Особенно мило смотрелись светло–серые мягкие домашние брюки в сочетании с пушистыми тапками внушительного размера. Нет, это для меня внушительного, а для Макса — в самый раз. Просто отвыкла уже от мужского размера домашней обуви.
Он обернулся.
— Согрелась? Слушай, я не очень умею готовить, так что нам сейчас пиццу принесут. С курицей и грибами. Будешь?
Я улыбнулась и кивнула, чувствуя, как снова наворачиваются слёзы. Нет, с этим что–то надо делать! Решительно!..
— А у тебя выпить что–нибудь найдётся?
— Антипростудный коктейль, — протянул он мне рюмку, которую тут же наполнил из шейкера. — Пей, только залпом и не дыши. Очень жгучая вещь, но действенная. Проверено!
На столе стояли водка и коньяк, мельница с перцем и какие–то травы. Да и мой нюх ничего постороннего в рюмке не различил, но как тут различишь? Он вроде человек хороший, и симпатию вызывает, но вдруг что–нибудь подмешает?
— Катерина Максимовна, ну что же вы на меня так недоверчиво смотрите–с? — улыбнулся обаятельно, чуть обнимая. — Ты не бойся, меня дядька научил. Он рыбачить любит, и в медицине народной разбирается. Я тебе половинку дозы сделал, как девушке.
Тёплые руки Макса приятно грели талию даже сквозь его огромный белый махровый халат, в который я завернулась после душа. И, ещё раз взглянув на его заботливое, немного шкодливое выражение лица, всё–таки выпила.
Нет, я всё делала по инструкции!.. И залпом, и не дыша… Но ощущение было, как у рыбы, которую суровое море, хорошенько взболтав в буре, выкинуло на раскалённый пляж. Дядька у Макса если и был спецом, то по части пыток, особенно в заливании в горло раскалённой лавы!..
— Огурчик… — протянули мне прозрачный влажный ломтик. — Всё, всё, выдыхай. И жуй.
Огурец быстро кончился, а по телу разливалось приятное тепло. Как же хорошо!.. Ой… Ммм!..
Макс наклонился, ласково одаривая поцелуем за героизм, и я окончательно размякла. И сидеть у него на коленях, на светлой просторной кухне — удивительное чудо! Я и не знала, что хотела вот именно этого. Хотела, но не знала… И чайничек тут такой смешной, пузатый, коричневый…
— Мне так хорошо с тобой… — сонно шепнула в шею, не в состоянии отследить поток собственных мыслей. — Как будто я всю жизнь тебя знаю.
— Это в тебе шоковая доза алкоголя говорит, — чмокнул в нос. — Но мне чертовски приятно.
— У тебя такие вкусные губы… — потянулась за новым поцелуем.
Он не отказал, но вскоре мягко отстранился, целуя щёки, нос, висок…
— Катюш, может, расскажешь, что случилось? Я же тебя до дома довёз, видел, как ты в подъезд вошла, улыбаясь. Как ты здесь оказалась?
Сумбурный поток мыслей честно пытался собраться в логическую композицию, но это оказалось сложно. С третьей попытки я вкратце рассказала, как и что случилось. Возможно, это было немного несвязно, и даже не очень логично. Но я чувствовала, как мне хорошо, уютно и спокойно.
Порой, за счастье нужно бороться даже с самим собой.
Джейн Остин
Открыв глаза, я поняла, что всё ещё сплю. Потому что явно была не дома, на мне не было одежды, и… я спала в обнимку с не менее обнажённым мужчиной! Макс мило посапывал в мою макушку, захватив меня в объятия.
Я попыталась вспомнить хоть что–то…
А мы уже переспали? А если да, то почему я ничего не помню?! Неужели я пропустила… всё?.. Впрочем, судя по тому, что мне упиралось в живот, у меня были все шансы наверстать это «всё» хоть сейчас.
Воспоминания хоть и были мутными, но заканчивались на злосчастном коктейле. Надо бы умыться и зубы почистить… Ещё бы щётку где–то взять…
В овальном зеркале ванной над раковиной обнаружилось помятое, лохматое чудище в огромном банном халате. И если волосы ещё можно было попытаться уложить маленькой расчёской из моей сумки, то чистить зубы пришлось пальцем.
