Степанида Воск
СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ ВЕДЬМОЧЕК
- И превращаю я тебя...
«В жабу», - пронеслось у меня в голове.
- В маленькую толстую прыщавую человечку.
«Хоть, от сердца отлегло»,- обрадовалась я, все не так плохо.
- И будешь ты такой до тех пор, пока кто-нибудь … Неужели такой дурак найдется?- сама себя перебила ведьма. - Не влюбится в тебя и не пожелает больше, чем себя самого любить, холить и лелеять.
Я почти была рада за себя любимую.
- Божечки, неужели у кого-то на такое извращение сил отыщется и смелости? - произнесла ведьма, заканчивая творить свое черное заклинание.
Мир перед моими глазами померк, окрасившись багрянцем. В ушах зашумело, все звуки слились воедино пока я не перестала, вообще, что-либо слышать.
Это я свалилась в обморок от уготованной мне участи. Сколько я так провалялась на лесной опушке мне не известно. Но пришла в себя лишь тогда, когда по моему носу вальяжно прополз красный муравей, таща какую-то травинку. Именно она меня и щекотала, вызывая желание чихнуть. Что я и сделала незамедлительно. Воздушной волной снесло и муравья, и его добычу.
А нечего по мне ползать. Я не автострада и даже не проселочная дорога, а милая и очаровательная в своей незабываемой красоте ведьма средней руки, входящая в третий десяток по рейтингу силы.
Приподнялась на локтях и огляделась. Все то же место, куда эта злыдня ведьма Аделаида переместила нас из комнаты в доме, расположенном в огромном мегаполисе, где я так «сладко» занималась «любовью» с ее блудливым муженьком Горисом.
А что я? Я, вообще, ни в чем не виновата. Это он меня обманом заманил к себе домой, заявив, что его ненаглядная законная ведьма находится на ежегодном шабаше ведьм на другом материке, куда приглашались только избранные. Еще он сказал, что она улетела дальнолетом, оставив свою любимую метлу дома.
Я сексом с Горисом не особо горела заниматься — активы у мужика были маленькие да неказистые, и пальцы кривые — артритом обезображенные, но вот метлу «Sportage-666» в пятой комплектации уж больно мечтала поразглядывать. Таких аппаратов, у нас ведьм, практически ни у кого не было. Одна у Аделаиды, а другая у ее начальницы Клариссы. Но до Клариссы мне в дом, вообще, не пробраться. Она кошек любит, а я зоофилией никогда не страдала, да и противно это, а вот мужика могла бы потерпеть несколько минут. Подумаешь, глаза бы прикрыла, вообразила бы лешего с последнего разворота «Сим-сима». А после окончания скоростной пятиминутки смогла бы кончиком пальца прикоснуться к вожделенному средству передвижения.
Это же была мечта последних трех месяцев моей жизни.
И вот этот казанова вчерашней выделки, который звался Горисом, пригласил меня с ним кристалл посмотреть с записью чудес третьего мира, что в натуре оказалось третьесортным порно. Там еще гномики с активами еще меньшими, чем у самого Гориса пытались оприходовать Белоснежку. Уж им бедным чего только не приходилось делать, чтобы дотянуться до срамных глубин девицы. Они и на пенечек становились, и стручочки свои рученьками вытягивали, чтобы подлиннее были, и старались вовсю, но только девица более стойкая оказалась. К концу записи гномики валялись полумертвыми трупиками, а Белоснежка так и не была покорена. В итоге она познала все прелести самообслуживания.
Смотреть оный кристалл с Горисом мне было неприятно - он так сопел, так постанывал, что было ужасно противно. Я так до конца не смогла определиться на месте кого из персонажей он себя воображал: то ли Белоснежки, то ли одного из гомиков... тьфу ... гномиков.
А может быть он был на месте всех вместе взятых?
Я бы не удивилась совершенно.
К концу записи мужчина распалился настолько, что потянул меня в спальню на хозяйскую кровать. По-видимому, представляя, что это поваленное бревно, как в недавно просмотренной записи из кристалла.
