У изголовья большой двуспальной кровати стояла Галя. Сейчас она казалась ниже, потому что была босиком. На ней был только тонкий полупрозрачный пеньюар. Кажется, он был ей немного велик, и рукава чересчур длинные. Это, наверное из старых запасов хозяйки, - подумал он. Но она не казалась больше долговязой. Под тонкой тканью различались темные соски ее небольшой еще не дряблой груди. Темные распущенные волосы лежали на кораллового цвета оборках и спускались по груди. В слабом колеблющемся свете свечей он различал худые бедра, но не мог разглядеть таившуюся между ними плоть. Она смотрела не на него, а вниз и куда-то в сторону и молчала. Лицо ее не казалось смущенным, оно было спокойным и возможно выражало только покорность, так ему подумалось.
Он сделал несколько шагов и оказался совсем близко. Она подняла на него глаза, и вдруг он увидел в них не покорность, не страх, а робость молодой девушки и нежность зрелой женщины, знающей цену ласкам. Галя не шелохнулась. Лидия Семеновна приблизилась и, взяв его руку в свою, положила ее Гале на грудь.
- Мою девочку я вручаю тебе,- прошептала она,- люби ее, владей ей, так я хочу...
Под тонкой тканью его ладонь чувствовала нежную кожу, сосок скользнул между пальцами. Галя подняла руки и обняла его за шею. Их губы встретились, когда он притянул ее, прижал к себе податливое теплое тело. Ее язык быстрыми движениям проникал в его рот, будто порхал, уклоняясь от его языка. Его руки спустились с талии ниже и ощутили жар крепких вздрагивающих ягодиц. Сергей почувствовал, как в нем растет напряжение, как брюки становятся ему тесны. Но он все время чувствовал присутствие Лидии Семеновны, и это мешало сосредоточиться на том, что между ними происходило. Он ожидал, что она вот-вот удалится в гостиную и оставит их вдвоем, но вместо этого Сергей почувствовал, что она помогает раздеть, расстегивает ему пояс брюк. А Галя незаметными движениями справилась с пуговицами рубашки, и скоро он почувствовал, что на нем больше нет одежды.
Возбужденный и растерянный он смотрел, как Лидия Семеновна зашла Гале за спину и взяв за край ее пеньюара, медленно подняла и отбросила в его сторону. Она выглядывала из-за ее спины, приглашая его приблизиться. Он медлил, глядя на слегка раздавшиеся сухощавые бедра, на узкий почти лишенный волос лобок, на худые ключицы над свисающим теплыми полушариями. Их глаза встретились. Огоньки свечей отражались в ее черных зрачках. Она сказала:
- Лидия Семеновна побудет немного с нами, я попросила ее сама. Так лучше будет. Вы ведь друг другу не чужие? Не смущайся.
Она засмеялась, потянула его на кровать и, слегка подтолкнув, опрокинула навзничь, затем взобралась сверху и прижалась к нему, обняв за ягодицы. Его восставший член оказался между грудей, в прохладной ложбинке. Галя поглаживала его бедра и прижимала к себе, медленно скользя своим телом вверх. Ее язык чертил фигуры по его груди, поднимаясь к ключице, затем губы мягко ощупывали его горло, кадык и останавливались на запрокинутом подбородке. Он ощущал неторопливое едва заметное скольжение по своему напряженному органу. Его наконечник натолкнулся на маленькую выпуклость пупка, преодолел ее и затем со скоростью садовой улитки, наслаждаясь каждым миллиметром, каждой крошечной неровностью ее плоского живота спускался все ниже к ждущим его губам. Вот он натолкнулся на шероховатость, почувствовал легкое покалывание маленькой щеточки волос на лобке. Когда губки ее влажного лона уже наползли и обхватили его ствол, она потянулась к его губам там, наверху, и быстрый язык вонзился между его зубами.
