Но «непонятное» не значит «криминальное». Да и зачем ему за мной следить? Хочет узнать мой распорядок дня? Или же здесь замешан кто-то со стороны? Кто-то, кого я не знаю или не подозреваю?
За мыслями дорога пролетела быстро. И скоро уже я выходила из кареты возле императорского дворца.
Дворец был построен несколько веков назад дальним предком нынешнего императора Аарона. С тех пор в его экстерьере ничего не изменилось. Воздушное легкое здание, как будто запутавшееся длинными шпилями в облаках, оно привлекало внимание с первой же секунды. Поговаривали, что жена того предка была эльфийкой и жутко скучала по своим лесам. И супруг, чтобы ее отвлечь, предложил построить дворец, такой, какой она сама захочет. Жена согласилась, воодушевилась. Дворец строили больше десяти лет. К тому времени у императорской четы появились дети. И последние пару лет дворец заканчивали строить уже под руководством самого предка.
Здание, облицованное белым мрамором, могло вместить в себя до тысячи придворных и столько же — слуг. Три этажа, только видимые глазу. А поговаривали, что под землей есть еще этажи, но доступ в них разрешен только некоторым членам императорской семьи.
Я подошла к страже, двум дюжим гвардейцам в синих мундирах, охранявшим парадный вход, достала из сумочки копию личного перстня ее высочества и предъявила в качестве пропуска.
Дверь, деревянная окованная железом, мгновенно распахнулась. Обслуга и солдаты во дворце прекрасно знали этот перстень, как и тот, который носил супруг ее высочества. Гости к ним приходили постоянно.
Дорогу я знала: пусть не особо часто, но у ее высочества появлялась. А потому я уверенно зашла в просторный холл, хорошо освещенный солнечным светом. Дворецкий, видимо, брат-близнец Гортрана, такой же высокий, худой и чопорный, склонил голову при моем появлении.
— Ваша светлость, ее высочество ожидает вас. Ристок, проводи.
Мальчишка-слуга лет двенадцати, дежуривший у стенки рядом, сразу же подскочил и тоже наклонил голову в приветственном жесте.
Провожать меня следовало по этикету, хотя я и так отлично знала дорогу.
По широкой мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж, свернули в крыло, предназначенное для проживания членов императорской семьи. У нужной двери паренек меня оставил, предварительно постучав. Получив разрешение, я переступила порог.
Ее высочество Лоурелия была женой кронпринца Джордана. Она появилась здесь из соседней империи, где нравы были немного проще. Там женщинам разрешалось владеть бизнесом и даже выбирать себе женихов самостоятельно. Впрочем, ее высочества последнее не коснулось. Она с детства была обручена с наследником соседнего государства.
Я не застала период их так называемой притирки друг к другу сразу после свадьбы, полагаю, они познакомились и общались еще до бракосочетания. Но сейчас Лоурелия, находившаяся на четвертом месяце беременности, крутила мужем, как хотела. Он души в жене не чаял, готов был исполнять любые ее прихоти. Она же на людях вела себя как примерная супруга.
— Ваше высочество, — я присела в необходимом реверансе.
— Прекрати, Ингира, — махнула рукой из кресла Лоурелия. — Еще ты передо мной не кланялась. Садись.
Я уселась в кресло напротив. Сделанное умельцами из редкой породы арантанского шарта, оно стоило баснословных денег. Даже мне, не жаловавшейся на достаток, такая роскошь была не по карману. Но император на то и император, чтобы позволять себе предметы, не доступные простым смертным.
Я откинулась на высокую удобную спинку, положила руки на широкие подлокотники. Что ж, теперь можно и пообщаться.
Ее высочество, облаченная в темно-голубое широкое платье, скрывавшее появившийся живот — ожидали двойню, — приветливо улыбнулась.
— Ты, как всегда, пришла по делу, — она не спрашивала, утверждала. — Но чай со мной ты, надеюсь, выпьешь?
— С удовольствием, — я вернула улыбку.