Кофе и турка нашлись над плитой, там же оказался и геркулес. Отлично. Будет кашка. Полезный, сытный завтрак. Во всяком случае, для меня. А вот Максу… А что любит Макс?.. Юрке на завтрак требовались котлеты и яичница, при чём, первые ни в коем случае не должны были быть вчерашними, а вторая — не глазуньей!.. А папа на завтрак вообще всё ел. Главное, чтобы кормили.
Ладно, рискну…
В результате ревизии холодильника, я обнаружила сыр, паштет и масло. Яичница с помидорами томилась на сковороде, а чёрный хлеб грелся в древнем ростере. Такие штуки, наверное, уже и не делают сейчас: маленький противень размером с три смартфона подогревается в микропечке. Можно разогреть хлеб или сделать горячие бутерброды, — чем я сейчас и занималась.
— Ммм!.. — раздалось за плечом, когда горка бутербродов остывала на блюде, кофе был разлит по чашкам, тарелка с овсянкой аппетитно исходила паром, а я перекладывала чудесно удавшуюся яичницу для Макса.
— Да ты у меня хозяйка!..
— Доброе утро, Максим, — улыбнулась, встречая поцелуй в висок. — Я не знаю, что ты любишь на завтрак, но, надеюсь, ты не против такого варианта. Это должно быть неплохо…
Завтракали мы, купаясь в лучах яркого летнего утра. Щурились от солнца, проникающего даже сквозь коричневые матерчатые жалюзи, и заглядывали в светлейшее, ясное небо из окна пятнадцатого этажа. Играла негромкая заводная музыка — я выбрала свою любимую рок–радиостанцию.
Максу понравился завтрак. Он с любопытством пробовал разные бутерброды, — я их сделала и с расплавленным сыром, и с паштетом, добавив ломтик огурца для свежести и с сочетанием помидора, чеснока и того же расплавленного сыра. А я наблюдала за ним, быстро управившись со своей кашей, и теперь держала в руках небольшую чёрную кружку с изображением золотой Эйфелевой башни, неторопливо потягивая вкусный воскресный кофе с приправой из новой жизни.
— Макс… — позвала, когда он игриво подмигнул и снова вернулся к яичнице. — А что вчера было?
Задумчиво жуя печёный помидор, и хитро щурясь, как кот, Максим пытливо смотрел на меня.
— Вчера всё было отлично, Катюш, — улыбнулся. — У меня моя девушка ночевала. Правда, напоить пришлось, чтобы не заболела. Но зато меня теперь вкусно кормят на моей же кухне, что редкость, и я самый счастливый человек на свете!
Я польщённо улыбнулась, ощущая, как незримые крылья расправляются за спиной.
— А… девушка только ночевала, или… ну, что–то было?
— А ты ничего не помнишь?
Покачала головой, пытливо вглядываясь в его реакцию. Отчего–то стало страшно, что он обидится. Может, старался ночью, а я…
— Ма–а–акс… — мягко позвала, отказываясь гипнотизироваться.
— Я похож на подонка, споившего женщину для плотских утех? — обиженно сощурил глаза, дуя на кофе. — Гусар ребёнка не обидит.
— Спасибо, — шепнула, лучась не хуже утреннего солнышка.
— Допивай кофе, поехали в магазин. Надо продуктов купить и тебе всё, что потребуется.
— Мне?..
— Кать, ты же говорила, что тебе хорошо со мной. Не могу сказать, что у меня большой опыт совместного проживания с девушками, но… Давай попробуем?
Это что же я вчера такого наговорила?..
— Максим… Ты правда классный, но не слишком ли быстро? Ты ведь совсем меня не знаешь, да и я тебя тоже…
На мою заледеневшую от волнения руку легла его рука, и он успокаивающе огладил её, согревая теплом.
— Знаешь, в средние века люди женились, даже не зная друг друга, а в современном мире некоторые мои друзья так и не спрашивают имени подруг утром. Так что нет, не быстро. Мы с тобой взрослые люди, и вполне способны на взрослые решения. К тому же, после того, что ты вчера рассказала, мне совсем не хочется отпускать тебя, — тем более к твоему мужу.
Страшно. Очень страшно. А вдруг он тоже окажется… другим? Вдруг я снова разочаруюсь, и тогда уже точно никогда не смогу поверить в счастье между мужчиной и женщиной?