Галя освободилась от объятий и, легко выпрямилась, оседлала его бедра. Он открыл глаза и увидел ее груди, колышащиеся, с матовым отливом, будто мерцающие в неверном свете колеблющемся свете свечей. Сергей почувствовал, как она чуть приподнялась, ослабляя давление на его напряженную плоть, и подала бедра вперед, заставляя свой бугорок скользить по уздечке. И затем назад, чуть отдаляя его наконечник от вожделенного входа.
И вновь и вновь набрякшие влагой губки гладили его ствол, набычившийся, налитый желанием пронзить. Он играл ее грудью, разминал в пальцах чуть влажную кожу, теребил отвердевшие темные соски и весь он был там, в одной точке, внизу.
Временами он закрывал глаза, потом вновь открывал их, рассматривая колеблющиеся неясные тени на потолке. Ее темные волосы почти закрывали лицо, он не видел глаза, они тоже, наверное, были закрыты почти все время, пока она бродила по глубинам своего тела. Он знал, что желание копится, зреет в ней, что уже набухло сладострастием ее лоно. Галя наклонилась, приблизила лицо, и жаркое дыхание коснулось его губ.
- Сейчас,- выдохнула она,- смотря ему прямо в глаза,- Сейчас!
Вновь откинувшись назад, Галя привсталаю взяла его ствол в руку и направила в себя. Их глаза вновь встретились и взгляды растворились в друг друге. Медленно он проникал в ее глубины. Ее горячий, устремленный в него взгляд постепенно затуманивался, обращался в себя. Рот приоткрылся в легкой гримасе, которую можно было спутать со страданием. Он услышал негромкий стон, когда вошел до конца. Закинув руки за голову, она запрокинула лицо к потолку. Он ощутил, как напряглись ее ноги и бедра, когда Галя приподнялась, чтобы вновь насадить его на себя. Он скользил внутри ее влажных и тесных глубин, и каждый миг этого движения был бесценен.
Иногда она падала и припадала к нему, тогда их языки сплетались как змеи, потом вновь отрывалась. Но там внизу они не разъединялись ни на мгновение. Он совершенно забыл про Лидию Семеновну. Он понял это, когда заметил, что Галя, откинувшись, иногда бросает взгляд в сторону кресла в углу, в самом темном месте спальни. Он тоже посмотрел туда. В полумраке едва различалась фигура в черном, бледное пятно лица. Ни звука, ни движения. Но ему уже было все равно. Внутри все закипало, страсть пенилась, клубилась и рвалась наружу.
Галя сделала несколько сильных, резких движений и громко прошептала:
- Мамочка, ой, ой, мамочка-а-а!
С каждым его движением у нее вырывалось
- Ой! Ой! Аа-х!
Ее мышцы несколько раз конвульсивно сжались, будто пытаясь исторгнуть его из себя. И тут он хлынул в нее потоком. Его пальцы впились в галины крепкие мускулистые ягодицы, прижимая к себе легкие бедра, так что до боли он вжался в ее пах, выстреливая в глубины все, что накопилось за долгие недели одиночества. Она упала на него и они слились в долгом поцелуе, продолжая двигаться навстречу мокрыми разгоряченными телами, биться волнами наслаждения друг об друга, но постепенно эти приливы становились все слабее, все реже.
- Знаете что, дорогие,- сказала в наступившей тишине Лидия Семеновна,- я, пожалуй вас покину, отдохну в гостиной.
- Нет, как же вы из собственной спальни? - смутилась Галя
- Или ты, Сергей, забирай ее к себе.
- Нет, я не пойду!- твердо сказала Галя. - Вас я бросить не могу. А вдруг что случится ночью?
- Тогда оставайтесь. И не спорьте со мной больше! - Лидия Семеновна поднялась и тихо вышла.
Галя повернулась и, придвинувшись, крепко обняла, положив голову ему на грудь.
- Скажи, Сережа, тебе как было со мной?
- Я наслаждался! Ты мне веришь?
- Спасибо... Я тоже, вы мне тоже подарили счастье. Ну, ты сам видел, как я раскачалась! До сих пор все внутри дрожит. Я уже не помню, правда, когда такое было. Уже думала никогда и не будет. А тут ты... такой сильный, такой родной
- Почему ты говоришь "вы"?
