Спустившись, я отпустила его руку, хотя словосочетание «брезгливо выбросила, как пропавший фрукт» в данной ситуации подойдёт больше.
– Это плохо или хорошо? – спросила я, едва успевая за быстрым шагом Кая. Он вообще понял, что я имею в виду моё слияние с фоном?
Мы покинули территорию моего дома. В этот момент меня почему-то не волнует, что кто-то из соседей может увидеть меня с Каем, ведь они не знают, что мне восемьдесят два года, и что я должна ходить под ручку с Тони. Вместо этого я играю на чувствах молодого парня, который то и дело пытается мне угодить.
– Вы так ограниченно мыслите, мисс? Хорошо и плохо, чёрное и белое, добро и зло. Скоро сама всё увидишь, – выкрутился Кай. Я хотела съязвить, но вместо этого произнесла более глупые слова:
– Какой цветок тебе напоминают мои губы сегодня?
Кай замедлил шаг и взглянул на меня. Я заметила смятение на его лице. Может, его письмо было неискренним, было лишь наживкой, которую я проглотила…
– Тоже розу, только розовую, прости за тавтологию, – ответил он без нотки сарказма.
Я почувствовала, как мои щёки покраснели, и остаток пути мы преодолели в неловком молчании. Не знаю, что во фразе Кая мне понравилось больше: сравнение моих губ с розой или наличие в лексиконе слова «тавтология».
Как только мы подошли к дому Кая, Джонни выбежал нам навстречу, высунув от радости язык и виляя пушистым хвостом. Я опустилась на корточки (насколько мне позволяли каблуки) и обняла пса. Он положил мне лапы на плечи и подобрался языком к моему лицу, но хозяин прикрикнул на него, и Джонни отступил. Кай помог мне встать, и мы втроём вошли в дом.
– Почему ты не запираешь двери? – спросила я, сообразив, что Джонни самостоятельно выбежал из дома на улицу, заметив нас.
– Я вышел всего на пару минут. Что могло случиться? – удивился Кай.
И правда, что могло случиться? В посёлке живёт больше пятисот человек, и из них нашлась бы парочка воришек, желающих взглянуть на богатое содержимое дома Кая. Кстати, я не ошиблась, когда представляла тренажёрный зал. Он находится в подвальном помещении, я заметила беговую дорожку в окне, когда присела, чтобы поздороваться с Джонни.
– Да уж, – ответила я, заворожённая интерьером. Мы прошли мимо гостиной, выполненной в фиолетовых тонах, с дубовой мебелью цвета горького шоколада. Кай не шутил, когда сказал, что я впишусь в интерьер, благодаря цвету своей туники и волос. – Куда мы идём? Может, останемся здесь?
– Ты думаешь, я выкрал тебя, чтобы смотреть телевизор и жевать попкорн?
– Почему бы и нет? Ты сейчас напоминаешь мне типичного маньяка. У меня ещё есть время передумать и вернуться домой?
Кай прищурил глаза и близко подошёл ко мне. Это произошло так неожиданно, что я не успела сделать шаг назад. Он застал меня врасплох.
– Можешь начинать звать на помощь, красавица, – прошептал Кай. Я почувствовала его тёплое прерывистое дыхание на своём ухе. И зачем я собрала волосы в пучок?
– Возьми трубку, – сказала, обрадовавшись телефонному звонку. Кай отошёл от меня и посмотрел непонимающим взглядом.
– Я не курю, – ответил он. – Разве я похож на гусеницу из «Алисы в стране чудес»?
Я давно так не смеялась. Громко и от души. Смехом я боялась продлить свою без того долгую жизнь. От этой мысли мне стало ещё смешнее.
– Если только на маньякогусеницу! – сказала я, отойдя подальше от Кая, чтобы посмотреть на него в полный рост и представить сидящим на огромном цветке и соблазняющим юных особ с дымящейся трубкой во рту.
– Рад, что у тебя хорошее настроение. Можно узнать, что так развеселило принцессу Несмеяну?
– Издеваешься? – спросила я. Ещё немного, и я согнусь пополам от нахлынувшей истерики.