— Ладно, если ты не уверена, я не буду настаивать. Давай так: купим тебе самые необходимые вещи, чтобы ты могла хотя бы оставаться ночевать у меня. Я плохо себе представляю, что женщине может понадобиться дома, но хочу, чтобы тебе здесь было комфортно. Нам обоим потребуется время, чтобы привыкнуть друг к другу, но знаешь, если на утро я всё ещё хочу обнять девушку, с которой провёл ночь, то это дорого стоит, — улыбнулся, подтягивая меня к себе.
Утыкаться носом в его шею отчего–то с самого начала было удивительно прекрасно. И душа рвалась и металась от нерешительности и страха. Ведь довериться — значит отдать часть своей жизни в чужие руки, и перестать ею управлять. Это же как на скорости вдруг зажмуриться и убрать руки с руля! И пусть дорога на удивление хорошая, пусть рядом нет машин и препятствий, — никто и никогда вам не даст гарантий и не отмерит заранее время, в течение которого будет длиться такая поездка.
Где-то в спальне истошно завопил сигнал напоминания из смартфона.
— Дамьен!.. — вспомнила о походе к ветеринару.
При мысли о том, что домой всё же придётся вернуться, в животе всё похолодело, и я сникла. Даже приятные объятия Макса не спасли.
— Во сколько? — серьёзно спросил он.
— К двенадцати, на Пражку… — уныло отозвалась.
Максим кинул взгляд на часы.
— Пол–одиннадцатого… Одевайся. И не вешай нос, — легонько коснулся его кончиком пальца с улыбкой. — Всё будет хорошо, мне сверху звонили.
Конечно, в собственный подъезд я заходила не без содрогания. Мицубиси с её напряжённым водителем ждали на улице, — я обещала позвать, если что. Но чего я никак не ожидала, так это увидеть, как в нашу квартиру звонит женщина. Симпатичная, ухоженная, немного старше Юрки на вид.
— Вы к кому? — спросила, поднимаясь неспешно по лестнице.
— Идите, девушка, идите… — буркнула она. — Юра, открой! Ты ни в чём не виноват, слышишь?! Я тебя прощаю!..
Сверху раздался щелчок двери, шаги… Соседка со второго этажа свесилась вниз, наблюдая за нами.
— Господи, целыми днями орут!.. Сейчас полицию вызову, — ни днём ни ночью покоя от вас нету…
Я решительно шагнула к двери, отодвигая рвущуюся к Юре женщину. Просто выразительно поболтала ключами перед её носом.
— Заходите! — улыбнулась, как подобает выдрессированному менеджеру. — Проходите, не стесняйтесь!..
Женщина замешкалась, кинув цепкий взгляд на мою руку. Но это ей ничего не дало, ведь обручальное кольцо я не носила уже больше месяца.
— Это Вы его довели, это Вы виновата! — прошипела она, врываясь в квартиру.
В ванной комнате был слышен шум воды, громко кричала музыка.
— Юрочка, миленький, открой, пожалуйста!.. — безошибочно нашла она объект преследования.
Я не стала терять времени. Подхватила Дамьена, просочившегося из–под дивана и преданно замурлыкавшего вокруг ног, нашла переноску для кота. Прогрызенный мешок корма пришлось упаковывать в пакет, Дама — в переноску….
Со скрипом распахнулась дверь в ванную, откуда показался мокрый взлохмаченный Юрка с моим полотенцем в ромашках на бёдрах. Над полотенцем слегка нависало волосатое пузико, с которым я отчаянно боролась всю супружескую жизнь, и которое проявилось во всей красе только сейчас.
— Юрочка!.. — вскинулась женщина, без стеснений повисая на шее пока ещё моего мужа. — Ты живой? Что она тебе сделала?..
Это она обо мне? И что я ему сделала?..
— Марина?.. Ты что здесь делаешь?..
Как–то неудачно я как раз зашуршала пакетом, да и Даму вздумалось поиграться с переноской, — лапу просунул сквозь решётку мягкой сумки и попытался поймать на коготь кусок креветки, лежащей на столе. А там и шампанское, и пиво, и чипсы…
Грохотнула входная дверь, — наверное, сквозняком захлопнуло.
