Я сморщилась, попробовав действительно гадкую по причине отсутствия вкуса и запаха консистенцию. Но ощутив, с какой скоростью вокруг меня стал вращаться мир после закрытия глаз, тут же пересилила себя, и с третьей попытки смогла проглотить лекарство. Ненавижу «пьяные вертолёты», ненавижу тошноту и вкус помойки во рту на утро! И как я могла обо всём этом забыть?..
— Вот и умница, — похвалил он меня, стискивая мою ладонь в горячей руке. — Теперь ждём минут пятнадцать и можем приступать к нормальному ужину. Надеюсь, здесь сносно кормят, иначе придётся ехать в место, которому я доверяю больше и кормить вас там.
Я смущённо улыбнулась, взглянув в снисходительный прищур глаз. Он ведь знает, что я не пью, знает, что мне не нужны все эти коктейли. Просто я расслабилась немного, потеряла контроль… Стиснула его пальцы в своём кулаке. Мне было хорошо от того, что он рядом. Спокойно. Появилась твёрдая уверенность в себе и своих силах, словно броня окружавшая меня вокруг. И это было чертовски приятное ощущение!..
Аришка, к слову, так и не решилась отведать отрезвляющего зелья, с интересом косясь то на меня, то на Макса. А вот я, попивая маленькими глотками горячий крепкий чай, очень быстро приходила в себя, и когда принесли горячее, на поверку оказавшееся кусочками аппетитно пахнущего тушёного мяса с овощами и рисом, приступила к нему с голодным энтузиазмом!
Поначалу разговор не клеился, но постепенно и Арина и Максим нашли общие темы для разговора, и подружка всё–таки согласилась принять лекарство, с изумлением обнаружив, как быстро трезвеет. Она попыталась попросить своего нового кавалера забрать её из ресторана, но что–то не сложилось, и Арина выглядела очень расстроенной. И когда мы уже ехали домой, подкинув сначала её, я была уже абсолютно трезвой и дремала на переднем сидении машины. Вздрогнула, лишь когда ощутила прохладную руку на своей щеке, — Макс на несколько секунд отвлёкся от дороги, с тревогой поглядывая на меня.
— Как себя чувствуешь? — спросил, поворачивая за угол.
Мы почти приехали.
— Нормально, только устала очень. Зато знаешь, я такое платье купила!.. Правда, мне пришлось воспользоваться твоей карточкой…
— Я видел сообщение о списании… — кивнул рассеянно.
Зачем–то потрогал мои руки, плечи.
— Что ты делаешь? — возмутилась.
— Трогаю свою женщину, — плутовато улыбнулся, вскользь ухватив за грудь.
— Макс!.. — тихо вскрикнула, болезненно поморщившись.
Вроде и несильно прихватил, а ощущения как от синяка!..
— Ты горячая.
— Что?! — покраснела.
— Катюш, я о температуре тела говорю, а не об этом. С этим у нас всё в порядке, а вот с температурой… Останься завтра дома.
— Шутишь? — покосилась на него с опаской. — Я только на работу устроилась!..
Он вздохнул, щелчками возводя стопорный рычаг машины возле нашего подъезда.
— Тебе действительно важно иметь работу? — повернулся ко мне, громко роняя руки на руль.
Я задумалась. Не работать и сидеть дома, исключительно исполняя роль горничной, прачки и личного повара мне совсем не хотелось. Работа делала меня самодостаточной, и позволяла гордиться собой и своими достижениями. Так что…
— Важно, — ответила, подумав.
— А что важнее: работа, или здоровье?
— Вечные философские темы? — закатила глаза. — Я всё равно буду работать, Максим. Я не хочу от тебя зависеть.
— А что, собственно, в этом плохого? — пожал плечами. — Ещё никто не говорил, что я с этим не справляюсь. Возможно, я не могу покупать квартиры каждой новой любовнице, но что касается бытовых трат…
— Да при чём здесь это? Я хочу быть самостоятельной, понимаешь? Чтобы не страдать бессонницей, от того, что я потратила чужую тысячу рублей. Чтобы иметь возможность делать подарки родным и близким, ухаживать за собой, не обсуждая, сколько это стоит!