- Ну как, без мамы, без Лидии Семеновны ничего бы не было, так ведь? Так ведь она мне рассказала про тебя. Она всегда говорила, что я ей как дочь и что она мне желает только добра. Она сказала, что если я стану твоей женщиной, это принесет мне много хорошего, она думает, что и тебе тоже. И поэтому она решила нас соединить.
- Ну почему, разве мы не могли встретиться в другом месте?
- Не знаю, мама сказала, что ты нелюдимый, где бы мы встретились? И потом я тоже не могу вот так...
- Ты что тоже такая стеснительная?
- Да, бываю иногда. Особенно сейчас, когда пошла такая жизнь. Но не в этом дело. Понимаешь, у меня есть такая особенность, ты должен знать ее. Не могу я кончить с мужчиной вот так - один на один. Мне нужно, чтобы кто-то еще был.
- Интересно... Так это твоя идея, чтобы Лидия Семеновна тут была, пока мы?...
- Так я ж и сказала, что сама ее попросила! Ты не понял. Она могла отказаться, только зная такую мою особенность и ради меня согласилась. Это не то, что любопытная. Она для меня всем жертвует. Ей, наверное, нелегко было. Ведь от нее про вас все слышала, как приманивала тебя массаж делать, во всех местах! - она рассмеялась. - Но мне мама сказала, что никакой бабской ревности не будет. Что ты ей как сын, а я как дочь и она только радоваться будет на нас глядя. Вот так!
- Ну и как же теперь мы всякий раз будем на глазах у нее?
- Нет, наверное, это уж слишком будет. Я, знаешь, могу и не кончать. Ничего страшного не случится. А может как-то потом наладится. Ну, при свете например, с зеркалом. Ты меня прости, что я такая псих уродилась. Да я в жизни сама первая от этого страдала! Конечно, это не сразу у меня появилось. Мой муж, он вроде свингером был. В общем любил женами меняться и меня в эти свои забавы затащил. Это длилось несколько лет, когда я была с ним в командировке. Может, он тогда и приучил меня к острым ощущениям, не знаю. Сколько мужчин у меня перебывало, да и женщин тоже! А теперь я одинокая. Мне не острое теперь нужно, а любящее - семья, ласка. Видишь, я тебе все рассказываю!
Они еще долго лежали обнявшись на большой кровати и шептались в угасающем свете свечи.
Настала светлая пора. Галя была хороша и умела в постели. Ценила и смаковала каждую ласку, а знала она их много. Память о Наде теперь ушла в далекий угол его сознания, с нынешним любовным увлечением он даже боялся ее сравнивать. Несмотря на то, что жили они дверь в дверь, Галя почти никогда не заходила к нему. И конечно, она отдавалась ему только дома - у Лидии Семеновны. А Сергей уже чувствовал, что его начинает неудержимо тянуть к этой женщине. Даже несколько дней трудно было выдержать. При том, что знал он ее не так хорошо, как ему бы хотелось - они не столько разговаривали, а сколько наслаждались друг другом. Даже наблюдая ее часто, он все же замечал в ней совершающиеся перемены. Легкая седина ее тяжелых темных локонов никуда не ушла, она даже нравилась ему. А вот из темных глаз ушла былая апатия и безразличие. Они больше не были покорными, а взгляд, устремленный на него, мог становиться и требовательным и излучать желание. Даже осанка чуть распрямилась, грудь стала выше и сразу ушла угловатость, которую он заметил при первой встрече.
