– Опять моя девственность? – усмехнулась Таля.
– Но ты, же у нас искушенная женщина, и разве это тебя остановит?
Таля вздохнула: – Везде и во всех сказках именно целомудрие отдается драконам, магам и чертям – как знак высшего признания.
– Правильно, но в данном случае – это будет награда.
– Ему? Тогда не велика ли честь? – вспыхнула девушка.
– Милая, ради чего только мы не идем на жертвы, это для мужчины наша честь высшая награда, а для нас это просто одна постель, еще один мужчина, и еще одна ночь.
Тальяна смеялась: – Ты права богиня, что для нас честь? Ничто. Минута боли и все.
– Ну, эту минуту я тебе не обещаю, у тебя боли не будет, вот это я тебе обещаю, я не хочу, чтобы моя дочь проходила еще раз через эти неприятные испытания.
Таля смеялась: – Спасибо. Да по сравнению с тем, что было, думаю, я бы не хотела еще раз испытать эти минуты.
– Ну да на столе в классе универа, ты же там потеряла свою «первую» девственность, – Эрада смеялась, а Таля скривилась
– Ой, не напоминай, первый курс, он неопытен, так же как и я, но нам так хотелось этого опыта, – теперь смеялась Таля, а рядом смеялась богиня. – Еще один вопрос, почему Антий сказал, что это твоя месть этому миру?
Эрада задрожала от негодования: – Он мужчина и бог, помнит лишь то, что ему хочется, но месть моя не только миру, но еще и ему. Он наказал моих детей, сделав их изгоями, он приложил руку к их превращению в то, что они есть сейчас, и если он так сказал, значит, еще злится на меня и на них. Ничего милая, мы сломаем эту крепость. Верь в себя, а Антий еще пожалеет о том, что сегодня тебе сказал. Я тоже умею мстить.
– Мало, что поняла, но я верю тому, что вижу. Сейчас я хочу вернуть дриадам их деревья, а Пэри их крылья, а с богом сама разбирайся. Но что делать с эльфами?
– Решай проблемы по мере их поступления, – сказала Эрада и исчезла.
Верни мне ее, я не могу жить без ее глаз …..
Оран смотрел на свои руки, в темноте они казались нереальными, там, в темноте комнаты, когда он услышал ее тихое дыхание, он протрезвел за секунду. Ему обещали красавицу, и вот она стоит в лунном свете перед ним, сквозь ее тонкую сорочку он видит каждый изгиб ее тела, но он смотрит в глаза. Говорят – глаза, это зеркало души, так вот у нее это именно так. В них он увидел ее душу, светлую, чистую и такую притягательную. Когда же она заговорила, ее голос показался ему музыкой, которая согрела его усталое сердце. Когда же она исчезла, он чуть волком не завыл на луну. Потом был бег по кругу, когда он искал ее бывших стражей, пытался им рассказать, кто он, и что он хочет от этой жизни. И они его приняли, как друга, как своего генерала, они пошли за ним, а потом за ним пошли и другие. Он смог объединить даже дриад с их гордыней, с их желанием спрятаться в своих великих деревьях, уже в великих деревьях. И вот она прямо на поле боя, стоит у него за спиной, вся в золоте своей магии, и ее обнимают чужие руки, а она отвечает, разговаривает и ругается. Ругает его, но почему, ведь он только пытается вернуть миру его исконное, вернуть ему магию и жизнь.
Оран сидел за столом и слушал Очи и Фахаба, которые стали его советниками, слушал главу дриад, который рассказывал о дислокации войск эльфов, и слушал красавицу Пэри, которая отчитывалась где расположены лагеря беженцев и какими тропами лучше пройти к столице Дэв. Он видел прожигающие его взгляды красавицы, но разве сейчас ему до этого, он хотел видеть не ее карие глаза, не ее рыжие волосы, он хотел ощутить запах ельника, и утренней росы, а в изумрудных глазах увидеть себя.
Когда наступила тишина, он очнулся: – Хорошо, идем тропами. Лучше нам придерживаться первоначального плана, чем идти напролом.
