Моя же любимая родина переживает тяжкие годы, находясь в тени колосса с тысячью пастей. Для нас рабы - слишком ценный товар, их надлежит беречь и по возможности не портить.
«Интересно, что было бы, окажись я в городах»? – подумал Трегоран и поморщился. Он прекрасно знал ответ и слышал про любовь, которую питали развращенные жители Атериады к мальчикам. Да что слышал – буквально утром он лицезрел ее! Так что вряд ли что-нибудь сильно изменилось бы для него… Для него?
И снова в голове возник туманный образ, отдавшийся приступом боли.
«Проклятье, да что ж такое-то»? – подумал Трегоран, сдерживая стон. – «Что это такое»?
Он поморщился и постарался не думать ни о чем. Стало легче.
«Нет, с этим нужно разобраться. Я должен вспомнить что-то очень важное, но не могу. Значит, это относится к прошлому, к тому, что было до сделки».
В висках вновь закололо, и Трегоран перестал размышлять на опасную тему, вернувшись к дальнейшей проработке плана побега. Получалось неплохо, и, быть может, он осуществил бы его уже ночью, если бы не одно «но». Трегоран решительнейшим образом не представлял, где находится и куда нужно идти. А без этого бежать не было ни малейшего смысла. Следовало для начала заручиться поддержкой кого-нибудь, понимающего, что к чему.
- Димарох, - обратился он к атериадцу. – А ты знаешь, как отсюда добраться до империи, или твоей родины?
- Конечно. Неделя на запад – и ты в Фарийской империи. Неделя на восток, а потом еще столько же на юг – и ты у нас.
- А смог бы ты найти нужный путь, если бы получилось сбежать?
Атериадец прищурился и внимательно заглянул юноше в глаза.
- Друг мой, аккуратнее. Смочь-то я бы смог, вот только беглецов наш хозяин не любит. Ты же понимаешь, что попытка покинуть столь любезный моему сердцу караван может перечеркнуть все твои надежды на комфортное путешествие и спокойную жизнь в стране вольных городов?
Трегоран предпочел не отвечать на этот вопрос, а чтобы преодолеть неловкость, перевел разговор в другое русло.
- Димарох, расскажи лучше, как ты оказался в этом фургоне.
Его собеседник некоторое время внимательно смотрел на юношу, затем улыбнулся.
- Ладно, друг мой, думаю, можно и рассказать. Все равно у нас много свободного времени.
Он задумчиво прикрыл глаза.
- Итак, с чего бы мне начать? Пожалуй, с путешествий. Некоторые люди просто не могут сидеть на одном месте. Таков и я. Жизнь актера хороша, но я всегда мечтал открывать новые горизонты, как Оиссий, как великие герои прошлого, отдавшиеся зову, разжигающему пламень в их крови, и желавшие ощутить соленый привкус моря и приключений на губах! Сперва я исследовал все окрестности родной Батерии, затем принялся выбираться в отдаленные полисы, ну и, наконец, решился исследовать большой мир. Я побывал на востоке, где вкусил горячего селианского гостеприимства и не менее горячих ласок восточных женщин, посетил юг, оценив блеск великой Таверионской республики. Конечно же, провел какое-то время в вечном Фаре – даже посмотрел на императора. Но этого мне показалось мало, и я на свою беду решил взглянуть на житье варваров. Сперва я направил свои стопы в Ганнорию, и все было хорошо – эта фарийская провинция, хоть и была приведена к порядку недавно, достаточно спокойна. Не открыв ничего нового, я размышлял, куда отправиться дальше – в северную Ганнорию, к диким и свирепым племенам, не склонившимся пред мощью Богоравного, или на восток – к простым, но гордым детям лесов. В результате я отважился пересечь границу с Ирризией, и вот это уже было ошибкой. Ни каравана, ни оружия, ни охраны у меня не было. А потому я стал жертвой первых же попавшихся на пути разбойников. Меня ограбили и обратили в рабство, продав одному из местных племенных вождей.