Я Горису намекнула, что желала бы посмотреть на «Sportage-666», поскольку он мне обещал, заманивая в гости, но вероломный изменник собственной жене поставил условием показа метлы оседлание его стручка, принявшего боевую готовность.
Таймер у стручка был короток и секунды утекали со скоростью экспресса. Горис был на апогее своей страсти. Чудо таблетка «ванька-встанька» давала лишь кратковременный эффект, что слабел с каждой секундой. И как его только Аделаида терпит? Я даже ей бедняжке посочувствовала.
Решив, что с меня не убудет, а у мужика не сотрется, я дала добро на проведение экстренного совокупления в условия приближенных к боевым. Поскольку у меня сложилось именно такое мнение. Он бедненький так спешил, так спешил, будто ему надо было на войну собираться. Лотошил, как заяц, с первого раза даже не смог пристроить своего петушка с полупоникшим гребнем в нужное гнездо. Он выпархивал неприкаянным.
А я подумала, что раз ему надо, то пусть и старается, в мечтах разглядывая платье, которое собиралась купить в эти выходные.
Мне как раз работенку прибыльную подкинули. Не пыльную, но заработную. Надо было воду заговорить от пьянки. А у меня имелся свой маленький секретик, от которого все алкаши просто балдели и пили мою водичку чуть ли не литрами. Я самогоночки собственного изготовления подливала несколько капель. Алкаши же они тренированные на запах алкоголя, вот и на подсознательном уровне велись как маленькие дети на бутылочку с молоком. Нормальные люди вряд ли могли услышать запах, а алконавты распознавали даже несколько молекул, витавших в воздухе над водичкой. Этим я и пользовалась.
Горис пыхтел, как большой облезлый кот с заложенным носом, ведь в итоге ведущая роль в скачках по скомканным простыням была отдана мужчине. Что делать если с непривычки я все время соскакивала с недозрелого стручка, а потом мне долго приходилось его нащупывать, дабы вернуть в положенное место. Горис решил взять управление процессом в свои руки.
Результатом стало лежание на спине, терпение мужественных стараний Гориса, в надежде на скорое завершение блиц-крига по завоеванию моей нижней территории.
И вдруг раздалось возмущенное:
- Ах ты, курва подколодная! Как ты посмела на моего Гориса позариться? - будто не он был в верхней позиции, а я им руководила. Да я, вообще, мечтала, чтобы его стручок быстрее горошины свои то повыплевывал и обрел блаженную свободу, оставив меня в покое.
Потом было гонение своего благоверного изменника-мужа метлой по горнице. Горис так смешно убегал, потряхивая, не знавшими особой физической нагрузки, белыми ягодицами. Его стручок, стоило услышать женин голос сморщился, по-видимому, решил вспомнить свое эмбриональное прошлое. В конечном счете мужик был загнан в шкаф, где и закрыт на метлу, которую я так и не смогла рассмотреть должным образом. А ведь именно из-за нее все было затеяно.
Эх. Если не везет, то не везет по-крупному.
Я пыталась воспользоваться временным замешательством, пребывающей в ярости, хозяйки дома, но только ее бдительности мог позавидовать любой дозорный, охраняющий подступы родины от неприятеля, а потому была схвачена за волосы и возвращена в хозяйскую спальню. Оттуда меня эта ведьма Аделаида и закинула сотворенным порталом прямо на лесную опушку.
Чтобы ей всю жизнь икалось, змее хладнокровной.
И вот теперь я находилась один на один с матушкой природой, не зная, что делать и как быть.
Ощупала свое тело на предмет изменений и ничего не обнаружила постороннего. Глаза на месте, волосы на месте, руки и те там где им полагалось быть. Даже ноги не пропали. По-прежнему такие же стройные и красивые. Моя гордость. Мне можно без юбок ходить. Разве же такую красотищу следует прятать? Ровненькие, с нужными впадинками и припухлостями, не худые, но и не толстые. Загляденье, одним словом. Я при возможности всегда старалась их демонстрировать. Пусть те прячут, у кого они кривые да уродливые, а мне стесняться незачем.