– Прости, железной леди неприятно, когда её называют принцессой? – спросил Кай, подхватив мой смех. Джонни прибежал на громкие звуки и залаял в унисон с нашими голосами.
– Что ты несёшь? – спросила я, вспомнив, что в сказке была царевна Несмеяна, а не принцесса.
– Ничего. Ты же видишь, мои руки пусты, – ответил Кай, явно не понимая, о чём речь.
Во мне проснулся филолог, и я вспомнила, что некоторые слова уже давно не употребляются в том значении, в каком употребляю их я. Мне не следовало забывать об этом.
– Говоря о трубке, я имела в виду «ответь на звонок». Ты не слышал такого выражения?
– Ага, я не читал старые книги и не смотрел фильмы, в которых мог бы услышать подобные фразы. Ева, я же пошутил! У тебя красивый смех, зря ты скрываешь свои эмоции. И, кстати, я не слышал, как звонил телефон. Пока я с тобой, меня ни для кого нет.
Я выдохнула с облегчением. Мне повезло, что Кай знаком с устаревшими выражениями. С ним я забываю, кем являюсь. Впредь нужно быть осторожней. Выдохнув, я тут же напряглась и снова прокрутила в голове последнюю фразу Кая.
Он понял, что ответить мне нечего, и попросил следовать за ним. Я всё ещё могу отказаться от предложения, но не делаю этого. Любопытство берёт верх над разумом, и я захожу в комнату, в которую меня привёл Кай. Не знаю, на что он рассчитывал, но я оценила сюрприз. Ничего более прекрасного и захватывающего я ещё не видела.
На меня обрушилась целая галактика. Она поместилась в небольшой комнатке. Не знала, что в моде домашние планетарии. За свою жизнь я бывала в нескольких, но всё, что видела прежде, блекнет по сравнению с пейзажем, который предстал передо мной сейчас. Планеты разнообразных цветов нависают у меня над головой. Я сразу узнала в них Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун и Землю, на которую больше нет желания возвращаться. Особенно красивы кольца Сатурна, на которые хочется забраться. Они так близко, что можно легко коснуться рукой. Я стала кружиться вокруг себя, рассматривая небесные тела. Они повсюду. Слева, справа, напротив, сверху. Мне не хватает скафандра для полного погружения в космическое пространство. Я чувствую необъяснимую родственную связь с этими планетами. Они представлены в необычном свете. Похожи на свежие вишни, плавающие в густом йогурте. Такое чувство, что они вот-вот вырвутся из атмосферы. Если бы я обладала художественными навыками, я бы немедленно написала картину, запечатлев на холсте, как прекрасен Млечный путь, невероятны звёзды и красива туманность…
– Что это? – шёпотом спросила я, когда у меня перестала кружиться голова.
Боюсь, что Кай разочарует меня, скажет, что это иллюзия, что звёзды на самом деле не так красивы, что я больше никогда не вернусь сюда.
– Объёмная комната. Тебе нравится? – спросил Кай, всё-таки меня разочаровав.
Не в силах больше кружиться, я села на паркетный пол, жалея, что он не покрыт звёздной пылью или упавшими метеоритами.
– Невероятно, – ответила я и только сейчас заметила, что Кай сидит возле меня с пультом в руке. – Как такое возможно?
– Стены и потолок завешены белыми полотнами, а по углам стоят проекторы, видишь? – Кай рукой указал на местоположение приборов, которые заставили меня поверить в реальность происходящего.
– Мне бы хотелось думать, что мы летим на космическом корабле и смотрим в иллюминатор, – сказала я, удивившись своему мечтательному голосу. Не могу отказать себе в удовольствии полюбоваться открытым космосом и яркими цветами, в которые окрашены планеты.
– Так и есть. Не потеряй сознание сейчас, – сказал Кай и нажал несколько кнопок на дистанционном пульте.