– Правильно, – Очи не разделял радость капитанов армии, слишком давно Дэв и Пэри стали наемниками, слишком много потеряно, чтобы снова восстановить силы, а эльфы со своими магическими артефактами лишь копили магию, заряжая ею всю землю вокруг себя. В том бою только появление избранной помогло им остаться в живых, но, похоже, она больше не придет, она тогда кричала на них, просила одуматься.
Оран сидел и наблюдал за всеми, он видел задумчивого Очи, и помнил, как он отреагировал на девушку, он так и не знал ее имени, но и спрашивать друзей он не хотел, она должна сама назвать себя, и только ему, без свидетелей. Он видел уставшего Фахаба, он со своими разведчиками уже которую ночь расчищает путь войскам к столице, но он также помнил и его руки на ее талии, и его губы целующие ее волосы.
«Ревность мой друг – это плохой советчик» – услышал он слова богини, и легкое касание своих волос от ее рук.
«Почему они ее знают, а я нет, почему они ее могут обнимать, а я нет?»
«Все будет – мой друг, все будет. Сейчас тебе нужно решить идти путем, предложенным Дэв или пройти другим путем, напрямик, и ударить в лоб, туда, где тебя не ждут»
«Там где меня не ждут? Значит, там, куда мы завтра придем, нас будет ждать армия? У нас, что есть информатор?»
Ему ответил смех богини.
После встречи с богиней Тальяна долго думала и решила, что правильные слова: решать проблемы по мере их поступления она должна взять на вооружение и действовать соразмерно обстоятельствам. Сейчас обстоятельства заставляли ее оставаться у озера и учиться, остальное придет. Всему свое время. Антию о разговоре с богиней знать не нужно, пусть они решают свои дела без нее, у нее хватит и своих проблем. Ее магия, магия тьмы никак не хотела приручаться, девушка билась с ней уже несколько дней, а все получалось только хуже и хуже, она все разносила в дребезги, уничтожая и взрывая, а ей хотелось сделать все тоньше что ли. Но видно не судьба.
Таля сидела напротив Антия и просила его принести ей вина: – Ну что тебе стоит? Один глоточек, я так соскучилась по сплетням богов, сплетням которые дадут мне выговориться. Так, всё, бог ты или не бог?
– Ладно, будет тебе вино, – смирился черноволосый искуситель, целуя ее ладонь. Она его опять подпустила к себе, разрешила ее обнимать, и сама иногда целовала его в щеку и училась, своим упорством доводя его до нервной дрожи.
Через минуту на столе перед ней стояли два бокала и литровая бутылка красного вина, вокруг них разливалась тишина природы, а они наслаждались этим видом, расположившись прямо у берега. Таля улыбнулась и разлила по бокалам красную тягучую жидкость, наполняя их. Залпом выпив половину своего бокала, она выдохнула: – Отличное вино, терпкое, сладкое и пьяное.
– Я и не знал, что ты такая пьяница?
– Эй, нет, я пить умею, правда, в моем возрасте нормальные дамы пьют водку.
– Какие наши годы, – теперь смеялись все, даже Зверь решил вмешаться и рычал, стоя позади девушки и принюхиваясь к напитку, так сладко пахнущему ягодами.
К вечеру Таля уже не могла сидеть, она лежала на плече Антия и просила его еще принести вина, чтобы утопить свою печаль в нем. Антий пел песни про жизни богов, а девушка подпевала, крича, что караоке клуб закрывается только утром.
Потом был сон, в котором она спала, уютно устроившись на груди черноволосого незнакомца. Когда у Орана, замлела рука, он открыл глаза и чуть не свалился с кровати, рядом с ним спала его светловолосая богиня, ее рука оплела его грудь, а голова лежала на той самой руке, которая сейчас покрывалась мурашками и пупырышками. Потом девушка сделала мах головой и аккуратно впечаталась затылком в его подбородок, от чего у него зубы клацнули, а от удара искры из глаз хоть и не посыпались, но было больно. Оран, еще не веря такому счастью, аккуратно уложил незнакомку на подушку и тут понял, что она пьяна, так пьяна, что разговаривает во сне и даже не понимает, где она находится.