Атериадец печально вздохнул, ненадолго умолк, после чего продолжил повествование.
- Почти четыре года я прислуживал неотесанному дикарю, развлекая его, но, как и положено варвару, вождь не сумел оценить всех талантов твоего покорного слуги и, в конце концов, избавился от меня, продав заезжему торговцу – господину Найвиху. Сей достойный муж определено надеется получить за меня хороший выкуп на родине, и я не спешу разубеждать его. Страшно представить, как он будет разочарован, когда выяснит, что я одинок, точно древний дуб, выросший посреди поля.
Он улыбнулся.
- Такова печальная история одного глупого любителя приключений, друг мой, - он задрал голову вверх и воззвал к небесам. – О боги, доколе человеческое любопытство будет служить источником неисчислимых бед?
Продекламировано это было с таким пафосом и настолько искусственно, что Трегоран не смог удержаться от улыбки.
- Так ты был актером? – поинтересовался он.
- О да, меня питало величайшее из искусств – лицедейство. Я был актером и, смею заметить, не самым последним! Видел бы ты, как я играл в трагедях Аристимаха. Это было незабываемо! Зрители плакали и лишались чувств от горя! А теперь, - он вяло звякнул цепями. – Теперь все в прошлом и винить мне некого, кроме себя.
- Может быть, кто-то из зрителей захочет тебя выкупить? – предположил юноша.
- Тщу себя надеждой, хотя и знаю, сколь она несбыточна. Век актера – миг. Он взносится на небосклон, точно Улиан в огненной колеснице, и сгорает, ныряя в пучины забвения. Я сомневаюсь, что хоть кто-то помнит меня.
Трегорана так и подмывало спросить, что же это за великий актер, если через пару жалких лет о нем забывают все и вся, но врожденная деликатность не позволила задать столь бестактный вопрос. Они продолжили говорить. Вернее, болтал в основном Димарох, нашедший благодарного слушателя, а Трегоран во все глаза вглядывался вдаль. Что-то странное мерещилось ему на горизонте. Наконец он не выдержал и спросил:
- Димарох, что это такое виднеется вдалеке?
Атериадец бросил один короткий взгляд, затем пожал плечами и коротко ответил:
- Мертвые земли.
- Они так близко? – Трегоран поежился, вспоминая рассказы Маркация о проклятом месте.
- Да. Весь север Атериады отделен от них Степью, однако она далеко не так широка, как хотелось бы.
- Правда, что там обитают призраки?
- Так говорят люди, сам же я не забредал в те места.
- Но ехать так близко к ним безопасно?
- Мертвыми землями у нас пугают детей, однако я ни разу не слышал, чтобы какая-нибудь напасть вырвалась из них, – ответил ему актер. – Если зло и поселилось в тех местах, то оно очень уж лениво и не желает открывать для себя новые горизонты. Довольствуется лишь глупцами, которые сами идут к нему.
- А такие есть?
- О-о, конечно же. Охотники за сокровищами не переведутся никогда. Некоторым даже удается вернуться живыми и не с пустыми карманами. Риск страшный, но он полностью оправдан. Во-первых, в там по сей день сохранилось множество пустых городов. Заходи в любой дом и бери все, что пожелаешь. И что не истлело от времени, конечно же. Во-вторых, коллекционеры и маги заплатят любые деньги за вещи из Мертвых земель. Лично я знаю по крайней мере двоих бродяг, сумевших купить собственные дома и рабов после всего лишь одного похода за Границу.
Последнее слово было произнесено таким тоном, что Трегоран просто не мог не спросить:
- Границу?
- Да, черту, отделяющую владения живых, от обиталища мертвых. Я сам не зрел ее вблизи, но все, кто бывал там, рассказывают, что она видна невооруженным взглядом. Собственно, именно Граница и заинтересовала тебя, друг мой.
Трегоран кивнул и перевел разговор на другую тему – близился вечер, и ему совершенно не хотелось говорить о призраках.
