ГЛАВА 1
Возмущённая и пышущая гневом, я из сушилки за ручку выхватила кухонную утварь. Показательно стукнула днищем о ладонь, демонстрируя, что сейчас сделаю с мужем, стоявшим в дверном проёме. Прихлопну, как пить дать!
— Повтори, что ты сейчас сказал? — протянула зловеще и чуть сощурилась.
Всё с тем же привычным за год брака покер-фейсом, Игнат повторил ту ересь, из-за который я сейчас дымилась похлеще печи для расплавки металла.
— Нам пора развестись.
— Пора…
— …развестись, — услужливо закончил моё повторение.
— Ах, ты, псина блохастая! — завопила я, и ринулась на него со сковородкой.
Игнат поджал губы и стал вёртко уворачиваться от моих попыток приложить ему по темечку. Нереальная перспектива, в принципе. Его почти метр девяносто и мои на двадцать сантиметров вниз — где тут достать-то? Но я честно пыталась.
Как же злило его наплевательское отношение к нашему браку… ко мне…
Да, поженились мы не тривиально. Пошли на поводу у матушек-подруг, решивших, что их дети засиделись в холостом поколении. Плеши нам полгода проедали, пока мы не сдались, решив заключить фиктивный брак. Между собой, естественно, решили. Не дай Боже курицы-наседки бы прознали.
И всё бы нечего, не влюбись я в этого скупого на эмоции мужчину. В эту псину блохастую, оборотня по происхождению, о чём узнала через три месяца после замужества. Ну и визжала же я, когда в полнолуние ко мне в спальню забрался волчара. Только дом наш на отшибе, у леса, никто и не услышал.
Благо, живность повела себя адекватно. Ко мне подтянулась, на ноги улеглась и уснула.
А вот я не спала. Всю ночь. Боялась шелохнуться и потревожить громадного волка. А когда тот с рассветом на глазах в новоявленного муженька превратился…
Бытовали в нашем роду легенды, да. О том, что каждая женщина в поколении встречала своего избранника. И тот был не человеком, а каким-нибудь оборотнем.
Вот так прапрабабушка в двадцать лет поехала в Японию, а оттуда вернулась с мужем: тот оказался Кицунэ — оборотнем лисицы. А бабушка моя вроде как вышла замуж за оборотня ягуара, хотя деда и не видела ни разу. Ну и моя мама… Вот тут сказание обрывалось. Как говорили старшие: «Плох в семье тот росток, который не знает своего предназначения». И так случилось, что она связала свою жизнь с простым охотником.
Впрочем, я никогда не верила в эти присказки. Ну не видела я вживую своих дедов! А на фото — люди как люди, ничего особенного. Хотя прапрадед, да, лицом на лисицу походил, этого не отнять. Узкие глаза с хитринкой… Но он же японец, что с него взять. Все они смотрят через «щелочки».
Но в тот рассвет, когда на моих глазах волк превратился в человека…
В общем, я многое вспомнила из детских баек и легенд рода Шишкиных.
И когда от светлой души этого волчару приняла и полюбила, он решил сбежать? От меня? Ну, нет! От шустрого галчонка, как в детстве называл десять лет назад безвести пропавший отец, никакому избраннику не смыться.
— Долго со сковородкой скакать собираешься? — спокойно поинтересовался мой муженёк, в очередной раз увернувшись от чугунного дна.
— Как свои слова назад возьмёшь, так и перестану! — фыркнула, взбешённая. — Как ты удачно время подгадал для своего заявления. Ровнёхонько, как мы провели первую брачную ночь после года совместной жизни. Совсем из ума выжил? Узаконил наши отношения и послал лесом? Кукиш!
Отступив на шаг, Игнат широкими ладонями, которыми совсем недавно нежно изучал моё отзывчивое на ласки тело, резко пригладил свои угольно-чёрные волосы и чуть наклонил голову. На мгновение на любимом лице промелькнуло странное выражение, которое я не смогла понять, но явственно ощутила, когда забрало его души, приоткрывшееся ночью, наглухо захлопнулось.