Максим задумался. Возможно, он не совсем согласился, но действительно принял, что для меня это важно! А я, выходя из машины и забирая сумки с покупками, не могла не отметить, как больно царапнуло по отношению ко мне слово «любовница». А ещё есть «сожительница» и другие эпитеты. Но все они отдавали холодом ничего не значащего статуса. Они не отображали главного: чувств. Да и есть ли слова, которые могут это передать?
Я вздохнула, зажавшись в угол закрывающегося лифта. Слова были.
Он мог бы сказать «своим любимым», «моим женщинам», «моим девушкам». Мог, но не сказал. Просто обозначил факт: «женщинам, с которыми он спит». Любовницам.
И я среди них.
На кухне после душа, он поймал меня за руку, вырывая из размышлений.
— Кать, что происходит? Ты игнорируешь меня?
— Я просто устала, — мягко высвободилась, пряча взгляд.
— Ты обиделась после нашего разговора о твоей работе, — констатировал он размеренно, склонив голову набок.
Лопатки напряглись сами собой. А на кухне пол грязный, мыть пора…
— Нет, всё нормально. Мы же поговорили, разве нет? — максимально искренне улыбнулась, скользнув взглядом по недоверчивому прищуру. — Спасибо, что забрал из кафе. И за платье спасибо, — ретировалась в спальню, где едва не разрыдалась.
Но на правду ведь глупо обижаться, так? Да, я любовница. Да, я сожительница. Женщина, с которой он удовлетворяет свои потребности. Справляет нужду. Но ведь и я…
Комок в горле застрял, словно распирал его.
Да что я себе всё придумываю? Я люблю его — вот что главное. Не хочу без него ни жить, ни есть, ни спать. Мне хорошо с ним, так какого же ладана?!
Мы оба плохо спали эту ночь. Ворочались, пытались устроиться. Поздно легли, вот и результат… Даже коты и те устроили ночные поскакушки. Только Теська мирно посапывала в большой комнате.
— Не спишь? — робко спросила тишину.
— Нет, — ответили с той стороны кровати.
И снова долгое молчание. Повернуться? Спросить, любит ли? Или просто прижаться?..
Я не успела ничего сделать. Колыхнулась на волнах матраса, и с упоением ощутила, как прохладные сильные руки опутывают тело. Щекотное дыхание скользит по шее, и хочется раскрыться, откинуть волосы. И я выпала из своих обид, словно из дурного облака, повернувшись к Максиму лицом, и несмело забросив ногу на его бедро. Потому что его живые упругие объятия и родной запах, и волоски на мужской груди по губам — всё это имеет свою волшебную силу.
И ничего нельзя с этим поделать. Абсолютно ничего. Мне даже думается сейчас с трудом, я вся во власти чарующих запахов, нежнейших поцелуев и трепетных прикосновений. Только с сексом это не имеет ничего общего. Совсем иной уровень.
— И всё–таки у тебя жар, — грустно шепнул он в губы, потёршись носом о моё лицо.
Удивлённо замерла в его объятиях, разглядывая в полутьме любимые черты лица.
— Я бы чувствовала, — усмехнулась.
Но под недоверчивым скептическим взглядом уверенности поубавилось.
— У меня где–то был градусник, — поцеловал тыльную сторону моей кисти, пальчиками которой я гладила его лицо. — Сейчас поищу…
Температура и впрямь имела место быть. Совсем небольшая, 37,3. Может, немного простыла? Чувствовала я себя разбитой… И снова ныл живот. Скорее бы уже началось цветение маковых полей, как называла женские дни моя бабушка! Тогда бы всё было гораздо легче…
— Не трогай меня… — увернулась от объятий.
Увернулась, но тут же ощутила новые объятия и поцелуй в ушко.
— Почему?
— Живот болит.
— Тут? — накрыл ладонью грудь сквозь мягкие кружева.
Я отпихнула руку, улыбаясь.
— Это не живот!
— … Тут?
Максим сместил руку ниже, попутно чувственно целуя шею.
— Нет, — притаилась.
— Малыш, но ниже тоже не живот, — лукаво улыбнулся, тем не менее, подцепляя рукой кружевную резинку.
Возбуждение, вместо приятного полёта, тяжёлыми тисками сдавило изнутри, и я не сдержалась, дёрнулась!