Следующим утром юноша проснулся бодрым, свежим, и полным сил. Он чувствовал, что его Пламя восстановилось в полной мере, и теперь ждал только удобного случая для того, чтобы распрощаться со своим столь любезным господином.
Случай этот представился куда раньше, чем Трегоран мог себе вообразить. Спустя три дня после пробуждения, когда настало время утреннего приема пищи, караван разместился возле небольшого родника, и охранники, как и прежде, принялись раздавать рабам еду.
Живой товар все так же водили справить нужду, однако на сей раз господин Найвих не появился, зато пожаловали трое его воинов, которые выволокли Итриаду из повозки и бросили ее на землю.
- Друзья мои, что вы собираетесь сделать? – взволнованно произнес Димарох.
- Хлебало заткни, - посоветовал один из охранников.
- И не подумаю. Я сейчас позову господина, и он сдерет с вас шкуру.
Воин с невероятным проворством метнулся к зарешеченной повозке, запрыгнул внутрь и, выхватив нож, приставил его к горлу актера.
- Я приказал тебе заткнуться, - процедил он и, повернувшись к товарищам, бросил. – Парни, давайте быстрее, времени в обрез.
Те потянулись за оружием.
Трегоран взирал на происходящее с ужасом. Страх вновь парализовал его не давая мыслить и мешая рассуждать здраво. Следовало что-то сделать и быстро.
Перед его глазами вновь возникло лицо Маркация и тихий шепот одурманенного сенатора.
«Опять то же самое»! – эта мысль поднялась из глубин отчаяния и потеснила ужас. – «Я снова ничего не делаю, хотя и могу. Сейчас они убьют эту ирризийку, а потом и меня с атериадцем. Зачем лишние свидетели? Ну почему я такой трус? Почему»!?
И тут Трегоран понял, что может мыслить. Да, страх все еще бился о края его сознания, но злость помогла хотя бы частично вернуть контроль над телом.
«А значит, сейчас, или никогда»! – со всей отчетливостью понял он.
Если не действовать прямо тут и прямо сейчас, он попросту не решится на побег. Будет уверять себя, что все нормально, что нужно подождать еще денек, найдет тысячу причин, лишь бы не рисковать.
Охранники занесли ножи. Тот, что держал Димароха, ухмыльнулся и подмигнул Трегорану.
Времени не осталось!
Заклинание воздушного молота само собой сложилось в голове Трегорана и он направил его в сторону третьего стража. Тот вылетел из телеги, точно брошенный могучим великаном, а юноша, не теряя ни секунды, призвал два огненных шарика, которые и метнул в головы первых двух противников. Черепа охранников разлетелись в клочья, оросив степную траву своим содержимым. Трегорана едва не вырвало, но он неимоверным усилием подавил слабость и продолжил действовать точно и четко, словно хитроумный механизм. Еще одно заклинание – на сей раз земли – и его цепи покрылись ржавчиной, а затем рассыпались в труху. То же произошло и с оковами актера.
- Наружу, быстро! – приказал Трегоран, растирая на ходу кисти рук.
Он подскочил к связанной Итраиде, вырвал из руки покойника нож и торопливо перерезал веревки, опутывающие девушку. Та с большим трудом поднялась, но тотчас же опустилась на колени, шипя и бормоча что-то себе под нос. Туго перетянутые веревками ноги не слушались свою хозяйку, и бежать она не могла.
Но это не имело никакого значения. Они все равно так нашумели, что спастись можно было единственным способом – перебив охрану. Трегоран, трясся от ужаса, но, тем не менее, делал то, чему его успел обучить Маркаций. С губ юноши слетали слова, а пальцы с сумасшедшей скоростью формировали печати, высвобождая силу стихий. Пока враги поняли, кто им противостоит, он успел уложить почти половину, остальными же занялись выпущенные кем-то на волю рабы, почти все – ирризцы с ганнорцами. Возможно они уже давно готовили побег, а может, Трегоран, активируя заклинание ржавчины, просто слегка перестарался, и освободил не только себя. Это тоже не имело ни малейшего значения.