— Что, уже вернулась?! — издевательским тоном обрадовался обладатель пузика. — О, и кот нашёлся!.. Вчера все креветки сожрал, гад, и исчез!.. Фантомас, блин… Ладно, я сегодня добрый. Катюх, приготовь нам чего–нибудь, раз вернулась. Есть хочу.
— Она за вещами, — раздался спокойный голос, от которого я чуть не подпрыгнула.
Просила же в машине посидеть!..
— Ой, и Дон–Жуана привела? Прямо Санта–Барбара!.. — всплеснул руками. — Только это ничего не меняет, зайчик. Развод я тебе не дам, а с общим имуществом при должных связях нас до–о–о–лго судить будут.
— Собирайся, — кивнул Макс на комнату.
А я что? Я собираюсь.
Юркина любовница стояла, разинув рот, и не могла подобрать слова для открывшейся ей полноты ситуации. Не знаю, что он ей там про меня наговорил, но даже не сомневаюсь, что я хитрая мегера, а он — святой. Вот только она ещё не осознала, с кем связалась, и чисто по–женски мне было её жаль.
Я старалась не трястись, и сосредоточиться. Но мужская перепалка в коридоре заставляла лопатки подниматься, словно холку у вздыбленной кошки. После недолгих размышлений в ещё один пакет полетело нижнее белье, колготки, джинсы, свитер, кроссовки… На большее меня не хватило. Обстановка в квартире, которую до недавнего времени я считала своей, просто искрила от напряжения.
В коридоре творилось неладное. Юрка запер дверь, загородив её собой и Макс, зло щурясь, уговаривал его уйти с дороги. Тот обещал, что никуда свою жену не отпустит, а Макс может катиться ко всем чертям. Любовница, которая вроде бы Марина, увещевала Юрку отпустить обоих с миром, ибо им и вдвоём будет хорошо. Даже Дамьен нервно крутился в переноске на кухне, когда я за ним зашла.
Ничего, всё будет хорошо, — глупо повторяла я себе. — Всё будет хорошо, нужно просто это пережить…
А у самой руки трясутся и ощущение такое, что если Юрка сам не отойдёт, то у него потом будут все основания обратиться в суд за нанесение ему побоев мной лично.
— Слушай, Юрий, — ты же Юрий? — наступал Макс. — Ну зачем она тебе? Всё, уже ничего не вернёшь. Нет у тебя давно семьи, и жены нет… — задержал Юркины ручищи, уходя от удара, а тот тут же вцепился в ворот куртки Макса. — Всё, всё, мужик… Отпусти. Смотри вон и женщина твоя рассуждает здраво…
— Юрочка, да пусть идут! — Марина всплеснула руками, стоя поодаль от мужчин. — Ты же хотел здесь жить, помнишь? А она сама уезжает, чего ты в неё вцепился?..
— Отстань, дура!.. — рыкнул. — Катерина, ты никуда не пойдёшь! — переключился на меня, безумно сверкая глазами, всё ещё цепляясь за Макса. — А вы все убирайтесь из нашего дома! Оба! Ясно вам?! Она моя, моя!!!
На секунду мне даже почудилось, что что–то шевельнулось в груди тёплое по отношению к мужу. Он рванулся в мою сторону, освобождаясь от несуразного плена у двери, и схватил меня за плечи.
— Катюшка, зайчонок, ну прости дурака! Не уходи, пожалуйста!.. Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану?! Ты же у меня самая лучшая, самая заботливая, самая прощающая… Катенька, родная…
Он и впрямь быстро очутился у моих ног, неистово целуя мои руки, которыми я до побелевших костяшек вцепилась в пакеты. Стояла, словно зачарованная, впервые в жизни наблюдая мужа таким… жалким. Всегда гордый и неимоверно тщеславный Юрий впервые за долгое время сыпал комплиментами, как в тот вечер, когда соблазнил меня в клубе. Те три минуты первого в жизни эротического контакта надолго остались в памяти как эталон поклонения женщине. А я ведь прежде долго динамила всех парней!..
Но в результате отдалась… ему.
От напряжённости момента Дамьен начал пронзительно мяукать. Ему–то совсем не хотелось долго сидеть в клетке, тем более, когда у хозяев такое творится. Наверное, это и вывело меня из ступора. Я встретилась взглядом с выжидающим прищуром мужчины, который колебался у открытой двери. Его напряжённая фигура, как у тигра перед прыжком и этот взор сказали сейчас больше, чем всё ещё говорил Юрка, стоя на коленях.
