- Сделка…
От этого шепота юношу обдало морозом. Он сразу понял, кто произнес слово, и кому оно было адресовано. Никто кроме Трегорана и приговоренного не услышал ничего, а тот сразу все понял.
На лице Анатиана отразилась сложная палитра чувств: отчаянная надежда, ужас, отвращение, радость, злоба и грусть. Трегоран постарался представить, какая же страшная борьба развернулась в сердце младшего брата, и ему стало жалко этого несостоявшегося заговорщика. В какой-то момент ему показалось, что тот предпочтет смерть, не пойдет на страшную сделку…
Но тут губы Анатиана приоткрылись, и он, выплюнув кровь, прохрипел:
- Пусть под ликом Девятерых не будет ни воина, ни мага сильнее меня!
Лица присутствующих вытянулись от ужаса, а император скороговоркой затараторил заклинание, формируя печати одной рукой, но было поздно. Тихий шепот сменился громовым раскатом, разлетевшимся под сводами дворца:
- Слово было сказано. По слову и будет!
И в этот момент император ударил! Его заклинание не выглядело столь же эффектно, как предыдущее, однако в направлении приговоренного понеслось нечто невообразимое, превосходящее самые смелые представления Трегорана о боевой магии. Это нечто, нацеленное на пригвожденного к мраморным плитам, должно было не просто убить, нет. Заклинание, принадлежавшее к пятой школе, разрушало саму душу!
А затем наступила тьма, и в голове у юноши раздался знакомый уже голос:
Эта мощь…Эта боль…Все бесполезно…
Кто ты? – шепнул – или подумал - Трегоран.
А ты? Что ты забыл в моем узилище?
Юный чародей сглотнул, это было что-то новенькое – никто из местных обитателей не спешил поговорить с ним. В основном те стремились уничтожить душу или завладеть телом.
Узилище? Кто ты?
Так близко…Чувствую…Да…
Странный голос становился все тише, и когда замерли последние его отголоски, Трегоран проснулся. Он лежал, пытаясь разобраться, свидетелем чего только что стал.
«Выходит, Анатиан успел перед самой своей гибелью заключить договор с богом Хаоса. Прямо как я», - юноша поморщился от резкого укола боли. – «И он обрел силу, в этом нет сомнений. А что потом»?
Спать совершенно расхотелось, и чародей поднялся. Выяснилось, что бессонница была не только у него – Итриада уже подбрасывала в затухший костерок новые ветки, собираясь разогревать их скудный завтрак.
- Ты проснулся? Хорошо, поедим и займемся делом.
Они не тратили время понапрасну, всерьез готовясь к сражению ни на жизнь, а на смерть. Шансов на победу – и это понимали все – оставалось немного, однако дальнейшее бегство лишь уменьшало их – пища подходила к концу, силы иссякали. От фарийцев следовало избавиться не только потому, что преследователи – и это было совершенно ясно – не успокоятся, пока не настигнут жертв, но и потому, что беглецы хотели завладеть их припасами.
Увы, но, несмотря на то, что древний город отлично сохранился, пищи в нем почти не было. Конечно, фрукты из императорского сада изрядно разнообразили унылое меню путников и притупляли голод, но Трегоран осознавал - на одних яблоках с грушами далеко уехать не получится. Следовало добыть побольше мяса и зерна. Он не сомневался, что у фарийцев в достатке было и того и другого. На худой конец, можно было прикончить пару лошадей.
Они работали целый день, а Трегоран, время от времени отправлявшийся в мир духов, чтобы проверить, где враги, сообщал новые сведения. И с каждым прошедшим часом юноше становилось все страшнее и страшнее, причем пугала его отнюдь не предстоящая драка с фарийцами, нет. Боялся юноша Еширала, было в городе нечто странное и страшное, чему не получалось дать объяснения. Его пугало и полное отсутствие безликих теней и непонятный магический барьер и последний сон и непонятное ощущение – Трегорану казалось, что кто-то за ним наблюдает.
