Алый снег, белый пепел

Пролог

       
       ...Снег и пепел.
       Снег хрустит под ногами, пепел кружит в воздухе, липнет к лицу. Весь мир - снег и пепел, белое на сером. День, ночь? Как понять?
       Кашель раздирает горло, ноги отказываются идти, тело корежит боль незавершенного превращения. Стоя на коленях в грязном месиве, он снова заходится кашлем, пытаясь изгнать из груди нечто колючее, горячее.
       Мучительный спазм бросает на грань беспамятства. На белом снегу расцветает алый цветок. Огонь? У него получилось?! Смаргивая слезы, он тянется к красному пятну, надеясь ощутить обжигающий жар и замирает. Разочарование, острое как обломок обсидиана, вонзается в сердце.
       Это всего лишь кровь.
       Перед тем как сознание окутает тьма, успевает подумать: он все-таки изменил мир. Добавил алое в скучный бело-серый пейзаж. Красиво!
       

       
       Глава 1 Мертвые деревья, искусственные цветы

        ^[1]
       
       
       
       Бах!
       За белой двустворчатой дверью что-то упало. Перед дверью повисла огненная надпись: "НЕ ВХОДИТЬ!" Надпись предупредительно пульсировала и поминутно переводилась на разные языки.
       Двое, сидящие напротив двери, молча переглянулись.
       Первый, худощавый смуглый мужчина с резкими чертами, свойственными жителям южных краев, с крупным хищно загнутым носом, густыми бровями и вьющимися волосами, стянутыми на затылке черной атласной лентой, покрепче прижал к груди пухлую красную папку. Яркая в цветных узорах рубашка, туфли с острыми носами, идеально скроенные брюки с высокой талией, - мужчина выглядел крайне живописно в белой пустой комнате, где кроме двух жестких стульев и двустворчатой двери с пугающей надписью больше ничего не было.
       Второй только что достал из широкого рукава белых одежд свиток, но тут же сунул его обратно. Невысокий и кругленький, он был совершенно лысым. Судя по тому как сверкала лысина, голову толстячок не брил, волосы покинули макушку давно и добровольно. Прижмуренные глаза казались полумесяцами над пухлыми щеками, и придавали толстяку добродушный вид типичного ученого, отрешенного от мирских дел. Однако на поясе он кроме тушечницы носил массивную золотую печать с навершием в виде феникса и бирку доступа высочайшего ранга. Скорее чиновник, чем ученый, и скорее хитрец, чем простак.
       Бум! Бу-уум! Бум!
       За дверью что-то взрывалось.
       Стулья под ожидающими вздрагивали и пытались ускакать на гнутых ножках куда подальше.
       Смуглый не растерялся, ловко развернул своего скакуна и оседлал как опытный вакеро. Не забыл прижать папку грудью к спинке, чтобы не потерялась.
       Лысый тоже оказался не промах: крепко ухватился обеими руками за сиденье и поджал ноги.
       Ви-ууу! Вжуу-ухх!Ви-ууу!
       Белые створки дрожали, надпись мигала и пульсировала быстрее.
       Смуглый скатился со стула, опрокинул его на бок и залег за этой импровизированной баррикадой. Одной рукой прижимая папку, другой зашарил у пояса. Казалось, сейчас выхватит из кобуры верный "амиго" и не успокоится, пока не высадит во врага весь барабан покрытых лучшими заклинаниями болтов!
       Лысый толстячок замешкался и это едва не стоило ему уха.
       Дверь распахнулась, из нее, бешено вращаясь, вылетел какой-то предмет. Смуглый дернул лысого за ногу, и предмет, лишь слегка задев ухо толстяка, вонзился в стену позади. Толстяк сдавленно охнул: в стене, уйдя в нее наполовину острым каблуком, торчала изящная женская туфелька.
       - О, моя богиня! - пробормотал лысый, промокнув лысину рукавом.
       Надпись перед дверью взорвалась ослепительным фейерверком, с шипением осыпалась на пол. Искры шустро собрались в кучку, снова взмыли вверх, сложились в повелительное: "ВХОДИТЕ!"
       Лысый со смуглым переглянулись и стартовали со скоростью, сделавшей бы честь даже победителю ежегодного студенческого забега в Бриджтауне, когда ошалевшие после выпускных экзаменов студиозусы по традиции несутся к мосту, чтобы сигануть с него в реку.
       К двери оба спринтера подошли одновременно, но тут коварный толстячок воспользовался преимуществами своих округлостей. Оттер в сторону соперника и первым вкатился туда, куда по здравому размышлению не стоило бы ходить никому, но где побывать мечтают очень многие.
       
