А потому отец через детские слезы и сопротивление учил меня мутузить себе подобных юнцов. А также мыслить понятиями боя — то есть критически и прагматично.
«Жизнь — это не ринг!» До сих пор помню наставления отца: «Если противник упал, то делай так, чтобы он дальше не встал. Сомневаешься — нападай первым! Действуй внезапно. Если противников много, то убегай. Используй подручные средства, камни, ключи. Да, в этом нет чести, но если тебя окружает толпа, то ты можешь стать инвалидом. Конечно, если останешься жить! Всегда бей в полную силу и на инстинктах. Бей по вискам, в нос, под челюсть, в кадык, пах или солнечное сплетение. В критической ситуации ты даже можешь убить человека, тем более когда противников двое и больше: никогда не считай их людьми, они просто мясо, обычные цели. Сын, помни, нападение на тебя группой лиц — это тоже статья, как и угроза для твоей жизни. Не бойся последствий, ты же ребенок, дитя, к тому же закон тебя не коснется аж до шестнадцати лет. А до этого времени, сынок, у нас с тобой есть еще целых десять годиков!»
Тогда он взъерошил кустарник на моей голове и весомо потрепал по плечу. Воспоминания детства сами хлынули из черепушки, заставляя прокручивать уроки отца.
Затем была школа, клуб кендо* с кендзюцу*, а после рёто-дзукай*. Параллельно с этим я поступил в колледж на — барабанная дробь! — художника-живописца. Поступил туда под ультимативным давлением матери. До сих пор помню ее слова: «Познавая искусство разрушения, не забывай о созидании!» А после была и учеба на художника-архитектора. Да, как ни странно, но я все же смог развить в себе любовь к двум стихиям-антагонистам. И закрепил кредо: быть всегда в равновесии между движением и спокойствием. Именно так рождается гармония в душе и
очищается взор. Рисование с музыкой призвано снизить агрессию человека и развивать чувство прекрасного. «Только в равновесии гармония счастья. Так ты не будешь зверем и потребителем. Не сжигай личную жизнь напрасно!» — спасибо родителям…
А затем я вдохнул сладость студенческой жизни. Да-а… Чудесные годы. Можно точно сказать, что университет — это лучшее время для юноши, да и вообще во всей жизни.
Не знаю, как у кого, но лично я познал много забавного, полезного и хорошего именно в универе. В том числе и теплые чувства к прекрасному женскому полу. Особенно через эротику и призму смущения, когда мы рисовали обнаженных натурщиц. Юных девчушек. И да, сознаюсь, как у всех юношей, мои гормоны играли и брали свое.
Наш факультет всегда ценил талантливых рисовальщиков, а потому при усердном старании я вошел в тройку лучших художников. Так как факультет состоял на девять десятых из девушек, то внимание младшекурсниц и красавиц постарше всегда доставалось именно лучшим из лучших. В том числе и в моем лице. Поэтому приходилось соответствовать и держать планку, чтобы быть на высоте. И даже участвовать в выставках, приглашая
туда своих однокурсников. Что, несомненно, давало мне новых натурщиц плюс впечатления и картины. И даже любовь.
Так продолжались счастливые дни. Эх-хе-хех… Музыка, любовь и рисунок!
Но вместе с тем жизнь — полосатая штука. Да, пресловутые черно-белые полосы. И похоже, за все в этой жизни нужно платить, даже за счастье в семье. Видимо, посчитав, что с меня счастья достаточно, судьба забрала обоих родителей. Сперва ушла мама, а за ней, спустя пару лет, и отец. А затем — словно нож меж лопаток — бабуля и дед. Мой трафик удачи и личного счастья исчерпался к двадцати трем годам. И я остался один.
Да, кстати, очень приятно, меня зовут Влэд Саповски. Влэд Александрович. Или можно еще проще — Лосо. Дворовая кликуха, которая прицепилась ко мне с семи лет. Возраст двадцать семь, рост метр восемьдесят, вес восемьдесят кг, кровь 1 с плюсом, холерик и интроверт-одиночка, впрочем… как и отец.