– И что мне с тобой делать? С тобой в таком состоянии, я даже поговорить толком не могу, могу только смотреть на тебя и думать, есть ли у тебя ямочки на щеках, когда ты улыбаешься, как блестят твои глаза, при свете дня и когда ты плачешь, светится ли твоя кожа, когда ты счастлива?
Оран убрал волосы с ее лица, и девушка причмокнула, потом взмахнула рукой, точно попадая тыльной стороной руки ему в лоб.
– Сильная, мне тебя спеленать что ли? – прорычал он. И только он хотел расслабиться, укладываясь рядом, как на него легла ее нога, плотно обхватив его чуть ниже пояса.
– Это удар ниже пояса и за это тебя полагается наказать, – прошептал он, и тут же получил рукой по животу, – да вы девушка буйная, у меня завтра все тело будет в синяках и в неудовлетворенном желании.
А Таля продолжала бой с одеялом теперь, отбросив его со своей спины, она практически перебралась на Орана, потом слезла с него, отвернувшись от него и, сбросила ногами одеяло на пол. Оран повернулся к ней и, обхватив ее за талию, прижал к себе, вдыхая аромат ее волос, пахло цветами, именно этот запах он почувствовал в комнате трактира, когда сидел напротив нее. Таля вдруг сделала захват и вот его рука уже крепко прижата к ее груди.
– Да ты, что творишь, я же действительно хотел все сделать полюбовно, а ты, то меня трогаешь, то вдруг позволяешь мне трогать тебя.
Но девушка тихо посапывала. Через некоторое время ее начало трясти от холода.
– А одеяло-то на полу, между прочим, ты его сама туда отправила. Вам девушка пить нельзя, хотя, может, я буду этим пользоваться в будущем, – мечтательно сказал Оран и полез на пол, пытаясь перелезть через девушку не разбудив ее. У него почти получилось, но рука, зажатая Талей, вот что его подвело. Через секунду он вместе с ней сидел на полу, а она лежала у него на руках, прижимаясь к нему всем телом. Одной рукой он обнимал ее, а второй натягивал на нее одеяло. Вздохнув, он прижал ее к себе и закрыл глаза: – Спи уже, что с тобой делать.
Таля проснулась от того, что затекла голова, затекла шея, болела поясница и живот, а также ноги и руки, короче болело все.
– Какое же вино у Антия крепкое, – она пошевелилась и поняла, что на ком-то лежит, сидит и вообще она не дома, а где-то на полу, а перед ней незнакомец. – Упс, а я тебя помню. Как же тебя зовут? А Оран, вспомнила, –
она провела рукой по его щеке, когда отвела волосы со лба, то увидела на лбу синяк. – Ого, это кто тебя так припечатал? А ты ничего так, когда спишь, немного детский, немного дерзкий, но обворожительный, даже миленький, носик пуговкой, ротик бантиком, – она ткнула в его щеки пальчиками и изобразила у него на лице улыбку, приподняв уголки губ, – Таля вдохнула его запах, пахло корицей и кофе, и еще чем-то неуловимым, немного терпким, но в тоже время сладким. – И пахнешь приятно, какими духами пользуешься? И вообще мы, почему на полу сидим?
Оран открыл глаза и смотрел, как девушка отбросила сначала свою косу за спину, потом отвела его прядь с его лба, как она его понюхала, потом зачесала его волосы за уши и обвела ореол его лица своим пальчиком, рассмеялась и, закрыв свой рот ладошками, проговорила: – Это все равно мне все снится, так что могу делать все что хочу. Правда? – показала на него пальчиком и сама же ответила на вопрос. – Правда! – она провела рукой по его груди, полностью лишая его воздуха, потом улыбнулась и, усевшись на него верхом, коленками обхватывая его бедра, стала задирать его майку вверх. Ее волосы щекотали его щеки и голую шею, а ее глаза сверкали изумрудами в темноте комнаты.
«Что ж ты творишь?» – Оран уже не владел собой, положив свои руки на ее бедра, стал их поглаживать. Девушка хихикала, но продолжала задирать его майку, провела пальчиками по кубикам пресса и кивнула: – Хорошенький, всегда мечтала о таком.
