Салли отчаянно старалась не думать о своем мучителе, от образа которого вроде бы удалось освободиться, но джунгли шевелились, тянулись лианами. Нет! Она отчаянно вырывалась из их болотного плена. Ваас не заслужил того, чтобы о нем сокрушаться. Даже если его кто-то предал, главарь изломал слишком много жизней, чтобы прощать ему все из-за боли, что разрывала его душу.
Салли сдвинула брови, в кои-то веке осознав, что она — человек, а не слизняк, что не осталось тех цепей, которые держали ее подле хозяина. Нет, не заслужила она этого! И девушка уверенно последовала за теми, кто вел ее к свету. Может, на верную гибель, но смерть в борьбе за свободу — это не гниение в неволе, когда медленно исчезает все человеческое.
Машину удалось развернуть, передний бампер, правда, от столкновения-тарана, отпал. Но двигатель работал исправно. Норе и Бену где-то удалось раздобыть неплохой образец из пиратского «гаража». Нора сверялась с навигатором, вскоре они повернули на север, объезжая «Голгофу», от вида которой Салли поежилась, невольно прижимаясь к Бенджамину, который все успокаивающе гладил по голове.
— Надо обогнуть деревню Аманаки! — напомнил доктор Норе, которая кивнула, притормозив, чтобы свериться с картой.
— Да сколько ж тут колоколен? — говорил Бен, когда они проезжали, делая крюк, между аванпостом и деревней. Полуразрушенное старинное строение на невысоком холме рассыпалось на кирпичи, отслаиваясь пластами алой краски. Вокруг него на фоне медленно тускневшего неба летали живописно птицы.
Эту территорию уже полностью контролировали ракьят, как и большую часть острова. Быть может, они намеревались в ближайшие часы атаковать крепость Вааса. Иначе, почему не попалось по дороге ни единого патруля? Все силы стянули на восток.
Ваас… Нет! Салли запретила себе думать о мучителе, питая теперь почти отвращение к себе за те ночи, когда она добровольно отдавалась ему, любуясь мускулатурой, позволяя целовать себя. Это все казалось теперь искусственным, просто сознание так берегло себя от полного сумасшествия.
«Доки Валсы», а вместе с ними и корабль контрабандиста, приближались, оставалось только миновать песчаный перешеек. Еще немного — и остров остался бы только страшным воспоминанием, уголком памяти, в который нет желания возвращаться.
Когда до указанного аванпоста оставалось меньше километра, машину было решено бросить, чтобы не поднимать шума, бензин к тому времени уже почти закончился. Да и контрабандиста надо было искать по договору в доме какого-то старого рыбака, что находился на самом берегу океана. Из джипа забрали все, что могли утащить на себе.
Салли глядела на Бенджамина, который тяжело ступал, точно каждый шаг рисковал упасть. Девушка ужаснулась, что его пытали. Она не понаслышке знала о методах Вааса. Ее доктора мучили из-за нее! Ужас холодными щупальцами проникал в разум, намереваясь вытащить здравый смысл, заглушив его чувством вины и самобичеванием.
— Еще немного, Бен! Держись! — подбадривала спутника Нора, однако доктор не позволил себе опереться о плечо женщины, гордо неся отнятый у убитого пирата автомат. Он и правда поверил, что умеет стрелять, хотя потратил все пистолетные патроны. Но им почти удалось сбежать.
Они шли и искали взглядом дом рыбака. Поблизости качались пальмы, с глухим стуком упало пару кокосов, доносилось пение птиц и гул океана, что набегал на берег плеядами волн. Путники искали домик рыбака. Их вела только вера в честность Герка и надежда на спасение. А без нее нельзя! Как и без любви. Впервые Салли ощутила себя в окружении людей, которым она оказалась небезразлична, которые ее даже любили. Но поздно — клеймо предательницы разъедало сердце кислотой, отравляло трупным ядом.
— Мы на западе? — вдруг спохватилась девушка, когда ее взгляд упал на навигатор. Она что-то вспоминала из разговора главаря и его подручных на аванпосте.