Вместе с тем я всегда помнил слова мамы и бати и потому до сих пор занимался уроками спорта и кендзюцу. Конечно, не забывая о рукопашке. Да… Мечи, ножи и искусство рисунка, плюс увлечение блюзом — согласен, странный путь становления подростка. Но это мой путь. «Все лучше, чем пялиться в гаджеты», — так постоянно ворчал отец, когда учил меня дубасить кулаками. Зато теперь я не жалуюсь. Разумеется, мне не быть
чемпионом или тем более мастером боя, но все же кое-что сделать могу.
Вообще, это отдельная тема, но, кроме рукопашного боя, меня всегда манила и восхищала холодная сталь. Сила удара меча, его острота, скорость реакции, скрип блока противника и дыхание в моменте скоротечной дуэли.
Это восхитительное чувство, это словно танец со смертью, где ты балансируешь на грани инстинктов и вбитых за долгие годы в голову навыков. Где бой — это проверка противника, затем основная часть поединка и в конце добивание. Одним словом, бой — это искусство. А особенно бой на мечах. И ножах. Поэтому я и не забросил его, в отличие от
многих сверстников.
Но когда не стало родителей и я остался один… Мне пришлось выживать, чтобы не бросить все собственные дела.
После третьего курса, не бросая учебу, я устроился на работу 3D дизайнером и художником-рисовальщиком. Чтобы учиться и платить за жизнь без кредитов, пришлось сильно крутиться, а затем еще магистратура, где я стал левачить на курсах по графике и 2D. Таков был мой путь на Земле.
И воспоминания хлынули дальше, растворяясь в образах мыслей, когда медитация шагнула во тьму, к энергиям Силы…
Влэд. Новая реальность
Наконец-то вместе с бризом реки на ресницы на мое тело опустилось легкое дуновение умиротворения. Чужой купол неба прохладным потоком воздуха чуть-чуть растрепал волосы на голове и тем самым заставил быстрее вернуться сознание к реальности.
Четыре часа растянулись запутанным рисунком игры подсознания, но медитацию я смог завершить. Затем медленно приоткрыл мутный взор и, раздирая ресницы, вздохнул:
— Фух! Ну хоть что-то! Такой результат тоже сойдет!
Понимание того, что энергия воспринимается теперь иначе, создало хоть что-то: зацепку моим блуждающим мыслям и некий фундамент. Плюс ощущения пришли, скажем так… интересные.
Она — энергия — сейчас словно перенасыщена. Прана просто кипит прямо в воздухе и вливается в тело через все поры, ускоряя все мое естество: нервы, мысли и выработку гормонов. И это давление очень высокое.
Не зная, как с этим бороться, я просто ментально унял течение праны в теле и медленно направил ее во все чакра-кшетрамы*, а потом в чакры, начиная с точки земли — муладхары, самой нижней из них.
Цикл, еще цикл, и снова… и вот теперь я почувствовал, что меня отпускает. Это была долгожданная релаксация. Дыхание выровнялось, мысли перестали метаться, а тело — трястись, и тогда энергия праны пошла вверх по сушумне*, вдоль позвоночника, но с более насыщенными ощущениями внутренней силы. Так я пробыл в прострации еще минут сорок, приводя мысли в порядок, а затем пришлось возвращаться к реальности бытия и подсчитывать свои шансы на выживание.
На последней мысли я медленно посмотрел на свой скарб и микропожитки, моргнул пару раз, вздохнул и направился к ним.
Кроссовки были уже более или менее годными и по крайней мере громко не хлюпали.
Нижняя одежда оставалась немного влажной, но уже созревала, в общем, скоро можно надеть. Ну а верх весь просох.
Затем я подошел к воде, осматриваясь и все еще с трудом веря в этот бредовый пейзаж, и от неожиданности тихо ругнулся, глядя на свое трясущееся отражение.
В области сердца под кожей, прямо под ребрами, левее мечевидного хряща пульсировала еле заметная синяя точка, словно голубой светодиод на однодолларовой зажигалке. И как раз в ритм моему дыханию. Е-мое! Это что еще за такое?
Хм. Ладно. Сейчас все проверим.
Ай!
