Взглянув в твои глаза,
Я вижу взгляд усталый.
Улыбку твоих губ,
Ресниц твоих полет.
Еще один звонок,
И смолкнет шум вокзала,
Еще один звонок,
И поезд отойдет.
Как никогда, сочувствовал Он лирическому герою наивной старой песни, уезжая от любимой девушки, ненадолго, не навсегда. Однако… Глаза Её смотрели с немым упреком, в них стоял привычный вопрос, изрядно набивший оскомину: "Почему ты снова это делаешь, неужели прыготня через заборы и беготня по стенам дороже моей любви?" А затем мощный эмоциональный залп пары синеоких орудий: "Ты обещал!" и влажно блеснувшие слезы.
Он чувствовал себя чудищем, тянущим в топкое смрадное болото прекрасную нимфу. В груди противно заныло.
Она убрала с чистого лба светлую прядь и неожиданно улыбнулась:
-Помнишь, как мы познакомились?
-Конечно! Вместе с двумя подружками ты сидела в кафе у окна. Вы весело болтали, а я топал мимо и почти прошел, но случайно бросил взгляд в витрину…
-Случайностей не бывает.
-Ага! Будто раньше мне не приходилось видеть красивых девушек! Ты другая, даже не знаю, какая – необыкновенная. Недоступная, словно диктор на телеэкране…
-Просто тебе не доводилось смотреть на девчонок через стекло…
-Не упрощай, - Он отрицательно мотнул головой. – Здесь что-то мистическое. Я остановился, как вкопанный, подошвы приклеились к асфальту. Меня заметили, твои подруги принялись гримасничать и посылать воздушные поцелуи, а одна покрутила пальцем у виска…
-Еще бы, ведь парень за стеклом выглядел, как зомби. Двухдневная щетина, всклокоченные волосы, шальные глаза. Одет, как проказливый подросток. Клетчатая рубаха нараспашку, рукава закатаны по локти, черная футболка с краснорожим демоном, выцветшие до белоты джинсы с шаговым швом в районе колен, стоптанные кроссовки…
-На работе был аврал – мой отдел дорабатывал новый прибор, и я не спал почти трое суток.
-Мы-то об этом не знали. Девчонки сказали: "Неформал какой-то!"
-И тут включили музыку, мы оба ее слышали - динамики кафешки выведены на улицу.
-О, эта песня! Как сейчас, ее помню.
Ни минутки у тебя нет,
На работе перерыв всего ничего,
Ты попудришь нос, выйдешь на обед
И за столиком в кафе увидишь его.
Он пришел к тебе из тех стран,
Где закопаны в песок осколки мечты,
Он прошел сквозь лес, через океан,
Он, конечно, одинок, так же как ты.
Где-то далеко летят поезда,
Самолеты сбиваются с пути,
Если он уйдет, это навсегда,
Так что просто не дай ему уйти!
(Песня Максима Леонидова)
-С тех пор прошел целый год, а, кажется, это было вчера, - Она вздохнула.
-Да.
Он привлек девушку к себе, обнял.
Она работала менеджером в крупной фирме, расположенной на центральной магистрали города. Объяснить Ему значимость своего труда не представлялось возможным.
"Планктон, в том числе, и офисный, имеет свойство расти и размножаться, - подшучивал Он, - правда, всем скопом. Смотри, не утони в общей биомассе!"
"Молчал бы, ученый-алхимик!" – восклицала Она, впрочем, не без досады.
"Тогда уж алфизик!" – возражал Он, трудившийся в отделе точных приборов одного продвинутого производственно-научного комплекса.
Парень изобретал до потери пульса и слыл подающим надежды молодым ученым.
Своим пристрастиям Он отдавался целиком, с макушкой, а их было три: работа, Она и паркур – расположено отнюдь не в порядке жизненной необходимости. В сущности, обошлось без приоритетов: все три ценности составляли могучее и неделимое единство. Отказ от любого обеднял Его жизнь.
