Горбатый старик сказал мне однажды:
"Запомни, дитя, я тебя научу:
Когда не найдёшь ты лекарство от жажды,
Иди к палачу
Дорогою зимней, дорогою длинной,
Дорогой любой, не взирая на ночь,
Сквозь лес и болото, поросшее тиной.
Тебе лишь палач сумеет помочь.
Пресыщенный миром и эхом и прахом,
Не видящий больше услады ни в чём,
В поклоне замри над кровавою плахой,
Дружи с палачом".
Я хмыкнул в ответ: "Как легко тебе, старый,
Советы давать, мол, иди и не плачь.
Куда мне идти за безволия карой,
Коль сам я палач?
Уж ноет плечо и устала секира,
И некогда лечь мне с женою в постель.
Совет твой проклятый слыхало полмира.
Покоя мне нет от незваных гостей".
И больше никто не услышит такого
Совета уйти со склоненной главой.
Теперича я несу своё слово:
"Цени, что живой".
"Запомни, дитя, я тебя научу:
Когда не найдёшь ты лекарство от жажды,
Иди к палачу
Дорогою зимней, дорогою длинной,
Дорогой любой, не взирая на ночь,
Сквозь лес и болото, поросшее тиной.
Тебе лишь палач сумеет помочь.
Пресыщенный миром и эхом и прахом,
Не видящий больше услады ни в чём,
В поклоне замри над кровавою плахой,
Дружи с палачом".
Я хмыкнул в ответ: "Как легко тебе, старый,
Советы давать, мол, иди и не плачь.
Куда мне идти за безволия карой,
Коль сам я палач?
Уж ноет плечо и устала секира,
И некогда лечь мне с женою в постель.
Совет твой проклятый слыхало полмира.
Покоя мне нет от незваных гостей".
И больше никто не услышит такого
Совета уйти со склоненной главой.
Теперича я несу своё слово:
"Цени, что живой".