Я ущипнул себя: нет, это не мираж определенно. Затем повторно взволнованно ощупал тело со всех сторон и детально осмотрелся. Нет, все нормально, на месте и нужных размеров. Фух!!! Ну хоть тут без сюрпризов…
И хотя это был уже перебор и ребячество, я еще раз ощупал себя.
Это словно с ключами! Вроде запер дверь, но сомнения гложут!
И да! Сильно надеюсь, что «симптомы синей точки» под сердцем все же уйдут.
Далее я немного прошелся вдоль мрачного, темного берега, привыкая к местной суровой обстановке. А после был быстрый забег в двести пятьдесят метров, почти до самого леса, на пользу телу и для согрева вкупе с разведкой.
Я аккуратно подобрался к этому дико заросшему и страшно скрипучему лесу и стал его слушать. Да-а! Отсюда казалось, что он живой. Особенно в разгар лунной ночи. Затем, ти-и-хо продвигаясь по затхлым опавшим листьям, я встал перед кромкой гигантских деревьев. Даже замер как вкопанный. Оттуда веяло жутью! Это было просто ошеломительно.
Сразу же непроизвольно перехватило дыхание, а в горле застрял колючий, комок, который я так и не мог проглотить. А мгновением позже в груди сжалось сердце и стрельнуло болью. Позвоночник согнулся и по телу пошли мураши. Каким-то диким, даже, наверное, животным нюхом я почуял, что лес живой и у него есть глаза, которые, к моему счастью, меня не заметили. Он дремлет, но только пока!
Нет. Туда я точно идти не хочу! Я не псих! А уж тем более ночью! Ну его на…
Затем я тихо-тихо развернулся и пошел обратно.
Вернулся к реке, продегустировал воду на вкус. Да, в первый раз мне не показалось — вода чистая, словно из живого ключа в Алмарасанском ущелье*. Накинул одежду — она была малость влажной — пускай, на мне все равно быстрее обсохнет. И сразу же начал разбирать пожитки: мой микрорюкзак, с которым постоянно вылезаю на отдых.
Кстати, хорошо, что он был на спине во время падения, а то я точно убился бы насмерть о камни, при этом еще и ободрав всю спину с макушкой. Хотя по волосам не плачут, потерявши голову.
Итак, что мы имеем?
Начал раскладывать по порядку.
Первое: губная гармонь Blackbird. Футляр весь промок, даже чуть-чуть попало внутрь. Но это ничего. Жить точно будет. Музыка видела и худшие времена. Я улыбнулся про себя. Про «Мокрых бандитов»* я уже в курсе, слышал и даже видел таких, а вот про харперов-водолазов* — хрен его знает. Ладно! Просушим гармошку и позже сыграем для прочистки инструмента и поднятия настроения. Еще и не раз сыграем! Эгей! Я приободрился, встряхнув вверх кулаком.
Второе: полупустая пластиковая бутыль с соком.
Хм. Уже отлично! Кровь в сахар — то, что нужно, то есть наоборот! Я жадно выхлебал его почти полностью, оставив самую малость на дне, посмотрел на берег реки и сходил по новой набрать воды. Заправив бутыль, я все же не удержался и сделал еще глоток, ах… вкуснятина!
Складыш Boker* в заднем правом кармане холодком четыреста сороковой стали напомнил о себе. Он не выпал, и вот это было настоящим подарком при таком раскладе карт хитрющей судьбинушки. И это третье.
Четвертое: перцовый баллончик в переднем левом лежал на своем местечке. А где ему еще быть? Береженого, как говорится, сам Бог бережет, это к слову о моей параноидальной безопасности. Нет! Кто-то, конечно, может меня и осудить, но… Сперва вы на собственной шкуре
переживите встречу в горах со здоровым кабыздохом-волкодавом, которого «умные» хозяева отпускают на… побегать, и при этом неважно, что рядом близлежащая территория отведена под заповедник! Представили? А теперь представьте сорок уколов от бешенства и в хлам ободранную руку! То-то же!
