СТЕФНКЛЭР АМАНДИ ДЖОАН
ИЗУМРУДНОЕ ЗОЛОТО. ТЕНЬ
«Убегая от истины, мы стремимся в объятия тьмы…»
ГЛАВА 1
Скользя маслянистой кистью по холсту, художница мысленно ругала стоящую за спиной мать. Угрожая магическим наказанием, та заставила нарисовать зеленоглазую блондинку. И не какую-нибудь, а с «покладистым характером».
«Будто носом ткнула, что не обладаю подобной добродетелью!» — поморщилась Розалия, вдыхая смешанный запах красок, лака, разбавителя и магической эссенции.
Она не умела угождать. В пятилетнем возрасте услышав в свою сторону: «Пустая трата сил любить такого ребёнка…» — осознала материнскую отчуждённость. И в пику перестала чтить старших. Не важно, родственник или пришлый, — со всеми спорила, отстаивая свои убеждения. Подобная непримиримость порождала конфликты, они — наказания.
Рыжеволосую бестию часто запирали в лабиринте пещер, где днём правила кромешная мгла, а по ночам лунный свет обнимал потрёпанные временем мегалиты — наследие древних магов. Когда сизый свет касался пропитанных магией стен, припорошённых лёгким туманом, илистые подземелья словно оживали. Слышались чьи-то шаги и шорох одежд, ощущалось холодное дыхание у уха, а увещевательный шёпот просил покориться.
Она не знала, кто или что шептало, увещевало, усмиряло, но противилась безволию. Вспоминала светлые дни, проводимые вместе со старшими сестрой и братом, когда это было ещё возможно. Эти отблески поддержки придавали уверенности и сил, позволяя храбро бродить по узким каменным проходам, от центра самой большой пещеры разбегавшихся «паучьими лапками». Одни вели к рекам лавы, где обитали юркие хэйрин — полупризрачные огненные духи. Другие — в иномирье магических созданий, где правил Владыка Рэк — незыблемый.
Испокон веков портал в мир фамильяров охраняли отпрыски главной ветви рода Офью. И Розалия — наследница, которой в двадцать пять лет надлежало у матери перенять сан Хранительницы.
Или нет?
Стоя за спиной рисующей дочери, Скелия Офью надменно взирала на всё более явный результат её трудов. Приятная взгляду блондинка «оживала» прямо на глазах. Скоро картина будет завершена.
«Скоро…»
Высокородная женщина хранила много секретов. Приближённые люди — знали одни, но были такие, что передавались только по линии Хранительниц. Обычно. Сейчас глава рода Офью не спешила открывать свои карты, ведь в игре жизней нет однозначных ходов. Закономерности часто рушились, неустойчивость оказывалась спасением мира. И ей доподлинно известно, что нельзя полагаться ни на одно, ни на другое.
Во все времена знания утяжеляли путь знающего. Они же подкидывали способы решения поставленных задач. Так, если изначально вычеркнуть человека из сердца, можно обезопасить себя от будущей боли. Следуя данному постулату, Скелия всю любовь отдала старшей дочери Агьез, немного внимания сыну Вольгу, а последнему ребёнку отвела участь девочки для битья. Наказывала за любую провинность и ссылала в илистые подземелья.
— Ради её же блага! — часто заявляла на недовольство сына.
У одного из ответвлений подземелья находился скрытый печатью невидимости магический лес, в котором обитали иномирцы. Благодаря мысленному контакту с ними, Розалия расширила свои ментальные способности. Что позволило ей в возрасте тринадцати лет освоить редкое магическое направление — художество, а чуть позднее — тайное умение народа Скрипачей с помощью музыки управлять эмоциями людей.
«Розалия — самородок. Но характер паршивый!», — часто думала мать о младшей дочери, вслух не признавая её уникальности. Она намеренно опускала похвалу и одобрение. Зато открыто порицала за недостатки, наказывала за отступничество и контролировала каждый шаг. Навязывала свою волю, если требовалось угрожала, как в нынешней ситуации с созданием кроткого образа светловолосой девушки.
