Уходя на небеса
На южную часть Авалонии опустилось ненастье. Порывы холодного ветра гнали по небу мрачные темные тучи и злобно завывали среди верхушек вековых деревьев. Ветвистые молнии, сопровождаемые многоголосыми раскатами оглушительного грома, чертили причудливые узоры. Падавшие с туч водопады косого дождя мгновенно образовали на земле бурные потоки.
Жители городов и деревень, как и многочисленные обитатели окружающих их лесов, поспешили спрятаться в своих жилищах, чтобы наблюдать за разбушевавшейся стихией из сухого, безопасного и, безусловно, уютного места. Впрочем, нашлись и те, кому погода нравилась – водяные и кикиморы поднялись из своих водоемов и болот на поверхность, и с удовольствием затянули унылые песни. Песни, смысл и красоту которых понимали только они сами, а обычного человека привели бы в настоящий ужас, показавшись ему весьма зловещими и страшными лесными звуками.
- Это кто идет по дороге? – прервал песнопения хозяин маленького озера в Зеленом королевстве.
Сидевшая рядом с ним страшная кикимора умолкла и прищурилась, пытаясь сквозь пелену дождя разглядеть подслеповатыми белесыми глазами того, о ком говорил водяной.
- Никого не вижу, - недовольно скрипнула она.
- Что? – из-за грохота с небес водяной ее не расслышал.
- Никого не вижу! – повысила голос кикимора.
- Не видишь? А он есть, - водяной поджал тонкие губы и озадаченно потер рукой двойной подбородок. – Ты не поверишь, но это домовой!
Кикимора недоверчиво фыркнула, тряхнула растущими на голове синими водорослями, возмущенно покосилась на водяного и нырнула в озеро, на прощание через плечо бросив:
- Ты никогда не умел шутить! В следующий раз придумай что-нибудь получше!
Водяной проводил кикимору взглядом, скользнул глазами по сгорбленной фигурке печально бредущего по дороге домового, и пожал плечами:
- Ну, точно же. Домовой, - с этими словами хозяин озера исчез в водной пучине, отправившись догонять дорогую его сердцу кикимору.
Водяной оказался прав – по дороге, действительно, шел домовой. Его одеяние было простым: длинная до колен рубаха, под дождем прилипшая к тощему тельцу, да плетеные из бересты башмачки, расползающиеся по швам и местами показывающие белизну непропорционально больших ступней. Потухший взгляд, осунувшееся лицо с веснушками и широким покрасневшим носом, плетьми висевшие руки… Вид домового был жалким и подавленным.
Он брел вперед, особо не задумываясь, куда и зачем. Не обращая внимания ни на сильнейший ливень, ни на холодный ветер. Почти не глядя на дорогу, не ощущая голод и потеряв счет времени. Не думая ни о чем. Просто шел.
Домовой остался совершенно равнодушным к шуму проехавшей мимо кареты. Если честно, он ее даже не заметил. Собственно, поэтому он ничего не ответил, когда из кареты его кто-то окликнул. Домовой просто шел.
Словно сквозь плотную пелену до его сознания дошло, что его трясут за плечо.
- Эй! Что с тобой? – тонкий детский голосок проник в сознание домового и развеял царившую там пустоту.
- Что? – домовой вздрогнул, неожиданно для себя обнаружив стоявшую рядом девочку лет десяти.
- Спрашиваю, что с тобой? – в ее голосе чувствовалась легкая властность, обычно присущая людям, с рождения привыкшим повелевать.
Домовой смерил ее безразличным взглядом.
- Почему ты меня видишь?
- У меня талисман есть, - девочка тронула висевший на шее кулон. С виду обычный камешек, прикрепленный к совершенно обычной веревочке, но домовой, стоило ему присмотреться к этой поделке внимательнее, невольно поежился, ощутив в ней очень сильную волшбу. – Это мне Чудус сделал. С ним я вижу всех волшебных жителей Авалонии. Еще он меня охраняет.
- Чудус? – прошелестел домовой. – Могучий светлый маг Чудус, живущий в Великих горах?