Вот после таких теплых встреч я как-то привык постоянно носить при себе нож, особенно при выходе на природу. И да! Слава всем святым, что и тогда он был вместе со мной. В общем… Баллончик и Boker оказались на месте. Оба этих ободряющих фактора приподняли мое настроение до хорошего,
насколько это было возможно сейчас, в текущей, так сказать, обстановочке. Ключи от дома тоже мне не стали изменять с рекой и остались в закрытых второстепенных карманах — повезло. Это пять. Правда, есть хотелось очень сильно. Тринадцать часов без еды — ну, не смертельно, конечно, но все же…
Цепочку достал и надел под майку. Обычно я ее снимаю во время занятий, мало ли дураков на золото зарится, разок даже кроссовки сперли вместе с кошельком, пока пребывал в нирване. Твари! Имею в виду конкретно тех людей. Так что нет уж, лучше пусть будет спокойнее…
Часы тоже были живы. Стрелка хронометра бегала и радостно тикала, показывая уже пять часов. В ответ я робко улыбнулся, а как ведь иначе? Еще плюс два в уме. Кольцо я не стал считать. Просто глянул на левую руку и все.
Далее был мини-пенал с мелочью, для повседневки, который я постоянно таскаю с собой в рюкзаке. Он содержал в себе тибетские четки мала из 108 черных обсидиановых бусин для повторения мантр, небольшой прозрачный кристалл горного хрусталя для занятий тратакой* и долгоживущую оригинальную зажигалочку Clipper в футляре, привезенную подругой из Лидса. На этом я закрыл пункт номер восемь и плотно защелкнул пенал.
Затем приступил к изучению состояния электронных девайсов.
М-да, планшетина подвисла черным экраном и не работала. Эх, а ведь там столько дельных набросков с рисунками, эх-эх-эх. Ладно, посмотрим подробнее. Я аккуратно сдвинул крышечку у этой высокотехнологичной «мадемуазель», затем так же аккуратно протряс ее доступные внутренности, бережно обтер все детали и далее в обратном порядке. А потом снова на бис.
Не помогло. Защита Ip68 не справилась с местной речкой. Зараза…
— Эх. Ну и фиг с ней, думаю, время все лечит. Пускай подсохнет маленько. Надеюсь тогда оживет. Хотя в любом случае девайс был не самый крутой по цене! — попытался я утешить себя, при этом оставляя надежду на его воскрешение…
Итого девять.
Да, и главное! Голова цела — вот это действительно отличная новость. Ничего даже вроде не рассек. Я еще раз ощупал ноющее место удара, при этом поглядывая вниз рюкзака. Побрякушки тоже вроде все на месте. Хорошо.
Под ключами звякнул микрокарабин в виде маленького замочка-держателя для связки плетенки-кольца, со встроенным компасом и термометром. Клевый брелок, что тут еще добавить? Нечего! Образчик я заказал давно, еще в бородатом десятке двухтысячных на интернет-ресурсе. С тех пор я с ним никогда не расстаюсь. Он в сто раз лучше любого замка, диска или
карабина, тем более обкатан и прошел испытание временем.
Так, дальше. А дальше старая сторублевая звонилка и еще железки по мелочи — парочка спайков*.
Ну а последнее… Последним оказался мой коврик для медитаций — старенький, но мягкий и теплый, и на нем ну очень удобно было сидеть. Сам он довольно большой, почти два на два метра, квадратной формы, с бахромой по краям, и обшит тканью приятного медного цвета. Впоследствии он же являлся и пледом, когда нужно было хоть как-то согреться на открытой природе.
Ну вот вроде и все!
Нехитрая инвентаризация прошла успешно, и я, не откладывая дел в долгий ящик, выдвинулся в ночной путь в неизвестность.
* Маю — все сущее в лице Судьбы и Времени.
* Нирвикальпа самадхи — это наивысшая форма самадхи. Самадхи есть то состояние, достигаемое медитацией, которое выражается в спокойствии сознания, снятии противоречий между внутренним и внешним мирами.
* Падмасана — поза лотоса.
* Кендо — современное искусство фехтования.
* Кендзюцу — японское искусство владения мечом.
* Рёто-дзукай — агрессивный стиль боя на двух мечах.
