Я никого не просил круто менять мою жизнь, но какие-то силы, видимо, хотели это сделать и превратили мой мир в пустыню. Мы с мамой и сестрой жили в небольшом селении в горах, отец много лет назад уехал на большую землю на заработки, да так и сгинул. Мы остались втроем. Точнее, вчетвером. Еще с нами жил кот Бася, взрослый уже, но совсем крошечный, почему-то он не вырос до нормальных кошачьих размеров, так и остался «мужичок с ноготок». Мама иногда говаривала: «маленькая собачка всю жизнь щенок». А маленький котик, получается, всю жизнь котенок. Везет ему, хотя бы с виду уже не повзрослеет, а мне придется, деваться некуда.
Это даже хорошо, что он такой малышок, ведь теперь мне было бы невмоготу долго таскать его на руках. На лапы-то его не поставишь, настолько корявой и острой стала земля… На моих ногах – два тяжелых металлических коробка, а у него лапки мягкие с розовыми подушечками.
Расскажу все по порядку. Однажды я проснулся от страшного скрежета и увидал в окно ярчайший свет, такой белый, что больно глазам. Начал звать маму, но она не отзывалась. Одновременно в мою сторону поехала стена, я кричал от ужаса, вдруг показалось, сейчас она меня раздавит, потолок тоже не стоял на месте, а стал корежиться и наползать на меня одним из своих четырех углов, а остальные три ушли куда-то вверх и вбок. В страшном шуме и грохоте слышалось жалобное и призывное мяуканье – мягко сказано, «мяуканье». Это был кошачий SOS, истошный и обреченный, я пополз на этот зов. Прочь от жутких обломков дома, норовивших раздавить и накрыть своими рваными телесами!
Бедный Бася орал из приоткрытого люка, где находился бункер, сделанный отцом еще до отъезда. Да и как иначе, если все Сети и СМИ целый год талдычили о надвигающейся катастрофе, о каком-то злом и страшном астероиде, грозящем упасть на старушку Землю и раздавить все живое. Только им никто не верил. А зря. Катастрофа все-таки случилась и погребла под собой нашу прежнюю счастливую жизнь. Поверил ли отец, не знаю, но на всякий случай построил железный бункер, и это спасло нас с Басей. Точнее, Бася спас меня, очень вовремя замяучил! Я упал с кровати на пол сразу на четвереньки и пополз, как мог, быстро. С трудом приподнял тяжелую крышку и нырнул внутрь. Еле-еле успел: дом рухнул. Внутри имелось много полезного: запас белья, свечи, тушенка и сухари. И вода в странном узеньком колодце, сделанном прямо посреди помещения, туда можно было опустить лишь небольшой металлический стаканчик и вытащить на поверхность грамм сто мутноватой жижи, но ее хватало, чтобы не умереть. Откуда-то, из каких-то щелей в бункер поступал воздух – тяжело дышалось, но дышалось. А еще в углу стоял стульчак – как же без этого?! Бася, умница, сразу просек, где свои дела делать. Прыг на стульчак, растопорщился – и вся недолга!
Жили б мы там, как у Христа за пазухой, не один годок. Но, как ни экономили, еда закончилась, пришел Голод. Это не страшный костлявый мужик в рваных лохмотьях – это сила, способная убить человека без единого выстрела, потому писать его следует с большой буквы.
Бася терпел наравне со мной, но его алчные запавшие глаза говорили, насколько силен его Голод. Я-то существо разумное, а он – животное, ему куда труднее. Но кот терпел, понимал, насколько тяжелая жизнь настала.
Мы ничего не знали о маме с сестрой, тоска ела мою душу куда сильнее Голода, хоть здесь он проиграл вчистую! Я прижимал к себе Басю и сидел так долгие–долгие часы, глядя в одну точку и выжидая, когда прогорит свеча, чтобы лечь спать на законном основании. Кот мой снова проявлял понимание, не пытаясь вырваться и убежать, не кусаясь и не царапаясь, как ихнему брату положено… Умный он у меня все-таки.
Наконец, Голод выгнал нас на поверхность. Выбраться удалось не сразу, засов мощный, крышка тяжелая. Никак не подавалась. Я даже решил, что не смогу ее поднять, ведь на неё обрушился весь наш дом. Однако после тяжких усилий удалось, оказалось, обломки дома образовали над люком пустое пространство, позволявшее приоткрыть его.