Не зря он меня предупредил. Космос ожил. Небесные тела стали вращаться вокруг своей оси, а затем по кругу. Комната превратилась не просто в космический корабль, она превратилась в мою мечту, в мою слабость. Перед нами открылась новая галактика, названия которой я не знаю, наверное, потому что она вымышленная. Привычные планеты сменились новыми, непохожими друг на друга. Розовая с фиолетовыми пятнами надолго останется в моей памяти. Стоило мне отвести от неё взгляд, как Кай повернул моё лицо обратно, чтобы я увидела, как увеличивается планета, при этом ярко светясь. Она больше похожа на сферический шар, который вот-вот взорвётся. Так и произошло. С потолка посыпались искры. Я стала ловить их руками. Поняв, что это очередной обман зрения и что выглядят мои движения, как минимум, глупо, я оставила попытки.
– Фантастика, – задыхаясь от радости, произнесла я. Давно не испытывала такие сильные эмоции.
– Это всё создано программой. На экран можно добавить те или иные элементы, изменить настройки под свой вкус. Смотри, это мой любимый режим, – сказал Кай и снова воспользовался пультом.
Он бы разбогател, если бы продавал людям билеты на пятиминутный сеанс в своей волшебной комнате. Или я настолько отстала от жизни, что космосом над головой уже никого не удивишь?
Я не знала, чего ожидать от «любимого режима» Кая, но когда он его включил, я пришла в восторг. Представив, что сижу не на пледе, а на ковре-самолете, я полетела сквозь звёзды. Они с бешеной скоростью проносятся мимо, что я не успеваю сосчитать, сколько раз небо поменяло цвет. Сначала оно было иссиня-чёрным, а сейчас стало нежно-розовым. У меня начинает кружиться голова от переизбытка впечатлений. Кай, видимо, заметил это, и звёзды стали замедлять ход, а вскоре вовсе остановились.
– Могу провести тебя через чёрную дыру, – предложил Кай, – но сначала давай поедим.
– Думаю, хватит на сегодня. Спасибо, от фруктов не откажусь, – ответила я, глядя на поднос, который всё время стоял за нашими спинами. Он заполнен нарезанными апельсинами, киви, яблоками, грушами, бананами и белым виноградом. Откуда он знает, какие фрукты я люблю?
– Угощайся. На кухне нас ждёт запечённая утка, овощной салат и картошка фри.
– Как часто ты готовишь? – спросила я, взяв кисточку винограда. Не отказалась бы от киви и апельсина, но Кай не позаботился о влажных салфетках.
– Всегда. – Кай произнёс это таким видом, будто стыдится своих кулинарных пристрастий.
Его самостоятельность говорит о том, что у него давно не было ни девушки, ни горничной. Отсутствие прислуги меня радует. Он не похож на зажравшегося Оливера, который только и думает о том, как бы поскорей удовлетворить свои первичные потребности.
– А как часто ты приходишь сюда? – Сколько вопросов я уже задала? Кай улыбнулся и откусил яблоко.
– Немного реже, чем готовлю, – ответил он и лёг на правый бок, подперев свободной рукой голову, при этом не отрывая от меня пристального взгляда. Его волнистые локоны обвили ладонь. В свете звёзд его глаза похожи на изумруды. Нас разделяет металлический узорчатый поднос и страх попасться в ловушку парня, который предугадывает мои желания. Мне стало неловко, и я, чтобы ненадолго отвлечься, сменила позу, поджав под себя колени и облокотившись на левую руку. Она почти коснулась волос Кая. Надеюсь, он не заметил, что моя рука покрылась мурашками. – Я прихожу сюда, чтобы отдохнуть от работы, подумать.
– И о чём ты здесь думаешь? – Ничего не могу с собой поделать и продолжаю задавать вопросы.
Может, Кай подсунул мне забродивший виноград? Меня охватила эйфория из-за того, что наше свидание стало похоже на пикник, сопровождающийся не будничным разговором, а чем-то более личным. Я уже привыкла к звёздной панораме, и мерцание почти не отвлекает моё внимание. А жаль. Именно из-за них я назвала мой визит к Каю свиданием.