Прежде, чем девочка успела ответить, со стороны кареты послышался робкий окрик.
- Госпожа Илайна! Вы простынете! Вернитесь, пожалуйста, в карету! Прошу вас!
Только сейчас домовой обратил внимание на то, что девочка стояла под потоками дождя и порывами ветра в одном тонком платьице и легких туфельках. Само собой разумеется, к этому моменту они были насквозь мокрыми. Сама же девочка заметно дрожала.
- Он самый, - подтвердила девочка, с досадой покосившись в сторону кареты. – Тебя как зовут?
- Зул, - отозвался домовой.
- Меня Илайна, - девочка бесцеремонно схватила домового за руку и потащила его к карете. – Пойдем со мной.
Карета оказалась просторной, но при этом уютной. В ней было тепло и сухо, и кроме Илайны и Зула в ней никого не было. Правивший каретой кучер находился под навесом на козлах, и как только он увидел, как за Илайной закрылась дверца, сразу же тронул экипаж в путь.
- Вытирайся, - Илайна протянула Зулу огромное пушистое полотенце.
- Не нужно, - слабо улыбнулся Зул.
Он взял девочку за руку, прикрыл глаза, и через мгновение вся впитавшееся в их одежду и волосы вода обратилась в облачко пара, вылетевшее из кареты через приоткрытое оконце.
- Спасибо! – восторженно пискнула Илайна. – Теперь рассказывай, Зул, что с тобой произошло. Что вынудило домового оставить свой дом?
Зул горестно вздохнул и рассказал Илайне, как он на протяжении многих лет жил в одном и том же доме в маленькой деревеньке на востоке Зеленого королевства. Одно поколение людей сменялось другим. Кто-то из хозяев был лучше, кто-то хуже, но независимо от этого Зул всегда присматривал за домом одинаково хорошо – прибирал в нем, следил за скотом, сушил в амбаре зерно.
Так продолжалось до тех пор, пока дети хозяев не решили перебраться в город. Хозяин и хозяйка тогда очень переживали, но вслух ничего не говорили. Наоборот, поддержали словами напутствия, пожелав добиться всего, чего те хотели. Дали денег. Зул потом выяснил, что хозяева отдали все, что у них было. Все, что накопили за долгие годы, не оставив себе ничего.
Поначалу дети приезжали исправно, раза два в год. Потом один раз. Наконец, один раз в два года… В письмах ссылались то на дела, то на работу. Зул сильно подозревал, что они не знали о том, с каким нетерпением их ждали родители. Бывало, сядут на крыльце и весь вечер напролет обсуждают одну и ту же маленькую новость, которую прочли в очередном письме. Со временем и писем стало совсем мало.
Это окончательно надломило хозяев, и искра их жизни начала стремительно угасать. Первым на небеса ушел хозяин. Жена пережила его ненадолго. Месяц она оплакивала любимого человека, с которым душа в душу прожила шестьдесят лет, а затем ее сердце не выдержало, и она отправилась за ним. Зул чувствовал, что она ждала часа своей смерти и в момент, когда та пришла за ней, ощутил от покидающей тело души волну радости. Дождалась, многострадальная…
После похорон Зул напрасно ждал новых домочадцев. Дети умерших хозяев в отчий дом возвращаться не пожелали - в городе им было лучше, а никому другому дом был не нужен.
Прошел год. За ним второй. Домовой как мог присматривал за пустующим домом, но без человеческой руки он все равно ветшал и покрывался плесенью. А затем случился пожар, и Зул оказался на улице. Один.
- Почему ты не пошел в другой дом? – спросила Илайна, когда домовой замолк.
- Я не могу зайти в дом без приглашения, - отозвался Зул. – Меня никто не звал. Еще домовые могут прийти в дом, который только строится, но таковых в нашей округе не было.
- Ясно, - Илайна вдруг хлопнула в ладоши и по-детски восторженно взвизгнула от озарившей ее мысли. – Зул! Иди жить ко мне домой! У нас в доме нет домового!
- Нет домового? – на всякий случай переспросил Зул, изо всех сдерживая волну нахлынувшей на него радости.