Я вытянула свои красавицы и принялась любоваться, сгибая, то одну, то другую ногу в колене.
Эх. А ведь придется этим стройняшкам топать далеко-далеко. Аделаида - сучка необразованная, хабалка базарная, приперла меня порталом черт знает куда, а мне теперь возвращайся до дому, до хаты. Не могла у себя в спаленке попугать. Нет. Надо было сюда переть.
Боюсь я. Боюсь. Больше к этому сморчку с горошинку, вернее, мужичку со сморчковым стручком не подойду. Да я даже с ним на одном выгоне кур пасти не собираюсь, а не то, что в постели кувыркаться. Пусть подавится мымра корявая своим недоноском. Да таких огрызков, что ее муж по десятку в пучке на базаре оптом отдают. Нашла, что оберегать. Чай сморчок не стерся. Там то и тереться нечему. Так...одни слезы. И чего Адка за ним так трясется? Мне он даром не нужен. Пусть себе забирает.
Впрочем, он и так ее.
Вот такие мысли посещали мою светлую головушку, пока травила праведный гнев на изумрудную травку. А зачем мне злоба внутри нужна? От нее следует избавляться и как можно быстрее. Оттого и сливала я ее, понося почем зря супругов, что испортили мне сегодняшний день.
А какие у меня были чудесные планы?!
Я встряхнула копной ярко-рыжих волос, залюбовавшись их блеском.
А что? У меня не только ноги красивые, но и волосы, да и, вообще, я вся писаная раскрасавица. Это меня Аделаида напугала, а так я очень даже уверенная в себе барышня. Ну подумаешь, что иногда эта уверенность сбегала от меня, не оставив адреса. С кем не бывает? Вот теперь она отыскалась.
Адка исчезла с горизонта, а уверенность сразу же вернулась, как будто покурить на секунду выходила. Правильно - она у меня порядочная. Порядок любит. Вот в мыслях порядок и появился.
Аделаида — ведьма драная, постаралась раздрай сотворить в чувствах.
Ко мне сразу же уверенность и возвратилась, как только убралась восвояси источник повышенной опасности. Чтобы ей споткнуться не глядя. Это я про Адку ревнивую.
Я бы может быть пребывала в раздумьях о собственной горемычной судьбинушке долго, если бы не увидела ЕГО.
Мать моя женщина и брат Альберт, который умер за какую-то бабу - это был не мужик, это был ангел. Просто ангел, спустившийся с грешных небес на землю. Моя челюсть со звоном могла бы грохнуться о землю, не будь хорошо пришитой при рождении. Но слюнка от увиденного потекла. Даром, что не бешеная собака, но со стороны с собакой я, наверное, была чуть схожа. Язык не высовывала, но желание закрутить хвост коромыслом возникло.
Тьфу. У меня же и хвоста нет. А туда же.
- Эй, красавчик! - окликнула я мечту всей моей девичьей жизни. - Дай прикурить девушке-красавице, - произнесла, доставая припрятанную на такие случаи жизни папироску.
Курить я не курила, но мужиков подобным образом клеила и не один раз. Как-то пробовала просить сигаретку, а не прикурить, но подобный прием действовал гораздо хуже, чем просьба дать огонька. Или мужики жадные попадались, или просто некурящие, но частота отказов при такой постановке вопроса была значительно больше, нежели недавно высказанная.
Красавец-мужчина поискал взглядом откуда раздавался мой голос. Нашел. Глянул. Да как шарахнется в сторону. Хорошо хоть тикать не начал.
- Слышишь, ты, уродина. Ты себя то в зеркале видела, мымра прыщавая?- пробасил мужик сразу же растеряв свою привлекательность. Причем полностью.
И сразу из ангела превратился в обыкновенного белобрысого парня с кривыми зубами и небольшой щелкой.
- Сам ты урод, - нашлась в ответ.
- За такое можно и по морде схлопотать. Однако по такой жирной даже бить страшно, а вдруг лопнет, - неприятно заржал перекачанный анаболиками узколобый мужик, с внешностью не обезображенной интеллектом.