Чай императорская семья, как и остальные аристократы, покупала у меня в лавке. И сладости — тоже. По крайней мере, на столе, стоявшем между креслами, у Лоурелии находились эльфийские «рожки» — небольшие пирожные острой формы. Торговали ими в столице только мы.
Чай оказался фруктовым, моим любимым. Я сделала три глотка, потом поставила чашку из тонкого фарфора на блюдце и решила начать разговор.
— Моей руки просит Витольд Ольстерский. Я виделась с ним дважды, оба раза он проявлял ко мне чересчур пристальное внимание. Даже в лавку приходил. С крупным перстнем на пальце. Артиус лонр Ронискар посоветовал навести о нем справки у вас. Я так поняла, там какая-то темная история.
Лоурелия поморщилась. Она вампира не любила и своих эмоций не скрывала. Почему — я не знала. Но тот отвечал ей такими же чувствами.
— Артиус лонр Ронискар любит злословить обо всех вокруг. К его мнению надо прислушиваться в последнюю очередь. Ты действительно собралась за Витольда?
— Нет, — покачала я головой, — но мне нужен повод, чтобы объяснить тетушке свой отказ.
Лоурелия улыбнулась.
— Узнаю Ингиру. Но ты пришла не только из-за Витольда?
От принцессы ничего нельзя было скрыть.
— Стивен, — вздохнула я. — Он возвращается. И, по словам тетушки, намерен отобрать у меня лавку.
Лоурелия хмыкнула.
— Он прогорит уже через месяц. Я поговорю с Джорданом, не волнуйся. Пусть побеседует со своим другом. Что же касается Витольда…
Я вся превратилась в слух.
— В высшем обществе ходят слухи, что граф Станислав Ольстерский бесплоден. У него только один наследник. И тот внешне сильно похож на императора оборотней, — Лоурелия замолчала, многозначительно взглянула на меня, убедилась, что я все правильно понимаю, и продолжила: — Уверена, что Артиус лонр Ронискар намекал тебе именно на это. Скандал в благородном семействе, как говорится. Якобы за год до рождения Витольда император оборотней посещал с рабочим визитом нашу столицу. И там, на приеме, ему приглянулась прекрасная графиня Ольстерская. Но вряд ли для твоей тетушки данный факт станет достойным поводом для отказа. А вот кое-что другое… Говорят, что Витольд не брезгует контрабандой. Предметы искусства, лекарства, антиквариат — то ли все разом, то ли что-то определенное, никто точно сказать не может. Но именно Витольда называют, когда нужен кто-то, способный достать редкую вещь.
Я сдержала смешок. Тоже мне, жуткий грех, что первое, что второе. Нет, тетушка, конечно, должна, просто обязана прийти в ужас, услышав о контрабанде. Но лично мне, помнившей не особо благоприятные годы на Земле, ни один, и другой факт чем-то ужасным не казался. Ну, бастард. Ну, контрабандист. Впрочем, я была слишком цинична для женщины, об этом мне твердили все деловые партнеры.
Чай уже успел остыть, и я допила его в три глотка, как прохладный компотик.
— Это единственные скелеты в его шкафу? — уточнила я.
Лоурелия улыбнулась.
— Ты не меняешься. Ничего более ужасающего он не делал, по крайней мере, в свете об этом никто не говорит.
— Он способен установить слежку за интересующей его личностью? — уточнила я.
Тонко очерченные брови Лоурелии сошлись на переносице.
— За тобой следят? Ты уверена?
— Нет, — покачала я головой, — не уверена. Вполне возможно, это всего лишь мое разыгравшееся воображение. Но за последние двое суток были ситуации… И я понятия не имею, кто может за мной следить. Серьезных врагов у меня нет, ну или же я о них не знаю. Те же деловые партнеры? Для чего? Брат? Возможный жених? Одни вопросы.
— Не хочешь нанять охрану?
Я вздохнула.
— Если я это сделаю, то тетушка встревожится, а у Стивена появится лишний козырь.