Накануне их знакомства отдел точных приборов сдал сложнейший аппарат в производство. Молодой ученый едва вынырнул из интеллектуального подполья. Начальник дал три законных отгула отоспаться и привести себя в порядок. Однако Он вскочил в чертову рань и, так и не удосужившись побриться, отправился бродить по городу. Съел пару излюбленно надоевших гамбургеров, принципиально забыв о существовании так называемой нормальной еды, выпил пару банок пива и вдыхал ни с чем не сравнимый пьянящий воздух свободы.
В этот день просто не могло не произойти чуда: в витрине кафе, словно на экране, сидела изящная красавица с двумя подружками, о чем упоминалось выше. Так замкнулся круг счастья. Большего не требовалось.
Паркур был его дорогой в Эдем, адреналиновым наркотиком. Они с друзьями не просто носились по городу, перескакивая через заборы и ограды, а разыскивали живописные развалины либо скалы, где и устраивали забеги. Конечно, не обходилось без травм – такое уж небезопасное хобби. За последний год три вывиха и перелом плюсны. Хорошо, не руки – в гипсе Он припрыгивал на работу, благо, двигать мозгами лангетка не мешала.
Приходилось придерживаться особой системы питания, потребной для укрепления скелета: творог, холодец, морская капуста, рис, мармелад. Препараты кальция и истолченная в порошок яичная скорлупа.
Она сокрушалась:
-Когда ты бросишь бегать, словно взбесившийся заяц? Как двоечник, смывающийся с уроков!
Он возражал:
-Неужели не понимаешь – это мой образ жизни! Разве можно выстричь клок из полотна?
-О тебе беспокоюсь. Однажды ты свернешь себе шею!
-Таковы издержки, - Он разводил руками с беспомощным выражением лица. – Знаешь, сколько травм было у Джеки Чана?
-Джеки Чан – миллионер, а ты…
-Всего лишь ученый! В России любое увлечение опасно для жизни!
-Это не повод для оптимизма! Ты не думаешь о будущем! – Она начинала раздражаться, отчего Её голубые глаза обретали глубокую синеву.
-Думаю! Хочу, чтобы оно было, большего не надо!
-Твое дебильное увлечение может в один миг его разрушить! Обещай завязать, если хоть сколько-нибудь меня любишь!
-Не "сколько-нибудь", а очень, - серьезно отвечал Он, - как никого и никогда…
-Тогда обещай! Обещай! Ну же!
Скрепя сердце, парень обещал.
Сейчас, у вагона, Он целовал ее с тревожным изумлением, словно впервые. И так случалось практически каждый раз, вызывая неизменное удивление. Она слегка отстранилась:
-Ты вообще собираешься на мне жениться, делать детей, жить долго и счастливо до глубокой старости, пока смерть не разлучит нас?
-Шутишь? Никогда ни о чем так не мечтал.
-Тогда сам понимаешь, от чего тебе придется отказаться! Женатому человеку не к лицу носиться по развалинам бешеной торпедой…
-Одна поездка к Храму – и все! – Он решительно махнул напряженной рукой. – Завязываю!
-Клянись!
-Чтоб мне не создать больше ни одного прибора! Ты довольна?
-Вполне! Надеюсь, ты не станешь шутить такими вещами…
Они поцеловались, и Он проследовал в вагон, где уже сидело двое друзей.
-Ну что, Ромео, распрощались, наконец?! – с усмешкой спросил двадцатилетний паренек с жидкой едва отросшей бороденкой.
-Не твое дело! – отрезал Он и ощутимо нахмурился.
-Ладно, Никодим, не злись, - миролюбиво произнес другой Его товарищ, в брюках цвета хаки и черной футболке. – Сергий просто шутит…
-Ничуть. Наш друг повернут на этой девице, - развел руками "бородач". – Упаси, Господь, так влюбиться и попасть под бабью "шпильку"!
Он тяжело сверлил юношу взглядом, ощущая, как жестко, почти со скрипом, ходят под кожей желваки.
-Не зарекайся, старик! Поживи с наше, и поймешь великую силу любви, - молвил "миротворец", уже связанный узами Гименея и отчаянно отстаивающий перед супругой право на рискованное увлечение.
-Моя любовь – паркур, а девицы приходят и уходят, - бравировал юнец своей мнимой опытностью.
-Дарий, не трать слова попусту, товарищ не понимает, - Он обмяк так же резко, как и вскипел.