- Нет, - с горящими глазами подтвердила Илайна, и подняла кулон Чудуса. – Я бы знала, если бы был!
Зул с удовольствием принял предложение этой совсем юной девочки, в которой чувствовалась природная доброта. Приехав в ее дом, он обнаружил самый настоящий дворец. Трехэтажный, со множеством всевозможных комнат и коридоров. Оказалось, что отец Илайны был страшно богатым торговцем. Чрезмерное богатство его не испортило. Он был честным и порядочным, и очень старался, чтобы эти качества передались дочери. Зулу он сразу понравился.
Побежали дни. Быстро и незаметно. Впервые за долгое время Зул был по-настоящему счастлив. Его жизнь вновь приобрела смысл. Даже более того! К уходу за домом новой хозяйки добавилась забота о ней самой. Зул укрывал ее по ночам одеялом, если она открывалась, ставил около кровати тапочки, чтобы Илайна с утра не шла по голому полу босиком. Днем они часто играли вместе. Зул сильно привязался к Илайне, а она привязалась к нему. Поначалу он еще вспоминал свой прежний домик в деревне, вспоминал его хозяев, многие из которых выросли у него на глазах, но затем эти воспоминания начали исчезать, подобно утренней росе рассеиваясь под яркими лучами новой жизни и новых впечатлений. Зул был счастлив, как никогда ранее.
- С добрым утром! – каждое утро приветствовал он маленькую хозяйку.
- Привет! – неизменно отвечала она, и он с улыбкой двигал ближе к ней прикроватный столик с маленьким стаканчиком молока и свежей румяной плюшкой, источавшей аппетитный аромат.
Однажды Илайна посмотрела на него и тихонько расплакалась.
- Что-то случилось? – заволновался тогда Зул.
- Нет, - Илайна ручкой вытерла бежавшие по щекам слезинки. – Просто я подумала… Подумала про свою маму. Если бы она была жива, она заботилась бы обо мне также, как и ты.
Зул в тот момент растерялся, не зная, что на это сказать. Так ничего и не сказал, но потом много думал над словами Илайны. Скорее даже не думал, а просто с трепетом вспоминал, как взрослая птица вспоминает свой первый полет. Его сравнили с самым дорогим для каждого ребенка человеком – с мамой! Всякий раз от этого воспоминания на душе у Зула становилось светло и хорошо.
Так прошел год. Вновь наступил сезон дождей. Илайна с отцом уехали к своим родственникам на какой-то праздник, дали выходной слугам, и Зул остался в доме один.
Первый день минул спокойно. Домовой несколько раз прошел по всем помещениям и коридорам, выглянул в маленький дворик с подстриженными кустами, отделенный от городской улицы низким деревянным заборчиком, и пошел отдыхать.
На второй день ему стало чуточку грустно. Он весь год проводил с Илайной, либо играя с ней, либо наблюдая за ее играми с подружками, а потому давно отвык находиться в одиночестве.
Третий день принес тревогу. Зул метался по дворцу и не находил себе места. Что-то случилось! Что-то произошло с Илайной! Чувство тревоги усиливалось с каждым часом и к вечеру переросло в стойкое ощущение страшной опасности, угрожавшей Илайне. Домовой уже был готов отправиться на поиски, как около парадного входа остановилась карета. Ее дверцы распахнулись, и на мощеную мостовую ступил отец Илайны, осторожно державший на руках дочь. Она была без сознания. Прежде чем хозяин дома дошел до дверей, на улице появился еще один экипаж. Запряженные в него кони неслись галопом, и редкие прохожие спешили освободить дорогу.
Экипаж остановился около их дома, из него выскочили два господина с черными чемоданчиками и бросились за отцом Илайны, успевшим скрыться за дверью. Спустя пять минут Зул сидел у изголовья кровати, на которой лежала Илайна, и с немалым ужасом слушал разговор хозяина дворца с двумя господами, оказавшимися самыми известными и опытными в королевстве Эдем врачами. Они определили у юной хозяйки редкую лихорадку, излечить которую никому до сих пор не удавалось. Больной ею человек сгорал всего за каких-нибудь два-три дня. Учитывая, что шел уже второй день болезни, жить Илайне осталось совсем чуть-чуть. Один день. Если повезет, два.