— Ты слишком легкомысленно относишься к своей жизни, Ингира, — проговорила Лоурелия, внимательно осматривая меня с головы до ног, как будто проверяя, жива ли я, здорова ли.
Ее голубые глаза не пропускали ни одной детали. Красавица-блондинка с тонким носиком, пухлыми алыми губками и кожей, белой, как алебастр, Лоурелия, вопреки клише, была умнее многих женщин-аристократок.
Ответить мне было нечего. Как-то не думала я, что в этом патриархальном государстве кто-то посчитает женщину настолько серьезным противником, что наймет кого-нибудь для слежки. И, видимо, напрасно не думала. В любом случае, пока не разберусь со Стивеном и не удостоверюсь, что лавка достанется мне, нет смысла думать об охране.
С Лоурелией мы общались еще примерно полчаса, буквально ни о чем. Она выдала мне слишком много информации, которую следовало обдумать. А поэтому дальше разговор шел о погоде, планах на приближавшийся праздник Трех Солнц и дворцовых сплетнях.
Я никогда не любила толпу, а потому не собиралась идти на важный для империи праздник воссоединения. Даже находясь в собственной ложе и наблюдая оттуда за готовившимся представлением, я была бы окружена многочисленными существами. И от этой мысли мне делалось не по себе.
Праздник Трех Солнц уходил корнями в седую древность. Его отмечали еще пра-пра-прародственники нынешнего кронпринца. Мифы рассказывали, что когда-то давно на территории империи проживали многочисленные человеческие народности. Были они агрессивными и часто нападали на своих соседей других рас. Не всегда побеждали, но подраться любили. Да и между собой всегда ругались и пытались выяснить, кто же главный. Однажды, во время очередной заварушки, внезапно произошло редкое для тех мест явление — солнце над головами воинов «растроилось», и все присутствовавшие на поле брани могли наблюдать три одинаковых светила. Эти «ложные солнца» стали трактоваться как ярость богов. Народ перепугался и довольно быстро заключил мир. А дальше выбрали самого сильного из предводителей и стали налаживать мирную жизнь под его управлением. Тем редким бунтарям, которые пытались восстать, напоминали о последствиях и гневе богов. Постепенно образовалась единая империя. И ее жители стали каждый год отмечать праздник воссоединения.
Услышав вопрос Лоурелии, появлюсь ли я на представлении императорского театра в честь праздника Трех Солнц, я только вздохнула.
— Думаю, что придется. Вряд ли у меня возникнут настолько неотложные дела, что тетушка в них поверит и не станет настаивать на моем присутствии.
Лоурелия улыбнулась.
— Герцогиня Осташенкова может быть очень настойчивой.
О да, тетушка именно такая. А вдвоем со Стивеном они вообще житья мне не дадут. Женить его, что ли, чтобы своей личной жизнью был занят?
Эта мысль показалась мне интересной, но вернуться к ней можно было только после возвращения Стивена. Вдруг он приедет с беременной женой?
Естественно, с сегодняшним распорядком дня я совершенно забыла об обеде, а когда мы с Лоурелией закончили общение, оказалось, что скоро настанет время ужина.
Извинившись за столь длительный визит, я наконец-то отбыла к себе. Следовало появиться за обеденным столом дома хотя бы за ужином. Иначе не избежать мне очередных нотаций от тетушки.
С этими мыслями я вышла из дворца. Кучер и лакей ждали меня у кареты. Едва я села, мы двинулись в обратный путь.
Я ожидала провести тихий вечер сначала за обеденным столом, а потом и у себя в спальне в компании с книгой. Но ошиблась. Я недооценила характера тетушки.
Едва карета подъехала к ступенькам дома, на порог вышел Гортран. И это было странно. Обычно он неукоснительно соблюдал все требования этикета, а значит, должен был ожидать вошедших в холле.
Я нахмурилась. Происходило что-то странное.
— Ваша светлость, — с поклоном сообщил негромко Гортран, — герцогиня просила вас зайти в обеденный зал. К ней на ужин прибыла подруга. С сыном.