— Да! — встревожено остановилась Нора.
— Нельзя здесь идти! Группу Алвина отправляли куда-то сюда, — панически заслонилась руками Салли. Речь тогда шла о «Храме Камня» — небольшом острове с древними руинами, высоте, единственном месте, которое еще контролировали пираты в этой части острова, не считая пыточного грота на юге.
— Поздно, — только выдохнул Бенджамин, когда Салли ослепил на миг красный луч. Прицел… Снайпер… Кара? Все мысли смешались в голове. Мир закружился страшным водоворотом. И если сначала казалось, что они почти выбрались из этой воронки, то теперь их вновь утягивало на самое дно.
— Снайперы! — глухо и отчетливо, будто не веря, проговорила Нора, сжимая кулаки.
— Мы… они нас убьют? — пискнула Салли. Рот ее до боли искривился, как древнегреческая маска трагедии.
Бен просто онемел, сжимая кулаки. Он дрожал, но не от страха, а от злобы, вскоре бормоча:
— Нет, я не пойду… не пойду снова в клетку! — он крикнул прямо в джунгли: – Ну! Сволочи! Где вы?
Женщины не смели ничего говорить, застыв с поднятыми руками, хотя возвращаться в плен они тоже не намеревались. Лучше смерть от верной пули снайпера, чем пытки и изощренные наказания. Да и не дали бы им живыми сбежать. Неужели и Герка уже подстрелили? Тогда все было напрасно?
Салли давно подозревала, что в мире не существует справедливости, ее с детства жизнь учила принять эту простую истину. А она все надеялась. Бескрылая птица желала летать. И порой казалось, что ей это под силу. Но вот такие фатальные случайности доказывали обратное. Однако она почти радовалась: если уж умирать, то не в конуре публичного дома Бэдтауна, а рядом с любимым. Что бы ни говорил Ваас о том, что ненависть надежнее. Нет, ненависть — это как добровольное пребывание на дне, нежелание бороться с волнами до последнего вздоха.
Тепло любви смешивалось с ужасом смерти в душе Салли, которая застыла под прицелом, как и все они. Что если так сбывался наказ Вааса убить ее в случае… собственной гибели? Неужели уже «белый демон» освободил остров от тирании? Салли не знала, желала ли этого. Нет, она не хотела в свой, возможно, последний миг думать о том, кто столько времени истязал ее без причин, без вины. Потому что Бен не посмел даже ударить за страшный проступок.
Может, в лице снайперов пришло наказание за грех предательства? Значит, предстояло на девятом круге ада вечно гореть вместе с Ваасом. Именно так оценивала Салли степень своей вины. Но не желала, чтобы гиб и Бенджамин. Она была бы ныне рада своей гибели, а он обрел свое счастье с Норой, там, на большой земле. Лишь бы он остался жив! И за это Салли была готова принять любые страдания, хоть еще раз по битому стеклу ходить, хоть удары током терпеть. Лишь бы он остался жив. Но все решал какой-то снайпер.
Внезапно кусты зашевелились, из них показался черный силуэт человека, который носил всегда только красную повязку на руке, подтверждавшую его принадлежность к пиратам. В остальном — смерть в черном. Не с косой, а с крупнокалиберной снайперской винтовкой. Страшный человек, обреченный, смакующий свое умирание, утаскивающий за собой на тот свет людей, невиновных в его одиночестве и болезни.
Да, к ним неторопливо направлялся Алвин с винтовкой наперевес. Кажется, командир отряда снайперов оставался на позиции один или, что вернее, пошел на разведку. Он не боялся ничего, он за тем и прибыл на остров, чтобы умереть в бою. Но не на ту сторону встал. Как и Бен когда-то. Но хирург оправдал себя безграничным желанием спасти и вытащить Нору и Салли. А чего добивался Алвин?
Снайпер держал их на прицеле какое-то время, ярко-синие глаза его мерцали, как у жадного вампира. Он саркастично ухмыльнулся, опуская винтовку:
— Убегаете с острова? — мужчина вздохнул, безразлично рассматривая путников. — Все верно, здесь все пошло наперекосяк.
