Шум битвы постепенно стихал, затем в дверь начали стучать, после – бить со всей силы. Чьи-то сильные руки подхватили его и уложили на кровать, кто-то сыпал проклятьями и грозил миру самыми страшными карами…
Тариваса напоили каким-то горячим отваром и мысли в голове начали путаться, а боль – отступать. Раненный принц, запертый во тьме, начал погружаться в спасительное беспамятство, но в голове его, точно запертая в клетке птица, билась одна мысль:
«Мы недооценили его. Мы недооценили Вороньего Короля. Мы недооценили его ярость».
А затем Таривас уснул и во сне этом небо до горизонта было охвачено пламенем. Огнем дочери Вороньего Короля. Огнем пожарищ. Огнем надвигающейся большой войны.
Тариваса напоили каким-то горячим отваром и мысли в голове начали путаться, а боль – отступать. Раненный принц, запертый во тьме, начал погружаться в спасительное беспамятство, но в голове его, точно запертая в клетке птица, билась одна мысль:
«Мы недооценили его. Мы недооценили Вороньего Короля. Мы недооценили его ярость».
А затем Таривас уснул и во сне этом небо до горизонта было охвачено пламенем. Огнем дочери Вороньего Короля. Огнем пожарищ. Огнем надвигающейся большой войны.