* Чакра-кшетрам — точки активации энергии на передней стороне тела.
«Жизнь — это не ринг!» До сих пор помню наставления отца: «Если противник упал, то делай так, чтобы он дальше не встал. Сомневаешься — нападай первым! Действуй внезапно. Если противников много, то убегай. Используй подручные средства, камни, ключи. Да, в этом нет чести, но если тебя окружает толпа, то ты можешь стать инвалидом. Конечно, если останешься жить! Всегда бей в полную силу и на инстинктах. Бей по вискам, в нос, под челюсть, в кадык, пах или солнечное сплетение. В критической ситуации ты даже можешь убить человека, тем более когда противников двое и больше: никогда не считай их людьми, они просто мясо, обычные цели. Сын, помни, нападение на тебя группой лиц — это тоже статья, как и угроза для твоей жизни. Не бойся последствий, ты же ребенок, дитя, к тому же закон тебя не коснется аж до шестнадцати лет. А до этого времени, сынок, у нас с тобой есть еще целых десять годиков!»
Тогда он взъерошил кустарник на моей голове и весомо потрепал по плечу. Воспоминания детства сами хлынули из черепушки, заставляя прокручивать уроки отца.
Затем была школа, клуб кендо* с кендзюцу*, а после рёто-дзукай*. Параллельно с этим я поступил в колледж на — барабанная дробь! — художника-живописца. Поступил туда под ультимативным давлением матери. До сих пор помню ее слова: «Познавая искусство разрушения, не забывай о созидании!» А после была и учеба на художника-архитектора. Да, как ни странно, но я все же смог развить в себе любовь к двум стихиям-антагонистам. И закрепил кредо: быть всегда в равновесии между движением и спокойствием. Именно так рождается гармония в душе и
очищается взор. Рисование с музыкой призвано снизить агрессию человека и развивать чувство прекрасного. «Только в равновесии гармония счастья. Так ты не будешь зверем и потребителем. Не сжигай личную жизнь напрасно!» — спасибо родителям…
А затем я вдохнул сладость студенческой жизни. Да-а… Чудесные годы. Можно точно сказать, что университет — это лучшее время для юноши, да и вообще во всей жизни.
Не знаю, как у кого, но лично я познал много забавного, полезного и хорошего именно в универе. В том числе и теплые чувства к прекрасному женскому полу. Особенно через эротику и призму смущения, когда мы рисовали обнаженных натурщиц. Юных девчушек. И да, сознаюсь, как у всех юношей, мои гормоны играли и брали свое.
Наш факультет всегда ценил талантливых рисовальщиков, а потому при усердном старании я вошел в тройку лучших художников. Так как факультет состоял на девять десятых из девушек, то внимание младшекурсниц и красавиц постарше всегда доставалось именно лучшим из лучших. В том числе и в моем лице. Поэтому приходилось соответствовать и держать планку, чтобы быть на высоте. И даже участвовать в выставках, приглашая
туда своих однокурсников. Что, несомненно, давало мне новых натурщиц плюс впечатления и картины. И даже любовь.
Так продолжались счастливые дни. Эх-хе-хех… Музыка, любовь и рисунок!
Но вместе с тем жизнь — полосатая штука. Да, пресловутые черно-белые полосы. И похоже, за все в этой жизни нужно платить, даже за счастье в семье. Видимо, посчитав, что с меня счастья достаточно, судьба забрала обоих родителей. Сперва ушла мама, а за ней, спустя пару лет, и отец. А затем — словно нож меж лопаток — бабуля и дед. Мой трафик удачи и личного счастья исчерпался к двадцати трем годам. И я остался один.
Да, кстати, очень приятно, меня зовут Влэд Саповски. Влэд Александрович. Или можно еще проще — Лосо. Дворовая кликуха, которая прицепилась ко мне с семи лет. Возраст двадцать семь, рост метр восемьдесят, вес восемьдесят кг, кровь 1 с плюсом, холерик и интроверт-одиночка, впрочем… как и отец.