Тетя! Да чтоб вас всех! Ну вот что за сводничество в таком преклонном возрасте?! Не получилось с Витольдом, так пробует с другим?! И плевать на этикет, когда нужно выдать замуж строптивую племянницу?!
По местным правилам завтрак и ужин считались временем, которое надо проводить с семьей. К обеду можно приглашать кого угодно. Но оставшиеся два приема пищи следовало посвящать родным и близким. Особенно это касалось ужина. Да, здесь тоже устраивали торжественные приемы и балы по вечерам, но это были специальные мероприятия, о которых договаривались заранее и которые на обычный ужин вообще не походили.
Тетушка, раньше считавшаяся законодательницей моды при императорском дворе, не могла не знать всех этих тонкостей этикета. Не могла не знать, да. Но при этом грубо их нарушила и пригласила за день уже второго жениха. Не удивлюсь, если и к обеду меня ожидал кто-то из посторонних мужчин-аристократов.
Кивком поблагодарив Гортрана за предупреждение, я нацепила на лицо маску скучающей аристократки и уверенным шагом поднялась по ступенькам. Отвадила одного жениха, отважу и другого.
В холле меня поджидала служанка.
— Ваша светлость, — с поклоном произнесла она, — прошу к столу. Герцогиня ожидает вас.
Я хмыкнула про себя. Тетушка решила предусмотреть все на свете. Даже руки вымыть мне не позволила. А вдруг сбегу? Что ж…
Я прошла к открытым дверям обеденного зала.
С тех пор как Стивен сбежал и я приняла в свои руки семейное дело, я практически не появлялась в высшем свете. Да что там «почти». Последний раз я «выходила в люди» месяца полтора назад, что считалось долгим сроком для ведущей светский образ жизни незамужней девушки. Лоурелия праздновала день рождения, и я не могла не поздравить приятельницу.
Представителей аристократических семей, с которыми я была лично знакома, можно было пересчитать по пальцам одной руки. И гости тетушки в это число не входили.
Высокий сутулый брюнет в очках, худой, как палка, смотрел на мир с унылой гримасой. Он как будто утверждал: «Все вокруг ужасно, и мне надоело наблюдать за происходящим». На вид парню можно было дать лет двадцать пять, не больше. В любом случае, он был старше Ингиры. Одетый в зеленый камзол с золотистыми пуговицами и черные штаны, он явно считал, что наряжен по последней моде.
Его спутница, скорее всего, мать, сидела с каменным выражением лица. Она точно делала одолжение и мне, и тетушке своим появлением в нашем доме. Светло-зеленое платье совершенно не шло к ее темной коже и черным волосам, делало ее бледной, словно она была серьезно больна. Впрочем, хозяйку платья такие нюансы вряд ли интересовали. Главное было выгулять семейные изумруды — колье, перстни и браслет. Высокая прическа и вечерний макияж дополняли совершенно нелепый вид незнакомки.
Тетушка снова надела темное платье. На этот раз — темно-вишневое. Она как будто держала траур по кому-то. Понять бы еще по кому.
Увидев меня, тетушка расцвела в улыбке.
— Ингира, детка, ты вовремя. Позволь тебе представить герцогиню Лидию Шарскую и ее сына Дариуса.
Очень неприятно.
— Добрый вечер, — поздоровалась я, дошла до своего места, уселась в кресло. — Простите, тетя, работа. Я снова не посмотрела на часы.
— Приличной леди подобает в это время суток уже находиться дома, — желчным тоном заметила гостья.
— Но вы же не дома, — пожала я плечами, откровенно хамя в ответ. Еще будут всякие герцогини намекать на мое воспитание.
Тетушка с гостьей вспыхнули одновременно. Вы ж посмотрите, какая синхронность в действиях. Да, я — молодая, дерзкая, наглая… Еще какая?
— Ваше воспитание оставляет желать лучшего, — выдала гостья.
