Степанида Воск
СТАНЬ МОИМ
Перевернутый треугольник спины, узкая талия, упругие ягодицы, проглядывающие сквозь прореху в штанах, специально сделанную для того, чтобы не было необходимости их снимать. Плеть не любит посредников между собой и голой кожей.
Даже со спины Вильгельм выглядел достойно, даром что с рабским ошейником на шее. Его волю не смогли сломать каждодневные экзекуции, а жалкий атрибут рабства не шел ни в какое сравнение с издевательствами госпожи. Конечно, ошейник служил не только маркером положения, он еще не позволял оборотню перекидываться, что делало его беспомощным перед властью мучительницы.
И вот опять он лежал на лавке с иссеченной плетью кожей, разодранной до мяса, кое-где висевшего ошметками после гнева госпожи, пытающейся заставить себя полюбить. Но только разве можно принудить серого волка подчиняться приказам? Никогда и ни за что.
Вильгельм лежал крепко сцепив зубы, чтобы ни в коем случае ни один стон не сорвался с его пересохших губ. Под закрытыми веками прослеживалось движение глаз, выдавая мужчину с потрохами, показывая, что он не спит и даже не без сознания.
Очередная экзекуция закончилась, слуги, державшие серого волка, уже ушли, оставив оборотня там же, где проходило истязание. Поскольку другого приказа от госпожи не последовало, а ее саму вызвал в гостиную внезапно приехавший брат, то было принято мудрое решение оставить оборотня на месте, а не заниматься самоуправством и тащить его в подвал к крысам.
Я осторожно приблизилась к мужчине, все время оглядываясь на дверь. Если кто-нибудь увидит, что собралась сделать, то я буду безжалостно выпорота на этой же лавке. Надо было срочно омыть раны серого пока еще не началась регенерация тканей, а иначе рубцы - это самое малое что останется на прекрасной коже. Сегодня госпожа была особенно раздражена, заставив посыпать спину Вильгельма мельчайшими семенами семибоярника, находящимися в активной фазе. Если споры скроются под регенерировавшей кожей, то в скором времени начнут прорастать в тело, вызывая нестерпимые мучения. Вильгельм и так слишком многое перенес, чтобы еще больше страдать.
- Кто здесь? - прохрипел серый, еле сумев разлепить губы, стоило мне дотронуться до разорванной кожи тряпицей, смоченной соком лимая. И как я только умудрилась отыскать сок растения столь быстро? Боязнь за чужое здоровье придало мне силы.
- Тихо. Тихо. Я не причиню тебе вреда больше, чем есть. Ты только не шуми, - произнесла я скоро обрабатывая раны, стараясь не пропустить ни одного, даже самого маленького участка поврежденной кожи.- А то... худо будет обоим.
Я все время оглядывалась на дверь, боясь что в любую секунду явится Леопольда и разразится криком, оттого, что я позволила тронуть ее неуступчивого пленника.
Серый понял мои намерения помочь и больше ничего не говорил, лишь лежал, уткнувшись лицом в лавку, все так же с закрытыми глазами, сжимая от напряжения зубы всякий раз как я касалась открытых и, наверняка, саднящих ран.
Я даже не могла применить легчайшую магию, чтобы не быть замеченной Леопольдой. Она сразу бы распознала, что тут что-то не так. А потому я старалась механическим способом убрать споры и не дать им внедриться в плоть.
Мужчина стоически терпел, не издавая ни звука, всякий раз когда я с нажимом терла по открытым ранам, моля «только бы успеть». Я уже видела, что рубцы начали потихоньку появляться по краям рассеченной кожи и переживала что могу не уложиться в срок и не обработать все раны. Мне оставалось всего ничего, когда я особенно сильно прижала тряпицу к разорванной коже. Вильгельм тихо застонал. Мое сердце разрывалось от жалости к изувеченному мужчине.