-Это вы оба не понимаете! Паркур не хобби, а образ жизни! "Нет границ, есть лишь препятствия" – не просто девиз, а жизненный принцип! – воодушевился Сергий, как истый фанат.
-Так-то оно так, только максимализм хорош для ранней юности, с годами все приобретает иной смысл, множественный, - задумчиво проговорил Дарий, самый старший из троицы. – Согласись, лозунг "мир как тренировочная площадка" – не неоспорим, скорее сомнителен для того, что не касается паркура… Переносить понятия из одной области в другую "не есть правильно".
-Все с тобой ясно, Дарий, готовишь плацдарм для отступления? – усмехнулся Сергий. – Пора стать серьезней, отрастить пивное брюшко и по выходным таскать детишек в зоопарк, маясь от скуки?
-Наверное, и в этом есть своя прелесть, но я пока не собираюсь завязывать!
-Как твоя жена отнеслась к сегодняшней экспедиции? – заинтересованно спросил Он.
-Ворчала, конечно, у нее один аргумент – я должен вырастить сына! А у тебя как, свадебка скоро?
-В понедельник несем заявления в ЗАГС, - помедлив, признался Он.
-Все, пропал пацан! – усмехнулся Сергий. – Меня на свадьбу не зови, не хочу наблюдать, как гибнет еще один боевой товарищ! Все эти платья-букеты-колечки наводят на меня смертную тоску!
-Еще чего! Ты придешь и станешь вместе с нами торговаться за невесту, слушать марш Мендельсона и стрелять в потолок пробкой от шампанского! – Он окончательно успокоился и даже развеселился, ком в груди понемногу таял.
-Ага, кроме того, я пробегусь по стене ЗАГСа, зацеплюсь за лепнину, достигну второго этажа и совершу в честь молодых головокружительное двойное сальто! – воскликнул Сергий и потер руки.
-Представляю, в каком виде ты припрешься на бракосочетание! – улыбнулся Он - Никодим. – Словно в парк на пробежку!
-И украшу тем самым твою свадьбу! Согласись, не всем так везет!
-Уж это точно!
-Ну что, пацаны, по пивку? – Дарий полез в свой объемистый рюкзак. – Еще почти полтора часа ехать…
До развалин древнего Храма они шагали по разбитым сельским дорогам и лесным тропам еще полтора часа.
Строения или то, что от них осталось, обследовали ранее и составили карту маршрута.
- В средние века здесь был мужской монастырь, потом на него напали вороги, монахи мужественно сражались и погибли все до одного, - проговорил Дарий, швыряя рюкзак на большой серый валун.
- С тех пор время и ветер окончательно разрушили кладку стен, но осталось много живописных развалин, в некоторых местах достигающих пяти метров высотой. Как раз то, что нам нужно! Рельеф – закачаешься! – восхитился Сергий, отирая вспотевший лоб. – Просто конфетка!
- А вы не боитесь, что здесь могут жить призраки тех самых монахов, которым не очень понравится наше вторжение? – с нарочито серьезной миной осведомился Он.
- Хочешь сказать, они и мертвые продолжают защищать свою обитель от ворогов? - немедленно отозвался Сергий.
- Такое поведение характерно для всякого уважающего себя привидения! Р-р-р-ы-ы! – шутливо прорычал Никодим, растопырив пальцы рук в сторону младшего товарища.
-Парни, хорош чушь нести да страху нагонять! Салага, идем размещать флажки, а ты, Никодим, займись обедом, пора подкрепиться! – распорядился Дарий.
Предполагалось, после забега друзья заночуют в палатке на окраине леска, потому поклажа у всех троих была очень объемной. Вернуться предполагалось на следующий день к вечеру тем же поездом, на котором приехали и который ходил раз в сутки. Хорошо, воду тащить не пришлось – поблизости находился природный источник, бивший из-под серого камня со времен ига. Зато каждый вез с собой по нескольку банок пива. Котелок и складная тренога сделают возможным сварить суп и вскипятить чай.
Уничтожив по банке говядины в желе, друзья немного отдохнули, наслаждаясь уединением и сладким лесным воздухом, и вышли к развалинам.