Когда его рука двинулась к ее талии, проходя между ночными тонкими брюками и майкой, она охнула и помахала пальчиком: – Ты мне снишься, так что не переходи черту.
– Ведь это сон, здесь можно все, – сказал Оран, не отрывая взгляда от ее глаз и тронулся дальше вверх, уже двигаясь по ее ребрам, девушка засмеялась.
– Щекотно, и у тебя руки ледяные.
«Сейчас жарко станет, дай мне минуту» – подумал он, но девушка уже вырвалась из захвата его рук, вызвав у него стон. Когда она попыталась встать, он, быстро вскочив на ноги, поймал ее за талию, так как она падала спиной на стол, стоящий за ее спиной. Он молчал, боясь нарушить это их единение, желая продолжения того, что будет дальше. Девушка, стояла благодаря крепким рукам Орана, лежащим сейчас у нее на животе, прижимая ее к хорошо натренированным кубикам его пресса. Она, со смехом начала отрывать от себя его один палец за другим, и, показав перед собой, сказала: – Я сама. Я вот сейчас пойду ровненько, – потом выставила перед собой руку, вытянула указательный палец и гордо сказала. – Вот, иду.
Оран выставил руки, по обе стороны от нее, потому что ее штормило нешуточно, а она сделала шаг и попыталась выровняться, но видно вино действительно было крепким, и ее повело вправо, он тут, же подхватил ее за талию, и поставил обратно на пол.
– Я сама. Я не упаду. Иду, вот видишь, иду.
Оран не выдержал: – И куда ты идешь?
– А действительно, куда я иду? А я вообще где? И почему ты мне опять снишься?
– Хочешь, расскажу?
– Очень.
Потом Оран ее повернул к себе, она чтобы не упасть вцепилась в его плечи, а он, обхватив ее лицо руками, осторожно поцеловал, он так был острожен, что когда она ответила, даже опешил, но теперь ее язык двинулся вперед к его зубам.
«Ну, нет, милая, я все-таки мужчина и вести в этом танце должен я».
Ее губы были сладкими, терпкими, как то вино, которое она пила. Когда он тронул ее язык, у него все запылало внизу живота, а штаны просто разрывал жуткий стояк, а она застонала. Он прижал ее к себе и теперь наслаждался ее стонами, изгибами ее тела, спины, ее руками, которые обхватывали его шею, тянулись к его затылку и цеплялись за его волосы.
«Да ты милая, искушенная в любви, а я думал, что ты целомудренна» – от этого у него заныло под ложечкой, сердце защемило, а в груди остался терпкий вкус горечи. И вдруг все пропало, была девушка, и нет девушки. Оран взвыл: – Ну и что мне теперь делать? Как ее зовут, я должен это знать, и где мне ее искать, я должен ее видеть. Ладно, даже если я у нее не первый, неважно, я буду последним в ее жизни мужчиной, я должен знать кто она, я хочу видеть ее в своей постели. Так нечестно – богиня!
Оран стоял один посреди комнаты и вспоминал, ее руки которые касались его волос, ее голос, который, кажется, мог отправить его в нирвану, ее изумрудные глаза, которые смеялись когда она касалась его лица, а когда она назвала его эти смешными эпитетами у него чуть сердце не выпрыгнуло, какая же она нежная, ласковая, и главное любящая. Он никому ее не отдаст, она должна быть только его. Он прямо сейчас хочет попробовать ее на вкус, пройтись губами по ее телу и боги, если она скажет спрыгнуть со скалы он прыгнет, он уже не может без этой золотой души, которая отражается в ее глазах.
Пора начать претворять желание богов …..
Таля проснулась с головной болью и желанием выпить рассола, а еще лучше съесть полбанки помидоров в собственном соку, из супермаркета, все-таки украинские корни давали о себе знать. Она встала и, решив, что не видать ей ни помидоров, ни рассола, но она может рассчитывать на утреннею пробежку и водные процедуры, сразу бросилась к воде. Когда проплавав и остудив голову, она вылезла на берег, ее ждал Зверь с полотенцем в зубах: – Вот умница, мне как раз этого и не хватало. Знаешь, а давай мы сбежим отсюда.