Скоро все кончилось. Последним в вечность отправился господин Найвих, зарезанный тем самым юношей, которого по его приказу обесчестили. После этого бывшие рабы собрались вокруг Трегорана и, как один, опустились на колени перед ним.
Слово взял мужчина лет сорока с волосами, заплетенными в длинную косицу и густой бородой. Димарох переводил его речь.
- Они благодарят великого шамана за свободу. Они должны ему и никогда не забудут. Когда вернутся домой – принесут жертвы богам в его славу.
- Хорошо. Скажи им, что я тоже благодарен за помощь и что они могут взять из захваченной нами добычи все, что пожелают.
Актер хмыкнул.
- Друг мой, ты щедр. Может быть, желаешь поведать о каких-нибудь других твоих скрытых достоинствах?
Трегоран фыркнул
- Так переведешь?
- Конечно.
Когда северяне поднялись с колен и разбрелись по лагерю в поисках полезных вещей, к Трегорану неожиданно подошла Итраида. Девушка уже успела где-то раздобыть длинный прямой меч, и теперь опустилась с этим мечом на колени, протягивая его молодому чародею.
Она начала говорить, и Димарох ахнул.
- Что такое?
- Итраида из рода Рыси благодарит тебя за спасение своей жизни и считает себя обязанной. Теперь на ней – долг крови. Она приносит тебе клятву верности и будет следовать за тобой до тех пор, пока не отдаст этот долг.
Девушка коснулась губами лезвия и протянула оружие.
- А теперь возьми этот меч, поцелуй его и верни Итраиде. Так клятва будет подтверждена.
Южанин ошеломленно уставился на воительницу.
- Скажи ей, что я освобождаю ее от всяких клятв. Пускай идет домой.
- Не вздумай! – повысил голос актер. – Если я скажу это, она бросится на меч, потому что не сможет пережить позор. Так что, друг мой, быстренько целуй железку.
- Но я не хочу…
- А кого это волнует?
Трегоран поморщился. Еще совсем недавно он и подумать не мог, что судьба подарит ему в попутчики актера и бешеную северянку, которая, если верить этому самому актеру, рубит народ направо и налево. Но он действительно не хотел, чтобы девушка покончила с собой из-за такой ерунды, а потому принял меч, коснулся губами холодного лезвия и передал оружие обратно.
Итраида поднялась и замерла прямо напротив Трегорана, глядя тому в глаза. Только сейчас юноша заметил, насколько же бездонны ее огромные глазищи и смущенно кашлянул.
- Др..юг, - на ломанном фарийском проговорила она и широко улыбнулась, демонстрируя отличные ровные зубы.
Трегоран лишь кивнул.
После этого они собрали все, что было нужно в пути, простились с бывшими рабами, и зашагали на юг. В империи делать было нечего, а значит, стоило двигаться в свободную Атериаду.
Элаикс наблюдал за людьми с лестницами в руках, стремящимися добраться до стены. Вот уже третий день подряд их орда, которую язык не поворачивался называть армией, пыталась взять непокорную фарийскую крепость, и уже третий день результат оставался неизменным – имперские маги проделывали просеки в рядах атакующих, а стрелки и пращники на стенах довершали начатое. На следующий день все повторялось - Сильные, словно ничего и не произошло, снова отправляли восставших на стены.
Да, людей у них было предостаточно – заканчивался квинтилис, если считать луны по-фарийски, и уже почти три дюжины дней и ночей прошло с начала восстания, и вся провинция бурлила. Легионы так и не отошли с границы, занятые, как удалось выяснить, борьбой с неожиданно вторгшимися из-за реки Гаэлисты отрядами, как благоговейно говорили прочие северяне, Вольных. Совпадение было странным, но доказать, будто кто-то призвал свободный народ, Элаикс не мог, а потому попросту не обращал внимания на такую ерунду.
Сейчас его внимание было занято более насущными вопросами, например, тем, как забраться на эту проклятую стену!