А потому он даже обрадовался, когда остаток фарийского отряда наконец-то подъехал к городу – это было уже вечером, и уставшие беглецы, сумевшие сделать все, что хотели, заняли позиции, ожидая гостей.
План боя придумала Итриада и он, честно говоря, попахивал безумием, но более здравых идей не было, поэтому никто возражать не стал. Трегоран с Димарохом затаились на крепостной стене, а девушка спряталась в одном из домов, в окне которого призывно поблескивали золотые монеты.
Трегорана трясло.
«Опять я на стене», - подумал юноша. – «И опять должен драться не на жизнь, а насмерть».
Он бросил косой взгляд на Димароха. Актер улыбнулся и очень осторожно выглянул из-за зубца.
- Идут, - шепнул актер, натягивая лук, и Трегоран вскочил, сплетая одно из своих самых сильных заклинаний.
Столб пламени рухнул на противников, почти прискакавших к воротам, не причинив, впрочем, им никакого вреда.
Трегоран громко расхохотался и бросился бежать, буквально слетев со стены и устремившись в лабиринт городских улочек.
Он слышал, как вслед ему полетели разрушительные заклинания, и, не оборачиваясь, закрылся щитом. Юноша не знал, насколько хватит его сил, да сейчас это было и не важно! Куда важнее – бежать, пусть враги ринутся за ним, пускай подставят спины.
Крик, раздавшийся позади, говорил только об одном – Димарох попал. Спустя пару ударов сердца громыхнуло, и Трегоран вознес короткую молитву Эмм-еану, прося того защитить атериадца, который стал таким хорошим и верным другом. Громыхнуло еще раз.
«Не попали», - подумал Трегоран, и тут над его головой пронеслась самая настоящая молния.
Юноша оглянулся – пятеро фарийцев, двое из которых были магами, преследовали его.
«Многовато», - подумал он, - «но ничего, почти добежал».
Он перепрыгнул через самую обычную доску, валявшуюся посреди дороги, и повернул за угол. Враги последовали за ним, и Трегоран был готов поклясться, что видел, как один из них наступает на нее. Древнее дерево хрустнуло под ногой человека, и ловушка, установленная Итриадой, сработала: самодельное копье вылетело из дыры в стене, глубоко вонзаясь в плоть.
Громкий протяжный крик был тому подтверждением.
«Вот бы попался маг», - подумал Трегоран, оборачиваясь.
Увы, это был всего лишь обычный воин.
«Тогда вот так вам»! – злобно подумал юноша, бросая за спину хитроумное заклинание, всплывшее в памяти.
Не было взрывов, дыма или чего-нибудь похожего, просто посреди улицы выросла каменная стена, намертво преграждавшая дорогу. Трегоран ускорился, добежав до конца переулка, и остановился, переводя дух и ожидая, что же будет дальше. Лишь перестав бежать, он понял, как же сильно устал. Руки и ноги тряслись, по лицу и спине тек пот, в груди клокотало.
«Не-ет, я точно долго так не выдержу. Скорее бы уже добраться до Итриады»!
Стена рассыпалась мириадом песчинок, и за ней показались фарийцы. Трегоран, недолго думая, швырнул в одного из них огненный шар, а во второго – заклинание, останавливающее сердце. Как он и ожидал, те отбили и то и другое, почти моментально атаковав сложными воздушными чарами, которые должны были спеленать юношу и парализовать того. Трегоран был готов к этому и безо всяких проблем отразил атаку фарийских магов, после этого помахал им ручкой, и бросился бежать дальше.
«Ну где же этот поганый дом»? – думал он, задыхаясь от скорости и жадно ловя ртом воздух. – «Вот он»!
Юноша нырнул в широко распахнутую дверь, и, пробежав насквозь, резко метнулся вправо. Итриада уже была тут, держа меч наготове. Она кивнула Трегорану, и тот принялся творить сложное боевое заклинание, которое наверняка могло пробить защиту преследователей.