Гаспар, так звали отца Илайны, молча проводил докторов до дверей. Молча вернулся к кровати дочери, и только затем позволил себе разрыдаться. Рядом с ним плакал Зул.
Вдруг Гаспар вскочил и опрометью бросился вон и комнаты. Глаза его горели надеждой. Вернулся он со старой женщиной, от которой во все стороны лилась сила леса. Слуга нес за ней две больших сумки с различными травами и снадобьями. Знахарка, догадался домовой и поспешил спрятаться в дальнем углу комнаты. Та не обратила на него никакого внимания, и сразу принялась за больную. Закипела вода в горшочках, поплыли по комнате странные ароматы.
Знахарка пыталась помочь Илайне, втирая в нее мази и вливая один отвар за другим. Тщетно. К вечеру она развела руками и глаза ее стали печальными.
- Ей уже не помочь, - возвестила знахарка и устало опустилась на стул.
Отец Илайны отошел к окну, приложился лбом к стеклу и по его щекам покатились редкие слезы.
- Была бы у нас волшебная сила, можно было бы попытаться еще кое-что сделать, - прикрыв глаза, добавила знахарка.
- А где ее взять? – отстранился от окна Гаспар.
- Нужен либо маг, либо шаман, либо кто-то из волшебных существ Авалонии. Леший, например. Или водяной. Или фея.
- Они все в волшебном краю, - горько сказал отец Илайны. – К тому же они крайне неохотно общаются с людьми.
Зул заметался в своем углу. У него есть волшебная сила, но ее очень немного. Гораздо меньше, чем у того же лешего, и ее отъем почти наверняка приведет к его смерти. За какие-то секунды перед мысленным взором Зула пробежал последний год его жизни, начиная с того самого момента, когда Илайна предложила ему жить в ее доме. Затем Зул окунулся в воспоминания всей своей предыдущей жизни, прошедшей в деревне, и его губы грустно опустились. Да, это был самый счастливый год. Самый замечательный. Проведенный с самым хорошим человеком, которого он когда-либо знал. И этот человек сейчас умирает, только начав свой жизненный путь. Нет, так не должно быть!
- Возьми мою силу, - Зул вышел из угла и решительно подошел к знахарке.
Та дернулась от неожиданности, вскочила на ноги и закрутила головой по сторонам.
- Кто здесь?
Зул подошел к Илайне, осторожно снял с нее кулон Чудуса, и вложил в руку знахарке.
- Меня зовут Зул, - сказал домовой.
- Домовой! – разглядев Зула, знахарка сразу успокоилась.
- Да, - качнул головой он. – Возьми мою силу.
- Твою? – знахарка с сомнением смерила Зула взглядом. – Ее у тебя совсем мало. Если я заберу волшебную силу у тебя, ты…
Знахарка замялась.
- Умру, - закончил за нее Зул. - Я знаю.
- Ты готов добровольно расстаться со своей жизнью, чтобы спасти девочку? – знахарка была поражена.
Отец Илайны, слышавший только слова старой женщины и видевший направление ее взора, опустился на колени и с мольбой в глазах начал смотреть в то место, где, по его представлению, находился домовой. Он помнил, как год назад дочка говорила ему про приведенного в дом домового. Он не стал тогда запрещать. Если честно, даже не придал этому значения. Подумаешь, какой-то домовой. Пусть живет, не жалко.
- Да, я готов, - подтвердил Зул. – Готовь ритуал.
Знахарка засуетилась, гремя горшочками и горелками.
- Спасибо тебе, домовой, - прошептал Гаспар, интуитивно догадавшийся об ответе Зула.
Зул не ответил. Он сидел на краю кровати Илайны и тихонечко гладил ее по голове.
- Спасибо тебе, Илайна, - с доброй улыбкой прошептал он. – Спасибо за все, маленькая хозяйка этого большого дома. Все у тебя будет хорошо. Тебя ждет счастливая жизнь.