       Это помещение сильно отличалось от строгой приемной с жесткими стульями.
       Большой кабинет, светлый и просторный. За стеклянной дверью, выходящей на террасу, качаются на ветру зеленые лозы, усыпанные крупными розовыми цветами. Яркое солнце расчертило квадратами паркет цвета темного меда, зажгло радужные блики в изящном корпусе хрустальной скрипки над камином.
       Многочисленные шкафы с книгами и свитками. Целые стеллажи фигурок, похожих на детские игрушки. Шахматный столик с большой, искусно исполненной доской.
       Но атмосфера отнюдь не соответствовала уютной обстановке.
       В мягкие кресла глубокого винного цвета сесть посетителям не предложили. Оба с порога согнули в поклоне спину, но нетерпеливый женский голос поторопил:
       - Сюда! Подойдите оба.
       И толстячок, и лысый разом растеряли прежнюю прыть. К огромному письменному столу, заваленному бумагами, подошли чрезвычайно осторожно, почти на цыпочках.
       - Госпожа... - пролепетал толстяк. - Помилуйте, всеблагая Госпожа!
       - Госпожа, - коротко отрубил смуглый, - приказывайте!
       В ответ раздалось резкое:
       - И прикажу! И не помилую! Ну, чего головы согнули? Отвечайте - когда собирались доложить о недостаче?!
       Из-за стола поднялась женщина. Высокая, гибкая и стройная, как ива. Ее красота выходила за рамки обычного, ошеломляла своей откровенной нечеловеческой природой.
        Многослойное платье тончайшего шелка, всех оттенков зеленого, - нижнее нефрит, верхнее зеленый чай, - колыхнулось, распространяя аромат летнего луга. В глазах красавицы медленно кружилось вокруг зрачка три кольца: изумруд, золото и тонкая полоска киновари. Алые волосы, небрежно подхваченные к макушке жемчужной нитью, свободно спадали на плечи и спину, бросали на бледную кожу причудливые отсветы. Казалось, под кожей горит пламя, окрашивает щеки нежным румянцем. Многочисленные кольца - стебли с цветами и бутонами, - опутали тонкие пальцы. Сейчас камни и драгоценный металл, через мгновение - снова оживут.
       Пинком отбросив в сторону туфельку, родную пару той, что ранее уже свистела над головой у толстяка, хозяйка кабинета босиком встретила посетителей.
       Под нос обоим ткнули лист с цифрами.
       - Это как понимать? Ну что же вы молчите, господин Цзинь Ши? А вы, господин Сангрэ? ^[2] Восемнадцать тысяч и еще триста восемьдесят две души! Где, где они? Кто из вас утаил пропажу?
       - Помилуйте, милосердная Госпожа!
       Цзинь Ши с поклоном протянул извлеченный из рукава свиток:
       - Умоляю Хозяйку проверить, все записи в порядке! Это вовсе не наша вина! Это всё Диюй! ^[3] Наверняка на повторное искупление души отправили, вот они и сгорели дотла! - толстяк Цзинь обвиняюще указал на смуглого Сангрэ.
       Тот не стерпел обиды:
       - Это бесчестная клевета и оговор! Инферно всегда действует строго по инструкции! Всё согласно регламенту: прием, сортировка, обжиг или заморозка в зависимости от кондиции. Рассудите справедливо, Госпожа! Эдем должен честно признать ошибки! Подозреваю, они утаивают души, придерживают на черный день. Ведь у нас ни дня простоя, а у них, как известно, бывает что и за сутки ни единой души!
       - Враньё!
       - Клевета!
       - Молчать!
        Ладонь Хозяйки припечатала к столешнице лист с подсчетами. Стол содрогнулся. Резные цветы и листья, украшавшие массивное основание стола, рассыпались в пыль.
        - Вы управляющие Верхним и Нижним мирами, вам доверен строгий учет душ. Надзирать за их оборотом и очищением для последующего рождения - вот чем вам надлежит заниматься! Недобросовестное исполнение должностных обязанностей, нанесение ущерба имуществу работодателя, растрата! Чувствуете, чем пахнет?
       Пахло скверно. В запахе свежей травы и цветов пробилась гнильца, потянуло болотом. Увязнешь и затянет, только и успеешь булькнуть напоследок!
        Сангрэ и Цзинь Ши стали одинаково пепельного цвета. Особенно увидев, кто выходит из тени. Стоял ли он там раньше, или появился только сейчас?
       Перед этой сущностью преклонялись и трепетали бюрократы Трех Миров. Не было такого нарушения, которое он не сумел бы отыскать в самых правдоподобно составленных отчетах!
       Серого цвета строгий костюм, серые волосы, невыразительное лицо и несмываемое чернильное пятнышко на левой щеке. Налоговый Инспектор! Он мог принять любой облик, но этот след чернил всегда оставался видимым.
       Цзинь Ши вспомнил: недавно в Небесной Канцелярии появился миловидный секретарь с похожей родинкой на щеке! Парнишка старательно трудился, с готовностью подавал чай, терпеливо сносил придирки и не жаловался когда его нагружали работой сверхурочно. Наоборот, рвался остаться и поработать подольше. И Цзинь Ши даже ничего не заподозрил! Наоборот, снисходительно похлопывая юнца по плечу, отправлялся играть в вэйци ^[4] с коллегами!
       