– О том, что хочу жить вечно, чтобы узнать, чем всё кончится. Наша Вселенная безразмерна, а может, и нет. Мне бы хотелось стать свидетелем угасания Солнца или пришествия инопланетян, или войны миров, или…
– Это невозможно, понимаешь? – Его слова меня напугали. Как он может желать того, что разрушает меня? Нельзя допустить, чтобы эта дурная мысль поселилась в его голове. – Кем ты работаешь?
– Пишу сценарии фильмов, – ответил Кай, снова откусив яблоко.
Я могла бы сразу догадаться, что он пошёл по стопам отца, который был продюсером последнего фильма с моим участием.
– Тогда понятно, откуда взялись такие мысли. Ты фантазёр, – сказала я, положив на край подноса объеденную кисточку винограда, и взяла грушу. Можно оправдать своё молчание жеванием и успеть подумать над ответом за это время.
– Думаешь, так легко быть фантазёром? Человек, снимавшийся в кино, должен знать, что искусство – дело тонкое, – сказал Кай, сам не понимая, что бросил мне вызов.
– А что ты знаешь об искусстве? – Сейчас посмотрим, настолько ли Кай духовно просвещён, как хочет показаться. – Кто твой любимый художник?
– Айвазовский, – не мешкая ответил Кай и как будто не заметил иронию в моих словах.
– Дай угадаю, чем тебя зацепило творчество Ивана Константиновича…
– Здесь и гадать нечего, мне нравится, как передано море на его холстах, – перебил меня Кай.
За дуру меня принимает? У меня было восемь десятков лет, чтобы прочесть биографию каждой выдающейся личности за все эпохи. От одиночества меня спасали искусство, кино, литература и музыка, и Каю не удастся так быстро разрушить мой мир.
– Да ладно? – спросила я, скептически подняв бровь. Он идиот, если думает, что я куплюсь на эту чушь. Пусть и не все знают Айвазовского, но кто слышал о нём, в курсе, чем он знаменит.
– Глядя на его морские пейзажи, чувствуешь свободу, которой порой так сильно не хватает. – Кай говорит с таким серьёзным лицом, что я ему почти верю. Неожиданно он встаёт и подходит к самому большому проектору и что-то вводит на сенсорной панели. Звёзды быстро сменились другим пейзажем. Потолок и все полотна, кроме того, к которому я сижу лицом, погасли, и свет в комнате померк. Кай вернулся на своё место рядом со мной и улыбнулся, увидев, что я снова удивлена. – Эта картина называется «Облака над морем. Штиль». На первый взгляд она может показаться невзрачной. Только море, облака и несколько чаек над водой.
– Спасибо, я вижу, – не выдержала я.
Мне тоже нравится эта картина. Кай издевается надо мной? Никогда не думала, что меня так сильно будут раздражать общие интересы с человеком.
– Оттенки серого и жёлтого погружают меня в глубокое детство, – продолжает Кай, всматриваясь в картину. Его глаза потускнели вместе с комнатой. – Моя семья жила в приморском городке. Помню, как сидел на берегу с мамой и ждал, когда папа приплывёт обратно. Он любил далеко заплывать, а я постоянно боялся, что его съедят акулы, или у него сведёт ногу, и он не сможет вернуться. Папа пообещал мне, что будет плавать только в штиль, но я был мал и не понимал, что это не может спасти его, например, от судороги. Его обещание вселяло в меня уверенность, и я знал, что папа никогда не умрёт, вот только с мамы такую же клятву я не взял.
– Что с ней случилось? – спустя пару секунд нависшей тишины спросила я и положила веточку от груши на поднос. На другом краю лежит такая же, только от яблока Кая.
– Самолёт, в котором она летела к папе на съёмочную площадку, рухнул, – ответил он, не отрывая взгляда от моря на картине. Оно напоминает Каю годы, когда его семья была в сборе, когда семья Райтонов была счастлива. – Мне было одиннадцать, и я винил себя в её смерти. Если бы я решил отправиться с мамой, она бы не села в тот самолёт. Мы бы поехали на поезде, потому что она заботилась о моей безопасности, а я предпочёл остаться дома, чтобы не пропускать уроки в школе... Через пару лет мы с папой переехали в Мираж.