Но все же их отношения под крылом Лидии Семеновны нисколько не напоминали семейные. Хотя это и случалось часто, но каждый раз это было свидание. О нем уславливались, к нему готовились. И каждое было праздником, так видимо хотела настоящая хозяйка их отношений. Было видно, что на Галю она имела колоссальное влияние. Даже мать не может ожидать такой веры в каждое сказанное ею слово, такого беспрекословного подчинения дочери, тем более взрослой и самостоятельной женщины. Ему казалось, что их отношения более напоминали хозяйку и преданную рабыню. Присутствие Лидии Семеновны при их любовных играх вначале смущало его, ему было как-то стыдно за них за всех и отвлекало от происходящего. Но постепенно он привык и почти перестал замечать ее присутствие. Иногда Лидия Семеновна, как это было в самый первый раз, помогала им снять одежду. Иногда уже в разгаре их скачки появлялась из затемненного угла спальни, где она обычно пребывала, и долго смотрела, могла погладить или поцеловать их потные тела. Затем опять исчезала. Так продолжалось наверное пару месяцев, Сергей не помнил точно, сколько прошло времени с их первой ночи. Все эти дни слились. Когда он думал о Гале в нем будто пульсировал тягучий, вязкий комок желания, который то набухал, то съеживался.
Однажды он услышал звонок. Перед дверью стояла Галя. Это было необычно.
- Ты впустишь меня? - сказала она.
Сергей отступил вглубь коридора.- проходи, конечно.
- Ты один?
- Да. Ты же знаешь, что это всегда так.
- Меня просила зайти Лидия Семеновна.
- Догадываюсь! Сама ты бы не пришла.
- Ну, не в этом дело. - Галя выглядела встревоженной.- Она хочет тебя пригласить сегодня вечером.
- С удовольствием! Ты не догадываешься? А ты-то присоединяешься к этому приглашению?
Галя взглянула на него с неожиданной растерянностью, но промолчала.
- Так что она тебе сказала?
Галя помедлила и посмотрела в сторону.
- Сережа, милый, ты же знаешь, что я ей не могу ни в чем отказать. Чисто физически не могу, даже если б и захотела. Да и не хочу, если честно. - Она с видимым усилием продолжила. - В общем у меня последнее время были с ней разговоры. И про нас с тобой тоже. Она ничего в подробностях не объясняла, только сказала, что ей очень трудно. Я понимаю ее !
- Что понимаешь?
- Ты что, не догадываешься? Она слишком вовлечена в то, что между нами происходит. Слишком возбуждена и не может это в себе побороть. Знаешь, я ей последнее время устраиваю небольшие сеансы, массаж. Для того, чтобы просто расслабить. Все это я сама ей предлагала. Но, мне кажется, они ее начали уж слишком волновать, тут уже не эффект релаксации, а наоборот, напряжение только растет. Это видно, она иногда брала мою руку и прижимала к себе, к груди, в иных эрогенных местах. А потом я увидела, что ей становится этого мало, что нужен уже не какой-то нейтральный массаж, а разное другое, надо ли все описывать? Поверь мне!
- Ну верю, конечно
- Пойми, она давно наблюдает за нами и переживает. Я сама тому виной, что призналась ей, что без соглядатая у меня ничего не получается. А теперь она втянулась в это действие. Она же видела и слышала из своего уголка: как мы обнимаемся, и все прочее. Как мы друг друга услаждаем она может видеть в малейших подробностях, со стороны яснее даже, чем мы с тобой. Мы наверное можем уйти в себя, как это делаю я, когда ты движешься у меня внутри, а она видит внешнее, но очень отчетливо. И она наверное чувствовала запах наших тел и пота и спермы - более резко, чем мы сами. Все это бередит, пробуждает в ней сильнейшие эмоции, даже не смотря на то, что возраст уже предполагает такого. Я думаю, вначале она могла воображать на моем месте себя и стараться переживать за меня, чуть не кончать со мной. Она же видит, как я лежу, прижавшись к тебе, успокоенная и расслабленная после всего, что между нами только что было? Ну и сама она в такие моменты мысленно с тобой, на моем месте, на месте той, которая гораздо моложе. Как я думаю, видимо она вновь вернулась к своему я, но уже не старой женщины лишенной желаний, а получившей инъекцию секса и молодости, только ментальной молодости, разумеется, а не физической. Но это дела не меняет. И вот теперь она томится, томится любовной страстью, как если бы она была молодой. Так мне кажется.