Не глядя на мать и отступив на шаг от своего творения, Розалия надменно взирала на завершённый результат ненавистной работы.
— Идеально? — уточнила у заказчицы.
— Сносно. — Дыхнуло холодом от Скелии Офью.
И неважно, что образ обнажённой блондинки мастерски прописан: все заявленные родинки на своём месте, мелкие шрамики — где положено, размер груди и округлость бёдер — соблюдены, и покладистый характер, и поза покорности.
Розалия разозлилась. Брошенная ею кисть, ударившись о стену, упала на столик, заляпав отполированную поверхность краской.
— Если тошнит от моих творений, держись подальше! — девушка глянула зверем.
Скелия Офью высокомерно приподняла левую бровь.
— Неужели тошнит?
— Не придирайся!
— Почему нет?
— Ты…
— Старше и мудрее, — заметила она.
«Бесподобная неуместность!» — мысленно взвилась рыжеволосая бестия.
— Что старше — не спорю. В мудрости — сомневаюсь! — припечатала вслух.
— Это что-то меняет?
— Я больше не стану подчиняться!
— Да ну? — Выразительный взгляд на холст — итог этого «не стану».
Вспомнив приставленный к горлу магический кинжал, Розалия прошипела:
— Ты не оставила мне выбора…
— Первый и последний раз? — оскорбительно сыронизировала глава рода Офью.
— Я найду способ…
— Правда?
— Я…
— Много «я», дорогая. Со столь неумелым подходом ты далеко не продвинешься. По судьбе лишена свободы? Смирись!
— Ни за что!
Усмехнувшись строптивости дочери, аристократка замысловато переплела пальцы рук и стремительным движением выбила её душу из тела. Лишённое ментальной опоры, то тяжело упало в ближайшее кресло. За шею схватив бесплотность, оставшуюся вне физической оболочки, женщина впечатала её в недавно созданную картину. По изображению пошла рябь. От холста отслоился слепок и светловолосая девушка воплоти вывалилась на ледяной пол некогда сторожевой башни. А обнажённость нарисованного оригинала прикрыло голубое платье.
— Алия Сейт, — нарекла «новорождённую» Скелия. Присев на корточки перед магическим созданием, поддела за подбородок. Внимательно всмотрелась в голубые глаза, где робость мешалась с повиновением. Удовлетворённо улыбнулась. — Молодец, Розалия. Нет хуже врага, чем ты сама. Столь совершенную тюрьму только кисть мастера создаст, — первая похвала за многие годы. — Теперь никто не узнает, что в семье Офью рождаются «недужные». В своей извечной манере трясти грязным бельём во имя правды ты не сболтнёшь лишнего.
«Я никогда не трясла тряпками!» — в заточении ярилась Розалия.
Мать её не слышала. Да и не хотела слушать.
Так повелось, что с детства на стороне младшей Офью были только сестра, брат и призрачная прабабушка. Но пару лет назад Агьез вышла замуж, Вольг весь ушёл в освоение собственных земель и строительство дома, а Соли Офью занималась делами бесплотных и правнучке дарила немного внимания.
В своём одиночестве Розалия хотела завести фамильяра. Ей запретили. Теперь отняли свободу, за которую она сражалась всеми доступными способами, но не смогла выстоять против матери. Внешняя утончённость данной женщины не вязалась с чрезмерно властным и целеустремлённым характером. Она принесёт любую жертву, не пожалеет времени и сил, чтобы сохранить семейные тайны.
В венах Офью текла необычная магическая кровь. Её влияние таково, что родившаяся в семье носительница проклятого дара Хвори, помимо индивидуальной особенности «недужной», параллельно обладала дополнительным источником силы, никак с предыдущей не связанным.
Если правда всплывёт, начнутся проблемы.
В понимании сильных мира сего поставщики фамильяров и так высоко сидят. А всплыви двуполярная аномалия, разразиться настоящая буря.
— Ты станешь послушницей Храма Амунаи, Алия, — в настоящем наставляла магическое творение Скелия Офью. — Узнаешь, как в отведённый срок контролировать пока спящую в тебе силу Хвори. Ради просветления, не в пример Агьез, станешь жрицей Шальэ. Поняла?