- Шел бы ты лесом, мужик, а то как зацеплю..., - с замиранием сердца прикрикнула я и замахнулась сучковатой палкой, что подобрала возле себя.
Стероидный мужичок попятился назад, а затем, развернувшись, кинулся в чащу леса, только его и видели, так что пятки засверкали. Кстати, в прямом смысле слова. Оказалось, что на ногах у этого человечка (представителя второй половины при делении по половому признаку) были босоножки. Несолидно как-то: парусиновые брюки и босоножки с дырками. Он бы еще носки в цветочек нацепил для полного счастья.
Пока я была увлечена перепалкой, то не придавала особого значения словам незнакомца, лишь была ими обижена. Но стоило ему только удалиться в лес, как я тут же вскочила на ноги, даже не отряхнувшись от веточек и иголочек, и кинулась на поиски зеркала. Ну, в крайнем случае, какого нибудь прудика или лужи. Оббегав достаточно большой участок леса я, наконец, смогла обнаружить маленькую речушку, бегущую между деревьями, подлезающую под корни, ныряющую под склоненные ветки кустарников.
С замиранием сердца, основательно устав к тому времени, запыхавшись, как верховая лошадь, я осторожно подошла к водной глади, которая не отличалась особым спокойствием. В первую секунду я ничего не смогла рассмотреть в бегущей воде, чему была несказанно рада. А почему даже сама не могла понять? Но затем у самого берега оказался небольшой участок почти стоячей воды, чья поверхность лишь изредка подергивалась рябью. Вот нее я и заглянула.
И заорала во всю силу своих легких.
На меня из отражения смотрела безобразная, бесформенная бабища необъятных размеров с одутловатыми формами.
- Ах, ты, сука подколодная. Вобла сушеная недорезанная. Моль белесая крашенная, даром, что черная. Да как ты могла? Да за что? Почему? - схватилась я за голову. - Не сбрехала, мымра высокопоставленная. Все же навела на меня заклятие. Что же мне теперь делать? Как домой возвратиться? Ведь засмеют же. Свои же. Заклюют как пить дать и пикнуть не успею. А все из-за чего? Из-за мужичка никчемного, что даром дадут не возьму...
Так причитала я, вглядываясь в свою обезображенную внешность, что отражалась в водяном зеркале. Причем изменения, судя по всему, были видны всем окружающим, а мне только в отражении. В то время когда я смотрела на себя напрямую, то не видела никаких изменений, оставаясь прежней, какой и была раньше: с копной рыжих волос, красивым лицом, стройной фигурой и длинными ногами. Все остальные, как я уже догадалась, должны были лицезреть меня в ином обличье, что от все души «подарила» мне ведьма Аделаида.
На сто семьдесят седьмой попытке снять наведенный образ у меня опустились руки, а я до последнего не верила, что все окажется впустую.
- Бракованный бобровый хвост, - выругалась я, когда солнце закатилось за горизонт, а я так ничего и не смогла сделать для себя драгоценной. - И что мне теперь делать?- вопросила я пустоту вокруг себя, не надеясь на ответ.
- Замуж тебе надо, красавица, - услышала откуда-то снизу.
- Эй, - позвала. - Ты кто? - принявшись искать хозяина голоса.
Я даже вначале и не сообразила кому он принадлежит. Подумала, что раздается в воздухе. Лишь, присмотревшись увидела толстую бородавчатую жабу. Вернее, жаба или жабуляка, не знаю как правильно сказать.
- Зеленый, это ты мне? - пренебрежительно спросила, разглядывая своего случайного собеседника.
Так случилось в нашем мире, что имеющие способности к магии, а я к ним относилась, могли запросто разговаривать с животными. И не только с ними, а даже с растениями. При желании, что те хотели общаться с людьми.
Жаб был на первый взгляд страшен до безобразия: весь в бородавках, какой-то непонятной слизи, мокрый. Одним словом, вызывал дикую потребность оттолкнуть его носком туфли куда-нибудь подальше, чтобы глаза не мозолил своим ужасным видом.
СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ ВЕДЬМОЧЕК
- И превращаю я тебя...
«В жабу», - пронеслось у меня в голове.
- В маленькую толстую прыщавую человечку.
«Хоть, от сердца отлегло»,- обрадовалась я, все не так плохо.
- И будешь ты такой до тех пор, пока кто-нибудь … Неужели такой дурак найдется?- сама себя перебила ведьма. - Не влюбится в тебя и не пожелает больше, чем себя самого любить, холить и лелеять.
Я почти была рада за себя любимую.
- Божечки, неужели у кого-то на такое извращение сил отыщется и смелости? - произнесла ведьма, заканчивая творить свое черное заклинание.
Мир перед моими глазами померк, окрасившись багрянцем. В ушах зашумело, все звуки слились воедино пока я не перестала, вообще, что-либо слышать.
Это я свалилась в обморок от уготованной мне участи. Сколько я так провалялась на лесной опушке мне не известно. Но пришла в себя лишь тогда, когда по моему носу вальяжно прополз красный муравей, таща какую-то травинку. Именно она меня и щекотала, вызывая желание чихнуть. Что я и сделала незамедлительно. Воздушной волной снесло и муравья, и его добычу.
А нечего по мне ползать. Я не автострада и даже не проселочная дорога, а милая и очаровательная в своей незабываемой красоте ведьма средней руки, входящая в третий десяток по рейтингу силы.
Приподнялась на локтях и огляделась. Все то же место, куда эта злыдня ведьма Аделаида переместила нас из комнаты в доме, расположенном в огромном мегаполисе, где я так «сладко» занималась «любовью» с ее блудливым муженьком Горисом.
А что я? Я, вообще, ни в чем не виновата. Это он меня обманом заманил к себе домой, заявив, что его ненаглядная законная ведьма находится на ежегодном шабаше ведьм на другом материке, куда приглашались только избранные. Еще он сказал, что она улетела дальнолетом, оставив свою любимую метлу дома.
Я сексом с Горисом не особо горела заниматься — активы у мужика были маленькие да неказистые, и пальцы кривые — артритом обезображенные, но вот метлу «Sportage-666» в пятой комплектации уж больно мечтала поразглядывать. Таких аппаратов, у нас ведьм, практически ни у кого не было. Одна у Аделаиды, а другая у ее начальницы Клариссы. Но до Клариссы мне в дом, вообще, не пробраться. Она кошек любит, а я зоофилией никогда не страдала, да и противно это, а вот мужика могла бы потерпеть несколько минут. Подумаешь, глаза бы прикрыла, вообразила бы лешего с последнего разворота «Сим-сима». А после окончания скоростной пятиминутки смогла бы кончиком пальца прикоснуться к вожделенному средству передвижения.
Это же была мечта последних трех месяцев моей жизни.
И вот этот казанова вчерашней выделки, который звался Горисом, пригласил меня с ним кристалл посмотреть с записью чудес третьего мира, что в натуре оказалось третьесортным порно. Там еще гномики с активами еще меньшими, чем у самого Гориса пытались оприходовать Белоснежку. Уж им бедным чего только не приходилось делать, чтобы дотянуться до срамных глубин девицы. Они и на пенечек становились, и стручочки свои рученьками вытягивали, чтобы подлиннее были, и старались вовсю, но только девица более стойкая оказалась. К концу записи гномики валялись полумертвыми трупиками, а Белоснежка так и не была покорена. В итоге она познала все прелести самообслуживания.
Смотреть оный кристалл с Горисом мне было неприятно - он так сопел, так постанывал, что было ужасно противно. Я так до конца не смогла определиться на месте кого из персонажей он себя воображал: то ли Белоснежки, то ли одного из гомиков... тьфу ... гномиков.
А может быть он был на месте всех вместе взятых?
Я бы не удивилась совершенно.
К концу записи мужчина распалился настолько, что потянул меня в спальню на хозяйскую кровать. По-видимому, представляя, что это поваленное бревно, как в недавно просмотренной записи из кристалла.