Он обернулся.
— Согрелась? Слушай, я не очень умею готовить, так что нам сейчас пиццу принесут. С курицей и грибами. Будешь?
Я улыбнулась и кивнула, чувствуя, как снова наворачиваются слёзы. Нет, с этим что–то надо делать! Решительно!..
— А у тебя выпить что–нибудь найдётся?
— Антипростудный коктейль, — протянул он мне рюмку, которую тут же наполнил из шейкера. — Пей, только залпом и не дыши. Очень жгучая вещь, но действенная. Проверено!
На столе стояли водка и коньяк, мельница с перцем и какие–то травы. Да и мой нюх ничего постороннего в рюмке не различил, но как тут различишь? Он вроде человек хороший, и симпатию вызывает, но вдруг что–нибудь подмешает?
— Катерина Максимовна, ну что же вы на меня так недоверчиво смотрите–с? — улыбнулся обаятельно, чуть обнимая. — Ты не бойся, меня дядька научил. Он рыбачить любит, и в медицине народной разбирается. Я тебе половинку дозы сделал, как девушке.
Тёплые руки Макса приятно грели талию даже сквозь его огромный белый махровый халат, в который я завернулась после душа. И, ещё раз взглянув на его заботливое, немного шкодливое выражение лица, всё–таки выпила.
Нет, я всё делала по инструкции!.. И залпом, и не дыша… Но ощущение было, как у рыбы, которую суровое море, хорошенько взболтав в буре, выкинуло на раскалённый пляж. Дядька у Макса если и был спецом, то по части пыток, особенно в заливании в горло раскалённой лавы!..
— Огурчик… — протянули мне прозрачный влажный ломтик. — Всё, всё, выдыхай. И жуй.
Огурец быстро кончился, а по телу разливалось приятное тепло. Как же хорошо!.. Ой… Ммм!..
Макс наклонился, ласково одаривая поцелуем за героизм, и я окончательно размякла. И сидеть у него на коленях, на светлой просторной кухне — удивительное чудо! Я и не знала, что хотела вот именно этого. Хотела, но не знала… И чайничек тут такой смешной, пузатый, коричневый…
— Мне так хорошо с тобой… — сонно шепнула в шею, не в состоянии отследить поток собственных мыслей. — Как будто я всю жизнь тебя знаю.
— Это в тебе шоковая доза алкоголя говорит, — чмокнул в нос. — Но мне чертовски приятно.
— У тебя такие вкусные губы… — потянулась за новым поцелуем.
Он не отказал, но вскоре мягко отстранился, целуя щёки, нос, висок…
— Катюш, может, расскажешь, что случилось? Я же тебя до дома довёз, видел, как ты в подъезд вошла, улыбаясь. Как ты здесь оказалась?
Сумбурный поток мыслей честно пытался собраться в логическую композицию, но это оказалось сложно. С третьей попытки я вкратце рассказала, как и что случилось. Возможно, это было немного несвязно, и даже не очень логично. Но я чувствовала, как мне хорошо, уютно и спокойно.
Порой, за счастье нужно бороться даже с самим собой.
Джейн Остин
ГЛАВА 3
Открыв глаза, я поняла, что всё ещё сплю. Потому что явно была не дома, на мне не было одежды, и… я спала в обнимку с не менее обнажённым мужчиной! Макс мило посапывал в мою макушку, захватив меня в объятия.
Я попыталась вспомнить хоть что–то…
А мы уже переспали? А если да, то почему я ничего не помню?! Неужели я пропустила… всё?.. Впрочем, судя по тому, что мне упиралось в живот, у меня были все шансы наверстать это «всё» хоть сейчас.
Воспоминания хоть и были мутными, но заканчивались на злосчастном коктейле. Надо бы умыться и зубы почистить… Ещё бы щётку где–то взять…
В овальном зеркале ванной над раковиной обнаружилось помятое, лохматое чудище в огромном банном халате. И если волосы ещё можно было попытаться уложить маленькой расчёской из моей сумки, то чистить зубы пришлось пальцем.