- Галя, миленькая. да откуда ты можешь знать, что у нее в голове? Что ты так красиво излагаешь. Даже не ожидал от тебя.
- Не ожидал, потому что плохо меня знаешь. Даже совсем не знаешь, Сереженька. Я ведь дипломированный психолог.
Он сделал несколько шагов и оказался совсем близко. Она подняла на него глаза, и вдруг он увидел в них не покорность, не страх, а робость молодой девушки и нежность зрелой женщины, знающей цену ласкам. Галя не шелохнулась. Лидия Семеновна приблизилась и, взяв его руку в свою, положила ее Гале на грудь.
- Мою девочку я вручаю тебе,- прошептала она,- люби ее, владей ей, так я хочу...
Под тонкой тканью его ладонь чувствовала нежную кожу, сосок скользнул между пальцами. Галя подняла руки и обняла его за шею. Их губы встретились, когда он притянул ее, прижал к себе податливое теплое тело. Ее язык быстрыми движениям проникал в его рот, будто порхал, уклоняясь от его языка. Его руки спустились с талии ниже и ощутили жар крепких вздрагивающих ягодиц. Сергей почувствовал, как в нем растет напряжение, как брюки становятся ему тесны. Но он все время чувствовал присутствие Лидии Семеновны, и это мешало сосредоточиться на том, что между ними происходило. Он ожидал, что она вот-вот удалится в гостиную и оставит их вдвоем, но вместо этого Сергей почувствовал, что она помогает раздеть, расстегивает ему пояс брюк. А Галя незаметными движениями справилась с пуговицами рубашки, и скоро он почувствовал, что на нем больше нет одежды.
Возбужденный и растерянный он смотрел, как Лидия Семеновна зашла Гале за спину и взяв за край ее пеньюара, медленно подняла и отбросила в его сторону. Она выглядывала из-за ее спины, приглашая его приблизиться. Он медлил, глядя на слегка раздавшиеся сухощавые бедра, на узкий почти лишенный волос лобок, на худые ключицы над свисающим теплыми полушариями. Их глаза встретились. Огоньки свечей отражались в ее черных зрачках. Она сказала:
- Лидия Семеновна побудет немного с нами, я попросила ее сама. Так лучше будет. Вы ведь друг другу не чужие? Не смущайся.
Она засмеялась, потянула его на кровать и, слегка подтолкнув, опрокинула навзничь, затем взобралась сверху и прижалась к нему, обняв за ягодицы. Его восставший член оказался между грудей, в прохладной ложбинке. Галя поглаживала его бедра и прижимала к себе, медленно скользя своим телом вверх. Ее язык чертил фигуры по его груди, поднимаясь к ключице, затем губы мягко ощупывали его горло, кадык и останавливались на запрокинутом подбородке. Он ощущал неторопливое едва заметное скольжение по своему напряженному органу. Его наконечник натолкнулся на маленькую выпуклость пупка, преодолел ее и затем со скоростью садовой улитки, наслаждаясь каждым миллиметром, каждой крошечной неровностью ее плоского живота спускался все ниже к ждущим его губам. Вот он натолкнулся на шероховатость, почувствовал легкое покалывание маленькой щеточки волос на лобке. Когда губки ее влажного лона уже наползли и обхватили его ствол, она потянулась к его губам там, наверху, и быстрый язык вонзился между его зубами.
Галя освободилась от объятий и, легко выпрямилась, оседлала его бедра. Он открыл глаза и увидел ее груди, колышащиеся, с матовым отливом, будто мерцающие в неверном свете колеблющемся свете свечей. Сергей почувствовал, как она чуть приподнялась, ослабляя давление на его напряженную плоть, и подала бедра вперед, заставляя свой бугорок скользить по уздечке. И затем назад, чуть отдаляя его наконечник от вожделенного входа.