– Но ты, же у нас искушенная женщина, и разве это тебя остановит?
Таля вздохнула: – Везде и во всех сказках именно целомудрие отдается драконам, магам и чертям – как знак высшего признания.
– Правильно, но в данном случае – это будет награда.
– Ему? Тогда не велика ли честь? – вспыхнула девушка.
– Милая, ради чего только мы не идем на жертвы, это для мужчины наша честь высшая награда, а для нас это просто одна постель, еще один мужчина, и еще одна ночь.
Тальяна смеялась: – Ты права богиня, что для нас честь? Ничто. Минута боли и все.
– Ну, эту минуту я тебе не обещаю, у тебя боли не будет, вот это я тебе обещаю, я не хочу, чтобы моя дочь проходила еще раз через эти неприятные испытания.
Таля смеялась: – Спасибо. Да по сравнению с тем, что было, думаю, я бы не хотела еще раз испытать эти минуты.
– Ну да на столе в классе универа, ты же там потеряла свою «первую» девственность, – Эрада смеялась, а Таля скривилась
– Ой, не напоминай, первый курс, он неопытен, так же как и я, но нам так хотелось этого опыта, – теперь смеялась Таля, а рядом смеялась богиня. – Еще один вопрос, почему Антий сказал, что это твоя месть этому миру?
Эрада задрожала от негодования: – Он мужчина и бог, помнит лишь то, что ему хочется, но месть моя не только миру, но еще и ему. Он наказал моих детей, сделав их изгоями, он приложил руку к их превращению в то, что они есть сейчас, и если он так сказал, значит, еще злится на меня и на них. Ничего милая, мы сломаем эту крепость. Верь в себя, а Антий еще пожалеет о том, что сегодня тебе сказал. Я тоже умею мстить.
– Мало, что поняла, но я верю тому, что вижу. Сейчас я хочу вернуть дриадам их деревья, а Пэри их крылья, а с богом сама разбирайся. Но что делать с эльфами?
– Решай проблемы по мере их поступления, – сказала Эрада и исчезла.
ГЛАВА 21
Верни мне ее, я не могу жить без ее глаз …..
Оран смотрел на свои руки, в темноте они казались нереальными, там, в темноте комнаты, когда он услышал ее тихое дыхание, он протрезвел за секунду. Ему обещали красавицу, и вот она стоит в лунном свете перед ним, сквозь ее тонкую сорочку он видит каждый изгиб ее тела, но он смотрит в глаза. Говорят – глаза, это зеркало души, так вот у нее это именно так. В них он увидел ее душу, светлую, чистую и такую притягательную. Когда же она заговорила, ее голос показался ему музыкой, которая согрела его усталое сердце. Когда же она исчезла, он чуть волком не завыл на луну. Потом был бег по кругу, когда он искал ее бывших стражей, пытался им рассказать, кто он, и что он хочет от этой жизни. И они его приняли, как друга, как своего генерала, они пошли за ним, а потом за ним пошли и другие. Он смог объединить даже дриад с их гордыней, с их желанием спрятаться в своих великих деревьях, уже в великих деревьях. И вот она прямо на поле боя, стоит у него за спиной, вся в золоте своей магии, и ее обнимают чужие руки, а она отвечает, разговаривает и ругается. Ругает его, но почему, ведь он только пытается вернуть миру его исконное, вернуть ему магию и жизнь.
Оран сидел за столом и слушал Очи и Фахаба, которые стали его советниками, слушал главу дриад, который рассказывал о дислокации войск эльфов, и слушал красавицу Пэри, которая отчитывалась где расположены лагеря беженцев и какими тропами лучше пройти к столице Дэв. Он видел прожигающие его взгляды красавицы, но разве сейчас ему до этого, он хотел видеть не ее карие глаза, не ее рыжие волосы, он хотел ощутить запах ельника, и утренней росы, а в изумрудных глазах увидеть себя.
Когда наступила тишина, он очнулся: – Хорошо, идем тропами. Лучше нам придерживаться первоначального плана, чем идти напролом.