Кофе и турка нашлись над плитой, там же оказался и геркулес. Отлично. Будет кашка. Полезный, сытный завтрак. Во всяком случае, для меня. А вот Максу… А что любит Макс?.. Юрке на завтрак требовались котлеты и яичница, при чём, первые ни в коем случае не должны были быть вчерашними, а вторая — не глазуньей!.. А папа на завтрак вообще всё ел. Главное, чтобы кормили.
Ладно, рискну…
В результате ревизии холодильника, я обнаружила сыр, паштет и масло. Яичница с помидорами томилась на сковороде, а чёрный хлеб грелся в древнем ростере. Такие штуки, наверное, уже и не делают сейчас: маленький противень размером с три смартфона подогревается в микропечке. Можно разогреть хлеб или сделать горячие бутерброды, — чем я сейчас и занималась.
— Ммм!.. — раздалось за плечом, когда горка бутербродов остывала на блюде, кофе был разлит по чашкам, тарелка с овсянкой аппетитно исходила паром, а я перекладывала чудесно удавшуюся яичницу для Макса.
— Да ты у меня хозяйка!..
— Доброе утро, Максим, — улыбнулась, встречая поцелуй в висок. — Я не знаю, что ты любишь на завтрак, но, надеюсь, ты не против такого варианта. Это должно быть неплохо…
Завтракали мы, купаясь в лучах яркого летнего утра. Щурились от солнца, проникающего даже сквозь коричневые матерчатые жалюзи, и заглядывали в светлейшее, ясное небо из окна пятнадцатого этажа. Играла негромкая заводная музыка — я выбрала свою любимую рок–радиостанцию.
Максу понравился завтрак. Он с любопытством пробовал разные бутерброды, — я их сделала и с расплавленным сыром, и с паштетом, добавив ломтик огурца для свежести и с сочетанием помидора, чеснока и того же расплавленного сыра. А я наблюдала за ним, быстро управившись со своей кашей, и теперь держала в руках небольшую чёрную кружку с изображением золотой Эйфелевой башни, неторопливо потягивая вкусный воскресный кофе с приправой из новой жизни.
— Макс… — позвала, когда он игриво подмигнул и снова вернулся к яичнице. — А что вчера было?
Задумчиво жуя печёный помидор, и хитро щурясь, как кот, Максим пытливо смотрел на меня.
— Вчера всё было отлично, Катюш, — улыбнулся. — У меня моя девушка ночевала. Правда, напоить пришлось, чтобы не заболела. Но зато меня теперь вкусно кормят на моей же кухне, что редкость, и я самый счастливый человек на свете!
Я польщённо улыбнулась, ощущая, как незримые крылья расправляются за спиной.
— А… девушка только ночевала, или… ну, что–то было?
— А ты ничего не помнишь?
Покачала головой, пытливо вглядываясь в его реакцию. Отчего–то стало страшно, что он обидится. Может, старался ночью, а я…
— Ма–а–акс… — мягко позвала, отказываясь гипнотизироваться.
— Я похож на подонка, споившего женщину для плотских утех? — обиженно сощурил глаза, дуя на кофе. — Гусар ребёнка не обидит.
— Спасибо, — шепнула, лучась не хуже утреннего солнышка.
— Допивай кофе, поехали в магазин. Надо продуктов купить и тебе всё, что потребуется.
— Мне?..
— Кать, ты же говорила, что тебе хорошо со мной. Не могу сказать, что у меня большой опыт совместного проживания с девушками, но… Давай попробуем?
Это что же я вчера такого наговорила?..
— Максим… Ты правда классный, но не слишком ли быстро? Ты ведь совсем меня не знаешь, да и я тебя тоже…
На мою заледеневшую от волнения руку легла его рука, и он успокаивающе огладил её, согревая теплом.
— Знаешь, в средние века люди женились, даже не зная друг друга, а в современном мире некоторые мои друзья так и не спрашивают имени подруг утром. Так что нет, не быстро. Мы с тобой взрослые люди, и вполне способны на взрослые решения. К тому же, после того, что ты вчера рассказала, мне совсем не хочется отпускать тебя, — тем более к твоему мужу.
Страшно. Очень страшно. А вдруг он тоже окажется… другим? Вдруг я снова разочаруюсь, и тогда уже точно никогда не смогу поверить в счастье между мужчиной и женщиной?