Послышались спокойные чеканные слова…
— Прости за прошлую ночь. Инстинкты взыграли. Послезавтра полнолуние.
— Ой, да неужели? — елейно протянула я. — Что-то не наблюдала в течении года, чтобы ты был таким страстным и активным. Виртуозным, я бы сказала. Напомнить, сколько раз и как мы этой ночью…
— Банальная ошибка! — отозвался ровно.
И опять этот его непрошибаемый покер-фейс.
Взбесило!
Ладно, милый, шибану наотмашь.
— Мы не предохранялись, — заявила, снова хлопнув по своей ладони днищем сковородки. — Если я забеременела, — выразительно опустила взгляд на свой живот, — прикажешь делать аборт?
Игнат изменился в лице. То-то! Дошло, наконец, на какие перспективы подписался, когда вчера меня в постель затащил. Я не сопротивлялась, конечно, только «за» была, и столько наслаждения отхватила, что вовек не отпущу его дарителя.
Ну, волчара, попри против своей стайной природы.
— Через месяц… — вдруг полузадушено выдал он.
— Что? — воззрилась, настороженная.
— Сделаешь тест на беременность и сходишь к врачу, чтобы наверняка.
Я скрипнула зубами и медленно выдохнула, чтобы не запустить в него чугунной блинницей. Вот же упёрся, клыкастый! На мгновение стало злостно и тоскливо, но быстренько взбодрилась. И откровенно усмехнулась, нащупав в «рукаве» ещё один козырь. Только озвучивать не стала. Использую, если не подтвердится беременность. Так просто, мой хороший, от меня не убежишь.
Вот, правда, какая шлея ему под хвост попала? Дробина дурости, что ли? Он меня ночью не просто любил и страстно желал, а всеми доступными сексуальными способами метил, как собственность. И вдруг дал пятки назад? Ага, пляши фокстрот на огнище, милый! Шиш тебе, а не развод! Свободы захотел? Только через мой труп! Но, чур, не искать исполнителей! Живая я намного красивее.
ГЛАВА 2
Наблюдая за сменой выражений на лице своей жены, я понимал, что так просто от неё не отделаюсь. По глазам видел, задумала недоброе, и наш брак полюбовно не расторгну. Сам виноват, конечно. Поддался желанию, которое упрямо сдерживал целый год. Те самые двенадцать месяцев, на которые некогда мы договорились пожениться. И срок выходил через три дня. Только вот моего волка расхождение путей не устраивало — и вчера он заполучил свою самку, как и хотел с самого начала, покрошив человеческую волю в битый мусор.
Вцепился же, проклятый, в Инею! Инстинкты сбились? Она — человек! Моей парой не пахла, но проблем доставляла до чёртиков. До такой степени будоражила инстинкты, при том часто намеренно, что внутренний зверь выл и ярился, желая повалить и взять, покоряя каждым движением.
И вчера я сорвался.
Неудивительно.
Святой превратился бы в грешника под таким прессингом. И не о внутреннем звере сейчас речь. Последнее время моя жена, красота неописуемая, постоянно по дому расхаживала в коротеньком шёлковом пеньюаре. Перегибалась через стол, доставая разное, и тем самым открывала жадному взгляду кружевные трусики. А потом ойкала и такие невинные глазки строила, что… Ещё сильнее хотелось повалить её на мраморную поверхность и упрочить свою доминирующую позицию в разнообразных позах.
С момента, как она начала вести себя «по-домашнему», минуло три месяца. Уже собирался себе памятник всея терпения поставить сразу после расторжения брака, но явно не судьба. Вчера жажда обладания взяла верх над разумом. Я-человек позорно проиграл звериным инстинктам. И наслаждался женскими рваными стонами, ответными движениями и столь пылкой страстью, что не мог насытиться до рассвета.
Да, мой зверь удовлетворился, а личность человеческая — нет.
Следовало разорвать порочный круг уже не фиктивного брака!