Со страхом я бродил по руинам, ища останки мамы и сестренки. Нашел. Но далеко не всё, что от них осталось. Маму придавил тяжелый фасад, и
з-под которого торчала половина ее тела, высушенная ветрами и посеченная песками. Выражение лица не оставляло сомнений, рот был перекошен от ужаса и страданий – видимо, она умерла не сразу, а некоторое время наблюдала, как гибнет наш мир.
Сестра отыскалась там, где некогда была кухня, ее обугленный скелет торчал среди обломков вверх ногами. Наверное, пламя вырвалось из печи и охватило сестренку в одно мгновение, прежде чем рухнул потолок.
Все, моя призрачная надежда, что им удалось спастись, умерла вместе с родными. Бася у меня на руках жалобно мяукнул, и мы пошли вперед. В нашей жизни оставалось только одно: борьба с Голодом. Селение оказалось полностью разрушено, ни одного дома не уцелело, лишь тут и там валялись тела. Особенно жаль мне сделалось соседочку Катю, мы часто с ней играли в той, другой жизни. Она еще радовалась платьицу с синими оборками, которое купила её мама на день рождение!
Я нашел подружку возле дома, под стеной каменной пристройки. Странно, кусок той самой синей оборки сохранился, а тело – нет, худенькая она была, ветра полностью ее тельце высушили, даже косточки остались какие-то несерьезные, словно от курицы…
Плакал я , кот мне вторил, так мы вдвоем рыдали некоторое время. А Голод ждал, когда нас отпустит. Дождался...
Ох, любил я курочку, как ее мама с тушеным рисом готовила – вкуснятина! И Бася тоже, он у нас питался, как человек, никаких тебе сухих консервов. Хоть что-то должно остаться съестное в этом мире! Хоть кто-то живой должен найтись?
Нет ответа на этот вопрос, и мы идем вперед, по острой каменистой земле, на моих ногах гремят металлические коробки, найденные в обломках соседнего дома – идем вперед, движимые голодом. На руках у меня Бася, терпит, как всегда, бедный. Ладно, глядишь, найдем себе пищу, а если нет, значит, ничего нигде уже не осталось. Только Голод, предвестник Смерти.
Если никого в живых не осталось – это страшнее Голода, который проиграл вчистую во второй раз.
Счет два-один в нашу пользу. Значит – мы выиграли! Значит – выживем…
Это даже хорошо, что он такой малышок, ведь теперь мне было бы невмоготу долго таскать его на руках. На лапы-то его не поставишь, настолько корявой и острой стала земля… На моих ногах – два тяжелых металлических коробка, а у него лапки мягкие с розовыми подушечками.
Расскажу все по порядку. Однажды я проснулся от страшного скрежета и увидал в окно ярчайший свет, такой белый, что больно глазам. Начал звать маму, но она не отзывалась. Одновременно в мою сторону поехала стена, я кричал от ужаса, вдруг показалось, сейчас она меня раздавит, потолок тоже не стоял на месте, а стал корежиться и наползать на меня одним из своих четырех углов, а остальные три ушли куда-то вверх и вбок. В страшном шуме и грохоте слышалось жалобное и призывное мяуканье – мягко сказано, «мяуканье». Это был кошачий SOS, истошный и обреченный, я пополз на этот зов. Прочь от жутких обломков дома, норовивших раздавить и накрыть своими рваными телесами!
Бедный Бася орал из приоткрытого люка, где находился бункер, сделанный отцом еще до отъезда. Да и как иначе, если все Сети и СМИ целый год талдычили о надвигающейся катастрофе, о каком-то злом и страшном астероиде, грозящем упасть на старушку Землю и раздавить все живое. Только им никто не верил. А зря. Катастрофа все-таки случилась и погребла под собой нашу прежнюю счастливую жизнь. Поверил ли отец, не знаю, но на всякий случай построил железный бункер, и это спасло нас с Басей. Точнее, Бася спас меня, очень вовремя замяучил! Я упал с кровати на пол сразу на четвереньки и пополз, как мог, быстро. С трудом приподнял тяжелую крышку и нырнул внутрь. Еле-еле успел: дом рухнул. Внутри имелось много полезного: запас белья, свечи, тушенка и сухари. И вода в странном узеньком колодце, сделанном прямо посреди помещения, туда можно было опустить лишь небольшой металлический стаканчик и вытащить на поверхность грамм сто мутноватой жижи, но ее хватало, чтобы не умереть. Откуда-то, из каких-то щелей в бункер поступал воздух – тяжело дышалось, но дышалось. А еще в углу стоял стульчак – как же без этого?! Бася, умница, сразу просек, где свои дела делать. Прыг на стульчак, растопорщился – и вся недолга!