Мы не встретились с Каем раньше, потому что я уехала из Миража ещё до его рождения, и познакомились только на съёмках «Рельсы судьбы».
– Это плохо или хорошо? – спросила я, едва успевая за быстрым шагом Кая. Он вообще понял, что я имею в виду моё слияние с фоном?
Мы покинули территорию моего дома. В этот момент меня почему-то не волнует, что кто-то из соседей может увидеть меня с Каем, ведь они не знают, что мне восемьдесят два года, и что я должна ходить под ручку с Тони. Вместо этого я играю на чувствах молодого парня, который то и дело пытается мне угодить.
– Вы так ограниченно мыслите, мисс? Хорошо и плохо, чёрное и белое, добро и зло. Скоро сама всё увидишь, – выкрутился Кай. Я хотела съязвить, но вместо этого произнесла более глупые слова:
– Какой цветок тебе напоминают мои губы сегодня?
Кай замедлил шаг и взглянул на меня. Я заметила смятение на его лице. Может, его письмо было неискренним, было лишь наживкой, которую я проглотила…
– Тоже розу, только розовую, прости за тавтологию, – ответил он без нотки сарказма.
Я почувствовала, как мои щёки покраснели, и остаток пути мы преодолели в неловком молчании. Не знаю, что во фразе Кая мне понравилось больше: сравнение моих губ с розой или наличие в лексиконе слова «тавтология».
Как только мы подошли к дому Кая, Джонни выбежал нам навстречу, высунув от радости язык и виляя пушистым хвостом. Я опустилась на корточки (насколько мне позволяли каблуки) и обняла пса. Он положил мне лапы на плечи и подобрался языком к моему лицу, но хозяин прикрикнул на него, и Джонни отступил. Кай помог мне встать, и мы втроём вошли в дом.
– Почему ты не запираешь двери? – спросила я, сообразив, что Джонни самостоятельно выбежал из дома на улицу, заметив нас.
– Я вышел всего на пару минут. Что могло случиться? – удивился Кай.
И правда, что могло случиться? В посёлке живёт больше пятисот человек, и из них нашлась бы парочка воришек, желающих взглянуть на богатое содержимое дома Кая. Кстати, я не ошиблась, когда представляла тренажёрный зал. Он находится в подвальном помещении, я заметила беговую дорожку в окне, когда присела, чтобы поздороваться с Джонни.
– Да уж, – ответила я, заворожённая интерьером. Мы прошли мимо гостиной, выполненной в фиолетовых тонах, с дубовой мебелью цвета горького шоколада. Кай не шутил, когда сказал, что я впишусь в интерьер, благодаря цвету своей туники и волос. – Куда мы идём? Может, останемся здесь?
– Ты думаешь, я выкрал тебя, чтобы смотреть телевизор и жевать попкорн?
– Почему бы и нет? Ты сейчас напоминаешь мне типичного маньяка. У меня ещё есть время передумать и вернуться домой?
Кай прищурил глаза и близко подошёл ко мне. Это произошло так неожиданно, что я не успела сделать шаг назад. Он застал меня врасплох.
– Можешь начинать звать на помощь, красавица, – прошептал Кай. Я почувствовала его тёплое прерывистое дыхание на своём ухе. И зачем я собрала волосы в пучок?
– Возьми трубку, – сказала, обрадовавшись телефонному звонку. Кай отошёл от меня и посмотрел непонимающим взглядом.
– Я не курю, – ответил он. – Разве я похож на гусеницу из «Алисы в стране чудес»?
Я давно так не смеялась. Громко и от души. Смехом я боялась продлить свою без того долгую жизнь. От этой мысли мне стало ещё смешнее.
– Если только на маньякогусеницу! – сказала я, отойдя подальше от Кая, чтобы посмотреть на него в полный рост и представить сидящим на огромном цветке и соблазняющим юных особ с дымящейся трубкой во рту.
– Рад, что у тебя хорошее настроение. Можно узнать, что так развеселило принцессу Несмеяну?
– Издеваешься? – спросила я. Ещё немного, и я согнусь пополам от нахлынувшей истерики.