Словно отвечая его мыслям, с неба одна за другой сорвались девять молний, ударивших в выщербленные камни площади и раскидавших ганнорцев во все стороны.
«Интересно, что было бы, окажись я в городах»? – подумал Трегоран и поморщился. Он прекрасно знал ответ и слышал про любовь, которую питали развращенные жители Атериады к мальчикам. Да что слышал – буквально утром он лицезрел ее! Так что вряд ли что-нибудь сильно изменилось бы для него… Для него?
И снова в голове возник туманный образ, отдавшийся приступом боли.
«Проклятье, да что ж такое-то»? – подумал Трегоран, сдерживая стон. – «Что это такое»?
Он поморщился и постарался не думать ни о чем. Стало легче.
«Нет, с этим нужно разобраться. Я должен вспомнить что-то очень важное, но не могу. Значит, это относится к прошлому, к тому, что было до сделки».
В висках вновь закололо, и Трегоран перестал размышлять на опасную тему, вернувшись к дальнейшей проработке плана побега. Получалось неплохо, и, быть может, он осуществил бы его уже ночью, если бы не одно «но». Трегоран решительнейшим образом не представлял, где находится и куда нужно идти. А без этого бежать не было ни малейшего смысла. Следовало для начала заручиться поддержкой кого-нибудь, понимающего, что к чему.
- Димарох, - обратился он к атериадцу. – А ты знаешь, как отсюда добраться до империи, или твоей родины?
- Конечно. Неделя на запад – и ты в Фарийской империи. Неделя на восток, а потом еще столько же на юг – и ты у нас.
- А смог бы ты найти нужный путь, если бы получилось сбежать?
Атериадец прищурился и внимательно заглянул юноше в глаза.
- Друг мой, аккуратнее. Смочь-то я бы смог, вот только беглецов наш хозяин не любит. Ты же понимаешь, что попытка покинуть столь любезный моему сердцу караван может перечеркнуть все твои надежды на комфортное путешествие и спокойную жизнь в стране вольных городов?
Трегоран предпочел не отвечать на этот вопрос, а чтобы преодолеть неловкость, перевел разговор в другое русло.
- Димарох, расскажи лучше, как ты оказался в этом фургоне.
Его собеседник некоторое время внимательно смотрел на юношу, затем улыбнулся.
- Ладно, друг мой, думаю, можно и рассказать. Все равно у нас много свободного времени.
Он задумчиво прикрыл глаза.
- Итак, с чего бы мне начать? Пожалуй, с путешествий. Некоторые люди просто не могут сидеть на одном месте. Таков и я. Жизнь актера хороша, но я всегда мечтал открывать новые горизонты, как Оиссий, как великие герои прошлого, отдавшиеся зову, разжигающему пламень в их крови, и желавшие ощутить соленый привкус моря и приключений на губах! Сперва я исследовал все окрестности родной Батерии, затем принялся выбираться в отдаленные полисы, ну и, наконец, решился исследовать большой мир. Я побывал на востоке, где вкусил горячего селианского гостеприимства и не менее горячих ласок восточных женщин, посетил юг, оценив блеск великой Таверионской республики. Конечно же, провел какое-то время в вечном Фаре – даже посмотрел на императора. Но этого мне показалось мало, и я на свою беду решил взглянуть на житье варваров. Сперва я направил свои стопы в Ганнорию, и все было хорошо – эта фарийская провинция, хоть и была приведена к порядку недавно, достаточно спокойна. Не открыв ничего нового, я размышлял, куда отправиться дальше – в северную Ганнорию, к диким и свирепым племенам, не склонившимся пред мощью Богоравного, или на восток – к простым, но гордым детям лесов. В результате я отважился пересечь границу с Ирризией, и вот это уже было ошибкой. Ни каравана, ни оружия, ни охраны у меня не было. А потому я стал жертвой первых же попавшихся на пути разбойников. Меня ограбили и обратили в рабство, продав одному из местных племенных вождей.
Атериадец печально вздохнул, ненадолго умолк, после чего продолжил повествование.