— Больно!..
Руку он убрал, и я уже вздохнула, но её место тут же занял тяжёлый, горячий и обнажённый владелец этой руки!.. Аккуратно и настойчиво разжал мои колени, устраиваясь сверху и чувственно целуя шею.
— Надо раздраконить… — таинственным шёпотом сообщил, волнительно прижимаясь тазом.
— Максим, ну правда же больно! — взмолилась под тяжестью его веса.
— Давай хотя бы попробуем, — нежно поцеловал. — Это может помочь… Не бойся, я осторожно… — шепнул с придыханием, шурша и возясь рукой под одеялом.
Две минуты страха, две минуты боли… Он не торопился и явно сдерживал ритм, наблюдая за мной, и только когда я расслабилась, — дал себе волю. Я чуть изогнулась вбок, поймав взглядом красивую панораму. Подтянутое тело Макса и его ритмично переливающаяся в тусклом свете крепкая поясница завораживали, а уж на фоне моей коленки, кажущейся по сравнению с ним совсем по–девичьи беззащитной… И слушала, слушала наше горячее дыхание, ощущая вновь и вновь вторгающуюся плоть. Помог поменяться, когда попросилась наверх. А дальше, словно всадница в тумане, полном стонов и хриплых вздохов, я забыла обо всём. Пойманная в кольце его рук, пригвождаемая под чувственным ракурсом, в какой–то момент я ощутила, что сейчас оно и случится. То самое, о чём я мечтать забыла!
Сотни незримых в теле мотыльков разом распахнули свои нежные щекотные крылышки и стайкой полетели от низа живота к пояснице и выше, быстро захватывая всё тело. Я замерла и перестала дышать. Слёзы катились из глаз, коленки непроизвольно стиснулись на боках продолжающего двигаться Макса.
— Нет, нет, нет!.. — шептала, жадно ловя последние взмахи крыльев мотыльков.
Макса я была готова убить. За то, что слишком быстро кончились бабочки, за то, что слишком мало дал насладиться их крыльями!.. Но он и сам замер, протянув руку ко мне туда, откуда были родом эти крылатые создания. И я распахнула глаза, слушая свои ощущения, чувствуя, как под настойчивыми движениями пальцев, в сочетании с нашим общим ритмом, — вновь! — рождаются волшебные мотыльки.
Совсем немного, ещё чуть–чуть, неумолимо… только не сбивайся, только не останавливайся… ничего не меняй, — умоляю!..
— Макс!.. — хрипло сорвалось с моих пересохших губ в последний момент.
Сопротивляться невозможно, — спину выгнуло дугой, по–кошачьи. Меня трясло и сжимало изнутри, ритмично и горячо пульсируя в стыдных местах. Я стала невесомой, как те самые мотыльки и мой разум на короткое мгновение перестал существовать.
Только мотыльки и чудовищная лёгкость во всём теле.
У меня даже не было сил умильно улыбнуться, наблюдая, как Максим лёг рядом и практически сразу засопел, не меняя позы. Я и сама недолго продержалась в царстве реальности, спешно променяв его на царство Морфея.
Но свидание наше было недолгим. Я проснулась ещё до будильника. Сонно улыбнувшись, осторожно поцеловала крепкое плечо Макса, лежащего ко мне спиной, и мягко выбралась из постели. Дамьен и Шер уже несли караул у мисок, Тесси пришлось тискать и уговаривать, чтобы не радовалась так громко. И мы даже успели как следует с ней погулять, прежде чем хозяин квартиры умылся и вышел на запах только что сваренного кофе.
Дамьен гонял игрушечную мышку по полу, вгрызаясь в её обслюнявленные серые бока. Шер по привычке обозревал происходящее, сидя толстой рыжей копилкой на холодильнике. А Тесси… Наглая псина похитила хозяйский тапок и прикапывала в коридоре, фыркая и шкодливо оборачиваясь. Чем ей тапочек Макса так приглянулся – ума не приложу, но раз он всё равно босиком, а я кашку ем… Потом разберёмся.
— Как себя чувствуешь? — Макс легонько поцеловал, приподнимая моё лицо за подбородок.