Я Горису намекнула, что желала бы посмотреть на «Sportage-666», поскольку он мне обещал, заманивая в гости, но вероломный изменник собственной жене поставил условием показа метлы оседлание его стручка, принявшего боевую готовность.
Таймер у стручка был короток и секунды утекали со скоростью экспресса. Горис был на апогее своей страсти. Чудо таблетка «ванька-встанька» давала лишь кратковременный эффект, что слабел с каждой секундой. И как его только Аделаида терпит? Я даже ей бедняжке посочувствовала.
Решив, что с меня не убудет, а у мужика не сотрется, я дала добро на проведение экстренного совокупления в условия приближенных к боевым. Поскольку у меня сложилось именно такое мнение. Он бедненький так спешил, так спешил, будто ему надо было на войну собираться. Лотошил, как заяц, с первого раза даже не смог пристроить своего петушка с полупоникшим гребнем в нужное гнездо. Он выпархивал неприкаянным.
А я подумала, что раз ему надо, то пусть и старается, в мечтах разглядывая платье, которое собиралась купить в эти выходные.
Мне как раз работенку прибыльную подкинули. Не пыльную, но заработную. Надо было воду заговорить от пьянки. А у меня имелся свой маленький секретик, от которого все алкаши просто балдели и пили мою водичку чуть ли не литрами. Я самогоночки собственного изготовления подливала несколько капель. Алкаши же они тренированные на запах алкоголя, вот и на подсознательном уровне велись как маленькие дети на бутылочку с молоком. Нормальные люди вряд ли могли услышать запах, а алконавты распознавали даже несколько молекул, витавших в воздухе над водичкой. Этим я и пользовалась.
Горис пыхтел, как большой облезлый кот с заложенным носом, ведь в итоге ведущая роль в скачках по скомканным простыням была отдана мужчине. Что делать если с непривычки я все время соскакивала с недозрелого стручка, а потом мне долго приходилось его нащупывать, дабы вернуть в положенное место. Горис решил взять управление процессом в свои руки.
Результатом стало лежание на спине, терпение мужественных стараний Гориса, в надежде на скорое завершение блиц-крига по завоеванию моей нижней территории.
И вдруг раздалось возмущенное:
- Ах ты, курва подколодная! Как ты посмела на моего Гориса позариться? - будто не он был в верхней позиции, а я им руководила. Да я, вообще, мечтала, чтобы его стручок быстрее горошины свои то повыплевывал и обрел блаженную свободу, оставив меня в покое.
Потом было гонение своего благоверного изменника-мужа метлой по горнице. Горис так смешно убегал, потряхивая, не знавшими особой физической нагрузки, белыми ягодицами. Его стручок, стоило услышать женин голос сморщился, по-видимому, решил вспомнить свое эмбриональное прошлое. В конечном счете мужик был загнан в шкаф, где и закрыт на метлу, которую я так и не смогла рассмотреть должным образом. А ведь именно из-за нее все было затеяно.
Эх. Если не везет, то не везет по-крупному.
Я пыталась воспользоваться временным замешательством, пребывающей в ярости, хозяйки дома, но только ее бдительности мог позавидовать любой дозорный, охраняющий подступы родины от неприятеля, а потому была схвачена за волосы и возвращена в хозяйскую спальню. Оттуда меня эта ведьма Аделаида и закинула сотворенным порталом прямо на лесную опушку.
Чтобы ей всю жизнь икалось, змее хладнокровной.
И вот теперь я находилась один на один с матушкой природой, не зная, что делать и как быть.
Ощупала свое тело на предмет изменений и ничего не обнаружила постороннего. Глаза на месте, волосы на месте, руки и те там где им полагалось быть. Даже ноги не пропали. По-прежнему такие же стройные и красивые. Моя гордость. Мне можно без юбок ходить. Разве же такую красотищу следует прятать? Ровненькие, с нужными впадинками и припухлостями, не худые, но и не толстые. Загляденье, одним словом. Я при возможности всегда старалась их демонстрировать. Пусть те прячут, у кого они кривые да уродливые, а мне стесняться незачем.