- Прости. Прости. Я буду аккуратнее, - промолвила, желая испить его боль, его страдания. Но только я знала, что вряд ли он пожелает от меня принять жалость. Скорее бросит мне в лицо, как ненужную вещь. И то, что он в данный момент смиренно принимал помощь ничего не означало, ибо только беспомощное состояние было тому причиной. Гордость была всем в племени Серых волков.
Мужчина зашипел, услышав мое обещание и резко ухватил меня за ногу, когда я того совершенно не ожидала. И как он умудрился сделать подобное с зафиксированными руками и ногами?
- Отпусти. Немедленно. Сейчас вернется Леопольда и все пойдет крахом, - я чуть ли не плакала, представляя что меня ждет.
Серый сжалился надо мной и отпустил, черкнув по лодыжке внезапно отросшим ногтем. Выступала кровь. Мужчина с силой втянул в себя воздух. Я, как резвая козочка, отпрыгнула в сторону, радуясь тому, что уже закончила с обработкой ран. Глянула на поврежденную кожу. Царапина была небольшой и едва заметной. Заживет быстро, решила я.
Мне следовало немедленно скрыться через потайной ход, пока меня не застали на месте преступления. Я еще раз обвела взглядом широкий разлет плеч, мускулистые руки, мощную спину, узкие бедра, круглые ягодицы, стараясь видеть их не изодранными в клочья, а такими, какими они бывали в редкие моменты между наказаниями.
Меня мучил один вопрос: почему Вильгельм так и не открыл глаза за все то время пока я обрабатывала его спину и страшная догадка осенила меня тогда, когда я шла по потайному ходу, убравшись из покоев Леопольды.
Споры семибоярника попали в глаза мужчине.
Какой ужас, а ведь я даже не догадалась по этому поводу. Как исправить свою оплошность уже не знала, потому как стоило мне подойти к потайной двери в комнату Леопольды, как сразу же услышала шаги и громкий голос извещающий, что госпожа недовольна своими слугами.
- Почему он до сих пор здесь, а не гниет на соломе в подземелье? - буквально орала она на подневольных.
- Так приказа не было, - раздался мужской голос.
- Я тебе дам, приказа не было, - просвистела плеть, с которой Леопольда не расставалась никогда. - В следующий раз будешь думать. В кандалы его. В подвал. Пусть подумает как отказывать мне. Ничтожество.
Последнее слово было обращено к мученику, подхваченному под руки, поскольку на ногах он не держался. Было слышно, как его поволокли по полу.
Мне пришлось отойти от потайной двери подальше, чтобы Леопольда не почувствовала меня. Я уже ничем не могла помочь пленнику.
Трудно быть незаметной для окружающих, но если очень постараться, то все же это возможно.
Но не долго.
И не тогда, когда Леопольда, пусть ей неладно будет, зовет.
- Динора, сколько раз тебе говорить? Если я тебя зову, то слышишь ты или не слышишь меня это не касается. Ты должна быть рядом по первому зову рядом, как штык. Поняла?- громкий голос хозяйки заставил вздрогнуть.
- Да, госпожа, - склонила я голову в почтительном поклоне.
- Ты приготовила настойку кровянника душистого? - требовательно спросила женщина.
- Да, моя госпожа, вот он, - я держала плошку в руках.
- Если он выпьет это, то пожелает меня? - было удивительно слышать сомнение в голосе госпожи. - Это точно? Ты ничего не придумываешь?
- Все так и есть, - я еще ниже склонила голову, стараясь не смотреть на Леопольду, потому как она не любила видеть синеву моих глаз, так напоминавших нашего отца.
Именно от родителя мне достался этот цвет глаз, а от матушки их размер, они у нее были просто огромные, словно блюдца. Вот и у меня такие же. Но ненавидела меня Леопольда не за глаза, а за обещание данное умирающему, которое она при всей своей сволочной натуре не могла нарушить никак. Ибо замешано оно было на крови и изволь женщина отказаться от своих слов, то тут же была атакована призраками, которые не дали бы ей ни шагу ступить, ни вздохнуть лишний раз. Вот и мучилась со мной, как она говорила. Только по-моему ей, наоборот, несказанно повезло получить дармовую рабочую силу, да еще знахарку с ведьмовским даром в одном лице, которой она могла распоряжаться как душе было угодно. Я только что прически ей не делала, потому как не умела. А может быть она боялась, что я ее исподтишка задушу? Что тоже было близко к правде. Даром что она моя сводная сестра. Такого монстра в юбке еще поискать надо.