– Правильно, – Очи не разделял радость капитанов армии, слишком давно Дэв и Пэри стали наемниками, слишком много потеряно, чтобы снова восстановить силы, а эльфы со своими магическими артефактами лишь копили магию, заряжая ею всю землю вокруг себя. В том бою только появление избранной помогло им остаться в живых, но, похоже, она больше не придет, она тогда кричала на них, просила одуматься.
Оран сидел и наблюдал за всеми, он видел задумчивого Очи, и помнил, как он отреагировал на девушку, он так и не знал ее имени, но и спрашивать друзей он не хотел, она должна сама назвать себя, и только ему, без свидетелей. Он видел уставшего Фахаба, он со своими разведчиками уже которую ночь расчищает путь войскам к столице, но он также помнил и его руки на ее талии, и его губы целующие ее волосы.
«Ревность мой друг – это плохой советчик» – услышал он слова богини, и легкое касание своих волос от ее рук.
«Почему они ее знают, а я нет, почему они ее могут обнимать, а я нет?»
«Все будет – мой друг, все будет. Сейчас тебе нужно решить идти путем, предложенным Дэв или пройти другим путем, напрямик, и ударить в лоб, туда, где тебя не ждут»
«Там где меня не ждут? Значит, там, куда мы завтра придем, нас будет ждать армия? У нас, что есть информатор?»
Ему ответил смех богини.
***
После встречи с богиней Тальяна долго думала и решила, что правильные слова: решать проблемы по мере их поступления она должна взять на вооружение и действовать соразмерно обстоятельствам. Сейчас обстоятельства заставляли ее оставаться у озера и учиться, остальное придет. Всему свое время. Антию о разговоре с богиней знать не нужно, пусть они решают свои дела без нее, у нее хватит и своих проблем. Ее магия, магия тьмы никак не хотела приручаться, девушка билась с ней уже несколько дней, а все получалось только хуже и хуже, она все разносила в дребезги, уничтожая и взрывая, а ей хотелось сделать все тоньше что ли. Но видно не судьба.
Таля сидела напротив Антия и просила его принести ей вина: – Ну что тебе стоит? Один глоточек, я так соскучилась по сплетням богов, сплетням которые дадут мне выговориться. Так, всё, бог ты или не бог?
– Ладно, будет тебе вино, – смирился черноволосый искуситель, целуя ее ладонь. Она его опять подпустила к себе, разрешила ее обнимать, и сама иногда целовала его в щеку и училась, своим упорством доводя его до нервной дрожи.
Через минуту на столе перед ней стояли два бокала и литровая бутылка красного вина, вокруг них разливалась тишина природы, а они наслаждались этим видом, расположившись прямо у берега. Таля улыбнулась и разлила по бокалам красную тягучую жидкость, наполняя их. Залпом выпив половину своего бокала, она выдохнула: – Отличное вино, терпкое, сладкое и пьяное.
– Я и не знал, что ты такая пьяница?
– Эй, нет, я пить умею, правда, в моем возрасте нормальные дамы пьют водку.
– Какие наши годы, – теперь смеялись все, даже Зверь решил вмешаться и рычал, стоя позади девушки и принюхиваясь к напитку, так сладко пахнущему ягодами.
К вечеру Таля уже не могла сидеть, она лежала на плече Антия и просила его еще принести вина, чтобы утопить свою печаль в нем. Антий пел песни про жизни богов, а девушка подпевала, крича, что караоке клуб закрывается только утром.
Потом был сон, в котором она спала, уютно устроившись на груди черноволосого незнакомца. Когда у Орана, замлела рука, он открыл глаза и чуть не свалился с кровати, рядом с ним спала его светловолосая богиня, ее рука оплела его грудь, а голова лежала на той самой руке, которая сейчас покрывалась мурашками и пупырышками. Потом девушка сделала мах головой и аккуратно впечаталась затылком в его подбородок, от чего у него зубы клацнули, а от удара искры из глаз хоть и не посыпались, но было больно. Оран, еще не веря такому счастью, аккуратно уложил незнакомку на подушку и тут понял, что она пьяна, так пьяна, что разговаривает во сне и даже не понимает, где она находится.