И вновь и вновь набрякшие влагой губки гладили его ствол, набычившийся, налитый желанием пронзить. Он играл ее грудью, разминал в пальцах чуть влажную кожу, теребил отвердевшие темные соски и весь он был там, в одной точке, внизу.
Временами он закрывал глаза, потом вновь открывал их, рассматривая колеблющиеся неясные тени на потолке. Ее темные волосы почти закрывали лицо, он не видел глаза, они тоже, наверное, были закрыты почти все время, пока она бродила по глубинам своего тела. Он знал, что желание копится, зреет в ней, что уже набухло сладострастием ее лоно. Галя наклонилась, приблизила лицо, и жаркое дыхание коснулось его губ.
- Сейчас,- выдохнула она,- смотря ему прямо в глаза,- Сейчас!
Вновь откинувшись назад, Галя привсталаю взяла его ствол в руку и направила в себя. Их глаза вновь встретились и взгляды растворились в друг друге. Медленно он проникал в ее глубины. Ее горячий, устремленный в него взгляд постепенно затуманивался, обращался в себя. Рот приоткрылся в легкой гримасе, которую можно было спутать со страданием. Он услышал негромкий стон, когда вошел до конца. Закинув руки за голову, она запрокинула лицо к потолку. Он ощутил, как напряглись ее ноги и бедра, когда Галя приподнялась, чтобы вновь насадить его на себя. Он скользил внутри ее влажных и тесных глубин, и каждый миг этого движения был бесценен.
Иногда она падала и припадала к нему, тогда их языки сплетались как змеи, потом вновь отрывалась. Но там внизу они не разъединялись ни на мгновение. Он совершенно забыл про Лидию Семеновну. Он понял это, когда заметил, что Галя, откинувшись, иногда бросает взгляд в сторону кресла в углу, в самом темном месте спальни. Он тоже посмотрел туда. В полумраке едва различалась фигура в черном, бледное пятно лица. Ни звука, ни движения. Но ему уже было все равно. Внутри все закипало, страсть пенилась, клубилась и рвалась наружу.
Галя сделала несколько сильных, резких движений и громко прошептала:
- Мамочка, ой, ой, мамочка-а-а!
С каждым его движением у нее вырывалось
- Ой! Ой! Аа-х!
Ее мышцы несколько раз конвульсивно сжались, будто пытаясь исторгнуть его из себя. И тут он хлынул в нее потоком. Его пальцы впились в галины крепкие мускулистые ягодицы, прижимая к себе легкие бедра, так что до боли он вжался в ее пах, выстреливая в глубины все, что накопилось за долгие недели одиночества. Она упала на него и они слились в долгом поцелуе, продолжая двигаться навстречу мокрыми разгоряченными телами, биться волнами наслаждения друг об друга, но постепенно эти приливы становились все слабее, все реже.
- Знаете что, дорогие,- сказала в наступившей тишине Лидия Семеновна,- я, пожалуй вас покину, отдохну в гостиной.
- Нет, как же вы из собственной спальни? - смутилась Галя
- Или ты, Сергей, забирай ее к себе.
- Нет, я не пойду!- твердо сказала Галя. - Вас я бросить не могу. А вдруг что случится ночью?
- Тогда оставайтесь. И не спорьте со мной больше! - Лидия Семеновна поднялась и тихо вышла.
Галя повернулась и, придвинувшись, крепко обняла, положив голову ему на грудь.
- Скажи, Сережа, тебе как было со мной?
- Я наслаждался! Ты мне веришь?
- Спасибо... Я тоже, вы мне тоже подарили счастье. Ну, ты сам видел, как я раскачалась! До сих пор все внутри дрожит. Я уже не помню, правда, когда такое было. Уже думала никогда и не будет. А тут ты... такой сильный, такой родной
- Почему ты говоришь "вы"?
- Ну как, без мамы, без Лидии Семеновны ничего бы не было, так ведь? Так ведь она мне рассказала про тебя. Она всегда говорила, что я ей как дочь и что она мне желает только добра. Она сказала, что если я стану твоей женщиной, это принесет мне много хорошего, она думает, что и тебе тоже. И поэтому она решила нас соединить.