Первый появился в дверном проеме, когда молодой чародей почти закончил. Ему оставалось сотворить несколько последних пассов, и…
Итриада, не раздумывая, опустила меч, и голова человека покатилась по земле, но саму девушку отшвырнуло неведомой силой – маг, находившийся позади, действовал не раздумывая.
«И очень шаблонно», - подумал Трегоран.
Точно также атаковал девушку фарийский колдун, удерживавший выход из умирающей Батерии. И ему это не пошло на пользу.
Тимберец вытянул вперед руки, и с них сорвался ревущий поток пламени, который устремился прямо в дом, наполнил его и превратил в костер. Горело все – камень, кирпичи, деревянные перекрытия. Пламя в мгновения ока пожрало постройку, но при этом проявляло удивительную покорность, не стараясь зацепить что-нибудь еще. Оно повиновалось воле чародея целиком и полностью, подпитываясь его силой.
- Ну, если это их не прикончит… - прошептал Трегоран и ахнул, покрывшись холодной испариной.
Из огня выступила фигура фарийского мага. Тот шел, окруженный небесно голубыми кольцами водного доспеха. Трегоран вспомнил и это заклинание, он знал его, но сотворить не сумел бы – слишком много сил требовали эти поистине грандиозные чары.
Фариец вышел из пламени и направился к юноше, рассекая струю огня, бьющую из его рук. Трегорана охватила паника – чувство, с которым, как он думал, получилось справиться. Увы, это была лишь иллюзия – настоящая опасность вновь парализовала его волю и отбросила на месяцы назад, превратив в беспомощного труса, дрожащего при виде сильного врага.
Фариец понимающе усмехнулся и огненный поток в руках Трегорана иссяк.
- Признаю твою силу, мальчик, - на чистейшем тимберском произнес враг. – Но все кончено. Ты достиг своего предела и сейчас умрешь.
Трегоран, упавший на колени, покорно кивнул.
- Я уважаю твою храбрость, а потому сделаю все быстро. Готов?
Трегоран снова кивнул.
- Давно бы так, - фариец казался расслабленным, но одного взгляда на него было достаточно чтобы понять, этот могучий маг и не думает расслабляться. Малейшая попытка к сопротивлению, и он превратит последние минуты своего врага в самый настоящий кошмар, заставляя того испытывать непередаваемые муки.
«Может, так и лучше? Может, хватит уже бороться»? – подумал Трегоран. – «Ведь закрыть глаза и покориться – это так просто, так хорошо»…
Додумать он не успел – откуда-то сверху прилетела стрела, которая вонзилась фарийцу прямо в плечо. Тот недоуменно посмотрел на нее. Какое-то долгое мгновение чародей не понимал, что ранен, а затем тело дало ему нужный сигнал, и мужчина закричал, активируя новую магическую броню – на сей раз, воздушную.
Одна за другой три стрелы ударились в этот доспех и бесславно отлетели.
«Бесполезно», - подумал Трегоран, глядя на то, как на крыше появляется Димарох с натянутым луком в руках. – «Это не поможет. Сейчас ты умрешь».
На мага налетела Итриада. В одной руке девушка держала меч, в другой – небольшое копье. Именно оно полетело в мага, и тот был вынужден отбивать метательный снаряд, отвлекшись буквально на мгновение. Этого Итриаде хватило – меч прошел через доспехи, предназначенные для борьбы со стрелами и камнями, и чиркнул фарийца по груди.
Тот закричал и пошатнулся, но Итриада в очередной раз отлетела назад, ударившись головой о камни, однако маг потерял сосредоточенность и броня, подпитываемая его силой, рассыпалась, чем тотчас же воспользовался Димарох, выпустив подряд три стрелы. Ни одна из них не достигла цели – фариец отбивал их, а затем швырнул в дом, на котором стоял атериадец, что-то непонятное – Трегоран не сумел разобраться, что же это за заклинание такое.
Древнее строение гулко ухнуло и обвалилось, подняв тучу пыли.
Фариец что-то хрипел, двигаясь к Итриаде. Девушка уже была на ногах и кинула в мага камень, тот увернулся. Она крикнула, обращаясь к Трегорану.