-Что такое паркур? Это способ познать себя, создать гармонию между телом и духом, оценить свои возможности и начать бороться со своими недостатками, страхами, - важно молвил Сергий, воздев палец с видом профессора, - ибо преодоление собственных несовершенств создает личность.
-Ну что, личность, милости просим на передовую! – Дарий указал на стартовый флажок.
Никодим вскинул на плечо видеокамеру.
Друзья принадлежали к подлинным трейсерам – в простонародье паркурщикам – а философия данного увлечения не предполагает соревновательности, конкуренции, стремления победить соперника, всего лишь получить знания о самом себе и окружающем мире. Принцип, по которому составляется маршрут, донельзя прост – необходимо попасть из одной точки пространства в другую по прямой линии. Флажки выставляются в пределах видимости, а время прохождения зависит от опытности, скорости реакции, умения оценивать обстановку.
-Поехали! – с космической основательностью махнул рукой Дарий.
Сергий со стремительностью ласточки перед дождем бросился грудью на полуразвалившуюся стену высотой два с половиной метра, с легкостью вскарабкался по выступам наверх, зацепился за карниз, ловко подтянул жилистое тело, перенес ноги между расставленными руками, приземлился на мягкие стопы, из полного приседа совершил перекат через голову, снова вскочил на ноги.
Никодим проследил за другом, сделав приближение съемки. Сергий с легкостью перемахнул через крышу каменного погреба, словно на физре через "козла", опершись двумя ладонями и перевернувшись на 360 градусов вокруг своей оси, скакнул в полуразрушенный оконный проем головой и правым плечом вперед. Дальше паренька было не разглядеть, он летел вперед к своему финальному флажку, словно одержимый или гонимый направленным взрывом.
Вот что больше всего Он любил и ценил в паркуре – свист ветра в ушах, стремительность, скорость и гордость за самого себя, умеющего перемещаться без каких-либо приспособлений, лишь за счет собственной маневренности и мобильности. Тело двигалось, зрение анализировало все до мельчайших подробностей, а пространство подстраивалось под разнообразные трюки, словно дрессированное.
Вслед за Сергием прошли свои маршруты Никодим и Дарий, после чего следовал коллективный забег. Монастырь с его каменными остовами, валунами и полуразрушенными стенами являлся удивительнейшим полигоном для трейсеров. Уже начало темнеть, когда друзья собрались в начале маршрута.
-Уф, неплохо побегали! - выдохнул Сергий. – Ну и что, штрейкбрехеры*, готовы вы от всего этого отказаться в угоду своим тупым телкам?
- Но-но, полегче! – воскликнул Дарий. – Ты говоришь в пренебрежительном тоне о наших любимых женщинах.
- Если они настолько вас не понимают, то о какой любви может идти речь!
- Максималист! – привычно воскликнул Никодим. – И да, я тоже требую уважения! Наши женщины переживают за нас! Ты же не считаешь свою маму, пардон, тупицей только за то, что она боится, как бы однажды ты не расшибся в мокрую лепешку!
- То мама! Мамам положено быть занудами и трястись за здоровье драгоценных чад! Иное дело – подруга жизни, она должна разделять твои взгляды, дышать с тобой одним воздухом, мыслить и чувствовать в унисон! Она не должна будить в тебе чувство ложной вины перед своей персоной и орать "я так и знала!" в случае, если ты – не дай Бог – напялишь гипсовые доспехи!
- О, да, жена должна с пониманием смотреть на то, как ты рискуешь шкурой ради своего удовольствия и абсолютно чуждой ей псевдофилософии и морально поддерживать! – с иронией заметил многоопытный Дарий. – Да будет тебе известно, женщина инстинктивно защищает свое потомство, как уже рожденное на свет, так и будущее!
- Ладно, хорош спорить, поговорим, когда влюбишься! – обратился к Сергию Никодим. – Лучше займись костром, а я пойду к роднику, наберу воды.
Вскоре трейсеры уютно расположились у костра, над которым весело булькала вода в котелке. Никодим сыпнул в тару щедрую горсть заварки, размешал, разлил свежий чай по алюминиевым кружкам. После чего извлек из рюкзака пухлый пакет с домашними пирогами.