- Ну почему, разве мы не могли встретиться в другом месте?
- Не знаю, мама сказала, что ты нелюдимый, где бы мы встретились? И потом я тоже не могу вот так...
- Ты что тоже такая стеснительная?
- Да, бываю иногда. Особенно сейчас, когда пошла такая жизнь. Но не в этом дело. Понимаешь, у меня есть такая особенность, ты должен знать ее. Не могу я кончить с мужчиной вот так - один на один. Мне нужно, чтобы кто-то еще был.
- Интересно... Так это твоя идея, чтобы Лидия Семеновна тут была, пока мы?...
- Так я ж и сказала, что сама ее попросила! Ты не понял. Она могла отказаться, только зная такую мою особенность и ради меня согласилась. Это не то, что любопытная. Она для меня всем жертвует. Ей, наверное, нелегко было. Ведь от нее про вас все слышала, как приманивала тебя массаж делать, во всех местах! - она рассмеялась. - Но мне мама сказала, что никакой бабской ревности не будет. Что ты ей как сын, а я как дочь и она только радоваться будет на нас глядя. Вот так!
- Ну и как же теперь мы всякий раз будем на глазах у нее?
- Нет, наверное, это уж слишком будет. Я, знаешь, могу и не кончать. Ничего страшного не случится. А может как-то потом наладится. Ну, при свете например, с зеркалом. Ты меня прости, что я такая псих уродилась. Да я в жизни сама первая от этого страдала! Конечно, это не сразу у меня появилось. Мой муж, он вроде свингером был. В общем любил женами меняться и меня в эти свои забавы затащил. Это длилось несколько лет, когда я была с ним в командировке. Может, он тогда и приучил меня к острым ощущениям, не знаю. Сколько мужчин у меня перебывало, да и женщин тоже! А теперь я одинокая. Мне не острое теперь нужно, а любящее - семья, ласка. Видишь, я тебе все рассказываю!
Они еще долго лежали обнявшись на большой кровати и шептались в угасающем свете свечи.
Настала светлая пора. Галя была хороша и умела в постели. Ценила и смаковала каждую ласку, а знала она их много. Память о Наде теперь ушла в далекий угол его сознания, с нынешним любовным увлечением он даже боялся ее сравнивать. Несмотря на то, что жили они дверь в дверь, Галя почти никогда не заходила к нему. И конечно, она отдавалась ему только дома - у Лидии Семеновны. А Сергей уже чувствовал, что его начинает неудержимо тянуть к этой женщине. Даже несколько дней трудно было выдержать. При том, что знал он ее не так хорошо, как ему бы хотелось - они не столько разговаривали, а сколько наслаждались друг другом. Даже наблюдая ее часто, он все же замечал в ней совершающиеся перемены. Легкая седина ее тяжелых темных локонов никуда не ушла, она даже нравилась ему. А вот из темных глаз ушла былая апатия и безразличие. Они больше не были покорными, а взгляд, устремленный на него, мог становиться и требовательным и излучать желание. Даже осанка чуть распрямилась, грудь стала выше и сразу ушла угловатость, которую он заметил при первой встрече.
Но все же их отношения под крылом Лидии Семеновны нисколько не напоминали семейные. Хотя это и случалось часто, но каждый раз это было свидание. О нем уславливались, к нему готовились. И каждое было праздником, так видимо хотела настоящая хозяйка их отношений. Было видно, что на Галю она имела колоссальное влияние. Даже мать не может ожидать такой веры в каждое сказанное ею слово, такого беспрекословного подчинения дочери, тем более взрослой и самостоятельной женщины. Ему казалось, что их отношения более напоминали хозяйку и преданную рабыню. Присутствие Лидии Семеновны при их любовных играх вначале смущало его, ему было как-то стыдно за них за всех и отвлекало от происходящего. Но постепенно он привык и почти перестал замечать ее присутствие. Иногда Лидия Семеновна, как это было в самый первый раз, помогала им снять одежду. Иногда уже в разгаре их скачки появлялась из затемненного угла спальни, где она обычно пребывала, и долго смотрела, могла погладить или поцеловать их потные тела. Затем опять исчезала. Так продолжалось наверное пару месяцев, Сергей не помнил точно, сколько прошло времени с их первой ночи. Все эти дни слились. Когда он думал о Гале в нем будто пульсировал тягучий, вязкий комок желания, который то набухал, то съеживался.
