— О, господи!
«...»
— Ладно, любимая, держи лопатку, а я посвечу, пока ты копаешь.
— Но у меня ногти!
— А у меня артрит.
— Ой! Ладно.
Шух, шух. Коп, коп. Бам!
«Куда тычешь, дура, чуть без пальцев не оставила».
— Любимый, здесь что-то странное… — шух, шух, шух. — Аааааа!
Бум, шлеп, шурх, шурх, шурх.
— Тихо ты! Совсем сдурела!
— Там. Там. Там…
— Да что там?
— Ме... ме... ме... ме…
— Меме? Ладно, сам посмотрю. Посвети!
— Ме... ме…
— Ладно, обойдусь. Ничего нормально сделать не можешь, ну ничего!
— За… за… зато красивая!
Шух, шух.
— Ну и чего испугалась? Мертвецов никогда не видела? Будто мы не в похоронном бизнесе…
— Ой! Не говори, любимый! Сама не знаю, чего это сердце так сдавило, аж как в первый раз…
— Ха-ха-ха. Трусишка.
К тонкой прохладной кисти мертвеца прикоснулись скрюченные старческие пальцы.
— Хм, странно, он точно мертв? Странно, теплый будто и рука мягкая…
— Что удивительного, в такую жару.
— Пришла в себя?
— Да такой камень и мертвеца в сознание вернет. Посмотри, это же черный сапфир! Ты звезду видел, даже ночью сверкает как настоящая.
«Сверкает? А вот это по-настоящему плохо. Когда он в последний раз так сверкал… Дьявол, как же не хочется...»
— Да, хорош перстень!
«Бежать бы вам...».
— Ну же, любимый, скорее тяни, и побежали отсюда.
— Не получается.
— Что?
— Не снимается, говорю.
— Давай я, мне не привыкать.
Ловкая женская рука с неожиданной силой обхватила ладонь мертвеца и сжала мягкую подушечку указательного пальца, острые ногти впились в кожу в то время, когда пальцы мертвой хваткой вцепились в перстень и сильно потянули. Перстень не сдвинулся ни на дюйм.
— Будто вросло. Ты нож взял?
«Что, простите?»
— Не думал, что понадобится.
— Что делать будем?
— Здесь всё равно оставлять нельзя. Свеженький. Ещё искать начнут. В машину его … — «Спасибо за комплимент, но перемещать всё же, не стоит». — ... а там, в крематорий и поминай, как звали.
— Любимый, ты как всегда… ну прямо самый умный.
— Откапывай, любимая.
— Ну почему вся черная работа на мне?
— Копай, копай здесь песочек. Даже вспотеть не успеешь, а я на шухере постою.
Шух-шлеп, шух-шлеп.
— И не видит ни черта и не слышит, а командует всё. Ой, а мертвец-то прехорошенький!
«Спасибо, женщина, ты тоже недурна собой. Мой типаж».
— Ай!
— Ну что там?
— Мне кажется, он смотрит на меня!
— Чушь. У него глаза песком засыпаны.
— Нет.
— Засыпаны, я видел.
— Да нет же! Посмотри ещё.
«Не спорьте, вы оба правы. Просто я проморгался».
— И, правда… смотрит. Странно это.
— Любимый, давай уйдем. Ну его, перстень этот.
— Ладно, уходим. Будут ещё камни и перстни...
«Ступайте. С этого пляжа, из этого города, а лучше с этой планеты. Потому как горит мой камень так, что кожу жжет. А это во все века одно означало...»
Один
Спокойные синие волны накатывали на берег, унося мириады песчинок в темные морские глубины, у самого горизонта резвилась стая дельфинов, истошные крики вечно голодных чаек привлекали внимание немногочисленных отдыхающих. Жаркий день обещал теплый вечер, и прибрежные рестораны уже начали готовиться к наплыву посетителей. Очень скоро утомленный жарой сонный городок проснется, чтобы окунуться в романтику летней ночи.
— Песочек, море. Здоровый климат.
— Картина маслом.
— На этот раз неплохо устроился. Помню, последний раз из крематория вытаскивали.
— Ха-ха-ха. Из горного ущелья, смоляного озера, лавы, со дна океана…
«Нигде от вас покоя нет».
— Ни черта не делает, развлекается только.
— Угу. Мне бы так. Написал одну программу на все особи оптом и развлекайся сколько душе угодно.
— Будто у тебя не так. Даже поговорку придумали: Война войной, а обед по расписанию.
— Завидуешь? Но, кажется мне, ты тоже особо не перетрудился. Говорят же: Кому война, а кому мать родная.
— Пожалейте мои уши! А ты, Смерть, вставай уже. Быстро дело сделаем и разбежимся.
«Один умный человек как-то сказал: «Всё суета», а вы с каждой встречей всё больше походите на беспокойные человеческие создания».
— С кем поведешься…
— Вставай, вставай, брат, отработаешь, и мы снова тебя прикопаем. Прямо здесь если будет угодно.
— Поднимайся. Ты нужен нам.
«Кто на этот раз?»
— На этот раз венец творения.
«Нет уж! Без меня. С этими вы и сами прекрасно справитесь».
— Игры окончены, брат. Болезни, войны, голод — всё в прошлом. Настало твоё время.
Глаза цвета абсента резко распахнулись, и песок расступился, выпуская из крепких объятий мертвеца.