Бенджамин вдруг сочувственно кивнул снайперу, обращаясь так, словно они были долго знакомы:
— Алвин… А-алвин… Отпусти нас! Пожалуйста! Ну, тебе зачем все это? Ты ведь другой. Что мы тебе сделали?
Таким же тоном доктор успокаивал Салли. И на нее действовал его мягкий голос. Но свирепый снайпер — это ведь совсем иное существо. Однако Бенджамин явно надеялся убедить и его одним добрым словом.
— Отпустить? — сощурился Алвин, глядя куда-то за океан, говоря, словно с самим собой, горько, точно вспоминая утраченное сокровище: — Жить хотите, значит, — мужчина окинул их пытливым взглядом, точно строго экзаменуя. — А вот сможете ли после всего этого?
— Сможем, — твердо кивнул Бенджамин, стремясь установить зрительный контакт с опасным собеседником. — Я тебе слово даю. Только опусти.
Внезапно Алвин подошел к нему, почти шепча, голос его воодушевлено нервно дрожал, отчего явнее проступал шведский акцент:
— Обещаешь жить? Может, за меня поживешь чуть подольше? — Алвин на миг замолчал, точно обдумывая, имеет ли право на то, что намеревался проговорить: — Погоди, док… Послушай… Послушай меня! Послушай умирающего. Да, может быть, для меня завтра солнце не взойдет, так что послушай.
— Слушаю, слушаю, — с робкой надеждой и нефальшивым участием кивал Бенджамин. Алвин пару бесконечных минут стоял в ступоре, пытаясь отдышаться, точно от быстрого бега, а потом надрывно начал скандировать все тем же нервным шепотом:
— Делай добро! Оно… Оно порой возвращается. Нет, оно всегда возвращается! — Алвин отошел к самой кромке воды, глядя на небо, будто обращаясь к кому-то там. — Не знаю, наверное, я делал в жизни слишком много зла… Поэтому только оно и вернулось. Даже здесь все идет под откос! И Ваас… — Алвин яростно взметнул носком сапога прибрежный песок, голос его дрогнул, когда он обернулся: — Но ты, док… Для тебя не все потеряно! Делай добро, док. Бегите! Забирай их, бегите, пока можете!
Бенджамин только кивал, облизывая пересохшие губы. Они все трое не верили тому, что Алвин их отпускает. Но иначе его поведение трактовать не удавалось. Вероломством он не отличался, он действительно медленно и мучительно угасал. И, кажется, в тот день что-то понял для себя, переоценил.
Он закинул винтовку за спину, очевидно, собираясь уходить. Салли вздрогнула, когда эта черная громада приблизилась к ней. И совершенно оторопела, когда мужчина улыбнулся:
— Сколько тебе лет, Салли?
— В-восемнад... Девятнадцать, Кажется, — с трудом борясь со стрессом, отвечала девушка.
— Девятнадцать… А моему сыну... Ему ведь тоже могло когда-нибудь исполниться девятнадцать. Но... Живи. Ты живи, — пробормотал нечто непонятное для девушки Алвин, уходя в те же заросли, из которых вышел. Возможно, где-то там ждала его группа пиратов. Возможно, верная смерть от пули ракьят. Но Салли поняла одно: их отпустили. Образ самой смерти велел жить. За него. И еще за кого-то.
***
Они двигались дальше вдоль берега, Бенджамин не верил в то, что судьба вновь свела его с Алвином, да еще в то, что этот странный человек отпустил их вот так только за то, что его выслушали. Обращаясь к Салли, он, кажется, имел в виду своего погибшего сына. Об этом Бен вспомнил уже после странного пугающего разговора. Но завещание умирающего отзывалось в сердце доктора необычным теплом. Делать добро — нет ничего проще и нет ничего сложнее. В сознании родился новый блоггер, который не содержал ненависти и пренебрежения к людям:
«Где бы ты ни оказался, какой бы ад вокруг тебя ни творился, у тебя всегда остается два пути. Первый — поддаться разрушению, согласиться с безумными законами тирании и жестокости, плыть по течению. Но есть и второй — остаться человеком. Он есть всегда, хоть он в сто крат сложнее. Хотя даже в обычной жизни мы боремся каждый миг за свою человечность. Без борьбы, без силы духа мы превращается в безвольных кукол. Выбор есть всегда».