— Тошнит немного. Но в целом гораздо лучше, чем вчера, — улыбнулась, разрумянившись.
Неловко оказалось ещё и за внушительные ссадины багрового цвета, что теперь красовались на торсе любимого. Я ведь не специально, — совсем забыла о руках, которыми упиралась в него ночью.
— Давай обработаю, — кивнула на место преступления. — Зелёнка, йод или спирт?
— Ерунда, — поморщился, смеясь над моим виноватым выражением лица. — Героя шрамы украшают! — подмигнул, дуя на кофе.
— А если воспалится? Нет, надо обработать! Аптечка вроде в ванной была… — подскочила.
Но далеко не убежала, — поймал и усадил на колени, смеясь. С ним бесполезно спорить, поэтому, поныв о вреде бактерий, мне пришлось сдаться, утыкаясь в мощную шею. И, вдохнув пьянящий запах у аккуратно подстриженных висков, стыдливо признаться:
— Я ещё раз хочу… так!
— Будем стараться, — погладил коленки горячей ладонью.
— А… — смутилась, — а почему раньше не получалось?
Я готова была сгореть со стыда, но было ощущение, что именно ему, этому потрясающему мужчине можно и нужно задавать такие вопросы!
— Кать, ну мы же только начали жить вместе!.. Разные привычки, темперамент, кое–чьи комплексы, — лукаво улыбнулся, и укусил бутерброд с рыбой, с азартом наблюдая, как я снова краснею. — Любой паре нужно время узнать друг друга и научиться доверять и рассказывать о своих самых стыдных пожеланиях.
— Разве я рассказывала?
— Могу телефон показать, — поиграл бровками. — Там всё в подробностях…
Всё. Сейчас со стыда сгорю, — перебор смущения за сутки! Аларм, Ахтунг!..
Спряталась в ладони и уткнулась в его шею.
— Малышка, меня так заводит, когда ты смущаешься!.. Просто сил никаких нет, — хрипло шепнул на ушко, сдвигая тонкий халатик на бедре... — Может, немного опоздаем?
Но ни он, ни я даже пикнуть не успели, — только и увидела летящий рыжую морду в мою сторону и вовремя отпрянула.
— Шер!.. — Максим обернулся, встречаясь с котом, который одним прыжком переместился с холодильника на плечо хозяина. — Ну и что это за цирк, а? — Потрепал медный загривок. — Рыжий негодяй!..
— А я?.. — возмутилась.
Смешно было осознавать, что мы с Шером ревниво делим внимание Макса, каждый стараясь перетянуть его на себя.
Оказалось, что на самом деле Шермана очень интересовала солёная красная рыба, которую я только что нарезала к завтраку, но ему не дала. И вот теперь черёд Максима отбивать драгоценное рыбное филе, блестящее в лучиках утреннего солнца.
И нет, кот не голодный!..
Но стоило Максу отвлечься от завтрака, вернувшись к завязкам на тонком коротком халатике и очень осторожным ласкам набухшей чувствительной груди, как раздалось чавканье рыжего диверсанта со стороны тарелки с вожделенной рыбой!
— Шер, вот я тебе мешал с той пятнистой кошкой два месяца назад на крыше миловаться?! — возмутился Макс, отодвигая тарелку. — Или я у тебя из миски корм краду?..
На что Шерману было глубоко безразлично, и, стянув увесистый кусок, слепленный из нескольких тонких, он с ещё большим наслаждением зачавкал под столом.
— Ладно, ладно, я тебе это припомню, наглая твоя рыжая морда!.. — Макс заглянул под стол, пытаясь достать до Шера босой ногой.
— Да пусть ест! — заступилась за кота, поднимая лямки лифа. — На работу пора. Подбросишь?
— М–м–м… — страдальчески зарычал, утыкаясь лицом в мою уже прикрытую халатом грудь. — Никакой личной жизни у бедного гусара!.. Даже любимая женщина норовит убежать!..
«Любимая женщина» бальзамом пролилась на вчерашнюю «любовницу». А ещё и вспомнилось, как вчера пьяную вместе с подругой отбивал, отпаивал, кормил и забирал. И говорил «любовь моя». Говорил! А я–то себе драму напридумывала…
Ворон ворону глаз не выклюет.