- Почти четыре года я прислуживал неотесанному дикарю, развлекая его, но, как и положено варвару, вождь не сумел оценить всех талантов твоего покорного слуги и, в конце концов, избавился от меня, продав заезжему торговцу – господину Найвиху. Сей достойный муж определено надеется получить за меня хороший выкуп на родине, и я не спешу разубеждать его. Страшно представить, как он будет разочарован, когда выяснит, что я одинок, точно древний дуб, выросший посреди поля.
Он улыбнулся.
- Такова печальная история одного глупого любителя приключений, друг мой, - он задрал голову вверх и воззвал к небесам. – О боги, доколе человеческое любопытство будет служить источником неисчислимых бед?
Продекламировано это было с таким пафосом и настолько искусственно, что Трегоран не смог удержаться от улыбки.
- Так ты был актером? – поинтересовался он.
- О да, меня питало величайшее из искусств – лицедейство. Я был актером и, смею заметить, не самым последним! Видел бы ты, как я играл в трагедях Аристимаха. Это было незабываемо! Зрители плакали и лишались чувств от горя! А теперь, - он вяло звякнул цепями. – Теперь все в прошлом и винить мне некого, кроме себя.
- Может быть, кто-то из зрителей захочет тебя выкупить? – предположил юноша.
- Тщу себя надеждой, хотя и знаю, сколь она несбыточна. Век актера – миг. Он взносится на небосклон, точно Улиан в огненной колеснице, и сгорает, ныряя в пучины забвения. Я сомневаюсь, что хоть кто-то помнит меня.
Трегорана так и подмывало спросить, что же это за великий актер, если через пару жалких лет о нем забывают все и вся, но врожденная деликатность не позволила задать столь бестактный вопрос. Они продолжили говорить. Вернее, болтал в основном Димарох, нашедший благодарного слушателя, а Трегоран во все глаза вглядывался вдаль. Что-то странное мерещилось ему на горизонте. Наконец он не выдержал и спросил:
- Димарох, что это такое виднеется вдалеке?
Атериадец бросил один короткий взгляд, затем пожал плечами и коротко ответил:
- Мертвые земли.
- Они так близко? – Трегоран поежился, вспоминая рассказы Маркация о проклятом месте.
- Да. Весь север Атериады отделен от них Степью, однако она далеко не так широка, как хотелось бы.
- Правда, что там обитают призраки?
- Так говорят люди, сам же я не забредал в те места.
- Но ехать так близко к ним безопасно?
- Мертвыми землями у нас пугают детей, однако я ни разу не слышал, чтобы какая-нибудь напасть вырвалась из них, – ответил ему актер. – Если зло и поселилось в тех местах, то оно очень уж лениво и не желает открывать для себя новые горизонты. Довольствуется лишь глупцами, которые сами идут к нему.
- А такие есть?
- О-о, конечно же. Охотники за сокровищами не переведутся никогда. Некоторым даже удается вернуться живыми и не с пустыми карманами. Риск страшный, но он полностью оправдан. Во-первых, в там по сей день сохранилось множество пустых городов. Заходи в любой дом и бери все, что пожелаешь. И что не истлело от времени, конечно же. Во-вторых, коллекционеры и маги заплатят любые деньги за вещи из Мертвых земель. Лично я знаю по крайней мере двоих бродяг, сумевших купить собственные дома и рабов после всего лишь одного похода за Границу.
Последнее слово было произнесено таким тоном, что Трегоран просто не мог не спросить:
- Границу?
- Да, черту, отделяющую владения живых, от обиталища мертвых. Я сам не зрел ее вблизи, но все, кто бывал там, рассказывают, что она видна невооруженным взглядом. Собственно, именно Граница и заинтересовала тебя, друг мой.
Трегоран кивнул и перевел разговор на другую тему – близился вечер, и ему совершенно не хотелось говорить о призраках.
***
Следующим утром юноша проснулся бодрым, свежим, и полным сил. Он чувствовал, что его Пламя восстановилось в полной мере, и теперь ждал только удобного случая для того, чтобы распрощаться со своим столь любезным господином.