- Ты в этом уверена? - переспросила Леопольда. Может быть ей еще на крови расписаться?
- Я всегда в своих снадобьях уверена,- тихо ответила, чтобы не прослыть своенравной и непочтительной.
- Тогда пошли, - приказала она.
- Куда? - я сразу не поняла.
- В подземелье, - словно полоумной пояснила мне женщина. - Поить Вильгельма будешь.
- Почему я? - собралась ей объяснить, что снадобье должно быть выпито из рук Леопольды.
- Еще я какого-то там пленника не поила, - высокомерно произнесла она, подбоченясь.
- Но..., - я попыталась возразить.
- Никаких «но». Я тебя выпорю, - Леопольда стала выходить из себя. А в таком состоянии она была сама не своя. Ее глаза метали молнии, а клыки стали удлиняться. Вампирская кровь, переданная по матушкиной линии брала свое.
- Хорошо. Хорошо, - хотела добавить «успокойся», да только не смогла. Боязно было. Если она вдруг ненароком отведает моей крови, то я потеряю всю свою ведьмовскую силу. Об этом не знал никто, но моя бабка не просто так меня предупреждала держаться подальше от вампирского отродья.
- Пойдем! Чего медлишь?! - недовольным, как и всегда, голосом приказала Леопольда.
Мне ничего не оставалось, как выполнить ее требования. Мы прошли через всю жилую часть замка, миновали вход в подземелье, где практически всегда было сыро, темно и где стоял затхлый воздух, в котором было трудно дышать.
Вильгельм находился в самом дальнем закутке. Хозяйка, по всей видимости, специально выбирала это место, где даже стены гнили, хотя состояли из сплошного камня, а про солому, вообще, говорить не стоило. Она была больше похожа на грязную кашу. В таком месте даже паразиты особо не желали селиться, признавая условия непригодными для жизни.
- Что мне нужно делать? - по пути стала уточнять у меня Леопольда, оглашая своим голосом все пространство.
- Подать снадобье пленнику, - я вновь постаралась объяснить простые вещи.
- Это даже не обсуждается, - сказала, как отрезала женщина. - Поить будешь ты или же он сам пусть себя обслуживает, не княжеское это дело поить всяких...
- Надо чтобы был обязательный тактильный контакт.
- Это как?
- Ваши руки должны соприкасаться,- хотя бы не прибила за дерзость.
- Вот еще, - опять принялась возмущаться Леопольда.- Как ты себе это представляешь? Он же не позволяет мне до себя дотронуться, а ты хочешь чтобы он спокойно ко мне прикоснулся. Так дело не пойдет. Что еще?
- Вы должны смотреть ему в глаза...
- А это уже по мне. В глаза я могу посмотреть.
Я была удивлена недалекости женщины в части ритуала. Неужели она не понимала, что все следует делать в точности, а иначе эффект будет прямо противоположный.
- Госпожа, - я попыталась вразумить женщину. - Все что я сказала, не простой звук. Следует все делать последовательно.
- Ты мне перечить будешь?- загрохотала Леопольда. - Посмотреть на него я посмотрю, а вот все остальное нет. Для этого служанки есть.
Под служанкой, естественно, имелась в виду я, глупое создание, как окрестила меня сводная сестрица. Еще бы она не думала так, ведь я всячески старалась не развеивать подобный миф о себе. Уж лучше быть идиоткой в глазах Леопольды, но при этом живой, чем умной и здравомыслящей, но мертвой. Потому как на расправу она была скора, при этом самолюбива до безобразия и считала, что мир вращается возле ее ног.