Я вижу взгляд усталый.
Улыбку твоих губ,
Ресниц твоих полет.
Еще один звонок,
И смолкнет шум вокзала,
Еще один звонок,
И поезд отойдет.
Как никогда, сочувствовал Он лирическому герою наивной старой песни, уезжая от любимой девушки, ненадолго, не навсегда. Однако… Глаза Её смотрели с немым упреком, в них стоял привычный вопрос, изрядно набивший оскомину: "Почему ты снова это делаешь, неужели прыготня через заборы и беготня по стенам дороже моей любви?" А затем мощный эмоциональный залп пары синеоких орудий: "Ты обещал!" и влажно блеснувшие слезы.
Он чувствовал себя чудищем, тянущим в топкое смрадное болото прекрасную нимфу. В груди противно заныло.
Она убрала с чистого лба светлую прядь и неожиданно улыбнулась:
-Помнишь, как мы познакомились?
-Конечно! Вместе с двумя подружками ты сидела в кафе у окна. Вы весело болтали, а я топал мимо и почти прошел, но случайно бросил взгляд в витрину…
-Случайностей не бывает.
-Ага! Будто раньше мне не приходилось видеть красивых девушек! Ты другая, даже не знаю, какая – необыкновенная. Недоступная, словно диктор на телеэкране…
-Просто тебе не доводилось смотреть на девчонок через стекло…
-Не упрощай, - Он отрицательно мотнул головой. – Здесь что-то мистическое. Я остановился, как вкопанный, подошвы приклеились к асфальту. Меня заметили, твои подруги принялись гримасничать и посылать воздушные поцелуи, а одна покрутила пальцем у виска…
-Еще бы, ведь парень за стеклом выглядел, как зомби. Двухдневная щетина, всклокоченные волосы, шальные глаза. Одет, как проказливый подросток. Клетчатая рубаха нараспашку, рукава закатаны по локти, черная футболка с краснорожим демоном, выцветшие до белоты джинсы с шаговым швом в районе колен, стоптанные кроссовки…
-На работе был аврал – мой отдел дорабатывал новый прибор, и я не спал почти трое суток.
-Мы-то об этом не знали. Девчонки сказали: "Неформал какой-то!"
-И тут включили музыку, мы оба ее слышали - динамики кафешки выведены на улицу.
-О, эта песня! Как сейчас, ее помню.
Ни минутки у тебя нет,
На работе перерыв всего ничего,
Ты попудришь нос, выйдешь на обед
И за столиком в кафе увидишь его.
Он пришел к тебе из тех стран,
Где закопаны в песок осколки мечты,
Он прошел сквозь лес, через океан,
Он, конечно, одинок, так же как ты.
Где-то далеко летят поезда,
Самолеты сбиваются с пути,
Если он уйдет, это навсегда,
Так что просто не дай ему уйти!
(Песня Максима Леонидова)
-С тех пор прошел целый год, а, кажется, это было вчера, - Она вздохнула.
-Да.
Он привлек девушку к себе, обнял.
Она работала менеджером в крупной фирме, расположенной на центральной магистрали города. Объяснить Ему значимость своего труда не представлялось возможным.
"Планктон, в том числе, и офисный, имеет свойство расти и размножаться, - подшучивал Он, - правда, всем скопом. Смотри, не утони в общей биомассе!"
"Молчал бы, ученый-алхимик!" – восклицала Она, впрочем, не без досады.
"Тогда уж алфизик!" – возражал Он, трудившийся в отделе точных приборов одного продвинутого производственно-научного комплекса.
Парень изобретал до потери пульса и слыл подающим надежды молодым ученым.
Своим пристрастиям Он отдавался целиком, с макушкой, а их было три: работа, Она и паркур – расположено отнюдь не в порядке жизненной необходимости. В сущности, обошлось без приоритетов: все три ценности составляли могучее и неделимое единство. Отказ от любого обеднял Его жизнь.