Дождавшись подобия кивка, старшая отступила и знаком призвала девушку подняться с колен. Завернула обнажённую в покрывало. Оглядела. Раздосадовано поцокала языком, заметив отсутствие в художестве посылов к действию, отличающих живое от «куклы».
— Необходимо тебя наполнить. Слишком пустая, — произнесла задумчиво.
На следующий день она заказала у портного и модистки новый гардероб для новоиспечённой мисс. А по прошествии месяца, частично соединив разумы дочери и Алии, чтобы творение могло обучаться, отправила её в обитель.
Среди носителей проклятого дара недужных были слабые и сильные. После послушничества первые могли стать Эпэлэ — иллюзорными жрицами, а вторые — Шальэ, контактными. Вокруг последних не ощущалась магия, поэтому их было трудно выявить. Даже ищейки-нэхи — лучшие «псы» магистрата, не единожды проваливали поиск.
Однако мало кто знал, что Офью безошибочны в своей оценке. И Агьез — старшая дочь, и Розалия — младшая, ещё с рождения были выявлены. Тогда-то неупокоенные предки собрали совет, оценили силы сразу двух «недужных» и выбрали для каждой линию судьбы. Одной полагались материнская любовь и забота, второй — порицание и череда наказаний, а затем отправка в обитель «связанной».
***
Шло время. Вопреки необходимому трёхлетнему обучению, девушка в ранге послушницы пробыла тринадцать месяцев. Не по причине большого таланта. Её преждевременно нарекли Шальэ и предписали к одному абукану — герцогу Оло Висту.
Впервые встретившись с представительным аристократом, пришедшим получить свою порцию плотского удовольствия, Алия собиралась выказать внимание, заботу, покорную уступчивость, но…
Расположившись за сервированным столиком, Его Светлость тронул чашу с чайными листьями, затем пузатый чайничек, следом повертел в руке белое блюдце, за ним — нефритовую пиалу. Переключив внимание на молодую жрицу, оценил красивое платье, хотя вышивка из серебряной нити заставила его поморщиться: не любил он блеклые цвета.
— Чаю! — повелительно взмахнул рукой.
В заварник насыпав приятно пахнущие листья, Алия споро залила их кипятком и прикрыла крышкой. Взяв пузатую магическую посудину, поставила на ладонь и три раза прокрутила против часовой стрелки, наполняя душевным теплом. Завершив обряд, аккуратно налила источающий сладковатый аромат напиток в графитовую кружку и поставила ту напротив абукана.
Его Светлость долго смаковал бодрящее питьё…
Словно последней каплей жизни наслаждался.
Глядя на представительного мужчину, чьи тёмные волосы были собраны в хвост, а лицо покрывала визуально приятная щетина, жрица послушно ждала дальнейших указаний. Сесть ей не предложили.
«Подавляет?» — предположила она, стоя прямо и расслабленно.
Благодаря воспоминаниям Розалии, общению с наставниками, храмовыми, нетрадиционному обучению, Алия теперь во многом разбиралась. Лишь эмоции не понимала. Скелия Офью намеренно отсекла магическое творение от души дочери, допустив лишь к рациональному мышлению.
Герцог поднял ясный взгляд. Отставив на столик опустевшую кружку, неожиданно спросил:
— Чего ты боишься?
Алия удивлённо моргнула. Она собиралась выполнить возложенные Скелией Офью и абонессой обязательства. Только Розалия внутри бесновалась: проклинала белый свет, на чём тьма стоит, и требовала отравить герцога прежде, чем он разденется.
Шальэ озадачилась:
— О чём вы, Ваша Светлость?
И неожиданно её сердце дрогнуло, когда он тепло улыбнулся.
— Ты защищённая жрица. Наше соитие не лишит невинности, не причинит боли, — напомнил, пестуя самоубеждение, что она паникует перед «первым сексуальным опытом». — Или стыдишься? Тогда дам два месяца, чтобы ко мне привыкла.