Русская пословица
Дела, совещание, документы, встреча, снова встреча… Пришлось вызвать на разговор новенького менеджера, у которого уже несколько дней не ладилось с текущими задачами. То там ошибка, то тут недоделка.
— Вот и умница, — похвалил он меня, стискивая мою ладонь в горячей руке. — Теперь ждём минут пятнадцать и можем приступать к нормальному ужину. Надеюсь, здесь сносно кормят, иначе придётся ехать в место, которому я доверяю больше и кормить вас там.
Я смущённо улыбнулась, взглянув в снисходительный прищур глаз. Он ведь знает, что я не пью, знает, что мне не нужны все эти коктейли. Просто я расслабилась немного, потеряла контроль… Стиснула его пальцы в своём кулаке. Мне было хорошо от того, что он рядом. Спокойно. Появилась твёрдая уверенность в себе и своих силах, словно броня окружавшая меня вокруг. И это было чертовски приятное ощущение!..
Аришка, к слову, так и не решилась отведать отрезвляющего зелья, с интересом косясь то на меня, то на Макса. А вот я, попивая маленькими глотками горячий крепкий чай, очень быстро приходила в себя, и когда принесли горячее, на поверку оказавшееся кусочками аппетитно пахнущего тушёного мяса с овощами и рисом, приступила к нему с голодным энтузиазмом!
Поначалу разговор не клеился, но постепенно и Арина и Максим нашли общие темы для разговора, и подружка всё–таки согласилась принять лекарство, с изумлением обнаружив, как быстро трезвеет. Она попыталась попросить своего нового кавалера забрать её из ресторана, но что–то не сложилось, и Арина выглядела очень расстроенной. И когда мы уже ехали домой, подкинув сначала её, я была уже абсолютно трезвой и дремала на переднем сидении машины. Вздрогнула, лишь когда ощутила прохладную руку на своей щеке, — Макс на несколько секунд отвлёкся от дороги, с тревогой поглядывая на меня.
— Как себя чувствуешь? — спросил, поворачивая за угол.
Мы почти приехали.
— Нормально, только устала очень. Зато знаешь, я такое платье купила!.. Правда, мне пришлось воспользоваться твоей карточкой…
— Я видел сообщение о списании… — кивнул рассеянно.
Зачем–то потрогал мои руки, плечи.
— Что ты делаешь? — возмутилась.
— Трогаю свою женщину, — плутовато улыбнулся, вскользь ухватив за грудь.
— Макс!.. — тихо вскрикнула, болезненно поморщившись.
Вроде и несильно прихватил, а ощущения как от синяка!..
— Ты горячая.
— Что?! — покраснела.
— Катюш, я о температуре тела говорю, а не об этом. С этим у нас всё в порядке, а вот с температурой… Останься завтра дома.
— Шутишь? — покосилась на него с опаской. — Я только на работу устроилась!..
Он вздохнул, щелчками возводя стопорный рычаг машины возле нашего подъезда.
— Тебе действительно важно иметь работу? — повернулся ко мне, громко роняя руки на руль.
Я задумалась. Не работать и сидеть дома, исключительно исполняя роль горничной, прачки и личного повара мне совсем не хотелось. Работа делала меня самодостаточной, и позволяла гордиться собой и своими достижениями. Так что…
— Важно, — ответила, подумав.
— А что важнее: работа, или здоровье?
— Вечные философские темы? — закатила глаза. — Я всё равно буду работать, Максим. Я не хочу от тебя зависеть.
— А что, собственно, в этом плохого? — пожал плечами. — Ещё никто не говорил, что я с этим не справляюсь. Возможно, я не могу покупать квартиры каждой новой любовнице, но что касается бытовых трат…
— Да при чём здесь это? Я хочу быть самостоятельной, понимаешь? Чтобы не страдать бессонницей, от того, что я потратила чужую тысячу рублей. Чтобы иметь возможность делать подарки родным и близким, ухаживать за собой, не обсуждая, сколько это стоит!
Максим задумался. Возможно, он не совсем согласился, но действительно принял, что для меня это важно! А я, выходя из машины и забирая сумки с покупками, не могла не отметить, как больно царапнуло по отношению ко мне слово «любовница». А ещё есть «сожительница» и другие эпитеты. Но все они отдавали холодом ничего не значащего статуса. Они не отображали главного: чувств. Да и есть ли слова, которые могут это передать?