Мы с Инеей не пара! Гадалка, которой я всецело доверял, предсказала, что моя истинная с редким духом рыжевато-белой девятихвостой лисы. В моей голове подобное не укладывалось, ведь я волк, но умудрённая жизнью и знанием Кларисс два раза повторила, развеяв все сомнения:
— Дух рыжевато-белой девятихвостой лисы, Игнат. Ни с кем другим ты не сможешь связать свою судьбу и завести потомство. Но будь осторожен. Если отвлечёшься на другую женщину, которая потребует к себе много внимания, можешь лишиться своей пары.
Потребует много внимания? Речь точно шла про Инею, к которой меня необоснованно тянуло. И возможная беременность всё осложняла. Не рождением ребёнка, отнюдь. А тем, что, если она зачала, произойдёт выкидыш. Она просто не сможет выносить моего ребёнка.
— Никому это не под силу, — несколько лет назад уточняла цыганка Кларисса, — кроме твоей истинной.
На мои размышления о беременности жены — внутренний зверь приподнял голову и принюхался. Слишком рано и ежу понятно. Недовольный, он опустил морду на лапы, расслабился и уснул. До полнолуния…
Я точно знал, что через два дня от его спокойствия ничего не останется. Вырвется на свободу, чтобы насладиться лёгкостью бега по примыкающему к нашему дому таёжному лесу.
Только с наступлением полной луны звериная суть подавляла во мне всё человеческое. Я обращался в крупного белого волка, а самосознание засыпало. До сих пор не научился оставаться собой при обращениях, хотя с двенадцати лет жил двойной жизнью. Правда, уже год удивлял тот факт, что в себя я приходил в постели собственной жены.
Вспомнился первый раз, ставший шоком для нас обоих. Инея так громко визжала, что я чуть не оглох…
Но обошлось.
Она довольно интересная женщина, во всех смыслах необычная. Приняла мою особенность после простого разговора. До сих пор с трудом верилось. Поэтому меньше всего хотел, чтобы она как-либо пострадала.
Инея топнула ногой, и я вернулся к нашему противостоянию. Вернее, это она никак не могла угомониться.
— Ты себя слышишь, блохастый?! — она махнула сковородкой, а глаза-то сверкнули такой дикостью, словно прибить желала и еле сдерживалась. Впервые её такой разозлённой видел и жаждущей расправы. И над кем? Надо мной!
— Я разумно подошёл к ситуации, — отозвался спокойно.
И почему её губы плотно сжались? Мы рассчитывали состоять в браке год. А потом с её стороны планировался Плачь Ярославны, а с моей — вымученные богатырские вздохи, что совместная жизнь не удалась и мы друг другу не подходим.
Наши мамочки, конечно, своим упорством фору бы дали многим атлетам, но счастье отпрысков они всегда ставили на первое место. На этом и собирались сыграть.
Что меняла вчерашняя совместная ночь в первоначальном плане?
Ничего, по факту.
— Разумно? Ха! — хлопнула ладонью по столу уже не совсем фиктивная половинка.
Хоть не сковородкой и на том спасибо. Пора было этот балаган прекращать.
— Если беременность подтвердится, я останусь на подхвате даже после развода, — попытался воззвать к её логике, прекрасно зная, что «на подхвате» пробуду всего ничего. Была же та у женщин, так? Эта самая логика?
У этой точно отсутствовала.
— После развода? На подхвате? — с каждым словом её голос становился всё выше. — Я тебя сейчас прибью, Игнат! Мне муж нужен, а не мужчина «на час»! Ясно выразилась?
— У нас был уговор, — всё же притянул отсылку к изначальному.
— С нынешней ночи наш брак стал настоящим!
— Инея, — выдохнул спокойно, и, наконец, забрал у неё кухонную утварь.
Каждый раз, когда она пыталась ею по мне проехаться, опасался, что тяжёлым чугуном в неё же и отлетит. Засунул орудие на верх двухметрового холодильника. И сложил руки на груди — дико зачесались отвести за ухо прядь её тёмно-каштановых волос, выбившуюся из высокого хвоста.
— Верни! — она топнула ногой, напомнив маленькую испуганную девочку, какой была в момент исчезновения отца. Именно тогда мы впервые познакомились.
Мама взяла меня с собой, когда поехала в другую страну поддержать подругу с родины. И тогда я впервые ощутил желание защищать и оберегать эту временами вспыльчивую, но неизменно прекрасную девушку.