– Прости, железной леди неприятно, когда её называют принцессой? – спросил Кай, подхватив мой смех. Джонни прибежал на громкие звуки и залаял в унисон с нашими голосами.
– Что ты несёшь? – спросила я, вспомнив, что в сказке была царевна Несмеяна, а не принцесса.
– Ничего. Ты же видишь, мои руки пусты, – ответил Кай, явно не понимая, о чём речь.
Во мне проснулся филолог, и я вспомнила, что некоторые слова уже давно не употребляются в том значении, в каком употребляю их я. Мне не следовало забывать об этом.
– Говоря о трубке, я имела в виду «ответь на звонок». Ты не слышал такого выражения?
– Ага, я не читал старые книги и не смотрел фильмы, в которых мог бы услышать подобные фразы. Ева, я же пошутил! У тебя красивый смех, зря ты скрываешь свои эмоции. И, кстати, я не слышал, как звонил телефон. Пока я с тобой, меня ни для кого нет.
Я выдохнула с облегчением. Мне повезло, что Кай знаком с устаревшими выражениями. С ним я забываю, кем являюсь. Впредь нужно быть осторожней. Выдохнув, я тут же напряглась и снова прокрутила в голове последнюю фразу Кая.
Он понял, что ответить мне нечего, и попросил следовать за ним. Я всё ещё могу отказаться от предложения, но не делаю этого. Любопытство берёт верх над разумом, и я захожу в комнату, в которую меня привёл Кай. Не знаю, на что он рассчитывал, но я оценила сюрприз. Ничего более прекрасного и захватывающего я ещё не видела.
На меня обрушилась целая галактика. Она поместилась в небольшой комнатке. Не знала, что в моде домашние планетарии. За свою жизнь я бывала в нескольких, но всё, что видела прежде, блекнет по сравнению с пейзажем, который предстал передо мной сейчас. Планеты разнообразных цветов нависают у меня над головой. Я сразу узнала в них Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун и Землю, на которую больше нет желания возвращаться. Особенно красивы кольца Сатурна, на которые хочется забраться. Они так близко, что можно легко коснуться рукой. Я стала кружиться вокруг себя, рассматривая небесные тела. Они повсюду. Слева, справа, напротив, сверху. Мне не хватает скафандра для полного погружения в космическое пространство. Я чувствую необъяснимую родственную связь с этими планетами. Они представлены в необычном свете. Похожи на свежие вишни, плавающие в густом йогурте. Такое чувство, что они вот-вот вырвутся из атмосферы. Если бы я обладала художественными навыками, я бы немедленно написала картину, запечатлев на холсте, как прекрасен Млечный путь, невероятны звёзды и красива туманность…
– Что это? – шёпотом спросила я, когда у меня перестала кружиться голова.
Боюсь, что Кай разочарует меня, скажет, что это иллюзия, что звёзды на самом деле не так красивы, что я больше никогда не вернусь сюда.
– Объёмная комната. Тебе нравится? – спросил Кай, всё-таки меня разочаровав.
Не в силах больше кружиться, я села на паркетный пол, жалея, что он не покрыт звёздной пылью или упавшими метеоритами.
– Невероятно, – ответила я и только сейчас заметила, что Кай сидит возле меня с пультом в руке. – Как такое возможно?
– Стены и потолок завешены белыми полотнами, а по углам стоят проекторы, видишь? – Кай рукой указал на местоположение приборов, которые заставили меня поверить в реальность происходящего.
– Мне бы хотелось думать, что мы летим на космическом корабле и смотрим в иллюминатор, – сказала я, удивившись своему мечтательному голосу. Не могу отказать себе в удовольствии полюбоваться открытым космосом и яркими цветами, в которые окрашены планеты.
– Так и есть. Не потеряй сознание сейчас, – сказал Кай и нажал несколько кнопок на дистанционном пульте.