Он вяло поднял голову и уставился на нее. Итриада сумела разминуться с целой гроздью огненных шаров, с невероятной скоростью обошла мага с бока и прыгнула, метя тому в голову. Фарийцу это явно надоело, потому что воительница в очередной раз отлетела, отброшенная воздушной волной.
Она упала почти под ноги Трегорана и уже не смогла подняться, лишь смотрела на него, и что-то говорила. Ее губы шевелились, произнося слова, которые не проходили мимо, не задерживаясь в мозгах юноши.
«Зачем?» - думал он. – «Все кончено. Этот маг слишком силен».
Фариец остановился над ней и криво усмехнулся.
- Он не поможет. Собственные демоны поглотили разум этого парня. Слишком труслив. – Эти слова Трегоран разобрал.
В руке фарийца появился огненный меч. Точно такой же, как тот, из мира теней.
- Ты сильна, воительница. И храбра. Поэтому падешь от меча.
Разбрасывающее во все стороны оружие было занесено над головой.
- Есть последнее слово? – насмешливо спросил фариец.
И тут вечер разорвал страшный, ни на что не похожий рев, от которого, казалось, содрогнулось само небо. Каменные плиты неподалеку от них разошлись, и из-под земли выбралось нечто.
Это существо в длину равнялось, наверное, четырем или пяти лошадям, в высоту оно достигало три человеческих роста, а шириной могло соперничать с тремя же поставленными рядом телегами. Черное его тело было покрыто мириадами омерзительных на вид волосков. Число суставчатых лап приближалось, наверное, к полусотне с каждой стороны, делая монстра похожим на кошмарную помесь паука с сороконожкой, но хуже всего было другое – омерзительное подобие человеческого лица, снабженного десятком глаз и огромными жвалами.
Монстр посмотрел на замерших в ужасе людей и прохрипел:
- Отмеченный Хаосом!
Могучие боевые машины метали камни в городские стены, но тем, казалось, нет до этого ни малейшего дела. Вот очередной булыжник, пущенный с колоссальной силой, разбился об укрепления, брызнув во все стороны каменной крошкой, оставив после себя лишь небольшую царапину.
Император скрипнул зубами. Он находился возле носа своего "Непотопляемого" - громадной гексеры, являвшейся флагманом имперского флота.
Ступать не землю Сариола он не собирался ни под каким видом, а потому разглядывал битву за город, давший название острову, или, наоборот, позаимствовавший его, со стороны. Сражение в море было выиграно без проблем, а вот на суше дела шли с переменным успехом. Проклятые таверионцы защищали город яростно, и успели отбить уже три штурма, однако легионы закрепились на побережье, и двинулись вглубь острова.
Все понимали, что от скорости будет зависеть судьба кампании. И хотя многие в войске втихую роптали на императора за то, что тот не стал помогать так, как в Атериаде, настроение солдат было бодрым и боевым. Все предвкушали богатейшие трофеи и вереницы рабов, которых погонят в родные поместья, обещанные императором вне сроков каждому из воинов, принявших участие в походе.
И Анаториан собирался сдержать свое обещание - у империи появилось крайне много свободной земли, которую нужно как можно скорее заселить фарийцами. Обезлюдела Ганнория, потерявшая, наверное, двести, а то и триста тысяч человек, добавилась Атериада.
- А спустя пару лун - Сариол, - шепнул сам себе император. - И город и остров.
По крайней мере, он очень на это надеялся. Анаториан был уверен в своих легионах и приданных тем чародеях, однако же червь сомнения продолжал глодать его изнутри. Республика, что бы там не считали глупцы, была страшным, смертельным врагом, и недооценивать ее боевую мощь не смел даже владыка Фара.
Вот со стены сорвался, прочертив в воздухе дымный след, объятый пламенем шар. Он врезался точнехонько туда, где располагались метательные машины империи, и оглушительно взорвался, разбрызгивая во все стороны ярко-белые искры.
Император выругался. Пускай у таверионцев и не было стихийных магов, их жрецы, взывая к своему божеству, были способны на многое.