На южную часть Авалонии опустилось ненастье. Порывы холодного ветра гнали по небу мрачные темные тучи и злобно завывали среди верхушек вековых деревьев. Ветвистые молнии, сопровождаемые многоголосыми раскатами оглушительного грома, чертили причудливые узоры. Падавшие с туч водопады косого дождя мгновенно образовали на земле бурные потоки.
Жители городов и деревень, как и многочисленные обитатели окружающих их лесов, поспешили спрятаться в своих жилищах, чтобы наблюдать за разбушевавшейся стихией из сухого, безопасного и, безусловно, уютного места. Впрочем, нашлись и те, кому погода нравилась – водяные и кикиморы поднялись из своих водоемов и болот на поверхность, и с удовольствием затянули унылые песни. Песни, смысл и красоту которых понимали только они сами, а обычного человека привели бы в настоящий ужас, показавшись ему весьма зловещими и страшными лесными звуками.
- Это кто идет по дороге? – прервал песнопения хозяин маленького озера в Зеленом королевстве.
Сидевшая рядом с ним страшная кикимора умолкла и прищурилась, пытаясь сквозь пелену дождя разглядеть подслеповатыми белесыми глазами того, о ком говорил водяной.
- Никого не вижу, - недовольно скрипнула она.
- Что? – из-за грохота с небес водяной ее не расслышал.
- Никого не вижу! – повысила голос кикимора.
- Не видишь? А он есть, - водяной поджал тонкие губы и озадаченно потер рукой двойной подбородок. – Ты не поверишь, но это домовой!
Кикимора недоверчиво фыркнула, тряхнула растущими на голове синими водорослями, возмущенно покосилась на водяного и нырнула в озеро, на прощание через плечо бросив:
- Ты никогда не умел шутить! В следующий раз придумай что-нибудь получше!
Водяной проводил кикимору взглядом, скользнул глазами по сгорбленной фигурке печально бредущего по дороге домового, и пожал плечами:
- Ну, точно же. Домовой, - с этими словами хозяин озера исчез в водной пучине, отправившись догонять дорогую его сердцу кикимору.
Водяной оказался прав – по дороге, действительно, шел домовой. Его одеяние было простым: длинная до колен рубаха, под дождем прилипшая к тощему тельцу, да плетеные из бересты башмачки, расползающиеся по швам и местами показывающие белизну непропорционально больших ступней. Потухший взгляд, осунувшееся лицо с веснушками и широким покрасневшим носом, плетьми висевшие руки… Вид домового был жалким и подавленным.
Он брел вперед, особо не задумываясь, куда и зачем. Не обращая внимания ни на сильнейший ливень, ни на холодный ветер. Почти не глядя на дорогу, не ощущая голод и потеряв счет времени. Не думая ни о чем. Просто шел.
Домовой остался совершенно равнодушным к шуму проехавшей мимо кареты. Если честно, он ее даже не заметил. Собственно, поэтому он ничего не ответил, когда из кареты его кто-то окликнул. Домовой просто шел.
Словно сквозь плотную пелену до его сознания дошло, что его трясут за плечо.
- Эй! Что с тобой? – тонкий детский голосок проник в сознание домового и развеял царившую там пустоту.
- Что? – домовой вздрогнул, неожиданно для себя обнаружив стоявшую рядом девочку лет десяти.
- Спрашиваю, что с тобой? – в ее голосе чувствовалась легкая властность, обычно присущая людям, с рождения привыкшим повелевать.
Домовой смерил ее безразличным взглядом.
- Почему ты меня видишь?
- У меня талисман есть, - девочка тронула висевший на шее кулон. С виду обычный камешек, прикрепленный к совершенно обычной веревочке, но домовой, стоило ему присмотреться к этой поделке внимательнее, невольно поежился, ощутив в ней очень сильную волшбу. – Это мне Чудус сделал. С ним я вижу всех волшебных жителей Авалонии. Еще он меня охраняет.
- Чудус? – прошелестел домовой. – Могучий светлый маг Чудус, живущий в Великих горах?