— Что ж поделать, — я дождалась, пока служанка не наложит мне на тарелку сладковатой каши, и взялась за ложку, — при общении с продавцами и грузчиками забываешь о воспитании.
За мыслями дорога пролетела быстро. И скоро уже я выходила из кареты возле императорского дворца.
Дворец был построен несколько веков назад дальним предком нынешнего императора Аарона. С тех пор в его экстерьере ничего не изменилось. Воздушное легкое здание, как будто запутавшееся длинными шпилями в облаках, оно привлекало внимание с первой же секунды. Поговаривали, что жена того предка была эльфийкой и жутко скучала по своим лесам. И супруг, чтобы ее отвлечь, предложил построить дворец, такой, какой она сама захочет. Жена согласилась, воодушевилась. Дворец строили больше десяти лет. К тому времени у императорской четы появились дети. И последние пару лет дворец заканчивали строить уже под руководством самого предка.
Здание, облицованное белым мрамором, могло вместить в себя до тысячи придворных и столько же — слуг. Три этажа, только видимые глазу. А поговаривали, что под землей есть еще этажи, но доступ в них разрешен только некоторым членам императорской семьи.
Я подошла к страже, двум дюжим гвардейцам в синих мундирах, охранявшим парадный вход, достала из сумочки копию личного перстня ее высочества и предъявила в качестве пропуска.
Дверь, деревянная окованная железом, мгновенно распахнулась. Обслуга и солдаты во дворце прекрасно знали этот перстень, как и тот, который носил супруг ее высочества. Гости к ним приходили постоянно.
Дорогу я знала: пусть не особо часто, но у ее высочества появлялась. А потому я уверенно зашла в просторный холл, хорошо освещенный солнечным светом. Дворецкий, видимо, брат-близнец Гортрана, такой же высокий, худой и чопорный, склонил голову при моем появлении.
— Ваша светлость, ее высочество ожидает вас. Ристок, проводи.
Мальчишка-слуга лет двенадцати, дежуривший у стенки рядом, сразу же подскочил и тоже наклонил голову в приветственном жесте.
Провожать меня следовало по этикету, хотя я и так отлично знала дорогу.
По широкой мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж, свернули в крыло, предназначенное для проживания членов императорской семьи. У нужной двери паренек меня оставил, предварительно постучав. Получив разрешение, я переступила порог.
Ее высочество Лоурелия была женой кронпринца Джордана. Она появилась здесь из соседней империи, где нравы были немного проще. Там женщинам разрешалось владеть бизнесом и даже выбирать себе женихов самостоятельно. Впрочем, ее высочества последнее не коснулось. Она с детства была обручена с наследником соседнего государства.
Я не застала период их так называемой притирки друг к другу сразу после свадьбы, полагаю, они познакомились и общались еще до бракосочетания. Но сейчас Лоурелия, находившаяся на четвертом месяце беременности, крутила мужем, как хотела. Он души в жене не чаял, готов был исполнять любые ее прихоти. Она же на людях вела себя как примерная супруга.
— Ваше высочество, — я присела в необходимом реверансе.
— Прекрати, Ингира, — махнула рукой из кресла Лоурелия. — Еще ты передо мной не кланялась. Садись.
Я уселась в кресло напротив. Сделанное умельцами из редкой породы арантанского шарта, оно стоило баснословных денег. Даже мне, не жаловавшейся на достаток, такая роскошь была не по карману. Но император на то и император, чтобы позволять себе предметы, не доступные простым смертным.
Я откинулась на высокую удобную спинку, положила руки на широкие подлокотники. Что ж, теперь можно и пообщаться.
Ее высочество, облаченная в темно-голубое широкое платье, скрывавшее появившийся живот — ожидали двойню, — приветливо улыбнулась.
— Ты, как всегда, пришла по делу, — она не спрашивала, утверждала. — Но чай со мной ты, надеюсь, выпьешь?
— С удовольствием, — я вернула улыбку.
Чай императорская семья, как и остальные аристократы, покупала у меня в лавке. И сладости — тоже. По крайней мере, на столе, стоявшем между креслами, у Лоурелии находились эльфийские «рожки» — небольшие пирожные острой формы. Торговали ими в столице только мы.