Сам надумал, сам нашёл решение…
И так продолжалось день за днём, когда навещая её, он говорил о неких чувствах, которые она не понимала. Они часто вместе чаёвничали, разговаривали. Однажды разошлись во мнении, когда затронули тему измен. В тот момент шло обсуждение: «Каково приходится Хвори, которым в пару достался женатый мужчина...»
Герцог заявил:
— Узаконенный брак проигрывает магической связи…
Алия возразила:
— На поверку свадебные печати в родовой книге значат намного больше. Ребёнок Хвори будет бастардом. Мала вероятность, что он унаследует титул и привилегии, если в законном браке уже есть отпрыски.
— Он должным образом выучится, познает мир.
— С отметиной меченного?
— Свень — не проклятье.
— А, если Тень?
Герцог замер. Помолчав, заметил:
— Простые люди, взрастившие свои отрицания, доставляют немало проблем ищейкам и магам. Однако бастарды с Тенью… За редким исключением, разложение их личности необратимо. Но подобная гниль куётся родителями, предавшими своего ребёнка. Только кто посмеет бросить дитя Хвори? Абсурдно.
— У предательства множество лиц. Порой оно развивается незаметно: не дали конфетку — обиделся, забыли подарок на день рождение — расстроился, неправильно понял услышанное — разозлился. Упуская такие мелочи, мы поздно распознаём точку невозврата. Ту грань, за которой уже не рассеять поглотивший мрак. — Помолчав, Алия подытожила: — Хвори опасно связываться с женатым мужчиной. Что для двоих священно, для магии и общества — неприемлемо и второстепенно. В бытовых делах бумага выигрывает у магической связи довольно часто. Что ранит оказавшихся «не удел». Поэтому чудовища-бастарды Тени — закономерный итог, нежели маловероятный.
На этом тема себя исчерпала. Оло Вист просто перевёл разговор в иное русло. Вернулся к учтивости и заботе, призванных расположить её к себе.
Его близость и мягкая внимательность волновали Алию. Она трепетала и томилась по неведанному. Чем сильнее разгорались незнакомые чувства, тем страннее они казались. С одной стороны, такие будоражащие, с другой — словно чужие. Противоречия её беспокоили и напрягали.
Прикрывающая лоно защита обычно подавляла низменные желания, чтобы Хвори не натворили глупостей. Без «пояса целомудрия» заняться любовью «недужные» могли только с избранным личным Зовом. Если сделать это с другим, тот выгорит: психологически или физически. Поэтому она не понимала, почему от лёгкого прикосновения герцога внизу живота приятно жгло, а от неясного томления перехватывало дыхание и хотелось… чего-то…
«Что со мною?»
«Возможно, эмоции… — в своём заточении озадачилась Розалия, прекрасно знавшая, что мать отсекла эту часть её души от магического творения. Подумав, она серьёзно заявляла: — Не питай надежд! Закончится обучение, ты вернёшься в картину!»
Алия не спорила, прекрасно понимая, что существовала благодаря их связи. Когда проведут разъединение, она снова станет изображением на холсте. Рисунком, выведенным магической кистью.
Понимание пониманием, но эмоции сводили с ума. Она пылала и дрожала от неясной жажды. Безумие крепло, каждая встреча с герцогом превратилась в пытку и праздник. И когда они впервые провели вместе ночь, Алии влюбилась. Влюбилась в мужчину, плотское единство с которым было простым блефом. Даже в большей степени, чем при обычном общении абукана и жрицы. Благодаря магической защите, «там» жрицы нечувствительны. Поэтому их учили своевременно выгибаться, стонать, шептать нужные слова на пике страсти, чтобы мужчина окунулся в процесс и остался доволен.
Однако в объятиях герцога Алия не играла. Она, правда, желала близости и неясного наполнения.
А вот невольная участница чужих постельных забав, Розалия — бесновалась. Мечтала развидеть обнажённое мужское тело, особенно его эрекцию. Вытравить из собственных ощущений двинутую жажду магической оболочки, считавшей свои чувства любовью. Алии менее двух лет от роду! Что она знает о жизни? О мужчинах? О чувствах?