— Нам нужно побыть вдали друг от друга, — принял решение на ходу. С этого момента мне следовало держаться подальше, но вслух не стал истину озвучивать. — До ясности с твоей беременностью, с завтрашнего дня я поселюсь в гостинице. Как сходишь к врачу, позвонишь и мы всё решим.
ГЛАВА 3
Нет, каков наглец! Порознь поживём, пока всё не утрясётся? Чтобы он в раковине окопался похлеще рака-отшельника? Да вовек не бывать! Что мне потом делать-то? Вкусненьким выманивать или палочкой выковыривать? Вот ещё надо! Как там говорилось в одной пословице? Куй железо, пока горячо? Вот и за дело!
Была у моего организма одна особенность: если разом съедала пять мороженных — сразу заболевала. Температура, ангина, мертвецкая бледность — по всем показателям.
И вот, на следующее утро наевшись вкусненького, уже к обеду я слегла. Потела так, что хоть выжимай, вся горела похлеще раскалённой печи. Игнат, который как раз вышел из своей комнаты с сумкой наперевес, намереваясь, как обещал, отбыть в ближайший отель, словил меня, ослабевшую, когда за водичкой на кухню спустилась.
— Да ты горишь! — воскликнул, и сумка полетела в дальний угол прихожей.
Оказавшись у него на руках, я плотненько прижалась к родному телу, вслушиваясь в успокаивающие удары мощного сердца. Облизала сухие губы и, поддавшись искушению, языком опробовала солоноватую кожу манящей шеи. У него дёрнулся кадык. Улыбнулась. Ещё разок, но теперь в довесок поцеловала в подарок за объятия.
— Вкусненько, — причмокнула.
И вскрикнула, когда буквально полетела на кровать. Для страстных утех? Ничуть! Муженёк запеленал в кокон одеяла, как гусеницу, а сам быстренько убежал за аптечкой. Вернувшись, из коробочки первой помощи вытащил градусник и, как маленькой, сунул в рот.
Пожила бы я столько, сколько он на американском континенте, да ещё с самого детства, тоже бы заразилась привычками иной нации. Впрочем, хорошо знала — оральный способ измерения температуры точнее аксиллярного. И быстрее. Всего пара минут, и обеспокоенный моим состоянием муженёк внимательно изучал показатели. Поджал губы, глянул хмуро, шумно выдохнул, словно небесная кара настигла.
— Тридцать девять и пять… Уму непостижимо! И это когда я…
Недоговорив, качнул головой, и стал исследовать аптечку на наличие жаропонижающего. Нашёл всего один пакетик, что подразумевало его поход в город за дополнительными.
Выпила разведённое в воде лекарство с привкусом лимона и мёда, отставила пустой стакан на тумбочку и вцепилась в Игната, когда он попытался уйти. Сказал, за лекарством. Проворчала, что не верю. Попытался убедить: «Обернусь за полчаса». Несогласная замотала головой, даже слезу пустила, жалостливо простонав, что боюсь оставаться одна.
— Мне так жарко, так плохо… о-ох…
Впрочем, хреновастенько мне и правда было, этого не отнять. Образ Игната противно расплывался. Пыталась сфокусировать взгляд, только хуже сделала — жутко разболелась голова, а сердце дало противный предупреждающий сбой, посоветовав смирненько лежать в постельке и не заниматься лишними телодвижениями.
— Сколько с тобой проблем, — проворчал Игнат, и присел рядом. Долго и пристально на меня смотрел, а потом стал по руке успокаивающе поглаживать.
Накатила сонливость. Приятная в атмосфере исходившей от него надёжности.
Веки отяжелели…
И вот я уже стояла по колено в снегу посреди хвойного леса. Задрав голову, вглядывалась в острые верхушки деревьев, чуть покачивающиеся под порывами ветра. Лёгкому шуму хвои вторил далёкий волчий вой, в котором ощущались печаль и сожаление.
Присев на корточки и обхватив колени руками, я старалась согреться. Замерзала в этом отсечённом от мира месте — небольшой изолированной поляне, которая много значила.