Случай этот представился куда раньше, чем Трегоран мог себе вообразить. Спустя три дня после пробуждения, когда настало время утреннего приема пищи, караван разместился возле небольшого родника, и охранники, как и прежде, принялись раздавать рабам еду.
Живой товар все так же водили справить нужду, однако на сей раз господин Найвих не появился, зато пожаловали трое его воинов, которые выволокли Итриаду из повозки и бросили ее на землю.
- Друзья мои, что вы собираетесь сделать? – взволнованно произнес Димарох.
- Хлебало заткни, - посоветовал один из охранников.
- И не подумаю. Я сейчас позову господина, и он сдерет с вас шкуру.
Воин с невероятным проворством метнулся к зарешеченной повозке, запрыгнул внутрь и, выхватив нож, приставил его к горлу актера.
- Я приказал тебе заткнуться, - процедил он и, повернувшись к товарищам, бросил. – Парни, давайте быстрее, времени в обрез.
Те потянулись за оружием.
Трегоран взирал на происходящее с ужасом. Страх вновь парализовал его не давая мыслить и мешая рассуждать здраво. Следовало что-то сделать и быстро.
Перед его глазами вновь возникло лицо Маркация и тихий шепот одурманенного сенатора.
«Опять то же самое»! – эта мысль поднялась из глубин отчаяния и потеснила ужас. – «Я снова ничего не делаю, хотя и могу. Сейчас они убьют эту ирризийку, а потом и меня с атериадцем. Зачем лишние свидетели? Ну почему я такой трус? Почему»!?
И тут Трегоран понял, что может мыслить. Да, страх все еще бился о края его сознания, но злость помогла хотя бы частично вернуть контроль над телом.
«А значит, сейчас, или никогда»! – со всей отчетливостью понял он.
Если не действовать прямо тут и прямо сейчас, он попросту не решится на побег. Будет уверять себя, что все нормально, что нужно подождать еще денек, найдет тысячу причин, лишь бы не рисковать.
Охранники занесли ножи. Тот, что держал Димароха, ухмыльнулся и подмигнул Трегорану.
Времени не осталось!
Заклинание воздушного молота само собой сложилось в голове Трегорана и он направил его в сторону третьего стража. Тот вылетел из телеги, точно брошенный могучим великаном, а юноша, не теряя ни секунды, призвал два огненных шарика, которые и метнул в головы первых двух противников. Черепа охранников разлетелись в клочья, оросив степную траву своим содержимым. Трегорана едва не вырвало, но он неимоверным усилием подавил слабость и продолжил действовать точно и четко, словно хитроумный механизм. Еще одно заклинание – на сей раз земли – и его цепи покрылись ржавчиной, а затем рассыпались в труху. То же произошло и с оковами актера.
- Наружу, быстро! – приказал Трегоран, растирая на ходу кисти рук.
Он подскочил к связанной Итраиде, вырвал из руки покойника нож и торопливо перерезал веревки, опутывающие девушку. Та с большим трудом поднялась, но тотчас же опустилась на колени, шипя и бормоча что-то себе под нос. Туго перетянутые веревками ноги не слушались свою хозяйку, и бежать она не могла.
Но это не имело никакого значения. Они все равно так нашумели, что спастись можно было единственным способом – перебив охрану. Трегоран, трясся от ужаса, но, тем не менее, делал то, чему его успел обучить Маркаций. С губ юноши слетали слова, а пальцы с сумасшедшей скоростью формировали печати, высвобождая силу стихий. Пока враги поняли, кто им противостоит, он успел уложить почти половину, остальными же занялись выпущенные кем-то на волю рабы, почти все – ирризцы с ганнорцами. Возможно они уже давно готовили побег, а может, Трегоран, активируя заклинание ржавчины, просто слегка перестарался, и освободил не только себя. Это тоже не имело ни малейшего значения.