Чай оказался фруктовым, моим любимым. Я сделала три глотка, потом поставила чашку из тонкого фарфора на блюдце и решила начать разговор.
— Моей руки просит Витольд Ольстерский. Я виделась с ним дважды, оба раза он проявлял ко мне чересчур пристальное внимание. Даже в лавку приходил. С крупным перстнем на пальце. Артиус лонр Ронискар посоветовал навести о нем справки у вас. Я так поняла, там какая-то темная история.
Лоурелия поморщилась. Она вампира не любила и своих эмоций не скрывала. Почему — я не знала. Но тот отвечал ей такими же чувствами.
— Артиус лонр Ронискар любит злословить обо всех вокруг. К его мнению надо прислушиваться в последнюю очередь. Ты действительно собралась за Витольда?
— Нет, — покачала я головой, — но мне нужен повод, чтобы объяснить тетушке свой отказ.
Лоурелия улыбнулась.
— Узнаю Ингиру. Но ты пришла не только из-за Витольда?
От принцессы ничего нельзя было скрыть.
— Стивен, — вздохнула я. — Он возвращается. И, по словам тетушки, намерен отобрать у меня лавку.
Лоурелия хмыкнула.
— Он прогорит уже через месяц. Я поговорю с Джорданом, не волнуйся. Пусть побеседует со своим другом. Что же касается Витольда…
Я вся превратилась в слух.
Глава 12
— В высшем обществе ходят слухи, что граф Станислав Ольстерский бесплоден. У него только один наследник. И тот внешне сильно похож на императора оборотней, — Лоурелия замолчала, многозначительно взглянула на меня, убедилась, что я все правильно понимаю, и продолжила: — Уверена, что Артиус лонр Ронискар намекал тебе именно на это. Скандал в благородном семействе, как говорится. Якобы за год до рождения Витольда император оборотней посещал с рабочим визитом нашу столицу. И там, на приеме, ему приглянулась прекрасная графиня Ольстерская. Но вряд ли для твоей тетушки данный факт станет достойным поводом для отказа. А вот кое-что другое… Говорят, что Витольд не брезгует контрабандой. Предметы искусства, лекарства, антиквариат — то ли все разом, то ли что-то определенное, никто точно сказать не может. Но именно Витольда называют, когда нужен кто-то, способный достать редкую вещь.
Я сдержала смешок. Тоже мне, жуткий грех, что первое, что второе. Нет, тетушка, конечно, должна, просто обязана прийти в ужас, услышав о контрабанде. Но лично мне, помнившей не особо благоприятные годы на Земле, ни один, и другой факт чем-то ужасным не казался. Ну, бастард. Ну, контрабандист. Впрочем, я была слишком цинична для женщины, об этом мне твердили все деловые партнеры.
Чай уже успел остыть, и я допила его в три глотка, как прохладный компотик.
— Это единственные скелеты в его шкафу? — уточнила я.
Лоурелия улыбнулась.
— Ты не меняешься. Ничего более ужасающего он не делал, по крайней мере, в свете об этом никто не говорит.
— Он способен установить слежку за интересующей его личностью? — уточнила я.
Тонко очерченные брови Лоурелии сошлись на переносице.
— За тобой следят? Ты уверена?
— Нет, — покачала я головой, — не уверена. Вполне возможно, это всего лишь мое разыгравшееся воображение. Но за последние двое суток были ситуации… И я понятия не имею, кто может за мной следить. Серьезных врагов у меня нет, ну или же я о них не знаю. Те же деловые партнеры? Для чего? Брат? Возможный жених? Одни вопросы.
— Не хочешь нанять охрану?
Я вздохнула.
— Если я это сделаю, то тетушка встревожится, а у Стивена появится лишний козырь.
— Ты слишком легкомысленно относишься к своей жизни, Ингира, — проговорила Лоурелия, внимательно осматривая меня с головы до ног, как будто проверяя, жива ли я, здорова ли.