– И что мне с тобой делать? С тобой в таком состоянии, я даже поговорить толком не могу, могу только смотреть на тебя и думать, есть ли у тебя ямочки на щеках, когда ты улыбаешься, как блестят твои глаза, при свете дня и когда ты плачешь, светится ли твоя кожа, когда ты счастлива?
Оран убрал волосы с ее лица, и девушка причмокнула, потом взмахнула рукой, точно попадая тыльной стороной руки ему в лоб.
– Сильная, мне тебя спеленать что ли? – прорычал он. И только он хотел расслабиться, укладываясь рядом, как на него легла ее нога, плотно обхватив его чуть ниже пояса.
– Это удар ниже пояса и за это тебя полагается наказать, – прошептал он, и тут же получил рукой по животу, – да вы девушка буйная, у меня завтра все тело будет в синяках и в неудовлетворенном желании.
А Таля продолжала бой с одеялом теперь, отбросив его со своей спины, она практически перебралась на Орана, потом слезла с него, отвернувшись от него и, сбросила ногами одеяло на пол. Оран повернулся к ней и, обхватив ее за талию, прижал к себе, вдыхая аромат ее волос, пахло цветами, именно этот запах он почувствовал в комнате трактира, когда сидел напротив нее. Таля вдруг сделала захват и вот его рука уже крепко прижата к ее груди.
– Да ты, что творишь, я же действительно хотел все сделать полюбовно, а ты, то меня трогаешь, то вдруг позволяешь мне трогать тебя.
Но девушка тихо посапывала. Через некоторое время ее начало трясти от холода.
– А одеяло-то на полу, между прочим, ты его сама туда отправила. Вам девушка пить нельзя, хотя, может, я буду этим пользоваться в будущем, – мечтательно сказал Оран и полез на пол, пытаясь перелезть через девушку не разбудив ее. У него почти получилось, но рука, зажатая Талей, вот что его подвело. Через секунду он вместе с ней сидел на полу, а она лежала у него на руках, прижимаясь к нему всем телом. Одной рукой он обнимал ее, а второй натягивал на нее одеяло. Вздохнув, он прижал ее к себе и закрыл глаза: – Спи уже, что с тобой делать.
Таля проснулась от того, что затекла голова, затекла шея, болела поясница и живот, а также ноги и руки, короче болело все.
– Какое же вино у Антия крепкое, – она пошевелилась и поняла, что на ком-то лежит, сидит и вообще она не дома, а где-то на полу, а перед ней незнакомец. – Упс, а я тебя помню. Как же тебя зовут? А Оран, вспомнила, –
она провела рукой по его щеке, когда отвела волосы со лба, то увидела на лбу синяк. – Ого, это кто тебя так припечатал? А ты ничего так, когда спишь, немного детский, немного дерзкий, но обворожительный, даже миленький, носик пуговкой, ротик бантиком, – она ткнула в его щеки пальчиками и изобразила у него на лице улыбку, приподняв уголки губ, – Таля вдохнула его запах, пахло корицей и кофе, и еще чем-то неуловимым, немного терпким, но в тоже время сладким. – И пахнешь приятно, какими духами пользуешься? И вообще мы, почему на полу сидим?
Оран открыл глаза и смотрел, как девушка отбросила сначала свою косу за спину, потом отвела его прядь с его лба, как она его понюхала, потом зачесала его волосы за уши и обвела ореол его лица своим пальчиком, рассмеялась и, закрыв свой рот ладошками, проговорила: – Это все равно мне все снится, так что могу делать все что хочу. Правда? – показала на него пальчиком и сама же ответила на вопрос. – Правда! – она провела рукой по его груди, полностью лишая его воздуха, потом улыбнулась и, усевшись на него верхом, коленками обхватывая его бедра, стала задирать его майку вверх. Ее волосы щекотали его щеки и голую шею, а ее глаза сверкали изумрудами в темноте комнаты.
«Что ж ты творишь?» – Оран уже не владел собой, положив свои руки на ее бедра, стал их поглаживать. Девушка хихикала, но продолжала задирать его майку, провела пальчиками по кубикам пресса и кивнула: – Хорошенький, всегда мечтала о таком.