— Ладно, если ты не уверена, я не буду настаивать. Давай так: купим тебе самые необходимые вещи, чтобы ты могла хотя бы оставаться ночевать у меня. Я плохо себе представляю, что женщине может понадобиться дома, но хочу, чтобы тебе здесь было комфортно. Нам обоим потребуется время, чтобы привыкнуть друг к другу, но знаешь, если на утро я всё ещё хочу обнять девушку, с которой провёл ночь, то это дорого стоит, — улыбнулся, подтягивая меня к себе.
Утыкаться носом в его шею отчего–то с самого начала было удивительно прекрасно. И душа рвалась и металась от нерешительности и страха. Ведь довериться — значит отдать часть своей жизни в чужие руки, и перестать ею управлять. Это же как на скорости вдруг зажмуриться и убрать руки с руля! И пусть дорога на удивление хорошая, пусть рядом нет машин и препятствий, — никто и никогда вам не даст гарантий и не отмерит заранее время, в течение которого будет длиться такая поездка.
Где-то в спальне истошно завопил сигнал напоминания из смартфона.
— Дамьен!.. — вспомнила о походе к ветеринару.
При мысли о том, что домой всё же придётся вернуться, в животе всё похолодело, и я сникла. Даже приятные объятия Макса не спасли.
— Во сколько? — серьёзно спросил он.
— К двенадцати, на Пражку… — уныло отозвалась.
Максим кинул взгляд на часы.
— Пол–одиннадцатого… Одевайся. И не вешай нос, — легонько коснулся его кончиком пальца с улыбкой. — Всё будет хорошо, мне сверху звонили.
Конечно, в собственный подъезд я заходила не без содрогания. Мицубиси с её напряжённым водителем ждали на улице, — я обещала позвать, если что. Но чего я никак не ожидала, так это увидеть, как в нашу квартиру звонит женщина. Симпатичная, ухоженная, немного старше Юрки на вид.
— Вы к кому? — спросила, поднимаясь неспешно по лестнице.
— Идите, девушка, идите… — буркнула она. — Юра, открой! Ты ни в чём не виноват, слышишь?! Я тебя прощаю!..
Сверху раздался щелчок двери, шаги… Соседка со второго этажа свесилась вниз, наблюдая за нами.
— Господи, целыми днями орут!.. Сейчас полицию вызову, — ни днём ни ночью покоя от вас нету…
Я решительно шагнула к двери, отодвигая рвущуюся к Юре женщину. Просто выразительно поболтала ключами перед её носом.
— Заходите! — улыбнулась, как подобает выдрессированному менеджеру. — Проходите, не стесняйтесь!..
Женщина замешкалась, кинув цепкий взгляд на мою руку. Но это ей ничего не дало, ведь обручальное кольцо я не носила уже больше месяца.
— Это Вы его довели, это Вы виновата! — прошипела она, врываясь в квартиру.
В ванной комнате был слышен шум воды, громко кричала музыка.
— Юрочка, миленький, открой, пожалуйста!.. — безошибочно нашла она объект преследования.
Я не стала терять времени. Подхватила Дамьена, просочившегося из–под дивана и преданно замурлыкавшего вокруг ног, нашла переноску для кота. Прогрызенный мешок корма пришлось упаковывать в пакет, Дама — в переноску….
Со скрипом распахнулась дверь в ванную, откуда показался мокрый взлохмаченный Юрка с моим полотенцем в ромашках на бёдрах. Над полотенцем слегка нависало волосатое пузико, с которым я отчаянно боролась всю супружескую жизнь, и которое проявилось во всей красе только сейчас.
— Юрочка!.. — вскинулась женщина, без стеснений повисая на шее пока ещё моего мужа. — Ты живой? Что она тебе сделала?..
Это она обо мне? И что я ему сделала?..
— Марина?.. Ты что здесь делаешь?..
Как–то неудачно я как раз зашуршала пакетом, да и Даму вздумалось поиграться с переноской, — лапу просунул сквозь решётку мягкой сумки и попытался поймать на коготь кусок креветки, лежащей на столе. А там и шампанское, и пиво, и чипсы…
Грохотнула входная дверь, — наверное, сквозняком захлопнуло.
— Что, уже вернулась?! — издевательским тоном обрадовался обладатель пузика. — О, и кот нашёлся!.. Вчера все креветки сожрал, гад, и исчез!.. Фантомас, блин… Ладно, я сегодня добрый. Катюх, приготовь нам чего–нибудь, раз вернулась. Есть хочу.