Я вздохнула, зажавшись в угол закрывающегося лифта. Слова были.
Он мог бы сказать «своим любимым», «моим женщинам», «моим девушкам». Мог, но не сказал. Просто обозначил факт: «женщинам, с которыми он спит». Любовницам.
И я среди них.
На кухне после душа, он поймал меня за руку, вырывая из размышлений.
— Кать, что происходит? Ты игнорируешь меня?
— Я просто устала, — мягко высвободилась, пряча взгляд.
— Ты обиделась после нашего разговора о твоей работе, — констатировал он размеренно, склонив голову набок.
Лопатки напряглись сами собой. А на кухне пол грязный, мыть пора…
— Нет, всё нормально. Мы же поговорили, разве нет? — максимально искренне улыбнулась, скользнув взглядом по недоверчивому прищуру. — Спасибо, что забрал из кафе. И за платье спасибо, — ретировалась в спальню, где едва не разрыдалась.
Но на правду ведь глупо обижаться, так? Да, я любовница. Да, я сожительница. Женщина, с которой он удовлетворяет свои потребности. Справляет нужду. Но ведь и я…
Комок в горле застрял, словно распирал его.
Да что я себе всё придумываю? Я люблю его — вот что главное. Не хочу без него ни жить, ни есть, ни спать. Мне хорошо с ним, так какого же ладана?!
Мы оба плохо спали эту ночь. Ворочались, пытались устроиться. Поздно легли, вот и результат… Даже коты и те устроили ночные поскакушки. Только Теська мирно посапывала в большой комнате.
— Не спишь? — робко спросила тишину.
— Нет, — ответили с той стороны кровати.
И снова долгое молчание. Повернуться? Спросить, любит ли? Или просто прижаться?..
Я не успела ничего сделать. Колыхнулась на волнах матраса, и с упоением ощутила, как прохладные сильные руки опутывают тело. Щекотное дыхание скользит по шее, и хочется раскрыться, откинуть волосы. И я выпала из своих обид, словно из дурного облака, повернувшись к Максиму лицом, и несмело забросив ногу на его бедро. Потому что его живые упругие объятия и родной запах, и волоски на мужской груди по губам — всё это имеет свою волшебную силу.
И ничего нельзя с этим поделать. Абсолютно ничего. Мне даже думается сейчас с трудом, я вся во власти чарующих запахов, нежнейших поцелуев и трепетных прикосновений. Только с сексом это не имеет ничего общего. Совсем иной уровень.
— И всё–таки у тебя жар, — грустно шепнул он в губы, потёршись носом о моё лицо.
Удивлённо замерла в его объятиях, разглядывая в полутьме любимые черты лица.
— Я бы чувствовала, — усмехнулась.
Но под недоверчивым скептическим взглядом уверенности поубавилось.
— У меня где–то был градусник, — поцеловал тыльную сторону моей кисти, пальчиками которой я гладила его лицо. — Сейчас поищу…
Температура и впрямь имела место быть. Совсем небольшая, 37,3. Может, немного простыла? Чувствовала я себя разбитой… И снова ныл живот. Скорее бы уже началось цветение маковых полей, как называла женские дни моя бабушка! Тогда бы всё было гораздо легче…
— Не трогай меня… — увернулась от объятий.
Увернулась, но тут же ощутила новые объятия и поцелуй в ушко.
— Почему?
— Живот болит.
— Тут? — накрыл ладонью грудь сквозь мягкие кружева.
Я отпихнула руку, улыбаясь.
— Это не живот!
— … Тут?
Максим сместил руку ниже, попутно чувственно целуя шею.
— Нет, — притаилась.
— Малыш, но ниже тоже не живот, — лукаво улыбнулся, тем не менее, подцепляя рукой кружевную резинку.
Возбуждение, вместо приятного полёта, тяжёлыми тисками сдавило изнутри, и я не сдержалась, дёрнулась!
— Больно!..
Руку он убрал, и я уже вздохнула, но её место тут же занял тяжёлый, горячий и обнажённый владелец этой руки!.. Аккуратно и настойчиво разжал мои колени, устраиваясь сверху и чувственно целуя шею.
