Пролог
Я понятия не имею, как именно это началось. "Это" имеет вполне конкретное название — одиночество. Это чувство всегда шагало со мной по жизни, но, как правило, я им не тяготилась. Меня не сильно заботило, что пока мои сверстники пробуют жизнь на вкус, я сижу дома с книгой, или присматриваю за младшим братом. Возможно, потому, что мне было с ними неинтересно. Не побоюсь признать, что мне они казались ограниченными. А, может, все потому, что я ждала. В то время мне казалось, что моя жизнь начнется дальше, когда вырасту или когда окончу школу, или вот сейчас поработаю, пока совсем молодая, а потом…
Но шли годы. Много лет. И вот мне двадцать шесть, а жизнь, которую я ждала, так и не началась. Зато моё каждодневное существование затопила рутина: дом, работа, дом, работа. И что самое странное, до поры до времени меня и это не беспокоило. Жила себе и жила.
А потом начались первые звоночки: раздражительность, желание как-то разбавить свою жизнь, чувство, что я упускаю что-то важное, что работа, та самая работа, которой я посвятила столько времени, забирает у меня что-то такое нужное.
Когда много думаешь о таких вещах, неизбежно приходишь к выводу, что твоя жизнь пуста, в ней нет ничего, ради чего стоило бы просыпаться по утрам или ради чего нужно чему-то учиться, как-то меняться нет той искорки, которой должен гореть каждый. Другими словами, и самой жизни то нет. То есть ты ходишь, думаешь, работаешь, зарабатываешь и тратишь деньги. Но… Ведь… это не все? Не должно быть все! Жизнь должна приносить мне радость, жизнью нужно наслаждаться. Ломовая лошадь тоже ест, спит и работает, ничем не занимаясь в промежутке, ни о чем не мечтая, ни к чему не стремясь. Не может быть, что моя жизнь ничем не лучше, чем жизнь, которой живет это бедное животное.
Но оглянувшись вокруг, я вынуждена была признать — нет, не лучше.
И тогда у меня возник вопрос: ради чего мне жить? И хорошо, что я не стала задавать его никому. Я заранее знаю все их ответы: «Тебе нужно жить ради семьи и друзей! Они тебя любят и не переживут такую потерю…». Знаете что? Вранье все это. Друзья без меня прекрасно обойдутся. Ну, попереживают какое-то время. А потом забудут и пойдут дальше по жизни. Потому что у каждого дом-работа, дом-работа. Все они такие же белки в колесе, как и я. Им просто некогда будет помнить, что когда-то рядом с ними в поезде «Жизнь» ехал ещё один пассажир. Только он сошел. А поезд поехал дальше.
И семья не будет убиваться по мне вечно. Вот начнутся в следующем году у моего младшего брата вступительные экзамены… А там сестра, младше меня на год, засобирается замуж, а там внуки и племянники пойдут. Короче, не до меня станет. Потому что я умру.
А они останутся.
А колесо само себя крутить не будет.
Память обо мне сожмется до небольшой плиты с плохонькой моей фотографией в рамочке, обозначающей место, где мое бренное тельце обрело последний приют. Сюда будут несколько раз в году приходить и убирать сорняки, красить оградку и сажать свежие цветы, в нужные дни приносить сладости и выпивать, поминая меня. А, может, и не будут.
Мне могут возразить: «Не глупи, да, сейчас плохо. Но дальше-то будет лучше!». Те, кто говорят, занимаются даже не аутотренингом, они занимаются самообманом. Потому что достаточно просто посмотреть вокруг и можно будет понять, что ничего уже не будет лучше. Ни сегодня, ни завтра, ни даже через год! Да господа! Я поделюсь с вами сакральным знанием: жизнь — говно! Лишенное всякой радости и смысла говно! И становится чем дальше, тем хуже.