Прежде, чем девочка успела ответить, со стороны кареты послышался робкий окрик.
- Госпожа Илайна! Вы простынете! Вернитесь, пожалуйста, в карету! Прошу вас!
Только сейчас домовой обратил внимание на то, что девочка стояла под потоками дождя и порывами ветра в одном тонком платьице и легких туфельках. Само собой разумеется, к этому моменту они были насквозь мокрыми. Сама же девочка заметно дрожала.
- Он самый, - подтвердила девочка, с досадой покосившись в сторону кареты. – Тебя как зовут?
- Зул, - отозвался домовой.
- Меня Илайна, - девочка бесцеремонно схватила домового за руку и потащила его к карете. – Пойдем со мной.
Карета оказалась просторной, но при этом уютной. В ней было тепло и сухо, и кроме Илайны и Зула в ней никого не было. Правивший каретой кучер находился под навесом на козлах, и как только он увидел, как за Илайной закрылась дверца, сразу же тронул экипаж в путь.
- Вытирайся, - Илайна протянула Зулу огромное пушистое полотенце.
- Не нужно, - слабо улыбнулся Зул.
Он взял девочку за руку, прикрыл глаза, и через мгновение вся впитавшееся в их одежду и волосы вода обратилась в облачко пара, вылетевшее из кареты через приоткрытое оконце.
- Спасибо! – восторженно пискнула Илайна. – Теперь рассказывай, Зул, что с тобой произошло. Что вынудило домового оставить свой дом?
Зул горестно вздохнул и рассказал Илайне, как он на протяжении многих лет жил в одном и том же доме в маленькой деревеньке на востоке Зеленого королевства. Одно поколение людей сменялось другим. Кто-то из хозяев был лучше, кто-то хуже, но независимо от этого Зул всегда присматривал за домом одинаково хорошо – прибирал в нем, следил за скотом, сушил в амбаре зерно.
Так продолжалось до тех пор, пока дети хозяев не решили перебраться в город. Хозяин и хозяйка тогда очень переживали, но вслух ничего не говорили. Наоборот, поддержали словами напутствия, пожелав добиться всего, чего те хотели. Дали денег. Зул потом выяснил, что хозяева отдали все, что у них было. Все, что накопили за долгие годы, не оставив себе ничего.
Поначалу дети приезжали исправно, раза два в год. Потом один раз. Наконец, один раз в два года… В письмах ссылались то на дела, то на работу. Зул сильно подозревал, что они не знали о том, с каким нетерпением их ждали родители. Бывало, сядут на крыльце и весь вечер напролет обсуждают одну и ту же маленькую новость, которую прочли в очередном письме. Со временем и писем стало совсем мало.
Это окончательно надломило хозяев, и искра их жизни начала стремительно угасать. Первым на небеса ушел хозяин. Жена пережила его ненадолго. Месяц она оплакивала любимого человека, с которым душа в душу прожила шестьдесят лет, а затем ее сердце не выдержало, и она отправилась за ним. Зул чувствовал, что она ждала часа своей смерти и в момент, когда та пришла за ней, ощутил от покидающей тело души волну радости. Дождалась, многострадальная…
После похорон Зул напрасно ждал новых домочадцев. Дети умерших хозяев в отчий дом возвращаться не пожелали - в городе им было лучше, а никому другому дом был не нужен.
Прошел год. За ним второй. Домовой как мог присматривал за пустующим домом, но без человеческой руки он все равно ветшал и покрывался плесенью. А затем случился пожар, и Зул оказался на улице. Один.
- Почему ты не пошел в другой дом? – спросила Илайна, когда домовой замолк.
- Я не могу зайти в дом без приглашения, - отозвался Зул. – Меня никто не звал. Еще домовые могут прийти в дом, который только строится, но таковых в нашей округе не было.
- Ясно, - Илайна вдруг хлопнула в ладоши и по-детски восторженно взвизгнула от озарившей ее мысли. – Зул! Иди жить ко мне домой! У нас в доме нет домового!
- Нет домового? – на всякий случай переспросил Зул, изо всех сдерживая волну нахлынувшей на него радости.