Вместе с тем я всегда помнил слова мамы и бати и потому до сих пор занимался уроками спорта и кендзюцу. Конечно, не забывая о рукопашке. Да… Мечи, ножи и искусство рисунка, плюс увлечение блюзом — согласен, странный путь становления подростка. Но это мой путь. «Все лучше, чем пялиться в гаджеты», — так постоянно ворчал отец, когда учил меня дубасить кулаками. Зато теперь я не жалуюсь. Разумеется, мне не быть
чемпионом или тем более мастером боя, но все же кое-что сделать могу.
Вообще, это отдельная тема, но, кроме рукопашного боя, меня всегда манила и восхищала холодная сталь. Сила удара меча, его острота, скорость реакции, скрип блока противника и дыхание в моменте скоротечной дуэли.
Это восхитительное чувство, это словно танец со смертью, где ты балансируешь на грани инстинктов и вбитых за долгие годы в голову навыков. Где бой — это проверка противника, затем основная часть поединка и в конце добивание. Одним словом, бой — это искусство. А особенно бой на мечах. И ножах. Поэтому я и не забросил его, в отличие от
многих сверстников.
Но когда не стало родителей и я остался один… Мне пришлось выживать, чтобы не бросить все собственные дела.
После третьего курса, не бросая учебу, я устроился на работу 3D дизайнером и художником-рисовальщиком. Чтобы учиться и платить за жизнь без кредитов, пришлось сильно крутиться, а затем еще магистратура, где я стал левачить на курсах по графике и 2D. Таков был мой путь на Земле.
И воспоминания хлынули дальше, растворяясь в образах мыслей, когда медитация шагнула во тьму, к энергиям Силы…
Влэд. Новая реальность
Наконец-то вместе с бризом реки на ресницы на мое тело опустилось легкое дуновение умиротворения. Чужой купол неба прохладным потоком воздуха чуть-чуть растрепал волосы на голове и тем самым заставил быстрее вернуться сознание к реальности.
Четыре часа растянулись запутанным рисунком игры подсознания, но медитацию я смог завершить. Затем медленно приоткрыл мутный взор и, раздирая ресницы, вздохнул:
— Фух! Ну хоть что-то! Такой результат тоже сойдет!
Понимание того, что энергия воспринимается теперь иначе, создало хоть что-то: зацепку моим блуждающим мыслям и некий фундамент. Плюс ощущения пришли, скажем так… интересные.
Она — энергия — сейчас словно перенасыщена. Прана просто кипит прямо в воздухе и вливается в тело через все поры, ускоряя все мое естество: нервы, мысли и выработку гормонов. И это давление очень высокое.
Не зная, как с этим бороться, я просто ментально унял течение праны в теле и медленно направил ее во все чакра-кшетрамы*, а потом в чакры, начиная с точки земли — муладхары, самой нижней из них.
Цикл, еще цикл, и снова… и вот теперь я почувствовал, что меня отпускает. Это была долгожданная релаксация. Дыхание выровнялось, мысли перестали метаться, а тело — трястись, и тогда энергия праны пошла вверх по сушумне*, вдоль позвоночника, но с более насыщенными ощущениями внутренней силы. Так я пробыл в прострации еще минут сорок, приводя мысли в порядок, а затем пришлось возвращаться к реальности бытия и подсчитывать свои шансы на выживание.
На последней мысли я медленно посмотрел на свой скарб и микропожитки, моргнул пару раз, вздохнул и направился к ним.
Кроссовки были уже более или менее годными и по крайней мере громко не хлюпали.
Нижняя одежда оставалась немного влажной, но уже созревала, в общем, скоро можно надеть. Ну а верх весь просох.
Затем я подошел к воде, осматриваясь и все еще с трудом веря в этот бредовый пейзаж, и от неожиданности тихо ругнулся, глядя на свое трясущееся отражение.
В области сердца под кожей, прямо под ребрами, левее мечевидного хряща пульсировала еле заметная синяя точка, словно голубой светодиод на однодолларовой зажигалке. И как раз в ритм моему дыханию. Е-мое! Это что еще за такое?
Хм. Ладно. Сейчас все проверим.
Ай!