Так, в чем же смысл этого бренного существования, которое в тягость и мне, и тем, кто меня окружает? А ведь им в тягость. Нам не о чем больше говорить, я перестала понимать их проблемы, мы существуем, как бы в разной плоскости. У большинства моих подруг сейчас есть семья и дети. Они рассказывают мне уже не о себе, они буквально живут ими. Мы больше не веселимся как раньше при встречах, все реже звоним друг другу или проводим совместные выходные. При этом они — звонят мне, они хотят веселиться, а я все чаще не хочу. Не хочу веселья, не хочу общества, не хочу встреч. Не потому ли я сейчас так ограничила свой круг общения и почти ни с кем не вижусь? О мужиках вообще молчу.
Ради чего жить? Для уплаты кредита, который платишь-платишь, а он все не уменьшается? Или для того, чтобы изо дня в день терпеть скандалы, закатываемые родственниками? Вы, вообще, представляете, что это за жизнь, когда даже домой идти не хочется, потому что там ты не отдыхаешь, а стоишь в очереди на кухню, в ванну и в туалет. Потому что в этой жизни права есть у всех кроме тебя. Хотя нет! Что это я наговариваю? И у меня есть права. Право приходить с работы домой уставшей и во вторую смену работать уборщицей, кухаркой и посудомойкой, право оплачивать коммуналку и право покупать продукты для всей семьи.
Да! Ради этого точно стоит жить.
Сегодня утром открыв глаза, я пришла к единственному логичному ответу: нет никакого смысла в том, чтобы продолжать это тягостное существование.
Я больше не могу притворяться, что все, как обычно, все как у всех. Я устала. Так, что прошу считать все вышеописанное предсмертным посланием, потому, что сегодня утром я решила умереть.
По дороге домой, я куплю в аптеке снотворное и до свиданья.
Глава 1
Сказано — сделано.
Магазин, в котором я работаю, находится в длинном торговом ряду, который горожане по старой памяти именовали «Кряжинка». Так назывался сначала небольшой родничок, который тут протекал, потом небольшой поселок, построенный на его месте, а после и первый магазин, построенный ещё в советское время. Сейчас все первые этажи здания занимали разного рода магазины, среди которых приютилась крохотная аптека. Туда я и пошла, дождавшись окончания рабочего дня.
Если бы это был какой-нибудь голливудский фильм, а не реальная жизнь. То по закону жанра должно было произойти что-то, что в корне перевернуло бы мою жизнь. Ну, там встретила незнакомца, влюбилась без памяти или попала в такую историю, что тут уже не до самоубийств.
Но реальность сурова. Мало то, что спасать меня никто не кинулся, так даже аптекарша не поинтересовалась, зачем мне снотворное. Спросила только:
— Вам какое? Посильнее?
Мне даже обидно стало. Всему миру просто плевать. И я ещё раз уверилась в том, что приняла правильное решение. И выбрала то, что посильнее. С малиновым вкусом.
А ещё я решила устроить себе небольшой праздник перед уходом, решив, что имею полное право. Смертникам и то разрешают последний ужин, сигарету и желание.
С первым пунктом я быстро разобралась, купив себе в супермаркете на отделе готовой продукции большую порцию запеченной форели (всегда мечтала попробовать). А со вторым не возникло трудностей, ведь я в принципе не курю. Проблемы возникли с последним пунктом.
Последнее желание.
Поймите правильно. Как и у любого представителя человечества на земле, у меня были желания. Но ни одно из них не тянуло на предсмертное. Все было настолько поверхностно, настолько мелочно… А ведь это финал, последняя радость в жизни. И это должно было быть то, после чего можно и умирать, а не новые туфли, или новая блузка.
Я думала об этом пока ехала домой в маршрутке, пока поднималась на свой пятый этаж, пока распаковывала и подогревала ужин. Да что там! У меня на фоне непривычно активного использования по прямому назначению, даже голова разболелась. И мне не стыдно признать, что я столько времени на размышления о чем-то одном не тратила со времен школьной скамьи. По работе я вольно пересказываю людям инструкцию к товарам, которые продаю или тупо ввожу циферки и данные в компьютер, и он все делает за меня. Книги почти не читаю — мне их успешно заменяет интернет и телевизор. Да и времени на них нет… Хотя, правильнее будет сказать, что желания нет, иначе время нашлось бы.