Накануне их знакомства отдел точных приборов сдал сложнейший аппарат в производство. Молодой ученый едва вынырнул из интеллектуального подполья. Начальник дал три законных отгула отоспаться и привести себя в порядок. Однако Он вскочил в чертову рань и, так и не удосужившись побриться, отправился бродить по городу. Съел пару излюбленно надоевших гамбургеров, принципиально забыв о существовании так называемой нормальной еды, выпил пару банок пива и вдыхал ни с чем не сравнимый пьянящий воздух свободы.
В этот день просто не могло не произойти чуда: в витрине кафе, словно на экране, сидела изящная красавица с двумя подружками, о чем упоминалось выше. Так замкнулся круг счастья. Большего не требовалось.
Паркур был его дорогой в Эдем, адреналиновым наркотиком. Они с друзьями не просто носились по городу, перескакивая через заборы и ограды, а разыскивали живописные развалины либо скалы, где и устраивали забеги. Конечно, не обходилось без травм – такое уж небезопасное хобби. За последний год три вывиха и перелом плюсны. Хорошо, не руки – в гипсе Он припрыгивал на работу, благо, двигать мозгами лангетка не мешала.
Приходилось придерживаться особой системы питания, потребной для укрепления скелета: творог, холодец, морская капуста, рис, мармелад. Препараты кальция и истолченная в порошок яичная скорлупа.
Она сокрушалась:
-Когда ты бросишь бегать, словно взбесившийся заяц? Как двоечник, смывающийся с уроков!
Он возражал:
-Неужели не понимаешь – это мой образ жизни! Разве можно выстричь клок из полотна?
-О тебе беспокоюсь. Однажды ты свернешь себе шею!
-Таковы издержки, - Он разводил руками с беспомощным выражением лица. – Знаешь, сколько травм было у Джеки Чана?
-Джеки Чан – миллионер, а ты…
-Всего лишь ученый! В России любое увлечение опасно для жизни!
-Это не повод для оптимизма! Ты не думаешь о будущем! – Она начинала раздражаться, отчего Её голубые глаза обретали глубокую синеву.
-Думаю! Хочу, чтобы оно было, большего не надо!
-Твое дебильное увлечение может в один миг его разрушить! Обещай завязать, если хоть сколько-нибудь меня любишь!
-Не "сколько-нибудь", а очень, - серьезно отвечал Он, - как никого и никогда…
-Тогда обещай! Обещай! Ну же!
Скрепя сердце, парень обещал.
Сейчас, у вагона, Он целовал ее с тревожным изумлением, словно впервые. И так случалось практически каждый раз, вызывая неизменное удивление. Она слегка отстранилась:
-Ты вообще собираешься на мне жениться, делать детей, жить долго и счастливо до глубокой старости, пока смерть не разлучит нас?
-Шутишь? Никогда ни о чем так не мечтал.
-Тогда сам понимаешь, от чего тебе придется отказаться! Женатому человеку не к лицу носиться по развалинам бешеной торпедой…
-Одна поездка к Храму – и все! – Он решительно махнул напряженной рукой. – Завязываю!
-Клянись!
-Чтоб мне не создать больше ни одного прибора! Ты довольна?
-Вполне! Надеюсь, ты не станешь шутить такими вещами…
Они поцеловались, и Он проследовал в вагон, где уже сидело двое друзей.
-Ну что, Ромео, распрощались, наконец?! – с усмешкой спросил двадцатилетний паренек с жидкой едва отросшей бороденкой.
-Не твое дело! – отрезал Он и ощутимо нахмурился.
-Ладно, Никодим, не злись, - миролюбиво произнес другой Его товарищ, в брюках цвета хаки и черной футболке. – Сергий просто шутит…
-Ничуть. Наш друг повернут на этой девице, - развел руками "бородач". – Упаси, Господь, так влюбиться и попасть под бабью "шпильку"!
Он тяжело сверлил юношу взглядом, ощущая, как жестко, почти со скрипом, ходят под кожей желваки.
-Не зарекайся, старик! Поживи с наше, и поймешь великую силу любви, - молвил "миротворец", уже связанный узами Гименея и отчаянно отстаивающий перед супругой право на рискованное увлечение.
-Моя любовь – паркур, а девицы приходят и уходят, - бравировал юнец своей мнимой опытностью.
-Дарий, не трать слова попусту, товарищ не понимает, - Он обмяк так же резко, как и вскипел.