С недавних пор она пожелала иметь у себя в любовниках серого волка Вильгельма, а тот настолько хорошо контролировал себя и свое тело, что все попытки Леопольды заставить ее себя возжелать были бесполезны. Ни угрозы, ни боль, ни страдания не могли понудить его изменить своим привычкам. И вот теперь Леопольда решилась на отчаянный шаг, граничащий с безумием, попросив меня изготовить зелье для пробуждения желания у мужчины. Только достучаться до нее с объяснениями о необходимости сделать все по правилам я не могла, и втайне молилась всем богам отвести от меня гнев, который непременно обрушится на мою многострадальную голову, когда все пойдет наперекосяк. А то, что так и будет я не сомневалась.
Звякнул замок, противно скрипнула дверь, это мы уже находились на пороге, помещения, где в абсолютной темноте держали Вильгельма.
- Зажги факелы, - приказала Леопольда. - А то мне плохо видно.
Я принялась исполнять желаемое. Хорошо хоть на стенах было закреплено несколько факелов, их я быстро привела в рабочее состояние.
Огонь осветил жалкую лачугу со сгнившей соломой, на которой отвернувшись к стене лежал большой мужчина. Даже здесь в этом смраде, со стоящим воздухом он выглядел огромным и внушающим страх.
- Вставай, - приказала она, пнув по ноге пленника.
Тот даже не пошевелился.
- Вставай, - повторила Леопольда приказ.
- Может быть он без сознания? - осторожно подала голос.- Зачем вы так? - мне было безумно жалко мужчину, хотя даже в этом подземелье он не был похож на сломленного обстоятельствами пленника.
- У тебя забыла спросить, - огрызнулась Леопольда. - Если хочешь, то можешь сама разбудить. Учти, что он буйный, еще тебе что-нибудь откусит, - хохотнула женщина.
Грымза, подумала я, с легкой опаской приближаясь к пленнику, предварительно поставив плошку с напитком на пол. Боялась, что могу перевернуть. Уж слишком долго готовить заново питье.
Вильгельм лежал на левом боку, отвернутый к стене. Все его тело было в грязных разводах, кровавых потеках, покрытое коркой непонятно чего. И как Леопольда могла предположить, что мужчина, которого содержат как дикого зверя на цепи, будет согревать ей постель? Она должно быть сошла с ума, раз предположила подобное.
Я села таким образом, чтобы закрыть собою от взора хозяйки тело мужчины. А оказавшись рядом очень быстро пробежала пальчиками по обнаженной спине, с радостью обнаружив отсутствие рубцов, бугорков и проросших семян семибоярника. Стоило мне только дотронуться до кожи Вильгельма, как он резко дернулся и перевернулся на спину, подпрыгнув в воздухе, как мячик. Я даже пикнуть не успела, как была схвачена в охапку сильными руками.
Сзади меня в сторону шарахнулась Леопольда, а следом я услышала какой-то неясный выдох, не поняв что послужило причиной такой реакции женщины.
Мужчина был силен, как бык, мои кости даром, что не трещали, настолько крепко сжимал меня Вильгельм. Я пыталась не закричать, хотя очень хотелось.
- Что вам от меня опять нужно? - услышала сиплый шепот. У мужчины было явно что-то со связками.
Я подняла глаза вверх, чтобы посмотреть в лицо Вильгельму и если бы он меня не держал, то я бы в ужасе отшатнулась. В районе глаз кустилась молодая зеленая поросль. Все же я оказалась права и семена семибоярника попали в глаза и там нашли благодатную почву для прорастания.
- Что это с ним? - брезгливо произнесла Леопольда.
Я силилась ответить как-нибудь помягче, чтобы не ранить чувства пленника.
- Ты это можешь устранить? - последовал следующий вопрос.
- Я...не знаю...семена дали глубокие корни и убрав побеги мы можем не избавиться полностью от всех последствий..., - начала я бормотать, по-прежнему оставаясь в руках Вильгельма.
- Кто это с ним такое сделал? И от чего эта зараза? - кажется Леопольда забыла о своем распоряжении. У нее частенько наблюдались провалы в памяти, из-за которых страдали слуги.