И вот спустя пару бокалов вина, я, наконец, пришла к выводу, что у меня нет никаких желаний. Ничего совершенно! В детском садике мне хотелось стать врачом, или космонавтом. В школе — поступить, ну и, пожалуй, замутить с Витькой Захлевским из параллельного класса. К слову, поступить мне тогда так и не удалось, а потом, со временем, когда появилась возможность, я уже просто не стала. Как показала жизнь, в нашей стране высшее образование ещё не гарантирует успех в жизни. Я устроилась продавцом в мебельный магазин и сейчас зарабатываю в среднем столько же, сколько и среднестатистический банковский служащий. Только у меня ответственности намного меньше, и график более гибкий.
И вот, мне двадцать шесть лет. Я стою на кухне со стаканом воды в одной руке и пригоршней снотворного в другой, и подвожу итоги. Собственной семьи у меня нет, карьеры как таковой нет (восемь лет работы продавцом не считаются), желаний или стремлений тоже нет. Смысла жить дальше — нет. И моя уверенность в правильности принятого решения становится только крепче. Но это не единственное чувство, которое во мне крепнет. Для описания второго чувства, наш народ придумал очень живописный термин — «жаба давит».
Какого черта! Я же собираюсь умереть! Это же большая жирная точка! После этого шага не будет возможности что-то переделать или исправить… Хотя что мне исправлять? У меня жизнь, как в песне Макаревича: «Ни дома, ни друзей, ни врагов…». Я и не накосячила толком, за всю жизнь. А после того как выпью эти таблетки уже и не успею накосячить.
Жаба продолжала усердно душить. Я только этим могу объяснить тот факт, что мне стало невыносимо жалко вот так задёшево продавать свою жизнь.
Нет, братцы-кролики, так дело не пойдет.
Я поставила стакан на стол, ссыпала таблетки в небольшой пакетик и уверенно пошла к столу моей младшей сестры. Там всегда полно бумаги и ручек. Попутно глянула на круглые часики, висящие на стене. Ага! У меня ещё с полчасика, пока эта парочка вернется из кино. Что ж, не буду тратить зря отпущенное мне время. Взяв лист А4 формата и фиолетовую гелевую ручку, я пошла ваять список. Непросто список, а перечень самых эпических желаний, которые я должна осуществить, прежде чем покончу с собой. И речь сейчас не о туфлях.
Я твердо решила, что их должно быть десять. Первое желание придумалось легко — похудеть. Так уж сложилось, что я почти всегда при росте сто пятьдесят четыре сантиметра весила пятьдесят четыре – пятьдесят шесть килограмм и была очень аппетитной девушкой. Но за последние года полтора, мой вес начал стремительно увеличиваться. Сейчас при том же росте, я несчастный обладатель шестидесяти семи килограммов и не очень эстетичного живота. Поначалу я себя уверяла, что все это быстро пройдет, если посидеть на диете, или поприседать. Но больше чем на день голодовки меня не хватало, да и приседаниями я занималась не дольше двух дней. Потом у меня резко настает период: «Да зачем я этой фигней страдаю, если у меня грудь четвертого размера?». И я спокойно налегала на пироженки, чипсы и многое другое неполезное, но такое вкусное! Ровно до того момента, как я понимала, что уже не влезаю в свой размер. К слову сказать, я увеличилась в объеме на два размера! Два!
Выходом из сложившейся ситуации мог послужить какой-нибудь фитнес центр. Но я всегда находила вескую причину, почему не могу туда ходить.
Теперь, когда на позже отложить это важное мероприятие нельзя, передо мной стали вопросы: куда идти, сколько это будет стоить, где взять на это деньги? Последний вопрос стоит особенно остро, так как у меня есть несколько кредитных карт, которые ну никак не хотят погашаться.