— Надо раздраконить… — таинственным шёпотом сообщил, волнительно прижимаясь тазом.
— Максим, ну правда же больно! — взмолилась под тяжестью его веса.
— Давай хотя бы попробуем, — нежно поцеловал. — Это может помочь… Не бойся, я осторожно… — шепнул с придыханием, шурша и возясь рукой под одеялом.
Две минуты страха, две минуты боли… Он не торопился и явно сдерживал ритм, наблюдая за мной, и только когда я расслабилась, — дал себе волю. Я чуть изогнулась вбок, поймав взглядом красивую панораму. Подтянутое тело Макса и его ритмично переливающаяся в тусклом свете крепкая поясница завораживали, а уж на фоне моей коленки, кажущейся по сравнению с ним совсем по–девичьи беззащитной… И слушала, слушала наше горячее дыхание, ощущая вновь и вновь вторгающуюся плоть. Помог поменяться, когда попросилась наверх. А дальше, словно всадница в тумане, полном стонов и хриплых вздохов, я забыла обо всём. Пойманная в кольце его рук, пригвождаемая под чувственным ракурсом, в какой–то момент я ощутила, что сейчас оно и случится. То самое, о чём я мечтать забыла!
Сотни незримых в теле мотыльков разом распахнули свои нежные щекотные крылышки и стайкой полетели от низа живота к пояснице и выше, быстро захватывая всё тело. Я замерла и перестала дышать. Слёзы катились из глаз, коленки непроизвольно стиснулись на боках продолжающего двигаться Макса.
— Нет, нет, нет!.. — шептала, жадно ловя последние взмахи крыльев мотыльков.
Макса я была готова убить. За то, что слишком быстро кончились бабочки, за то, что слишком мало дал насладиться их крыльями!.. Но он и сам замер, протянув руку ко мне туда, откуда были родом эти крылатые создания. И я распахнула глаза, слушая свои ощущения, чувствуя, как под настойчивыми движениями пальцев, в сочетании с нашим общим ритмом, — вновь! — рождаются волшебные мотыльки.
Совсем немного, ещё чуть–чуть, неумолимо… только не сбивайся, только не останавливайся… ничего не меняй, — умоляю!..
— Макс!.. — хрипло сорвалось с моих пересохших губ в последний момент.
Сопротивляться невозможно, — спину выгнуло дугой, по–кошачьи. Меня трясло и сжимало изнутри, ритмично и горячо пульсируя в стыдных местах. Я стала невесомой, как те самые мотыльки и мой разум на короткое мгновение перестал существовать.
Только мотыльки и чудовищная лёгкость во всём теле.
У меня даже не было сил умильно улыбнуться, наблюдая, как Максим лёг рядом и практически сразу засопел, не меняя позы. Я и сама недолго продержалась в царстве реальности, спешно променяв его на царство Морфея.
Но свидание наше было недолгим. Я проснулась ещё до будильника. Сонно улыбнувшись, осторожно поцеловала крепкое плечо Макса, лежащего ко мне спиной, и мягко выбралась из постели. Дамьен и Шер уже несли караул у мисок, Тесси пришлось тискать и уговаривать, чтобы не радовалась так громко. И мы даже успели как следует с ней погулять, прежде чем хозяин квартиры умылся и вышел на запах только что сваренного кофе.
Дамьен гонял игрушечную мышку по полу, вгрызаясь в её обслюнявленные серые бока. Шер по привычке обозревал происходящее, сидя толстой рыжей копилкой на холодильнике. А Тесси… Наглая псина похитила хозяйский тапок и прикапывала в коридоре, фыркая и шкодливо оборачиваясь. Чем ей тапочек Макса так приглянулся – ума не приложу, но раз он всё равно босиком, а я кашку ем… Потом разберёмся.
— Как себя чувствуешь? — Макс легонько поцеловал, приподнимая моё лицо за подбородок.
— Тошнит немного. Но в целом гораздо лучше, чем вчера, — улыбнулась, разрумянившись.
Неловко оказалось ещё и за внушительные ссадины багрового цвета, что теперь красовались на торсе любимого. Я ведь не специально, — совсем забыла о руках, которыми упиралась в него ночью.