СТАНЬ МОИМ
Перевернутый треугольник спины, узкая талия, упругие ягодицы, проглядывающие сквозь прореху в штанах, специально сделанную для того, чтобы не было необходимости их снимать. Плеть не любит посредников между собой и голой кожей.
Даже со спины Вильгельм выглядел достойно, даром что с рабским ошейником на шее. Его волю не смогли сломать каждодневные экзекуции, а жалкий атрибут рабства не шел ни в какое сравнение с издевательствами госпожи. Конечно, ошейник служил не только маркером положения, он еще не позволял оборотню перекидываться, что делало его беспомощным перед властью мучительницы.
И вот опять он лежал на лавке с иссеченной плетью кожей, разодранной до мяса, кое-где висевшего ошметками после гнева госпожи, пытающейся заставить себя полюбить. Но только разве можно принудить серого волка подчиняться приказам? Никогда и ни за что.
Вильгельм лежал крепко сцепив зубы, чтобы ни в коем случае ни один стон не сорвался с его пересохших губ. Под закрытыми веками прослеживалось движение глаз, выдавая мужчину с потрохами, показывая, что он не спит и даже не без сознания.
Очередная экзекуция закончилась, слуги, державшие серого волка, уже ушли, оставив оборотня там же, где проходило истязание. Поскольку другого приказа от госпожи не последовало, а ее саму вызвал в гостиную внезапно приехавший брат, то было принято мудрое решение оставить оборотня на месте, а не заниматься самоуправством и тащить его в подвал к крысам.
Я осторожно приблизилась к мужчине, все время оглядываясь на дверь. Если кто-нибудь увидит, что собралась сделать, то я буду безжалостно выпорота на этой же лавке. Надо было срочно омыть раны серого пока еще не началась регенерация тканей, а иначе рубцы - это самое малое что останется на прекрасной коже. Сегодня госпожа была особенно раздражена, заставив посыпать спину Вильгельма мельчайшими семенами семибоярника, находящимися в активной фазе. Если споры скроются под регенерировавшей кожей, то в скором времени начнут прорастать в тело, вызывая нестерпимые мучения. Вильгельм и так слишком многое перенес, чтобы еще больше страдать.
- Кто здесь? - прохрипел серый, еле сумев разлепить губы, стоило мне дотронуться до разорванной кожи тряпицей, смоченной соком лимая. И как я только умудрилась отыскать сок растения столь быстро? Боязнь за чужое здоровье придало мне силы.
- Тихо. Тихо. Я не причиню тебе вреда больше, чем есть. Ты только не шуми, - произнесла я скоро обрабатывая раны, стараясь не пропустить ни одного, даже самого маленького участка поврежденной кожи.- А то... худо будет обоим.
Я все время оглядывалась на дверь, боясь что в любую секунду явится Леопольда и разразится криком, оттого, что я позволила тронуть ее неуступчивого пленника.
Серый понял мои намерения помочь и больше ничего не говорил, лишь лежал, уткнувшись лицом в лавку, все так же с закрытыми глазами, сжимая от напряжения зубы всякий раз как я касалась открытых и, наверняка, саднящих ран.
Я даже не могла применить легчайшую магию, чтобы не быть замеченной Леопольдой. Она сразу бы распознала, что тут что-то не так. А потому я старалась механическим способом убрать споры и не дать им внедриться в плоть.
Мужчина стоически терпел, не издавая ни звука, всякий раз когда я с нажимом терла по открытым ранам, моля «только бы успеть». Я уже видела, что рубцы начали потихоньку появляться по краям рассеченной кожи и переживала что могу не уложиться в срок и не обработать все раны. Мне оставалось всего ничего, когда я особенно сильно прижала тряпицу к разорванной коже. Вильгельм тихо застонал. Мое сердце разрывалось от жалости к изувеченному мужчине.