       Мне конец! - хотел бы сказать Цзинь Ши, но губы отказывались произнести хотя бы звук.
       Судя по остекленевшему взгляду Сангрэ, он тоже припомнил нечто подобное. То, что ко дну пойдут оба, утешало слабо.
       - Господин Аудитор, озвучьте ваше заключение, - велела Хозяйка.
       Налоговый Инспектор выступил вперед. Лицо - неподвижная маска, голос - шелест сухих листьев на ветру:
       - Проверены учетные книги и декларации. Поддельных записей, а также следов уничтожения улик не выявлено. Незначительные нарушения касаются отступлений от формы, но не затрагивают сути. Вывод: из Верхнего и Нижнего миров утечки душ не происходило. Все заприходованные души находятся на своих местах.
       В наступившей тишине облегченный вздох господина Сангрэ слился с восторженным всхлипом Цзинь Ши.
       - Ты уверен? - Хозяйка сжала в руке серебряный ножик для разрезания писем. - Полный порядок?
       - Подробный перечень нарушений со сроками для исправления уже лежит в Небесной Канцелярии и в Первой Палате Нижнего мира, - прошелестел Аудитор. - Но следов незаконного оборота душ я не нашел.
       Молчание Хозяйки, которым она встретила вывод Инспектора, показалось чиновникам хуже громов и молний. В этом молчании крылась надвигающаяся катастрофа, буря, способная уничтожить все три мира.
       Либриум столкнулся с худшим из зол: необъяснимым исчезновением душ!
       Цзинь Ши переглянулся с Сангрэ и увидел в его глазах отражение собственного ужаса.
       Оба понимали: души - главное богатство и сокровище, основа и смысл существования мира! Тонкости сотворения управляющим никто не сообщал, но оба знали точно: новых душ никто не производит. Триединый Мир имеет ограниченное количество тех, кто может родиться, и поэтому каждая душа под тщательным присмотром. Прожил жизнь в Срединном мире, потом отправляйся в преисподнюю, сжигать или вымораживать излишек страстей и отдавать энергию, или возносись наверх, в обитель Девяти Небес, если за земное существование отдал все, с чем родился. Лишь придя к балансу, достигнув равновесия, душа сможет вновь воплотиться для жизни. И так век за веком. Души проходят круговорот, очищаются или восполняют потраченное.
       Сангрэ и Цзинь Ши лишь чиновники, управляющие этим процессом. Не ими придумано, не они первые призваны на службу, но стараются исполнять ее с усердием. Как же могло случиться, что такое огромное количество душ пропало?!
       Цзинь Ши краем уха слышал: на души зарятся обитатели иных миров. Кто-то бросает вызов Хозяйке в открытую, и тогда она выходит на Перекресток Миров, чтобы отстоять Триединый мир в битве. Но говорят, что есть и контрабандисты, тайком охотятся за душами, чтобы переправить их в иные миры. Что за сущности способны на подобное?
       Неужели их ждет катастрофическое обнищание? Будущее рывком приблизилось и обернулось кошмаром: души одна за другой исчезнут, служба достопочтенного господина Цзинь Ши станет ненужной и бесполезной синекурой. По пустым этажам Небесной Канцелярии станут скитаться призраки чиновников, для которых больше не останется работы, а горстка людей в Срединном Мире закончит свои дни в безнадежном отчаянии.
       Эта картина столь живо возникла в воображении управляющего Девяти Небес, что он едва не застонал вслух. Склонив лысую голову, Цзинь Ши мысленно начал возносить молитву и тут же одернул себя: та, к кому он обращается, стоит прямо тут, перед ним! И, похоже, сама в растерянности.
        Мировой порядок рушился на глазах. Века беспорочной службы свинье под хвост! Помогите, кто-нибудь!
       Серебряный ножичек стёк из пальцев Хозяйки подтаявшей ледышкой.
       - Дело дрянь, сестрица, - разрушил гнетущую тишину жизнерадостный мальчишеский голос. - Если господин Инспектор не ошибся...
       