Когда его рука двинулась к ее талии, проходя между ночными тонкими брюками и майкой, она охнула и помахала пальчиком: – Ты мне снишься, так что не переходи черту.
– Ведь это сон, здесь можно все, – сказал Оран, не отрывая взгляда от ее глаз и тронулся дальше вверх, уже двигаясь по ее ребрам, девушка засмеялась.
– Щекотно, и у тебя руки ледяные.
«Сейчас жарко станет, дай мне минуту» – подумал он, но девушка уже вырвалась из захвата его рук, вызвав у него стон. Когда она попыталась встать, он, быстро вскочив на ноги, поймал ее за талию, так как она падала спиной на стол, стоящий за ее спиной. Он молчал, боясь нарушить это их единение, желая продолжения того, что будет дальше. Девушка, стояла благодаря крепким рукам Орана, лежащим сейчас у нее на животе, прижимая ее к хорошо натренированным кубикам его пресса. Она, со смехом начала отрывать от себя его один палец за другим, и, показав перед собой, сказала: – Я сама. Я вот сейчас пойду ровненько, – потом выставила перед собой руку, вытянула указательный палец и гордо сказала. – Вот, иду.
Оран выставил руки, по обе стороны от нее, потому что ее штормило нешуточно, а она сделала шаг и попыталась выровняться, но видно вино действительно было крепким, и ее повело вправо, он тут, же подхватил ее за талию, и поставил обратно на пол.
– Я сама. Я не упаду. Иду, вот видишь, иду.
Оран не выдержал: – И куда ты идешь?
– А действительно, куда я иду? А я вообще где? И почему ты мне опять снишься?
– Хочешь, расскажу?
– Очень.
Потом Оран ее повернул к себе, она чтобы не упасть вцепилась в его плечи, а он, обхватив ее лицо руками, осторожно поцеловал, он так был острожен, что когда она ответила, даже опешил, но теперь ее язык двинулся вперед к его зубам.
«Ну, нет, милая, я все-таки мужчина и вести в этом танце должен я».
Ее губы были сладкими, терпкими, как то вино, которое она пила. Когда он тронул ее язык, у него все запылало внизу живота, а штаны просто разрывал жуткий стояк, а она застонала. Он прижал ее к себе и теперь наслаждался ее стонами, изгибами ее тела, спины, ее руками, которые обхватывали его шею, тянулись к его затылку и цеплялись за его волосы.
«Да ты милая, искушенная в любви, а я думал, что ты целомудренна» – от этого у него заныло под ложечкой, сердце защемило, а в груди остался терпкий вкус горечи. И вдруг все пропало, была девушка, и нет девушки. Оран взвыл: – Ну и что мне теперь делать? Как ее зовут, я должен это знать, и где мне ее искать, я должен ее видеть. Ладно, даже если я у нее не первый, неважно, я буду последним в ее жизни мужчиной, я должен знать кто она, я хочу видеть ее в своей постели. Так нечестно – богиня!
Оран стоял один посреди комнаты и вспоминал, ее руки которые касались его волос, ее голос, который, кажется, мог отправить его в нирвану, ее изумрудные глаза, которые смеялись когда она касалась его лица, а когда она назвала его эти смешными эпитетами у него чуть сердце не выпрыгнуло, какая же она нежная, ласковая, и главное любящая. Он никому ее не отдаст, она должна быть только его. Он прямо сейчас хочет попробовать ее на вкус, пройтись губами по ее телу и боги, если она скажет спрыгнуть со скалы он прыгнет, он уже не может без этой золотой души, которая отражается в ее глазах.
ГЛАВА 22
Пора начать претворять желание богов …..
Таля проснулась с головной болью и желанием выпить рассола, а еще лучше съесть полбанки помидоров в собственном соку, из супермаркета, все-таки украинские корни давали о себе знать. Она встала и, решив, что не видать ей ни помидоров, ни рассола, но она может рассчитывать на утреннею пробежку и водные процедуры, сразу бросилась к воде. Когда проплавав и остудив голову, она вылезла на берег, ее ждал Зверь с полотенцем в зубах: – Вот умница, мне как раз этого и не хватало. Знаешь, а давай мы сбежим отсюда.