-Это вы оба не понимаете! Паркур не хобби, а образ жизни! "Нет границ, есть лишь препятствия" – не просто девиз, а жизненный принцип! – воодушевился Сергий, как истый фанат.
-Так-то оно так, только максимализм хорош для ранней юности, с годами все приобретает иной смысл, множественный, - задумчиво проговорил Дарий, самый старший из троицы. – Согласись, лозунг "мир как тренировочная площадка" – не неоспорим, скорее сомнителен для того, что не касается паркура… Переносить понятия из одной области в другую "не есть правильно".
-Все с тобой ясно, Дарий, готовишь плацдарм для отступления? – усмехнулся Сергий. – Пора стать серьезней, отрастить пивное брюшко и по выходным таскать детишек в зоопарк, маясь от скуки?
-Наверное, и в этом есть своя прелесть, но я пока не собираюсь завязывать!
-Как твоя жена отнеслась к сегодняшней экспедиции? – заинтересованно спросил Он.
-Ворчала, конечно, у нее один аргумент – я должен вырастить сына! А у тебя как, свадебка скоро?
-В понедельник несем заявления в ЗАГС, - помедлив, признался Он.
-Все, пропал пацан! – усмехнулся Сергий. – Меня на свадьбу не зови, не хочу наблюдать, как гибнет еще один боевой товарищ! Все эти платья-букеты-колечки наводят на меня смертную тоску!
-Еще чего! Ты придешь и станешь вместе с нами торговаться за невесту, слушать марш Мендельсона и стрелять в потолок пробкой от шампанского! – Он окончательно успокоился и даже развеселился, ком в груди понемногу таял.
-Ага, кроме того, я пробегусь по стене ЗАГСа, зацеплюсь за лепнину, достигну второго этажа и совершу в честь молодых головокружительное двойное сальто! – воскликнул Сергий и потер руки.
-Представляю, в каком виде ты припрешься на бракосочетание! – улыбнулся Он - Никодим. – Словно в парк на пробежку!
-И украшу тем самым твою свадьбу! Согласись, не всем так везет!
-Уж это точно!
-Ну что, пацаны, по пивку? – Дарий полез в свой объемистый рюкзак. – Еще почти полтора часа ехать…
До развалин древнего Храма они шагали по разбитым сельским дорогам и лесным тропам еще полтора часа.
Строения или то, что от них осталось, обследовали ранее и составили карту маршрута.
- В средние века здесь был мужской монастырь, потом на него напали вороги, монахи мужественно сражались и погибли все до одного, - проговорил Дарий, швыряя рюкзак на большой серый валун.
- С тех пор время и ветер окончательно разрушили кладку стен, но осталось много живописных развалин, в некоторых местах достигающих пяти метров высотой. Как раз то, что нам нужно! Рельеф – закачаешься! – восхитился Сергий, отирая вспотевший лоб. – Просто конфетка!
- А вы не боитесь, что здесь могут жить призраки тех самых монахов, которым не очень понравится наше вторжение? – с нарочито серьезной миной осведомился Он.
- Хочешь сказать, они и мертвые продолжают защищать свою обитель от ворогов? - немедленно отозвался Сергий.
- Такое поведение характерно для всякого уважающего себя привидения! Р-р-р-ы-ы! – шутливо прорычал Никодим, растопырив пальцы рук в сторону младшего товарища.
-Парни, хорош чушь нести да страху нагонять! Салага, идем размещать флажки, а ты, Никодим, займись обедом, пора подкрепиться! – распорядился Дарий.
Предполагалось, после забега друзья заночуют в палатке на окраине леска, потому поклажа у всех троих была очень объемной. Вернуться предполагалось на следующий день к вечеру тем же поездом, на котором приехали и который ходил раз в сутки. Хорошо, воду тащить не пришлось – поблизости находился природный источник, бивший из-под серого камня со времен ига. Зато каждый вез с собой по нескольку банок пива. Котелок и складная тренога сделают возможным сварить суп и вскипятить чай.
Уничтожив по банке говядины в желе, друзья немного отдохнули, наслаждаясь уединением и сладким лесным воздухом, и вышли к развалинам.