Я вздохнула. Опять эта рутина, житейские проблемы. Появилось стойкое желание плюнуть и принять таблетки сразу. Пришлось проявить характер и заставить себя полезть в интернет, чтобы найти ближайший фитнес-центр. Это раньше можно было все бросать на полпути. Сейчас я не могу позволить себе такую роскошь. Это последние дни моей жизни. Если не сделаю этого сегодня, то не сделаю уже никогда. А умирать, не сделав даже этого как-то влом.
Я порылась в интернете. Такая полезная вещь! И такая, что б его, бестолковая. Куча рекламного мусора, куча ссылок на форумы, где половина народу что-то хвалит, а вторая это что-то хает. При этом совсем непонятно где они находят время, чтобы побывать в этих самых местах? И самое главное — вообще никакой конкретики.
В общем, я быстро отказалась от поисков через интернет и приступила к запасному плану.
У предпринимателя, у которого я работаю три мебельных магазина. У меня есть основное место работы, однако, раз в неделю я хожу на другой объект, который мы между собой называем "Офис". Почему так не спрашивайте. Я не знаю. Два года тут работаю и все равно не знаю.
Так вот, к чему я это все... ах, да! На "Офисе" у нас работает женщина, которая знает и умеет, наверное, все — Лида. Насколько я знаю, она когда-то ходила на фитнес. У неё завтра и спрошу: когда, куда, какие условия и все такое. Если кто и может ответить мне на эти вопросы — то только она.
Это будет вторым шагом в исполнении первого пункта.
Остальные девять я пока не придумала. Но времени у меня не так и много — ровно столько, сколько нужно для того, чтобы сбросить тринадцать килограммов. Так что вот прямо завтра возьмусь за дописывание списка. Вот как немного протрезвею, так и возьмусь.
Глава 2
С чего начинается похудение у женщин? Правильно. Неконтролируемый жор всего, что попадает в поле твоего зрения. Причем это действительно неконтролируемый процесс. Как только ты решаешь, что с завтрашнего дня ты начинаешь питаться правильно — набрасываешься на всю еду, которая, так или иначе, оказывается рядом. Появляются мысли "Нужно доесть то, что есть в холодильнике, чтобы потом не было соблазна" или "Вот сегодня последний разочек", и коронное "Если маленький кусочек то не повредит". Так происходит если не со всеми, так почти со всеми. Спрашивается, чем я хуже?
Вторым пунктом в похудении у меня стал фитнес. Я послушала восторженный рассказ Лиды про зал, куда она ходит. Потом пошла туда на этакое предварительное собеседование, где меня обмеряли, взвесили и обрадовали — сбрасывать мне придется не тринадцать, а шестнадцать килограмм! Шестнадцать, что б его, килограмм!
Но я не стала психовать и отчаиваться. Где тринадцать там и шестнадцать будет. И мужественно оформила абонемент на два месяца. Можно было бы на три, но у меня на него не хватает денег. Кредит, долги и все те радости жизни, которые сопровождают жизнь процентов семидесяти населения земли.
Первое занятие в этом зале мне назначили на следующий же день. Я взяла у Лиды кроссовки (своими я пока так и не обзавелась), спортивную форму и пошла ваять свою фигуру. Вся тренировка занимала около тридцати минут и была скорее ознакомительной. Мне показали, как работать с тренажерами. Я усердно кивала, создавая видимость того, что все запоминаю. Потом тренер дала мне несколько рекомендаций по тому, как нужно правильно питаться. Я внимала каждому слову. Умная девушка. Жаль, что у меня не хватит силы воли следовать её рекомендациям.
Второе занятие прошло веселее. Я прыгала, махала руками невпопад, несколько раз чуть не упала с тренажеров. В общем, тихий ужас.
Дальше было третье занятие, не лучше первого.
Где-то через месяц регулярных посещений фитнес-центра, моя натура взяла верх. Я начала лентяйничать. Я списывала это на усталость от работы, "критические дни" и все такое. Но мы-то знаем с вами правду?