- Прости. Прости. Я буду аккуратнее, - промолвила, желая испить его боль, его страдания. Но только я знала, что вряд ли он пожелает от меня принять жалость. Скорее бросит мне в лицо, как ненужную вещь. И то, что он в данный момент смиренно принимал помощь ничего не означало, ибо только беспомощное состояние было тому причиной. Гордость была всем в племени Серых волков.
Мужчина зашипел, услышав мое обещание и резко ухватил меня за ногу, когда я того совершенно не ожидала. И как он умудрился сделать подобное с зафиксированными руками и ногами?
- Отпусти. Немедленно. Сейчас вернется Леопольда и все пойдет крахом, - я чуть ли не плакала, представляя что меня ждет.
Серый сжалился надо мной и отпустил, черкнув по лодыжке внезапно отросшим ногтем. Выступала кровь. Мужчина с силой втянул в себя воздух. Я, как резвая козочка, отпрыгнула в сторону, радуясь тому, что уже закончила с обработкой ран. Глянула на поврежденную кожу. Царапина была небольшой и едва заметной. Заживет быстро, решила я.
Мне следовало немедленно скрыться через потайной ход, пока меня не застали на месте преступления. Я еще раз обвела взглядом широкий разлет плеч, мускулистые руки, мощную спину, узкие бедра, круглые ягодицы, стараясь видеть их не изодранными в клочья, а такими, какими они бывали в редкие моменты между наказаниями.
Меня мучил один вопрос: почему Вильгельм так и не открыл глаза за все то время пока я обрабатывала его спину и страшная догадка осенила меня тогда, когда я шла по потайному ходу, убравшись из покоев Леопольды.
Споры семибоярника попали в глаза мужчине.
Какой ужас, а ведь я даже не догадалась по этому поводу. Как исправить свою оплошность уже не знала, потому как стоило мне подойти к потайной двери в комнату Леопольды, как сразу же услышала шаги и громкий голос извещающий, что госпожа недовольна своими слугами.
- Почему он до сих пор здесь, а не гниет на соломе в подземелье? - буквально орала она на подневольных.
- Так приказа не было, - раздался мужской голос.
- Я тебе дам, приказа не было, - просвистела плеть, с которой Леопольда не расставалась никогда. - В следующий раз будешь думать. В кандалы его. В подвал. Пусть подумает как отказывать мне. Ничтожество.
Последнее слово было обращено к мученику, подхваченному под руки, поскольку на ногах он не держался. Было слышно, как его поволокли по полу.
Мне пришлось отойти от потайной двери подальше, чтобы Леопольда не почувствовала меня. Я уже ничем не могла помочь пленнику.
***
Трудно быть незаметной для окружающих, но если очень постараться, то все же это возможно.
Но не долго.
И не тогда, когда Леопольда, пусть ей неладно будет, зовет.
- Динора, сколько раз тебе говорить? Если я тебя зову, то слышишь ты или не слышишь меня это не касается. Ты должна быть рядом по первому зову рядом, как штык. Поняла?- громкий голос хозяйки заставил вздрогнуть.
- Да, госпожа, - склонила я голову в почтительном поклоне.
- Ты приготовила настойку кровянника душистого? - требовательно спросила женщина.
- Да, моя госпожа, вот он, - я держала плошку в руках.
- Если он выпьет это, то пожелает меня? - было удивительно слышать сомнение в голосе госпожи. - Это точно? Ты ничего не придумываешь?
- Все так и есть, - я еще ниже склонила голову, стараясь не смотреть на Леопольду, потому как она не любила видеть синеву моих глаз, так напоминавших нашего отца.
Именно от родителя мне достался этот цвет глаз, а от матушки их размер, они у нее были просто огромные, словно блюдца. Вот и у меня такие же. Но ненавидела меня Леопольда не за глаза, а за обещание данное умирающему, которое она при всей своей сволочной натуре не могла нарушить никак. Ибо замешано оно было на крови и изволь женщина отказаться от своих слов, то тут же была атакована призраками, которые не дали бы ей ни шагу ступить, ни вздохнуть лишний раз. Вот и мучилась со мной, как она говорила. Только по-моему ей, наоборот, несказанно повезло получить дармовую рабочую силу, да еще знахарку с ведьмовским даром в одном лице, которой она могла распоряжаться как душе было угодно. Я только что прически ей не делала, потому как не умела. А может быть она боялась, что я ее исподтишка задушу? Что тоже было близко к правде. Даром что она моя сводная сестра. Такого монстра в юбке еще поискать надо.