Скоро все кончилось. Последним в вечность отправился господин Найвих, зарезанный тем самым юношей, которого по его приказу обесчестили. После этого бывшие рабы собрались вокруг Трегорана и, как один, опустились на колени перед ним.
Слово взял мужчина лет сорока с волосами, заплетенными в длинную косицу и густой бородой. Димарох переводил его речь.
- Они благодарят великого шамана за свободу. Они должны ему и никогда не забудут. Когда вернутся домой – принесут жертвы богам в его славу.
- Хорошо. Скажи им, что я тоже благодарен за помощь и что они могут взять из захваченной нами добычи все, что пожелают.
Актер хмыкнул.
- Друг мой, ты щедр. Может быть, желаешь поведать о каких-нибудь других твоих скрытых достоинствах?
Трегоран фыркнул
- Так переведешь?
- Конечно.
Когда северяне поднялись с колен и разбрелись по лагерю в поисках полезных вещей, к Трегорану неожиданно подошла Итраида. Девушка уже успела где-то раздобыть длинный прямой меч, и теперь опустилась с этим мечом на колени, протягивая его молодому чародею.
Она начала говорить, и Димарох ахнул.
- Что такое?
- Итраида из рода Рыси благодарит тебя за спасение своей жизни и считает себя обязанной. Теперь на ней – долг крови. Она приносит тебе клятву верности и будет следовать за тобой до тех пор, пока не отдаст этот долг.
Девушка коснулась губами лезвия и протянула оружие.
- А теперь возьми этот меч, поцелуй его и верни Итраиде. Так клятва будет подтверждена.
Южанин ошеломленно уставился на воительницу.
- Скажи ей, что я освобождаю ее от всяких клятв. Пускай идет домой.
- Не вздумай! – повысил голос актер. – Если я скажу это, она бросится на меч, потому что не сможет пережить позор. Так что, друг мой, быстренько целуй железку.
- Но я не хочу…
- А кого это волнует?
Трегоран поморщился. Еще совсем недавно он и подумать не мог, что судьба подарит ему в попутчики актера и бешеную северянку, которая, если верить этому самому актеру, рубит народ направо и налево. Но он действительно не хотел, чтобы девушка покончила с собой из-за такой ерунды, а потому принял меч, коснулся губами холодного лезвия и передал оружие обратно.
Итраида поднялась и замерла прямо напротив Трегорана, глядя тому в глаза. Только сейчас юноша заметил, насколько же бездонны ее огромные глазищи и смущенно кашлянул.
- Др..юг, - на ломанном фарийском проговорила она и широко улыбнулась, демонстрируя отличные ровные зубы.
Трегоран лишь кивнул.
После этого они собрали все, что было нужно в пути, простились с бывшими рабами, и зашагали на юг. В империи делать было нечего, а значит, стоило двигаться в свободную Атериаду.
Глава 3.
Элаикс наблюдал за людьми с лестницами в руках, стремящимися добраться до стены. Вот уже третий день подряд их орда, которую язык не поворачивался называть армией, пыталась взять непокорную фарийскую крепость, и уже третий день результат оставался неизменным – имперские маги проделывали просеки в рядах атакующих, а стрелки и пращники на стенах довершали начатое. На следующий день все повторялось - Сильные, словно ничего и не произошло, снова отправляли восставших на стены.
Да, людей у них было предостаточно – заканчивался квинтилис, если считать луны по-фарийски, и уже почти три дюжины дней и ночей прошло с начала восстания, и вся провинция бурлила. Легионы так и не отошли с границы, занятые, как удалось выяснить, борьбой с неожиданно вторгшимися из-за реки Гаэлисты отрядами, как благоговейно говорили прочие северяне, Вольных. Совпадение было странным, но доказать, будто кто-то призвал свободный народ, Элаикс не мог, а потому попросту не обращал внимания на такую ерунду.
Сейчас его внимание было занято более насущными вопросами, например, тем, как забраться на эту проклятую стену!
Словно отвечая его мыслям, с неба одна за другой сорвались девять молний, ударивших в выщербленные камни площади и раскидавших ганнорцев во все стороны.