Ее голубые глаза не пропускали ни одной детали. Красавица-блондинка с тонким носиком, пухлыми алыми губками и кожей, белой, как алебастр, Лоурелия, вопреки клише, была умнее многих женщин-аристократок.
Ответить мне было нечего. Как-то не думала я, что в этом патриархальном государстве кто-то посчитает женщину настолько серьезным противником, что наймет кого-нибудь для слежки. И, видимо, напрасно не думала. В любом случае, пока не разберусь со Стивеном и не удостоверюсь, что лавка достанется мне, нет смысла думать об охране.
С Лоурелией мы общались еще примерно полчаса, буквально ни о чем. Она выдала мне слишком много информации, которую следовало обдумать. А поэтому дальше разговор шел о погоде, планах на приближавшийся праздник Трех Солнц и дворцовых сплетнях.
Я никогда не любила толпу, а потому не собиралась идти на важный для империи праздник воссоединения. Даже находясь в собственной ложе и наблюдая оттуда за готовившимся представлением, я была бы окружена многочисленными существами. И от этой мысли мне делалось не по себе.
Праздник Трех Солнц уходил корнями в седую древность. Его отмечали еще пра-пра-прародственники нынешнего кронпринца. Мифы рассказывали, что когда-то давно на территории империи проживали многочисленные человеческие народности. Были они агрессивными и часто нападали на своих соседей других рас. Не всегда побеждали, но подраться любили. Да и между собой всегда ругались и пытались выяснить, кто же главный. Однажды, во время очередной заварушки, внезапно произошло редкое для тех мест явление — солнце над головами воинов «растроилось», и все присутствовавшие на поле брани могли наблюдать три одинаковых светила. Эти «ложные солнца» стали трактоваться как ярость богов. Народ перепугался и довольно быстро заключил мир. А дальше выбрали самого сильного из предводителей и стали налаживать мирную жизнь под его управлением. Тем редким бунтарям, которые пытались восстать, напоминали о последствиях и гневе богов. Постепенно образовалась единая империя. И ее жители стали каждый год отмечать праздник воссоединения.
Услышав вопрос Лоурелии, появлюсь ли я на представлении императорского театра в честь праздника Трех Солнц, я только вздохнула.
— Думаю, что придется. Вряд ли у меня возникнут настолько неотложные дела, что тетушка в них поверит и не станет настаивать на моем присутствии.
Лоурелия улыбнулась.
— Герцогиня Осташенкова может быть очень настойчивой.
О да, тетушка именно такая. А вдвоем со Стивеном они вообще житья мне не дадут. Женить его, что ли, чтобы своей личной жизнью был занят?
Эта мысль показалась мне интересной, но вернуться к ней можно было только после возвращения Стивена. Вдруг он приедет с беременной женой?
Естественно, с сегодняшним распорядком дня я совершенно забыла об обеде, а когда мы с Лоурелией закончили общение, оказалось, что скоро настанет время ужина.
Извинившись за столь длительный визит, я наконец-то отбыла к себе. Следовало появиться за обеденным столом дома хотя бы за ужином. Иначе не избежать мне очередных нотаций от тетушки.
С этими мыслями я вышла из дворца. Кучер и лакей ждали меня у кареты. Едва я села, мы двинулись в обратный путь.
Я ожидала провести тихий вечер сначала за обеденным столом, а потом и у себя в спальне в компании с книгой. Но ошиблась. Я недооценила характера тетушки.
Едва карета подъехала к ступенькам дома, на порог вышел Гортран. И это было странно. Обычно он неукоснительно соблюдал все требования этикета, а значит, должен был ожидать вошедших в холле.
Я нахмурилась. Происходило что-то странное.
— Ваша светлость, — с поклоном сообщил негромко Гортран, — герцогиня просила вас зайти в обеденный зал. К ней на ужин прибыла подруга. С сыном.