Не зря он меня предупредил. Космос ожил. Небесные тела стали вращаться вокруг своей оси, а затем по кругу. Комната превратилась не просто в космический корабль, она превратилась в мою мечту, в мою слабость. Перед нами открылась новая галактика, названия которой я не знаю, наверное, потому что она вымышленная. Привычные планеты сменились новыми, непохожими друг на друга. Розовая с фиолетовыми пятнами надолго останется в моей памяти. Стоило мне отвести от неё взгляд, как Кай повернул моё лицо обратно, чтобы я увидела, как увеличивается планета, при этом ярко светясь. Она больше похожа на сферический шар, который вот-вот взорвётся. Так и произошло. С потолка посыпались искры. Я стала ловить их руками. Поняв, что это очередной обман зрения и что выглядят мои движения, как минимум, глупо, я оставила попытки.
– Фантастика, – задыхаясь от радости, произнесла я. Давно не испытывала такие сильные эмоции.
– Это всё создано программой. На экран можно добавить те или иные элементы, изменить настройки под свой вкус. Смотри, это мой любимый режим, – сказал Кай и снова воспользовался пультом.
Он бы разбогател, если бы продавал людям билеты на пятиминутный сеанс в своей волшебной комнате. Или я настолько отстала от жизни, что космосом над головой уже никого не удивишь?
Я не знала, чего ожидать от «любимого режима» Кая, но когда он его включил, я пришла в восторг. Представив, что сижу не на пледе, а на ковре-самолете, я полетела сквозь звёзды. Они с бешеной скоростью проносятся мимо, что я не успеваю сосчитать, сколько раз небо поменяло цвет. Сначала оно было иссиня-чёрным, а сейчас стало нежно-розовым. У меня начинает кружиться голова от переизбытка впечатлений. Кай, видимо, заметил это, и звёзды стали замедлять ход, а вскоре вовсе остановились.
– Могу провести тебя через чёрную дыру, – предложил Кай, – но сначала давай поедим.
– Думаю, хватит на сегодня. Спасибо, от фруктов не откажусь, – ответила я, глядя на поднос, который всё время стоял за нашими спинами. Он заполнен нарезанными апельсинами, киви, яблоками, грушами, бананами и белым виноградом. Откуда он знает, какие фрукты я люблю?
– Угощайся. На кухне нас ждёт запечённая утка, овощной салат и картошка фри.
– Как часто ты готовишь? – спросила я, взяв кисточку винограда. Не отказалась бы от киви и апельсина, но Кай не позаботился о влажных салфетках.
– Всегда. – Кай произнёс это таким видом, будто стыдится своих кулинарных пристрастий.
Его самостоятельность говорит о том, что у него давно не было ни девушки, ни горничной. Отсутствие прислуги меня радует. Он не похож на зажравшегося Оливера, который только и думает о том, как бы поскорей удовлетворить свои первичные потребности.
– А как часто ты приходишь сюда? – Сколько вопросов я уже задала? Кай улыбнулся и откусил яблоко.
– Немного реже, чем готовлю, – ответил он и лёг на правый бок, подперев свободной рукой голову, при этом не отрывая от меня пристального взгляда. Его волнистые локоны обвили ладонь. В свете звёзд его глаза похожи на изумруды. Нас разделяет металлический узорчатый поднос и страх попасться в ловушку парня, который предугадывает мои желания. Мне стало неловко, и я, чтобы ненадолго отвлечься, сменила позу, поджав под себя колени и облокотившись на левую руку. Она почти коснулась волос Кая. Надеюсь, он не заметил, что моя рука покрылась мурашками. – Я прихожу сюда, чтобы отдохнуть от работы, подумать.
– И о чём ты здесь думаешь? – Ничего не могу с собой поделать и продолжаю задавать вопросы.
Может, Кай подсунул мне забродивший виноград? Меня охватила эйфория из-за того, что наше свидание стало похоже на пикник, сопровождающийся не будничным разговором, а чем-то более личным. Я уже привыкла к звёздной панораме, и мерцание почти не отвлекает моё внимание. А жаль. Именно из-за них я назвала мой визит к Каю свиданием.
– О том, что хочу жить вечно, чтобы узнать, чем всё кончится. Наша Вселенная безразмерна, а может, и нет. Мне бы хотелось стать свидетелем угасания Солнца или пришествия инопланетян, или войны миров, или…
– Это невозможно, понимаешь? – Его слова меня напугали. Как он может желать того, что разрушает меня? Нельзя допустить, чтобы эта дурная мысль поселилась в его голове. – Кем ты работаешь?