— Давай обработаю, — кивнула на место преступления. — Зелёнка, йод или спирт?
— Ерунда, — поморщился, смеясь над моим виноватым выражением лица. — Героя шрамы украшают! — подмигнул, дуя на кофе.
— А если воспалится? Нет, надо обработать! Аптечка вроде в ванной была… — подскочила.
Но далеко не убежала, — поймал и усадил на колени, смеясь. С ним бесполезно спорить, поэтому, поныв о вреде бактерий, мне пришлось сдаться, утыкаясь в мощную шею. И, вдохнув пьянящий запах у аккуратно подстриженных висков, стыдливо признаться:
— Я ещё раз хочу… так!
— Будем стараться, — погладил коленки горячей ладонью.
— А… — смутилась, — а почему раньше не получалось?
Я готова была сгореть со стыда, но было ощущение, что именно ему, этому потрясающему мужчине можно и нужно задавать такие вопросы!
— Кать, ну мы же только начали жить вместе!.. Разные привычки, темперамент, кое–чьи комплексы, — лукаво улыбнулся, и укусил бутерброд с рыбой, с азартом наблюдая, как я снова краснею. — Любой паре нужно время узнать друг друга и научиться доверять и рассказывать о своих самых стыдных пожеланиях.
— Разве я рассказывала?
— Могу телефон показать, — поиграл бровками. — Там всё в подробностях…
Всё. Сейчас со стыда сгорю, — перебор смущения за сутки! Аларм, Ахтунг!..
Спряталась в ладони и уткнулась в его шею.
— Малышка, меня так заводит, когда ты смущаешься!.. Просто сил никаких нет, — хрипло шепнул на ушко, сдвигая тонкий халатик на бедре... — Может, немного опоздаем?
Но ни он, ни я даже пикнуть не успели, — только и увидела летящий рыжую морду в мою сторону и вовремя отпрянула.
— Шер!.. — Максим обернулся, встречаясь с котом, который одним прыжком переместился с холодильника на плечо хозяина. — Ну и что это за цирк, а? — Потрепал медный загривок. — Рыжий негодяй!..
— А я?.. — возмутилась.
Смешно было осознавать, что мы с Шером ревниво делим внимание Макса, каждый стараясь перетянуть его на себя.
Оказалось, что на самом деле Шермана очень интересовала солёная красная рыба, которую я только что нарезала к завтраку, но ему не дала. И вот теперь черёд Максима отбивать драгоценное рыбное филе, блестящее в лучиках утреннего солнца.
И нет, кот не голодный!..
Но стоило Максу отвлечься от завтрака, вернувшись к завязкам на тонком коротком халатике и очень осторожным ласкам набухшей чувствительной груди, как раздалось чавканье рыжего диверсанта со стороны тарелки с вожделенной рыбой!
— Шер, вот я тебе мешал с той пятнистой кошкой два месяца назад на крыше миловаться?! — возмутился Макс, отодвигая тарелку. — Или я у тебя из миски корм краду?..
На что Шерману было глубоко безразлично, и, стянув увесистый кусок, слепленный из нескольких тонких, он с ещё большим наслаждением зачавкал под столом.
— Ладно, ладно, я тебе это припомню, наглая твоя рыжая морда!.. — Макс заглянул под стол, пытаясь достать до Шера босой ногой.
— Да пусть ест! — заступилась за кота, поднимая лямки лифа. — На работу пора. Подбросишь?
— М–м–м… — страдальчески зарычал, утыкаясь лицом в мою уже прикрытую халатом грудь. — Никакой личной жизни у бедного гусара!.. Даже любимая женщина норовит убежать!..
«Любимая женщина» бальзамом пролилась на вчерашнюю «любовницу». А ещё и вспомнилось, как вчера пьяную вместе с подругой отбивал, отпаивал, кормил и забирал. И говорил «любовь моя». Говорил! А я–то себе драму напридумывала…
Ворон ворону глаз не выклюет.
Русская пословица
ГЛАВА 8
Дела, совещание, документы, встреча, снова встреча… Пришлось вызвать на разговор новенького менеджера, у которого уже несколько дней не ладилось с текущими задачами. То там ошибка, то тут недоделка.