— Она за вещами, — раздался спокойный голос, от которого я чуть не подпрыгнула.
Просила же в машине посидеть!..
— Ой, и Дон–Жуана привела? Прямо Санта–Барбара!.. — всплеснул руками. — Только это ничего не меняет, зайчик. Развод я тебе не дам, а с общим имуществом при должных связях нас до–о–о–лго судить будут.
— Собирайся, — кивнул Макс на комнату.
А я что? Я собираюсь.
Юркина любовница стояла, разинув рот, и не могла подобрать слова для открывшейся ей полноты ситуации. Не знаю, что он ей там про меня наговорил, но даже не сомневаюсь, что я хитрая мегера, а он — святой. Вот только она ещё не осознала, с кем связалась, и чисто по–женски мне было её жаль.
Я старалась не трястись, и сосредоточиться. Но мужская перепалка в коридоре заставляла лопатки подниматься, словно холку у вздыбленной кошки. После недолгих размышлений в ещё один пакет полетело нижнее белье, колготки, джинсы, свитер, кроссовки… На большее меня не хватило. Обстановка в квартире, которую до недавнего времени я считала своей, просто искрила от напряжения.
В коридоре творилось неладное. Юрка запер дверь, загородив её собой и Макс, зло щурясь, уговаривал его уйти с дороги. Тот обещал, что никуда свою жену не отпустит, а Макс может катиться ко всем чертям. Любовница, которая вроде бы Марина, увещевала Юрку отпустить обоих с миром, ибо им и вдвоём будет хорошо. Даже Дамьен нервно крутился в переноске на кухне, когда я за ним зашла.
Ничего, всё будет хорошо, — глупо повторяла я себе. — Всё будет хорошо, нужно просто это пережить…
А у самой руки трясутся и ощущение такое, что если Юрка сам не отойдёт, то у него потом будут все основания обратиться в суд за нанесение ему побоев мной лично.
— Слушай, Юрий, — ты же Юрий? — наступал Макс. — Ну зачем она тебе? Всё, уже ничего не вернёшь. Нет у тебя давно семьи, и жены нет… — задержал Юркины ручищи, уходя от удара, а тот тут же вцепился в ворот куртки Макса. — Всё, всё, мужик… Отпусти. Смотри вон и женщина твоя рассуждает здраво…
— Юрочка, да пусть идут! — Марина всплеснула руками, стоя поодаль от мужчин. — Ты же хотел здесь жить, помнишь? А она сама уезжает, чего ты в неё вцепился?..
— Отстань, дура!.. — рыкнул. — Катерина, ты никуда не пойдёшь! — переключился на меня, безумно сверкая глазами, всё ещё цепляясь за Макса. — А вы все убирайтесь из нашего дома! Оба! Ясно вам?! Она моя, моя!!!
На секунду мне даже почудилось, что что–то шевельнулось в груди тёплое по отношению к мужу. Он рванулся в мою сторону, освобождаясь от несуразного плена у двери, и схватил меня за плечи.
— Катюшка, зайчонок, ну прости дурака! Не уходи, пожалуйста!.. Ну, хочешь, я на колени перед тобой встану?! Ты же у меня самая лучшая, самая заботливая, самая прощающая… Катенька, родная…
Он и впрямь быстро очутился у моих ног, неистово целуя мои руки, которыми я до побелевших костяшек вцепилась в пакеты. Стояла, словно зачарованная, впервые в жизни наблюдая мужа таким… жалким. Всегда гордый и неимоверно тщеславный Юрий впервые за долгое время сыпал комплиментами, как в тот вечер, когда соблазнил меня в клубе. Те три минуты первого в жизни эротического контакта надолго остались в памяти как эталон поклонения женщине. А я ведь прежде долго динамила всех парней!..
Но в результате отдалась… ему.
От напряжённости момента Дамьен начал пронзительно мяукать. Ему–то совсем не хотелось долго сидеть в клетке, тем более, когда у хозяев такое творится. Наверное, это и вывело меня из ступора. Я встретилась взглядом с выжидающим прищуром мужчины, который колебался у открытой двери. Его напряжённая фигура, как у тигра перед прыжком и этот взор сказали сейчас больше, чем всё ещё говорил Юрка, стоя на коленях.