Тетя! Да чтоб вас всех! Ну вот что за сводничество в таком преклонном возрасте?! Не получилось с Витольдом, так пробует с другим?! И плевать на этикет, когда нужно выдать замуж строптивую племянницу?!
Глава 13
По местным правилам завтрак и ужин считались временем, которое надо проводить с семьей. К обеду можно приглашать кого угодно. Но оставшиеся два приема пищи следовало посвящать родным и близким. Особенно это касалось ужина. Да, здесь тоже устраивали торжественные приемы и балы по вечерам, но это были специальные мероприятия, о которых договаривались заранее и которые на обычный ужин вообще не походили.
Тетушка, раньше считавшаяся законодательницей моды при императорском дворе, не могла не знать всех этих тонкостей этикета. Не могла не знать, да. Но при этом грубо их нарушила и пригласила за день уже второго жениха. Не удивлюсь, если и к обеду меня ожидал кто-то из посторонних мужчин-аристократов.
Кивком поблагодарив Гортрана за предупреждение, я нацепила на лицо маску скучающей аристократки и уверенным шагом поднялась по ступенькам. Отвадила одного жениха, отважу и другого.
В холле меня поджидала служанка.
— Ваша светлость, — с поклоном произнесла она, — прошу к столу. Герцогиня ожидает вас.
Я хмыкнула про себя. Тетушка решила предусмотреть все на свете. Даже руки вымыть мне не позволила. А вдруг сбегу? Что ж…
Я прошла к открытым дверям обеденного зала.
С тех пор как Стивен сбежал и я приняла в свои руки семейное дело, я практически не появлялась в высшем свете. Да что там «почти». Последний раз я «выходила в люди» месяца полтора назад, что считалось долгим сроком для ведущей светский образ жизни незамужней девушки. Лоурелия праздновала день рождения, и я не могла не поздравить приятельницу.
Представителей аристократических семей, с которыми я была лично знакома, можно было пересчитать по пальцам одной руки. И гости тетушки в это число не входили.
Высокий сутулый брюнет в очках, худой, как палка, смотрел на мир с унылой гримасой. Он как будто утверждал: «Все вокруг ужасно, и мне надоело наблюдать за происходящим». На вид парню можно было дать лет двадцать пять, не больше. В любом случае, он был старше Ингиры. Одетый в зеленый камзол с золотистыми пуговицами и черные штаны, он явно считал, что наряжен по последней моде.
Его спутница, скорее всего, мать, сидела с каменным выражением лица. Она точно делала одолжение и мне, и тетушке своим появлением в нашем доме. Светло-зеленое платье совершенно не шло к ее темной коже и черным волосам, делало ее бледной, словно она была серьезно больна. Впрочем, хозяйку платья такие нюансы вряд ли интересовали. Главное было выгулять семейные изумруды — колье, перстни и браслет. Высокая прическа и вечерний макияж дополняли совершенно нелепый вид незнакомки.
Тетушка снова надела темное платье. На этот раз — темно-вишневое. Она как будто держала траур по кому-то. Понять бы еще по кому.
Увидев меня, тетушка расцвела в улыбке.
— Ингира, детка, ты вовремя. Позволь тебе представить герцогиню Лидию Шарскую и ее сына Дариуса.
Очень неприятно.
— Добрый вечер, — поздоровалась я, дошла до своего места, уселась в кресло. — Простите, тетя, работа. Я снова не посмотрела на часы.
— Приличной леди подобает в это время суток уже находиться дома, — желчным тоном заметила гостья.
— Но вы же не дома, — пожала я плечами, откровенно хамя в ответ. Еще будут всякие герцогини намекать на мое воспитание.
Тетушка с гостьей вспыхнули одновременно. Вы ж посмотрите, какая синхронность в действиях. Да, я — молодая, дерзкая, наглая… Еще какая?
— Ваше воспитание оставляет желать лучшего, — выдала гостья.
— Что ж поделать, — я дождалась, пока служанка не наложит мне на тарелку сладковатой каши, и взялась за ложку, — при общении с продавцами и грузчиками забываешь о воспитании.