– Пишу сценарии фильмов, – ответил Кай, снова откусив яблоко.
Я могла бы сразу догадаться, что он пошёл по стопам отца, который был продюсером последнего фильма с моим участием.
– Тогда понятно, откуда взялись такие мысли. Ты фантазёр, – сказала я, положив на край подноса объеденную кисточку винограда, и взяла грушу. Можно оправдать своё молчание жеванием и успеть подумать над ответом за это время.
– Думаешь, так легко быть фантазёром? Человек, снимавшийся в кино, должен знать, что искусство – дело тонкое, – сказал Кай, сам не понимая, что бросил мне вызов.
– А что ты знаешь об искусстве? – Сейчас посмотрим, настолько ли Кай духовно просвещён, как хочет показаться. – Кто твой любимый художник?
– Айвазовский, – не мешкая ответил Кай и как будто не заметил иронию в моих словах.
– Дай угадаю, чем тебя зацепило творчество Ивана Константиновича…
– Здесь и гадать нечего, мне нравится, как передано море на его холстах, – перебил меня Кай.
За дуру меня принимает? У меня было восемь десятков лет, чтобы прочесть биографию каждой выдающейся личности за все эпохи. От одиночества меня спасали искусство, кино, литература и музыка, и Каю не удастся так быстро разрушить мой мир.
– Да ладно? – спросила я, скептически подняв бровь. Он идиот, если думает, что я куплюсь на эту чушь. Пусть и не все знают Айвазовского, но кто слышал о нём, в курсе, чем он знаменит.
– Глядя на его морские пейзажи, чувствуешь свободу, которой порой так сильно не хватает. – Кай говорит с таким серьёзным лицом, что я ему почти верю. Неожиданно он встаёт и подходит к самому большому проектору и что-то вводит на сенсорной панели. Звёзды быстро сменились другим пейзажем. Потолок и все полотна, кроме того, к которому я сижу лицом, погасли, и свет в комнате померк. Кай вернулся на своё место рядом со мной и улыбнулся, увидев, что я снова удивлена. – Эта картина называется «Облака над морем. Штиль». На первый взгляд она может показаться невзрачной. Только море, облака и несколько чаек над водой.
– Спасибо, я вижу, – не выдержала я.
Мне тоже нравится эта картина. Кай издевается надо мной? Никогда не думала, что меня так сильно будут раздражать общие интересы с человеком.
– Оттенки серого и жёлтого погружают меня в глубокое детство, – продолжает Кай, всматриваясь в картину. Его глаза потускнели вместе с комнатой. – Моя семья жила в приморском городке. Помню, как сидел на берегу с мамой и ждал, когда папа приплывёт обратно. Он любил далеко заплывать, а я постоянно боялся, что его съедят акулы, или у него сведёт ногу, и он не сможет вернуться. Папа пообещал мне, что будет плавать только в штиль, но я был мал и не понимал, что это не может спасти его, например, от судороги. Его обещание вселяло в меня уверенность, и я знал, что папа никогда не умрёт, вот только с мамы такую же клятву я не взял.
– Что с ней случилось? – спустя пару секунд нависшей тишины спросила я и положила веточку от груши на поднос. На другом краю лежит такая же, только от яблока Кая.
– Самолёт, в котором она летела к папе на съёмочную площадку, рухнул, – ответил он, не отрывая взгляда от моря на картине. Оно напоминает Каю годы, когда его семья была в сборе, когда семья Райтонов была счастлива. – Мне было одиннадцать, и я винил себя в её смерти. Если бы я решил отправиться с мамой, она бы не села в тот самолёт. Мы бы поехали на поезде, потому что она заботилась о моей безопасности, а я предпочёл остаться дома, чтобы не пропускать уроки в школе... Через пару лет мы с папой переехали в Мираж.
Мы не встретились с Каем раньше, потому что я уехала из Миража ещё до его рождения, и познакомились только на съёмках «Рельсы судьбы».