Я ущипнул себя: нет, это не мираж определенно. Затем повторно взволнованно ощупал тело со всех сторон и детально осмотрелся. Нет, все нормально, на месте и нужных размеров. Фух!!! Ну хоть тут без сюрпризов…
И хотя это был уже перебор и ребячество, я еще раз ощупал себя.
Это словно с ключами! Вроде запер дверь, но сомнения гложут!
И да! Сильно надеюсь, что «симптомы синей точки» под сердцем все же уйдут.
Далее я немного прошелся вдоль мрачного, темного берега, привыкая к местной суровой обстановке. А после был быстрый забег в двести пятьдесят метров, почти до самого леса, на пользу телу и для согрева вкупе с разведкой.
Я аккуратно подобрался к этому дико заросшему и страшно скрипучему лесу и стал его слушать. Да-а! Отсюда казалось, что он живой. Особенно в разгар лунной ночи. Затем, ти-и-хо продвигаясь по затхлым опавшим листьям, я встал перед кромкой гигантских деревьев. Даже замер как вкопанный. Оттуда веяло жутью! Это было просто ошеломительно.
Сразу же непроизвольно перехватило дыхание, а в горле застрял колючий, комок, который я так и не мог проглотить. А мгновением позже в груди сжалось сердце и стрельнуло болью. Позвоночник согнулся и по телу пошли мураши. Каким-то диким, даже, наверное, животным нюхом я почуял, что лес живой и у него есть глаза, которые, к моему счастью, меня не заметили. Он дремлет, но только пока!
Нет. Туда я точно идти не хочу! Я не псих! А уж тем более ночью! Ну его на…
Затем я тихо-тихо развернулся и пошел обратно.
Вернулся к реке, продегустировал воду на вкус. Да, в первый раз мне не показалось — вода чистая, словно из живого ключа в Алмарасанском ущелье*. Накинул одежду — она была малость влажной — пускай, на мне все равно быстрее обсохнет. И сразу же начал разбирать пожитки: мой микрорюкзак, с которым постоянно вылезаю на отдых.
Кстати, хорошо, что он был на спине во время падения, а то я точно убился бы насмерть о камни, при этом еще и ободрав всю спину с макушкой. Хотя по волосам не плачут, потерявши голову.
Итак, что мы имеем?
Начал раскладывать по порядку.
Первое: губная гармонь Blackbird. Футляр весь промок, даже чуть-чуть попало внутрь. Но это ничего. Жить точно будет. Музыка видела и худшие времена. Я улыбнулся про себя. Про «Мокрых бандитов»* я уже в курсе, слышал и даже видел таких, а вот про харперов-водолазов* — хрен его знает. Ладно! Просушим гармошку и позже сыграем для прочистки инструмента и поднятия настроения. Еще и не раз сыграем! Эгей! Я приободрился, встряхнув вверх кулаком.
Второе: полупустая пластиковая бутыль с соком.
Хм. Уже отлично! Кровь в сахар — то, что нужно, то есть наоборот! Я жадно выхлебал его почти полностью, оставив самую малость на дне, посмотрел на берег реки и сходил по новой набрать воды. Заправив бутыль, я все же не удержался и сделал еще глоток, ах… вкуснятина!
Складыш Boker* в заднем правом кармане холодком четыреста сороковой стали напомнил о себе. Он не выпал, и вот это было настоящим подарком при таком раскладе карт хитрющей судьбинушки. И это третье.
Четвертое: перцовый баллончик в переднем левом лежал на своем местечке. А где ему еще быть? Береженого, как говорится, сам Бог бережет, это к слову о моей параноидальной безопасности. Нет! Кто-то, конечно, может меня и осудить, но… Сперва вы на собственной шкуре
переживите встречу в горах со здоровым кабыздохом-волкодавом, которого «умные» хозяева отпускают на… побегать, и при этом неважно, что рядом близлежащая территория отведена под заповедник! Представили? А теперь представьте сорок уколов от бешенства и в хлам ободранную руку! То-то же!