От этого шепота юношу обдало морозом. Он сразу понял, кто произнес слово, и кому оно было адресовано. Никто кроме Трегорана и приговоренного не услышал ничего, а тот сразу все понял.
На лице Анатиана отразилась сложная палитра чувств: отчаянная надежда, ужас, отвращение, радость, злоба и грусть. Трегоран постарался представить, какая же страшная борьба развернулась в сердце младшего брата, и ему стало жалко этого несостоявшегося заговорщика. В какой-то момент ему показалось, что тот предпочтет смерть, не пойдет на страшную сделку…
Но тут губы Анатиана приоткрылись, и он, выплюнув кровь, прохрипел:
- Пусть под ликом Девятерых не будет ни воина, ни мага сильнее меня!
Лица присутствующих вытянулись от ужаса, а император скороговоркой затараторил заклинание, формируя печати одной рукой, но было поздно. Тихий шепот сменился громовым раскатом, разлетевшимся под сводами дворца:
- Слово было сказано. По слову и будет!
И в этот момент император ударил! Его заклинание не выглядело столь же эффектно, как предыдущее, однако в направлении приговоренного понеслось нечто невообразимое, превосходящее самые смелые представления Трегорана о боевой магии. Это нечто, нацеленное на пригвожденного к мраморным плитам, должно было не просто убить, нет. Заклинание, принадлежавшее к пятой школе, разрушало саму душу!
А затем наступила тьма, и в голове у юноши раздался знакомый уже голос:
Эта мощь…Эта боль…Все бесполезно…
Кто ты? – шепнул – или подумал - Трегоран.
А ты? Что ты забыл в моем узилище?
Юный чародей сглотнул, это было что-то новенькое – никто из местных обитателей не спешил поговорить с ним. В основном те стремились уничтожить душу или завладеть телом.
Узилище? Кто ты?
Так близко…Чувствую…Да…
Странный голос становился все тише, и когда замерли последние его отголоски, Трегоран проснулся. Он лежал, пытаясь разобраться, свидетелем чего только что стал.
«Выходит, Анатиан успел перед самой своей гибелью заключить договор с богом Хаоса. Прямо как я», - юноша поморщился от резкого укола боли. – «И он обрел силу, в этом нет сомнений. А что потом»?
Спать совершенно расхотелось, и чародей поднялся. Выяснилось, что бессонница была не только у него – Итриада уже подбрасывала в затухший костерок новые ветки, собираясь разогревать их скудный завтрак.
- Ты проснулся? Хорошо, поедим и займемся делом.
Они не тратили время понапрасну, всерьез готовясь к сражению ни на жизнь, а на смерть. Шансов на победу – и это понимали все – оставалось немного, однако дальнейшее бегство лишь уменьшало их – пища подходила к концу, силы иссякали. От фарийцев следовало избавиться не только потому, что преследователи – и это было совершенно ясно – не успокоятся, пока не настигнут жертв, но и потому, что беглецы хотели завладеть их припасами.
Увы, но, несмотря на то, что древний город отлично сохранился, пищи в нем почти не было. Конечно, фрукты из императорского сада изрядно разнообразили унылое меню путников и притупляли голод, но Трегоран осознавал - на одних яблоках с грушами далеко уехать не получится. Следовало добыть побольше мяса и зерна. Он не сомневался, что у фарийцев в достатке было и того и другого. На худой конец, можно было прикончить пару лошадей.
Они работали целый день, а Трегоран, время от времени отправлявшийся в мир духов, чтобы проверить, где враги, сообщал новые сведения. И с каждым прошедшим часом юноше становилось все страшнее и страшнее, причем пугала его отнюдь не предстоящая драка с фарийцами, нет. Боялся юноша Еширала, было в городе нечто странное и страшное, чему не получалось дать объяснения. Его пугало и полное отсутствие безликих теней и непонятный магический барьер и последний сон и непонятное ощущение – Трегорану казалось, что кто-то за ним наблюдает.