-Что такое паркур? Это способ познать себя, создать гармонию между телом и духом, оценить свои возможности и начать бороться со своими недостатками, страхами, - важно молвил Сергий, воздев палец с видом профессора, - ибо преодоление собственных несовершенств создает личность.
-Ну что, личность, милости просим на передовую! – Дарий указал на стартовый флажок.
Никодим вскинул на плечо видеокамеру.
Друзья принадлежали к подлинным трейсерам – в простонародье паркурщикам – а философия данного увлечения не предполагает соревновательности, конкуренции, стремления победить соперника, всего лишь получить знания о самом себе и окружающем мире. Принцип, по которому составляется маршрут, донельзя прост – необходимо попасть из одной точки пространства в другую по прямой линии. Флажки выставляются в пределах видимости, а время прохождения зависит от опытности, скорости реакции, умения оценивать обстановку.
-Поехали! – с космической основательностью махнул рукой Дарий.
Сергий со стремительностью ласточки перед дождем бросился грудью на полуразвалившуюся стену высотой два с половиной метра, с легкостью вскарабкался по выступам наверх, зацепился за карниз, ловко подтянул жилистое тело, перенес ноги между расставленными руками, приземлился на мягкие стопы, из полного приседа совершил перекат через голову, снова вскочил на ноги.
Никодим проследил за другом, сделав приближение съемки. Сергий с легкостью перемахнул через крышу каменного погреба, словно на физре через "козла", опершись двумя ладонями и перевернувшись на 360 градусов вокруг своей оси, скакнул в полуразрушенный оконный проем головой и правым плечом вперед. Дальше паренька было не разглядеть, он летел вперед к своему финальному флажку, словно одержимый или гонимый направленным взрывом.
Вот что больше всего Он любил и ценил в паркуре – свист ветра в ушах, стремительность, скорость и гордость за самого себя, умеющего перемещаться без каких-либо приспособлений, лишь за счет собственной маневренности и мобильности. Тело двигалось, зрение анализировало все до мельчайших подробностей, а пространство подстраивалось под разнообразные трюки, словно дрессированное.
Вслед за Сергием прошли свои маршруты Никодим и Дарий, после чего следовал коллективный забег. Монастырь с его каменными остовами, валунами и полуразрушенными стенами являлся удивительнейшим полигоном для трейсеров. Уже начало темнеть, когда друзья собрались в начале маршрута.
-Уф, неплохо побегали! - выдохнул Сергий. – Ну и что, штрейкбрехеры*, готовы вы от всего этого отказаться в угоду своим тупым телкам?
- Но-но, полегче! – воскликнул Дарий. – Ты говоришь в пренебрежительном тоне о наших любимых женщинах.
- Если они настолько вас не понимают, то о какой любви может идти речь!
- Максималист! – привычно воскликнул Никодим. – И да, я тоже требую уважения! Наши женщины переживают за нас! Ты же не считаешь свою маму, пардон, тупицей только за то, что она боится, как бы однажды ты не расшибся в мокрую лепешку!
- То мама! Мамам положено быть занудами и трястись за здоровье драгоценных чад! Иное дело – подруга жизни, она должна разделять твои взгляды, дышать с тобой одним воздухом, мыслить и чувствовать в унисон! Она не должна будить в тебе чувство ложной вины перед своей персоной и орать "я так и знала!" в случае, если ты – не дай Бог – напялишь гипсовые доспехи!
- О, да, жена должна с пониманием смотреть на то, как ты рискуешь шкурой ради своего удовольствия и абсолютно чуждой ей псевдофилософии и морально поддерживать! – с иронией заметил многоопытный Дарий. – Да будет тебе известно, женщина инстинктивно защищает свое потомство, как уже рожденное на свет, так и будущее!
- Ладно, хорош спорить, поговорим, когда влюбишься! – обратился к Сергию Никодим. – Лучше займись костром, а я пойду к роднику, наберу воды.
Вскоре трейсеры уютно расположились у костра, над которым весело булькала вода в котелке. Никодим сыпнул в тару щедрую горсть заварки, размешал, разлил свежий чай по алюминиевым кружкам. После чего извлек из рюкзака пухлый пакет с домашними пирогами.