Я вытянула свои красавицы и принялась любоваться, сгибая, то одну, то другую ногу в колене.
Эх. А ведь придется этим стройняшкам топать далеко-далеко. Аделаида - сучка необразованная, хабалка базарная, приперла меня порталом черт знает куда, а мне теперь возвращайся до дому, до хаты. Не могла у себя в спаленке попугать. Нет. Надо было сюда переть.
Боюсь я. Боюсь. Больше к этому сморчку с горошинку, вернее, мужичку со сморчковым стручком не подойду. Да я даже с ним на одном выгоне кур пасти не собираюсь, а не то, что в постели кувыркаться. Пусть подавится мымра корявая своим недоноском. Да таких огрызков, что ее муж по десятку в пучке на базаре оптом отдают. Нашла, что оберегать. Чай сморчок не стерся. Там то и тереться нечему. Так...одни слезы. И чего Адка за ним так трясется? Мне он даром не нужен. Пусть себе забирает.
Впрочем, он и так ее.
Вот такие мысли посещали мою светлую головушку, пока травила праведный гнев на изумрудную травку. А зачем мне злоба внутри нужна? От нее следует избавляться и как можно быстрее. Оттого и сливала я ее, понося почем зря супругов, что испортили мне сегодняшний день.
А какие у меня были чудесные планы?!
Я встряхнула копной ярко-рыжих волос, залюбовавшись их блеском.
А что? У меня не только ноги красивые, но и волосы, да и, вообще, я вся писаная раскрасавица. Это меня Аделаида напугала, а так я очень даже уверенная в себе барышня. Ну подумаешь, что иногда эта уверенность сбегала от меня, не оставив адреса. С кем не бывает? Вот теперь она отыскалась.
Адка исчезла с горизонта, а уверенность сразу же вернулась, как будто покурить на секунду выходила. Правильно - она у меня порядочная. Порядок любит. Вот в мыслях порядок и появился.
Аделаида — ведьма драная, постаралась раздрай сотворить в чувствах.
Ко мне сразу же уверенность и возвратилась, как только убралась восвояси источник повышенной опасности. Чтобы ей споткнуться не глядя. Это я про Адку ревнивую.
Я бы может быть пребывала в раздумьях о собственной горемычной судьбинушке долго, если бы не увидела ЕГО.
Мать моя женщина и брат Альберт, который умер за какую-то бабу - это был не мужик, это был ангел. Просто ангел, спустившийся с грешных небес на землю. Моя челюсть со звоном могла бы грохнуться о землю, не будь хорошо пришитой при рождении. Но слюнка от увиденного потекла. Даром, что не бешеная собака, но со стороны с собакой я, наверное, была чуть схожа. Язык не высовывала, но желание закрутить хвост коромыслом возникло.
Тьфу. У меня же и хвоста нет. А туда же.
- Эй, красавчик! - окликнула я мечту всей моей девичьей жизни. - Дай прикурить девушке-красавице, - произнесла, доставая припрятанную на такие случаи жизни папироску.
Курить я не курила, но мужиков подобным образом клеила и не один раз. Как-то пробовала просить сигаретку, а не прикурить, но подобный прием действовал гораздо хуже, чем просьба дать огонька. Или мужики жадные попадались, или просто некурящие, но частота отказов при такой постановке вопроса была значительно больше, нежели недавно высказанная.
Красавец-мужчина поискал взглядом откуда раздавался мой голос. Нашел. Глянул. Да как шарахнется в сторону. Хорошо хоть тикать не начал.
- Слышишь, ты, уродина. Ты себя то в зеркале видела, мымра прыщавая?- пробасил мужик сразу же растеряв свою привлекательность. Причем полностью.
И сразу из ангела превратился в обыкновенного белобрысого парня с кривыми зубами и небольшой щелкой.
- Сам ты урод, - нашлась в ответ.
- За такое можно и по морде схлопотать. Однако по такой жирной даже бить страшно, а вдруг лопнет, - неприятно заржал перекачанный анаболиками узколобый мужик, с внешностью не обезображенной интеллектом.