А потому он даже обрадовался, когда остаток фарийского отряда наконец-то подъехал к городу – это было уже вечером, и уставшие беглецы, сумевшие сделать все, что хотели, заняли позиции, ожидая гостей.
План боя придумала Итриада и он, честно говоря, попахивал безумием, но более здравых идей не было, поэтому никто возражать не стал. Трегоран с Димарохом затаились на крепостной стене, а девушка спряталась в одном из домов, в окне которого призывно поблескивали золотые монеты.
Трегорана трясло.
«Опять я на стене», - подумал юноша. – «И опять должен драться не на жизнь, а насмерть».
Он бросил косой взгляд на Димароха. Актер улыбнулся и очень осторожно выглянул из-за зубца.
- Идут, - шепнул актер, натягивая лук, и Трегоран вскочил, сплетая одно из своих самых сильных заклинаний.
Столб пламени рухнул на противников, почти прискакавших к воротам, не причинив, впрочем, им никакого вреда.
Трегоран громко расхохотался и бросился бежать, буквально слетев со стены и устремившись в лабиринт городских улочек.
Он слышал, как вслед ему полетели разрушительные заклинания, и, не оборачиваясь, закрылся щитом. Юноша не знал, насколько хватит его сил, да сейчас это было и не важно! Куда важнее – бежать, пусть враги ринутся за ним, пускай подставят спины.
Крик, раздавшийся позади, говорил только об одном – Димарох попал. Спустя пару ударов сердца громыхнуло, и Трегоран вознес короткую молитву Эмм-еану, прося того защитить атериадца, который стал таким хорошим и верным другом. Громыхнуло еще раз.
«Не попали», - подумал Трегоран, и тут над его головой пронеслась самая настоящая молния.
Юноша оглянулся – пятеро фарийцев, двое из которых были магами, преследовали его.
«Многовато», - подумал он, - «но ничего, почти добежал».
Он перепрыгнул через самую обычную доску, валявшуюся посреди дороги, и повернул за угол. Враги последовали за ним, и Трегоран был готов поклясться, что видел, как один из них наступает на нее. Древнее дерево хрустнуло под ногой человека, и ловушка, установленная Итриадой, сработала: самодельное копье вылетело из дыры в стене, глубоко вонзаясь в плоть.
Громкий протяжный крик был тому подтверждением.
«Вот бы попался маг», - подумал Трегоран, оборачиваясь.
Увы, это был всего лишь обычный воин.
«Тогда вот так вам»! – злобно подумал юноша, бросая за спину хитроумное заклинание, всплывшее в памяти.
Не было взрывов, дыма или чего-нибудь похожего, просто посреди улицы выросла каменная стена, намертво преграждавшая дорогу. Трегоран ускорился, добежав до конца переулка, и остановился, переводя дух и ожидая, что же будет дальше. Лишь перестав бежать, он понял, как же сильно устал. Руки и ноги тряслись, по лицу и спине тек пот, в груди клокотало.
«Не-ет, я точно долго так не выдержу. Скорее бы уже добраться до Итриады»!
Стена рассыпалась мириадом песчинок, и за ней показались фарийцы. Трегоран, недолго думая, швырнул в одного из них огненный шар, а во второго – заклинание, останавливающее сердце. Как он и ожидал, те отбили и то и другое, почти моментально атаковав сложными воздушными чарами, которые должны были спеленать юношу и парализовать того. Трегоран был готов к этому и безо всяких проблем отразил атаку фарийских магов, после этого помахал им ручкой, и бросился бежать дальше.
«Ну где же этот поганый дом»? – думал он, задыхаясь от скорости и жадно ловя ртом воздух. – «Вот он»!
Юноша нырнул в широко распахнутую дверь, и, пробежав насквозь, резко метнулся вправо. Итриада уже была тут, держа меч наготове. Она кивнула Трегорану, и тот принялся творить сложное боевое заклинание, которое наверняка могло пробить защиту преследователей.
Первый появился в дверном проеме, когда молодой чародей почти закончил. Ему оставалось сотворить несколько последних пассов, и…
Итриада, не раздумывая, опустила меч, и голова человека покатилась по земле, но саму девушку отшвырнуло неведомой силой – маг, находившийся позади, действовал не раздумывая.