Однажды он услышал звонок. Перед дверью стояла Галя. Это было необычно.
- Ты впустишь меня? - сказала она.
Сергей отступил вглубь коридора.- проходи, конечно.
- Ты один?
- Да. Ты же знаешь, что это всегда так.
- Меня просила зайти Лидия Семеновна.
- Догадываюсь! Сама ты бы не пришла.
- Ну, не в этом дело. - Галя выглядела встревоженной.- Она хочет тебя пригласить сегодня вечером.
- С удовольствием! Ты не догадываешься? А ты-то присоединяешься к этому приглашению?
Галя взглянула на него с неожиданной растерянностью, но промолчала.
- Так что она тебе сказала?
Галя помедлила и посмотрела в сторону.
- Сережа, милый, ты же знаешь, что я ей не могу ни в чем отказать. Чисто физически не могу, даже если б и захотела. Да и не хочу, если честно. - Она с видимым усилием продолжила. - В общем у меня последнее время были с ней разговоры. И про нас с тобой тоже. Она ничего в подробностях не объясняла, только сказала, что ей очень трудно. Я понимаю ее !
- Что понимаешь?
- Ты что, не догадываешься? Она слишком вовлечена в то, что между нами происходит. Слишком возбуждена и не может это в себе побороть. Знаешь, я ей последнее время устраиваю небольшие сеансы, массаж. Для того, чтобы просто расслабить. Все это я сама ей предлагала. Но, мне кажется, они ее начали уж слишком волновать, тут уже не эффект релаксации, а наоборот, напряжение только растет. Это видно, она иногда брала мою руку и прижимала к себе, к груди, в иных эрогенных местах. А потом я увидела, что ей становится этого мало, что нужен уже не какой-то нейтральный массаж, а разное другое, надо ли все описывать? Поверь мне!
- Ну верю, конечно
- Пойми, она давно наблюдает за нами и переживает. Я сама тому виной, что призналась ей, что без соглядатая у меня ничего не получается. А теперь она втянулась в это действие. Она же видела и слышала из своего уголка: как мы обнимаемся, и все прочее. Как мы друг друга услаждаем она может видеть в малейших подробностях, со стороны яснее даже, чем мы с тобой. Мы наверное можем уйти в себя, как это делаю я, когда ты движешься у меня внутри, а она видит внешнее, но очень отчетливо. И она наверное чувствовала запах наших тел и пота и спермы - более резко, чем мы сами. Все это бередит, пробуждает в ней сильнейшие эмоции, даже не смотря на то, что возраст уже предполагает такого. Я думаю, вначале она могла воображать на моем месте себя и стараться переживать за меня, чуть не кончать со мной. Она же видит, как я лежу, прижавшись к тебе, успокоенная и расслабленная после всего, что между нами только что было? Ну и сама она в такие моменты мысленно с тобой, на моем месте, на месте той, которая гораздо моложе. Как я думаю, видимо она вновь вернулась к своему я, но уже не старой женщины лишенной желаний, а получившей инъекцию секса и молодости, только ментальной молодости, разумеется, а не физической. Но это дела не меняет. И вот теперь она томится, томится любовной страстью, как если бы она была молодой. Так мне кажется.
- Галя, миленькая. да откуда ты можешь знать, что у нее в голове? Что ты так красиво излагаешь. Даже не ожидал от тебя.
- Не ожидал, потому что плохо меня знаешь. Даже совсем не знаешь, Сереженька. Я ведь дипломированный психолог.