Вот после таких теплых встреч я как-то привык постоянно носить при себе нож, особенно при выходе на природу. И да! Слава всем святым, что и тогда он был вместе со мной. В общем… Баллончик и Boker оказались на месте. Оба этих ободряющих фактора приподняли мое настроение до хорошего,
насколько это было возможно сейчас, в текущей, так сказать, обстановочке. Ключи от дома тоже мне не стали изменять с рекой и остались в закрытых второстепенных карманах — повезло. Это пять. Правда, есть хотелось очень сильно. Тринадцать часов без еды — ну, не смертельно, конечно, но все же…
Цепочку достал и надел под майку. Обычно я ее снимаю во время занятий, мало ли дураков на золото зарится, разок даже кроссовки сперли вместе с кошельком, пока пребывал в нирване. Твари! Имею в виду конкретно тех людей. Так что нет уж, лучше пусть будет спокойнее…
Часы тоже были живы. Стрелка хронометра бегала и радостно тикала, показывая уже пять часов. В ответ я робко улыбнулся, а как ведь иначе? Еще плюс два в уме. Кольцо я не стал считать. Просто глянул на левую руку и все.
Далее был мини-пенал с мелочью, для повседневки, который я постоянно таскаю с собой в рюкзаке. Он содержал в себе тибетские четки мала из 108 черных обсидиановых бусин для повторения мантр, небольшой прозрачный кристалл горного хрусталя для занятий тратакой* и долгоживущую оригинальную зажигалочку Clipper в футляре, привезенную подругой из Лидса. На этом я закрыл пункт номер восемь и плотно защелкнул пенал.
Затем приступил к изучению состояния электронных девайсов.
М-да, планшетина подвисла черным экраном и не работала. Эх, а ведь там столько дельных набросков с рисунками, эх-эх-эх. Ладно, посмотрим подробнее. Я аккуратно сдвинул крышечку у этой высокотехнологичной «мадемуазель», затем так же аккуратно протряс ее доступные внутренности, бережно обтер все детали и далее в обратном порядке. А потом снова на бис.
Не помогло. Защита Ip68 не справилась с местной речкой. Зараза…
— Эх. Ну и фиг с ней, думаю, время все лечит. Пускай подсохнет маленько. Надеюсь тогда оживет. Хотя в любом случае девайс был не самый крутой по цене! — попытался я утешить себя, при этом оставляя надежду на его воскрешение…
Итого девять.
Да, и главное! Голова цела — вот это действительно отличная новость. Ничего даже вроде не рассек. Я еще раз ощупал ноющее место удара, при этом поглядывая вниз рюкзака. Побрякушки тоже вроде все на месте. Хорошо.
Под ключами звякнул микрокарабин в виде маленького замочка-держателя для связки плетенки-кольца, со встроенным компасом и термометром. Клевый брелок, что тут еще добавить? Нечего! Образчик я заказал давно, еще в бородатом десятке двухтысячных на интернет-ресурсе. С тех пор я с ним никогда не расстаюсь. Он в сто раз лучше любого замка, диска или
карабина, тем более обкатан и прошел испытание временем.
Так, дальше. А дальше старая сторублевая звонилка и еще железки по мелочи — парочка спайков*.
Ну а последнее… Последним оказался мой коврик для медитаций — старенький, но мягкий и теплый, и на нем ну очень удобно было сидеть. Сам он довольно большой, почти два на два метра, квадратной формы, с бахромой по краям, и обшит тканью приятного медного цвета. Впоследствии он же являлся и пледом, когда нужно было хоть как-то согреться на открытой природе.
Ну вот вроде и все!
Нехитрая инвентаризация прошла успешно, и я, не откладывая дел в долгий ящик, выдвинулся в ночной путь в неизвестность.
***
* Маю — все сущее в лице Судьбы и Времени.
* Нирвикальпа самадхи — это наивысшая форма самадхи. Самадхи есть то состояние, достигаемое медитацией, которое выражается в спокойствии сознания, снятии противоречий между внутренним и внешним мирами.
* Падмасана — поза лотоса.
* Кендо — современное искусство фехтования.
* Кендзюцу — японское искусство владения мечом.
* Рёто-дзукай — агрессивный стиль боя на двух мечах.
* Чакра-кшетрам — точки активации энергии на передней стороне тела.