Бен улыбнулся, глядя на Салли и Нору, обещая, что они будут жить. Только для этого следовало обойти «Доки Валсы». Нора указывала путь. Наверное, стоило проехать чуть дольше, так как холмистая местность не располагала к быстрой ходьбе. Постепенно нарастала тревога: не ушел ли Герк? Ведь он не мог ждать их дольше конца месяца, а из-за поимки и побега они и так опоздали. Вскоре показался и домик рыбака. Хозяин сидел на шатком причале с удочкой.
— Ты видел человека на лодке? — тут же бросились к нему беглецы.
— С мартышками, — добавил Бен отличительную черту.
— Отбыл уже, — буркнул неприветливый старый рыбак.
— Как?! — ахнул Бенджамин, невольно начиная метаться по берегу, словно надеясь там встретить кого-то, кто сумел бы опровергнуть эти страшные слова, что прозвучали хуже приговора.
Внезапно глаза различили в закатном мареве силуэт лодки. Она медленно уменьшалась в отдаляющейся перспективе.
— Герк! — что есть силы, закричал Бен, складывая ладони рупором, с ужасом понимая, что они рискуют потерять свой последний шанс. Вскоре Нора и Салли на разные голоса принялись окликать контрабандиста. Доктор молился, чтобы укротитель мартышек услышал их или хотя бы обернулся и заметил.
Бену казалось, что весь свет сошелся клином на той лодке, тонущей в красневшем зареве захода. Солнце трепыхалось на западе неровными очертаниями. Каждое утро оно выкатывается окровавленным пятном, точно всю ночью бьется с кем-то. Или его истязают. И на заходе начинаются испытания. Весь остров тонул в этом алом мареве. Оно накрывало, словно штормовая волна. В ушах свистел несуществующий ветер. Бенджамин вскоре прекратил кричать, он был готов бессильно рухнуть на песок. У него оставался автомат: три пули на троих неудачников. Вот и все, что он мог предложить. Но нет! Им завещали жить! Им повелели жить! Их не убили только затем, чтобы они жили!
И в миг смертельного отчаяния, едва не опрокинувшего Бенджамина, резиновая лодка с мотором совершила разворот, направившись обратно к берегу.
Герк пристал к причалу, невольно согнав рыбака. Беглецов приветствовал дружный обезьяний гул на разные лады.
— Мартышки? — удивился Бенджамин. Вернее, это почему-то первое, что ему пришло в голову до осознания, что за ними вернулись.
— Конечно! — усмехнулся Герк. — Кто же будет разбазаривать обученных для диверсий мартышек? Конечно, всех я не утащил. Тех, кто более бестолковые — выпустил.
— И как ты их намерен провозить? — поинтересовалась Нора. Кажется, она изначально верила, что за ними вернутся, или уже получила за этот день свою порцию стресса настолько, что не могла больше ничего бояться.
— Контрабандой, как и вас на самом деле, — беззаботно развел руками мужчина, даже не выговаривая за то, что они опоздали.
Вскоре они залезли в лодку, правда, пришлось крепко держать клетки с мартышками, на место которых они сели. Но лишние руки в перевозке животных Герку оказались кстати. А на горизонте вырисовывался нестройным контуром корабль, но до него предстояло преодолеть значительное расстояние. К счастью, день выдался тихим, море стелилось спокойной гладью.
— Ты ведь не просто контрабандист, — склонил голову набок Бен, вспоминая рассказы пиратов. — Здесь ты был союзником сопротивления.
На самом деле он просто не мог молчать, отвлекаясь от мыслей, все еще не веря до конца их спасителю.
— Просто-просто. Выгода она такая выгода, — отмахивался Герк, точно не желая казаться героем в чьих-то глазах, замечая: — Что-то девочка совсем приуныла.