- Ты в этом уверена? - переспросила Леопольда. Может быть ей еще на крови расписаться?
- Я всегда в своих снадобьях уверена,- тихо ответила, чтобы не прослыть своенравной и непочтительной.
- Тогда пошли, - приказала она.
- Куда? - я сразу не поняла.
- В подземелье, - словно полоумной пояснила мне женщина. - Поить Вильгельма будешь.
- Почему я? - собралась ей объяснить, что снадобье должно быть выпито из рук Леопольды.
- Еще я какого-то там пленника не поила, - высокомерно произнесла она, подбоченясь.
- Но..., - я попыталась возразить.
- Никаких «но». Я тебя выпорю, - Леопольда стала выходить из себя. А в таком состоянии она была сама не своя. Ее глаза метали молнии, а клыки стали удлиняться. Вампирская кровь, переданная по матушкиной линии брала свое.
- Хорошо. Хорошо, - хотела добавить «успокойся», да только не смогла. Боязно было. Если она вдруг ненароком отведает моей крови, то я потеряю всю свою ведьмовскую силу. Об этом не знал никто, но моя бабка не просто так меня предупреждала держаться подальше от вампирского отродья.
- Пойдем! Чего медлишь?! - недовольным, как и всегда, голосом приказала Леопольда.
Мне ничего не оставалось, как выполнить ее требования. Мы прошли через всю жилую часть замка, миновали вход в подземелье, где практически всегда было сыро, темно и где стоял затхлый воздух, в котором было трудно дышать.
Вильгельм находился в самом дальнем закутке. Хозяйка, по всей видимости, специально выбирала это место, где даже стены гнили, хотя состояли из сплошного камня, а про солому, вообще, говорить не стоило. Она была больше похожа на грязную кашу. В таком месте даже паразиты особо не желали селиться, признавая условия непригодными для жизни.
- Что мне нужно делать? - по пути стала уточнять у меня Леопольда, оглашая своим голосом все пространство.
- Подать снадобье пленнику, - я вновь постаралась объяснить простые вещи.
- Это даже не обсуждается, - сказала, как отрезала женщина. - Поить будешь ты или же он сам пусть себя обслуживает, не княжеское это дело поить всяких...
- Надо чтобы был обязательный тактильный контакт.
- Это как?
- Ваши руки должны соприкасаться,- хотя бы не прибила за дерзость.
- Вот еще, - опять принялась возмущаться Леопольда.- Как ты себе это представляешь? Он же не позволяет мне до себя дотронуться, а ты хочешь чтобы он спокойно ко мне прикоснулся. Так дело не пойдет. Что еще?
- Вы должны смотреть ему в глаза...
- А это уже по мне. В глаза я могу посмотреть.
Я была удивлена недалекости женщины в части ритуала. Неужели она не понимала, что все следует делать в точности, а иначе эффект будет прямо противоположный.
- Госпожа, - я попыталась вразумить женщину. - Все что я сказала, не простой звук. Следует все делать последовательно.
- Ты мне перечить будешь?- загрохотала Леопольда. - Посмотреть на него я посмотрю, а вот все остальное нет. Для этого служанки есть.
Под служанкой, естественно, имелась в виду я, глупое создание, как окрестила меня сводная сестрица. Еще бы она не думала так, ведь я всячески старалась не развеивать подобный миф о себе. Уж лучше быть идиоткой в глазах Леопольды, но при этом живой, чем умной и здравомыслящей, но мертвой. Потому как на расправу она была скора, при этом самолюбива до безобразия и считала, что мир вращается возле ее ног.