- Нет, - с горящими глазами подтвердила Илайна, и подняла кулон Чудуса. – Я бы знала, если бы был!
Зул с удовольствием принял предложение этой совсем юной девочки, в которой чувствовалась природная доброта. Приехав в ее дом, он обнаружил самый настоящий дворец. Трехэтажный, со множеством всевозможных комнат и коридоров. Оказалось, что отец Илайны был страшно богатым торговцем. Чрезмерное богатство его не испортило. Он был честным и порядочным, и очень старался, чтобы эти качества передались дочери. Зулу он сразу понравился.
Побежали дни. Быстро и незаметно. Впервые за долгое время Зул был по-настоящему счастлив. Его жизнь вновь приобрела смысл. Даже более того! К уходу за домом новой хозяйки добавилась забота о ней самой. Зул укрывал ее по ночам одеялом, если она открывалась, ставил около кровати тапочки, чтобы Илайна с утра не шла по голому полу босиком. Днем они часто играли вместе. Зул сильно привязался к Илайне, а она привязалась к нему. Поначалу он еще вспоминал свой прежний домик в деревне, вспоминал его хозяев, многие из которых выросли у него на глазах, но затем эти воспоминания начали исчезать, подобно утренней росе рассеиваясь под яркими лучами новой жизни и новых впечатлений. Зул был счастлив, как никогда ранее.
- С добрым утром! – каждое утро приветствовал он маленькую хозяйку.
- Привет! – неизменно отвечала она, и он с улыбкой двигал ближе к ней прикроватный столик с маленьким стаканчиком молока и свежей румяной плюшкой, источавшей аппетитный аромат.
Однажды Илайна посмотрела на него и тихонько расплакалась.
- Что-то случилось? – заволновался тогда Зул.
- Нет, - Илайна ручкой вытерла бежавшие по щекам слезинки. – Просто я подумала… Подумала про свою маму. Если бы она была жива, она заботилась бы обо мне также, как и ты.
Зул в тот момент растерялся, не зная, что на это сказать. Так ничего и не сказал, но потом много думал над словами Илайны. Скорее даже не думал, а просто с трепетом вспоминал, как взрослая птица вспоминает свой первый полет. Его сравнили с самым дорогим для каждого ребенка человеком – с мамой! Всякий раз от этого воспоминания на душе у Зула становилось светло и хорошо.
Так прошел год. Вновь наступил сезон дождей. Илайна с отцом уехали к своим родственникам на какой-то праздник, дали выходной слугам, и Зул остался в доме один.
Первый день минул спокойно. Домовой несколько раз прошел по всем помещениям и коридорам, выглянул в маленький дворик с подстриженными кустами, отделенный от городской улицы низким деревянным заборчиком, и пошел отдыхать.
На второй день ему стало чуточку грустно. Он весь год проводил с Илайной, либо играя с ней, либо наблюдая за ее играми с подружками, а потому давно отвык находиться в одиночестве.
Третий день принес тревогу. Зул метался по дворцу и не находил себе места. Что-то случилось! Что-то произошло с Илайной! Чувство тревоги усиливалось с каждым часом и к вечеру переросло в стойкое ощущение страшной опасности, угрожавшей Илайне. Домовой уже был готов отправиться на поиски, как около парадного входа остановилась карета. Ее дверцы распахнулись, и на мощеную мостовую ступил отец Илайны, осторожно державший на руках дочь. Она была без сознания. Прежде чем хозяин дома дошел до дверей, на улице появился еще один экипаж. Запряженные в него кони неслись галопом, и редкие прохожие спешили освободить дорогу.
Экипаж остановился около их дома, из него выскочили два господина с черными чемоданчиками и бросились за отцом Илайны, успевшим скрыться за дверью. Спустя пять минут Зул сидел у изголовья кровати, на которой лежала Илайна, и с немалым ужасом слушал разговор хозяина дворца с двумя господами, оказавшимися самыми известными и опытными в королевстве Эдем врачами. Они определили у юной хозяйки редкую лихорадку, излечить которую никому до сих пор не удавалось. Больной ею человек сгорал всего за каких-нибудь два-три дня. Учитывая, что шел уже второй день болезни, жить Илайне осталось совсем чуть-чуть. Один день. Если повезет, два.