«И очень шаблонно», - подумал Трегоран.
Точно также атаковал девушку фарийский колдун, удерживавший выход из умирающей Батерии. И ему это не пошло на пользу.
Тимберец вытянул вперед руки, и с них сорвался ревущий поток пламени, который устремился прямо в дом, наполнил его и превратил в костер. Горело все – камень, кирпичи, деревянные перекрытия. Пламя в мгновения ока пожрало постройку, но при этом проявляло удивительную покорность, не стараясь зацепить что-нибудь еще. Оно повиновалось воле чародея целиком и полностью, подпитываясь его силой.
- Ну, если это их не прикончит… - прошептал Трегоран и ахнул, покрывшись холодной испариной.
Из огня выступила фигура фарийского мага. Тот шел, окруженный небесно голубыми кольцами водного доспеха. Трегоран вспомнил и это заклинание, он знал его, но сотворить не сумел бы – слишком много сил требовали эти поистине грандиозные чары.
Фариец вышел из пламени и направился к юноше, рассекая струю огня, бьющую из его рук. Трегорана охватила паника – чувство, с которым, как он думал, получилось справиться. Увы, это была лишь иллюзия – настоящая опасность вновь парализовала его волю и отбросила на месяцы назад, превратив в беспомощного труса, дрожащего при виде сильного врага.
Фариец понимающе усмехнулся и огненный поток в руках Трегорана иссяк.
- Признаю твою силу, мальчик, - на чистейшем тимберском произнес враг. – Но все кончено. Ты достиг своего предела и сейчас умрешь.
Трегоран, упавший на колени, покорно кивнул.
- Я уважаю твою храбрость, а потому сделаю все быстро. Готов?
Трегоран снова кивнул.
- Давно бы так, - фариец казался расслабленным, но одного взгляда на него было достаточно чтобы понять, этот могучий маг и не думает расслабляться. Малейшая попытка к сопротивлению, и он превратит последние минуты своего врага в самый настоящий кошмар, заставляя того испытывать непередаваемые муки.
«Может, так и лучше? Может, хватит уже бороться»? – подумал Трегоран. – «Ведь закрыть глаза и покориться – это так просто, так хорошо»…
Додумать он не успел – откуда-то сверху прилетела стрела, которая вонзилась фарийцу прямо в плечо. Тот недоуменно посмотрел на нее. Какое-то долгое мгновение чародей не понимал, что ранен, а затем тело дало ему нужный сигнал, и мужчина закричал, активируя новую магическую броню – на сей раз, воздушную.
Одна за другой три стрелы ударились в этот доспех и бесславно отлетели.
«Бесполезно», - подумал Трегоран, глядя на то, как на крыше появляется Димарох с натянутым луком в руках. – «Это не поможет. Сейчас ты умрешь».
На мага налетела Итриада. В одной руке девушка держала меч, в другой – небольшое копье. Именно оно полетело в мага, и тот был вынужден отбивать метательный снаряд, отвлекшись буквально на мгновение. Этого Итриаде хватило – меч прошел через доспехи, предназначенные для борьбы со стрелами и камнями, и чиркнул фарийца по груди.
Тот закричал и пошатнулся, но Итриада в очередной раз отлетела назад, ударившись головой о камни, однако маг потерял сосредоточенность и броня, подпитываемая его силой, рассыпалась, чем тотчас же воспользовался Димарох, выпустив подряд три стрелы. Ни одна из них не достигла цели – фариец отбивал их, а затем швырнул в дом, на котором стоял атериадец, что-то непонятное – Трегоран не сумел разобраться, что же это за заклинание такое.
Древнее строение гулко ухнуло и обвалилось, подняв тучу пыли.
Фариец что-то хрипел, двигаясь к Итриаде. Девушка уже была на ногах и кинула в мага камень, тот увернулся. Она крикнула, обращаясь к Трегорану.