- Шел бы ты лесом, мужик, а то как зацеплю..., - с замиранием сердца прикрикнула я и замахнулась сучковатой палкой, что подобрала возле себя.
Стероидный мужичок попятился назад, а затем, развернувшись, кинулся в чащу леса, только его и видели, так что пятки засверкали. Кстати, в прямом смысле слова. Оказалось, что на ногах у этого человечка (представителя второй половины при делении по половому признаку) были босоножки. Несолидно как-то: парусиновые брюки и босоножки с дырками. Он бы еще носки в цветочек нацепил для полного счастья.
Пока я была увлечена перепалкой, то не придавала особого значения словам незнакомца, лишь была ими обижена. Но стоило ему только удалиться в лес, как я тут же вскочила на ноги, даже не отряхнувшись от веточек и иголочек, и кинулась на поиски зеркала. Ну, в крайнем случае, какого нибудь прудика или лужи. Оббегав достаточно большой участок леса я, наконец, смогла обнаружить маленькую речушку, бегущую между деревьями, подлезающую под корни, ныряющую под склоненные ветки кустарников.
С замиранием сердца, основательно устав к тому времени, запыхавшись, как верховая лошадь, я осторожно подошла к водной глади, которая не отличалась особым спокойствием. В первую секунду я ничего не смогла рассмотреть в бегущей воде, чему была несказанно рада. А почему даже сама не могла понять? Но затем у самого берега оказался небольшой участок почти стоячей воды, чья поверхность лишь изредка подергивалась рябью. Вот нее я и заглянула.
И заорала во всю силу своих легких.
На меня из отражения смотрела безобразная, бесформенная бабища необъятных размеров с одутловатыми формами.
- Ах, ты, сука подколодная. Вобла сушеная недорезанная. Моль белесая крашенная, даром, что черная. Да как ты могла? Да за что? Почему? - схватилась я за голову. - Не сбрехала, мымра высокопоставленная. Все же навела на меня заклятие. Что же мне теперь делать? Как домой возвратиться? Ведь засмеют же. Свои же. Заклюют как пить дать и пикнуть не успею. А все из-за чего? Из-за мужичка никчемного, что даром дадут не возьму...
Так причитала я, вглядываясь в свою обезображенную внешность, что отражалась в водяном зеркале. Причем изменения, судя по всему, были видны всем окружающим, а мне только в отражении. В то время когда я смотрела на себя напрямую, то не видела никаких изменений, оставаясь прежней, какой и была раньше: с копной рыжих волос, красивым лицом, стройной фигурой и длинными ногами. Все остальные, как я уже догадалась, должны были лицезреть меня в ином обличье, что от все души «подарила» мне ведьма Аделаида.
На сто семьдесят седьмой попытке снять наведенный образ у меня опустились руки, а я до последнего не верила, что все окажется впустую.
- Бракованный бобровый хвост, - выругалась я, когда солнце закатилось за горизонт, а я так ничего и не смогла сделать для себя драгоценной. - И что мне теперь делать?- вопросила я пустоту вокруг себя, не надеясь на ответ.
- Замуж тебе надо, красавица, - услышала откуда-то снизу.
- Эй, - позвала. - Ты кто? - принявшись искать хозяина голоса.
Я даже вначале и не сообразила кому он принадлежит. Подумала, что раздается в воздухе. Лишь, присмотревшись увидела толстую бородавчатую жабу. Вернее, жаба или жабуляка, не знаю как правильно сказать.
- Зеленый, это ты мне? - пренебрежительно спросила, разглядывая своего случайного собеседника.
Так случилось в нашем мире, что имеющие способности к магии, а я к ним относилась, могли запросто разговаривать с животными. И не только с ними, а даже с растениями. При желании, что те хотели общаться с людьми.
Жаб был на первый взгляд страшен до безобразия: весь в бородавках, какой-то непонятной слизи, мокрый. Одним словом, вызывал дикую потребность оттолкнуть его носком туфли куда-нибудь подальше, чтобы глаза не мозолил своим ужасным видом.