Гаспар, так звали отца Илайны, молча проводил докторов до дверей. Молча вернулся к кровати дочери, и только затем позволил себе разрыдаться. Рядом с ним плакал Зул.
Вдруг Гаспар вскочил и опрометью бросился вон и комнаты. Глаза его горели надеждой. Вернулся он со старой женщиной, от которой во все стороны лилась сила леса. Слуга нес за ней две больших сумки с различными травами и снадобьями. Знахарка, догадался домовой и поспешил спрятаться в дальнем углу комнаты. Та не обратила на него никакого внимания, и сразу принялась за больную. Закипела вода в горшочках, поплыли по комнате странные ароматы.
Знахарка пыталась помочь Илайне, втирая в нее мази и вливая один отвар за другим. Тщетно. К вечеру она развела руками и глаза ее стали печальными.
- Ей уже не помочь, - возвестила знахарка и устало опустилась на стул.
Отец Илайны отошел к окну, приложился лбом к стеклу и по его щекам покатились редкие слезы.
- Была бы у нас волшебная сила, можно было бы попытаться еще кое-что сделать, - прикрыв глаза, добавила знахарка.
- А где ее взять? – отстранился от окна Гаспар.
- Нужен либо маг, либо шаман, либо кто-то из волшебных существ Авалонии. Леший, например. Или водяной. Или фея.
- Они все в волшебном краю, - горько сказал отец Илайны. – К тому же они крайне неохотно общаются с людьми.
Зул заметался в своем углу. У него есть волшебная сила, но ее очень немного. Гораздо меньше, чем у того же лешего, и ее отъем почти наверняка приведет к его смерти. За какие-то секунды перед мысленным взором Зула пробежал последний год его жизни, начиная с того самого момента, когда Илайна предложила ему жить в ее доме. Затем Зул окунулся в воспоминания всей своей предыдущей жизни, прошедшей в деревне, и его губы грустно опустились. Да, это был самый счастливый год. Самый замечательный. Проведенный с самым хорошим человеком, которого он когда-либо знал. И этот человек сейчас умирает, только начав свой жизненный путь. Нет, так не должно быть!
- Возьми мою силу, - Зул вышел из угла и решительно подошел к знахарке.
Та дернулась от неожиданности, вскочила на ноги и закрутила головой по сторонам.
- Кто здесь?
Зул подошел к Илайне, осторожно снял с нее кулон Чудуса, и вложил в руку знахарке.
- Меня зовут Зул, - сказал домовой.
- Домовой! – разглядев Зула, знахарка сразу успокоилась.
- Да, - качнул головой он. – Возьми мою силу.
- Твою? – знахарка с сомнением смерила Зула взглядом. – Ее у тебя совсем мало. Если я заберу волшебную силу у тебя, ты…
Знахарка замялась.
- Умру, - закончил за нее Зул. - Я знаю.
- Ты готов добровольно расстаться со своей жизнью, чтобы спасти девочку? – знахарка была поражена.
Отец Илайны, слышавший только слова старой женщины и видевший направление ее взора, опустился на колени и с мольбой в глазах начал смотреть в то место, где, по его представлению, находился домовой. Он помнил, как год назад дочка говорила ему про приведенного в дом домового. Он не стал тогда запрещать. Если честно, даже не придал этому значения. Подумаешь, какой-то домовой. Пусть живет, не жалко.
- Да, я готов, - подтвердил Зул. – Готовь ритуал.
Знахарка засуетилась, гремя горшочками и горелками.
- Спасибо тебе, домовой, - прошептал Гаспар, интуитивно догадавшийся об ответе Зула.
Зул не ответил. Он сидел на краю кровати Илайны и тихонечко гладил ее по голове.
- Спасибо тебе, Илайна, - с доброй улыбкой прошептал он. – Спасибо за все, маленькая хозяйка этого большого дома. Все у тебя будет хорошо. Тебя ждет счастливая жизнь.