Он вяло поднял голову и уставился на нее. Итриада сумела разминуться с целой гроздью огненных шаров, с невероятной скоростью обошла мага с бока и прыгнула, метя тому в голову. Фарийцу это явно надоело, потому что воительница в очередной раз отлетела, отброшенная воздушной волной.
Она упала почти под ноги Трегорана и уже не смогла подняться, лишь смотрела на него, и что-то говорила. Ее губы шевелились, произнося слова, которые не проходили мимо, не задерживаясь в мозгах юноши.
«Зачем?» - думал он. – «Все кончено. Этот маг слишком силен».
Фариец остановился над ней и криво усмехнулся.
- Он не поможет. Собственные демоны поглотили разум этого парня. Слишком труслив. – Эти слова Трегоран разобрал.
В руке фарийца появился огненный меч. Точно такой же, как тот, из мира теней.
- Ты сильна, воительница. И храбра. Поэтому падешь от меча.
Разбрасывающее во все стороны оружие было занесено над головой.
- Есть последнее слово? – насмешливо спросил фариец.
И тут вечер разорвал страшный, ни на что не похожий рев, от которого, казалось, содрогнулось само небо. Каменные плиты неподалеку от них разошлись, и из-под земли выбралось нечто.
Это существо в длину равнялось, наверное, четырем или пяти лошадям, в высоту оно достигало три человеческих роста, а шириной могло соперничать с тремя же поставленными рядом телегами. Черное его тело было покрыто мириадами омерзительных на вид волосков. Число суставчатых лап приближалось, наверное, к полусотне с каждой стороны, делая монстра похожим на кошмарную помесь паука с сороконожкой, но хуже всего было другое – омерзительное подобие человеческого лица, снабженного десятком глаз и огромными жвалами.
Монстр посмотрел на замерших в ужасе людей и прохрипел:
- Отмеченный Хаосом!
Глава 5.
Могучие боевые машины метали камни в городские стены, но тем, казалось, нет до этого ни малейшего дела. Вот очередной булыжник, пущенный с колоссальной силой, разбился об укрепления, брызнув во все стороны каменной крошкой, оставив после себя лишь небольшую царапину.
Император скрипнул зубами. Он находился возле носа своего "Непотопляемого" - громадной гексеры, являвшейся флагманом имперского флота.
Ступать не землю Сариола он не собирался ни под каким видом, а потому разглядывал битву за город, давший название острову, или, наоборот, позаимствовавший его, со стороны. Сражение в море было выиграно без проблем, а вот на суше дела шли с переменным успехом. Проклятые таверионцы защищали город яростно, и успели отбить уже три штурма, однако легионы закрепились на побережье, и двинулись вглубь острова.
Все понимали, что от скорости будет зависеть судьба кампании. И хотя многие в войске втихую роптали на императора за то, что тот не стал помогать так, как в Атериаде, настроение солдат было бодрым и боевым. Все предвкушали богатейшие трофеи и вереницы рабов, которых погонят в родные поместья, обещанные императором вне сроков каждому из воинов, принявших участие в походе.
И Анаториан собирался сдержать свое обещание - у империи появилось крайне много свободной земли, которую нужно как можно скорее заселить фарийцами. Обезлюдела Ганнория, потерявшая, наверное, двести, а то и триста тысяч человек, добавилась Атериада.
- А спустя пару лун - Сариол, - шепнул сам себе император. - И город и остров.
По крайней мере, он очень на это надеялся. Анаториан был уверен в своих легионах и приданных тем чародеях, однако же червь сомнения продолжал глодать его изнутри. Республика, что бы там не считали глупцы, была страшным, смертельным врагом, и недооценивать ее боевую мощь не смел даже владыка Фара.
Вот со стены сорвался, прочертив в воздухе дымный след, объятый пламенем шар. Он врезался точнехонько туда, где располагались метательные машины империи, и оглушительно взорвался, разбрызгивая во все стороны ярко-белые искры.
Император выругался. Пускай у таверионцев и не было стихийных магов, их жрецы, взывая к своему божеству, были способны на многое.