Жили б мы там, как у Христа за пазухой, не один годок. Но, как ни экономили, еда закончилась, пришел Голод. Это не страшный костлявый мужик в рваных лохмотьях – это сила, способная убить человека без единого выстрела, потому писать его следует с большой буквы.
Бася терпел наравне со мной, но его алчные запавшие глаза говорили, насколько силен его Голод. Я-то существо разумное, а он – животное, ему куда труднее. Но кот терпел, понимал, насколько тяжелая жизнь настала.
Мы ничего не знали о маме с сестрой, тоска ела мою душу куда сильнее Голода, хоть здесь он проиграл вчистую! Я прижимал к себе Басю и сидел так долгие–долгие часы, глядя в одну точку и выжидая, когда прогорит свеча, чтобы лечь спать на законном основании. Кот мой снова проявлял понимание, не пытаясь вырваться и убежать, не кусаясь и не царапаясь, как ихнему брату положено… Умный он у меня все-таки.
Наконец, Голод выгнал нас на поверхность. Выбраться удалось не сразу, засов мощный, крышка тяжелая. Никак не подавалась. Я даже решил, что не смогу ее поднять, ведь на неё обрушился весь наш дом. Однако после тяжких усилий удалось, оказалось, обломки дома образовали над люком пустое пространство, позволявшее приоткрыть его.
Со страхом я бродил по руинам, ища останки мамы и сестренки. Нашел. Но далеко не всё, что от них осталось. Маму придавил тяжелый фасад, и
з-под которого торчала половина ее тела, высушенная ветрами и посеченная песками. Выражение лица не оставляло сомнений, рот был перекошен от ужаса и страданий – видимо, она умерла не сразу, а некоторое время наблюдала, как гибнет наш мир.
Сестра отыскалась там, где некогда была кухня, ее обугленный скелет торчал среди обломков вверх ногами. Наверное, пламя вырвалось из печи и охватило сестренку в одно мгновение, прежде чем рухнул потолок.
Все, моя призрачная надежда, что им удалось спастись, умерла вместе с родными. Бася у меня на руках жалобно мяукнул, и мы пошли вперед. В нашей жизни оставалось только одно: борьба с Голодом. Селение оказалось полностью разрушено, ни одного дома не уцелело, лишь тут и там валялись тела. Особенно жаль мне сделалось соседочку Катю, мы часто с ней играли в той, другой жизни. Она еще радовалась платьицу с синими оборками, которое купила её мама на день рождение!
Я нашел подружку возле дома, под стеной каменной пристройки. Странно, кусок той самой синей оборки сохранился, а тело – нет, худенькая она была, ветра полностью ее тельце высушили, даже косточки остались какие-то несерьезные, словно от курицы…
Плакал я , кот мне вторил, так мы вдвоем рыдали некоторое время. А Голод ждал, когда нас отпустит. Дождался...
Ох, любил я курочку, как ее мама с тушеным рисом готовила – вкуснятина! И Бася тоже, он у нас питался, как человек, никаких тебе сухих консервов. Хоть что-то должно остаться съестное в этом мире! Хоть кто-то живой должен найтись?
Нет ответа на этот вопрос, и мы идем вперед, по острой каменистой земле, на моих ногах гремят металлические коробки, найденные в обломках соседнего дома – идем вперед, движимые голодом. На руках у меня Бася, терпит, как всегда, бедный. Ладно, глядишь, найдем себе пищу, а если нет, значит, ничего нигде уже не осталось. Только Голод, предвестник Смерти.
Если никого в живых не осталось – это страшнее Голода, который проиграл вчистую во второй раз.
Счет два-один в нашу пользу. Значит – мы выиграли! Значит – выживем…