С недавних пор она пожелала иметь у себя в любовниках серого волка Вильгельма, а тот настолько хорошо контролировал себя и свое тело, что все попытки Леопольды заставить ее себя возжелать были бесполезны. Ни угрозы, ни боль, ни страдания не могли понудить его изменить своим привычкам. И вот теперь Леопольда решилась на отчаянный шаг, граничащий с безумием, попросив меня изготовить зелье для пробуждения желания у мужчины. Только достучаться до нее с объяснениями о необходимости сделать все по правилам я не могла, и втайне молилась всем богам отвести от меня гнев, который непременно обрушится на мою многострадальную голову, когда все пойдет наперекосяк. А то, что так и будет я не сомневалась.
Звякнул замок, противно скрипнула дверь, это мы уже находились на пороге, помещения, где в абсолютной темноте держали Вильгельма.
- Зажги факелы, - приказала Леопольда. - А то мне плохо видно.
Я принялась исполнять желаемое. Хорошо хоть на стенах было закреплено несколько факелов, их я быстро привела в рабочее состояние.
Огонь осветил жалкую лачугу со сгнившей соломой, на которой отвернувшись к стене лежал большой мужчина. Даже здесь в этом смраде, со стоящим воздухом он выглядел огромным и внушающим страх.
- Вставай, - приказала она, пнув по ноге пленника.
Тот даже не пошевелился.
- Вставай, - повторила Леопольда приказ.
- Может быть он без сознания? - осторожно подала голос.- Зачем вы так? - мне было безумно жалко мужчину, хотя даже в этом подземелье он не был похож на сломленного обстоятельствами пленника.
- У тебя забыла спросить, - огрызнулась Леопольда. - Если хочешь, то можешь сама разбудить. Учти, что он буйный, еще тебе что-нибудь откусит, - хохотнула женщина.
Грымза, подумала я, с легкой опаской приближаясь к пленнику, предварительно поставив плошку с напитком на пол. Боялась, что могу перевернуть. Уж слишком долго готовить заново питье.
Вильгельм лежал на левом боку, отвернутый к стене. Все его тело было в грязных разводах, кровавых потеках, покрытое коркой непонятно чего. И как Леопольда могла предположить, что мужчина, которого содержат как дикого зверя на цепи, будет согревать ей постель? Она должно быть сошла с ума, раз предположила подобное.
Я села таким образом, чтобы закрыть собою от взора хозяйки тело мужчины. А оказавшись рядом очень быстро пробежала пальчиками по обнаженной спине, с радостью обнаружив отсутствие рубцов, бугорков и проросших семян семибоярника. Стоило мне только дотронуться до кожи Вильгельма, как он резко дернулся и перевернулся на спину, подпрыгнув в воздухе, как мячик. Я даже пикнуть не успела, как была схвачена в охапку сильными руками.
Сзади меня в сторону шарахнулась Леопольда, а следом я услышала какой-то неясный выдох, не поняв что послужило причиной такой реакции женщины.
Мужчина был силен, как бык, мои кости даром, что не трещали, настолько крепко сжимал меня Вильгельм. Я пыталась не закричать, хотя очень хотелось.
- Что вам от меня опять нужно? - услышала сиплый шепот. У мужчины было явно что-то со связками.
Я подняла глаза вверх, чтобы посмотреть в лицо Вильгельму и если бы он меня не держал, то я бы в ужасе отшатнулась. В районе глаз кустилась молодая зеленая поросль. Все же я оказалась права и семена семибоярника попали в глаза и там нашли благодатную почву для прорастания.
- Что это с ним? - брезгливо произнесла Леопольда.
Я силилась ответить как-нибудь помягче, чтобы не ранить чувства пленника.
- Ты это можешь устранить? - последовал следующий вопрос.
- Я...не знаю...семена дали глубокие корни и убрав побеги мы можем не избавиться полностью от всех последствий..., - начала я бормотать, по-прежнему оставаясь в руках Вильгельма.
- Кто это с ним такое сделал? И от чего эта зараза? - кажется Леопольда забыла о своем распоряжении. У нее частенько наблюдались провалы в памяти, из-за которых страдали слуги.