       Новый собеседник возник не то, чтобы внезапно, скорее проявился, как будто кто-то набросал карандашом, а потом быстро закрасил рисунок. Мальчишка, по виду лет двенадцати-тринадцати, - еще не отрок, уже не дитя, - сидел прямо на столе, скрестив ноги. Одет пестро, ярко и странно. В одной руке яблоко, другой ерошит непослушные блондинистые вихры.
       - Я никогда не ошибаюсь, Повелитель судеб, - прошелестел Налоговый Инспектор, почтительно кланяясь.
       Поерзав, юнец вытащил из-под худой, обтянутой полосатыми штанами задницы фолиант в твердой обложке. Хотел было зашвырнуть подальше, но поймал взгляд Хозяйки и просто отодвинул в сторону. Указал яблоком на Аудитора:
       - Если ты не ошибаешься, то все-таки дело дрянь. Потому что если нет пропажи душ ни в Нижнем, ни в Верхнем мире, что остается?
       - Они пропали в Срединном, - мрачно ответила Хозяйка. - И как понять где это происходит? Надо расследовать, но откуда начать?
       - В яблочко! - воскликнул юный нахал и воздел над головой свое, уже обгрызенное зеленое яблоко. - Ну-ка, господа управляющие, напрягите мозги. Вы, господин Сангрэ, если не ошибаюсь, при жизни были консильери ^[5] весьма успешного картеля. А вы, уважаемый Цзинь Ши, служили первому министру при императорском дворе Тай-Луна. Ваш острый ум и умение анализировать факты должны быть на высоте, верно?
       - Повелитель, вы меня переоцениваете, - склонился в поклоне Сангрэ.
       - Я всего лишь скромный чиновник, - сложив руки, еще ниже поклонился Цзинь Ши.
       - Отриньте церемонии, не до них, - отмахнулся мальчишка и спрыгнул со стола. - Вспоминайте! Восемнадцать тысяч это более чем ощутимо, но прошлая проверка ничего тревожного не показала. Когда она была, кстати?