— Тотальное уничтожение? — спросил он, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от налипших песчинок.
— Да. Эксперимент провален, брат.
Утопая по щиколотку в песке под тяжестью собственного веса, перед ним стояли трое. Их руки были скрещены на груди, а длинные в пол бархатные плащи траурными знаменами свободно развевались по ветру. Мертвец обратил глаза к солнцу:
— Так это всё?
Будто не желая отвечать на его вопрос, солнце скрылось в тени луны, и на черном небосклоне прочертил широкую дугу ослепительный метеорит. Тогда мертвец перевел взгляд на того, кто называл его братом:
— Жаль. Они были забавны. Они вдохновляли меня.
— Хомо сапиенс достигли высшей точки своего развития. Их дальнейшее содержание не только бесперспективно, но и губительно для экосистемы.
— Всё равно жаль.
— Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Брат, ты ведь ещё помнишь, что мы призваны сохранить баланс этого мира.
Задумчиво поглядев на синюю звезду, неистово сияющую в глубине тьмы, мертвец снял перстень. В тот же миг всё, что роднило его с людьми, исчезло. Осталась лишь мгла, наполняющая маслянистый прозрачный сосуд, отлитый в форме человека.
— Нет нужды в напоминании. Свой долг я знаю.
Трое уставились на него. Один смотрел с нетерпением, в глазах второго отражалась зависть, третий оставался равнодушен. Мертвец опустил голову и, выдержав минутную паузу, нехотя щелкнул пальцами, а когда далекий отзвук щелчка смолк, он медленно поднял взгляд на небо, на стремительно растущий золотой серп. Затмение закончилось. Равнодушная звезда осветила опустевший мир.
— Как всегда, брат великолепен. Что ж, приступим. Новый материал уже готов.
Мертвец задумчиво погладил ставший абсолютно чёрным камень и надел перстень:
— Свято место… как говорили люди.
Ноль
«...»
— Ладно, любимая, держи лопатку, а я посвечу, пока ты копаешь.
— Но у меня ногти!
— А у меня артрит.
— Ой! Ладно.
Шух, шух. Коп, коп. Бам!
«Куда тычешь, дура, чуть без пальцев не оставила».
— Любимый, здесь что-то странное… — шух, шух, шух. — Аааааа!
Бум, шлеп, шурх, шурх, шурх.
— Тихо ты! Совсем сдурела!
— Там. Там. Там…
— Да что там?
— Ме... ме... ме... ме…
— Меме? Ладно, сам посмотрю. Посвети!
— Ме... ме…
— Ладно, обойдусь. Ничего нормально сделать не можешь, ну ничего!
— За… за… зато красивая!
Шух, шух.
— Ну и чего испугалась? Мертвецов никогда не видела? Будто мы не в похоронном бизнесе…
— Ой! Не говори, любимый! Сама не знаю, чего это сердце так сдавило, аж как в первый раз…
— Ха-ха-ха. Трусишка.
К тонкой прохладной кисти мертвеца прикоснулись скрюченные старческие пальцы.
— Хм, странно, он точно мертв? Странно, теплый будто и рука мягкая…
— Что удивительного, в такую жару.
— Пришла в себя?
— Да такой камень и мертвеца в сознание вернет. Посмотри, это же черный сапфир! Ты звезду видел, даже ночью сверкает как настоящая.
«Сверкает? А вот это по-настоящему плохо. Когда он в последний раз так сверкал… Дьявол, как же не хочется...»
— Да, хорош перстень!
«Бежать бы вам...».
— Ну же, любимый, скорее тяни, и побежали отсюда.
— Не получается.
— Что?
— Не снимается, говорю.
— Давай я, мне не привыкать.
Ловкая женская рука с неожиданной силой обхватила ладонь мертвеца и сжала мягкую подушечку указательного пальца, острые ногти впились в кожу в то время, когда пальцы мертвой хваткой вцепились в перстень и сильно потянули. Перстень не сдвинулся ни на дюйм.
— Будто вросло. Ты нож взял?
«Что, простите?»
— Не думал, что понадобится.
— Что делать будем?
— Здесь всё равно оставлять нельзя. Свеженький. Ещё искать начнут. В машину его … — «Спасибо за комплимент, но перемещать всё же, не стоит». — ... а там, в крематорий и поминай, как звали.
— Любимый, ты как всегда… ну прямо самый умный.
— Откапывай, любимая.
— Ну почему вся черная работа на мне?
— Копай, копай здесь песочек. Даже вспотеть не успеешь, а я на шухере постою.
Шух-шлеп, шух-шлеп.
— И не видит ни черта и не слышит, а командует всё. Ой, а мертвец-то прехорошенький!
«Спасибо, женщина, ты тоже недурна собой. Мой типаж».
— Ай!
— Ну что там?
— Мне кажется, он смотрит на меня!
— Чушь. У него глаза песком засыпаны.
— Нет.
— Засыпаны, я видел.
— Да нет же! Посмотри ещё.
«Не спорьте, вы оба правы. Просто я проморгался».
— И, правда… смотрит. Странно это.
— Любимый, давай уйдем. Ну его, перстень этот.
— Ладно, уходим. Будут ещё камни и перстни...
«Ступайте. С этого пляжа, из этого города, а лучше с этой планеты. Потому как горит мой камень так, что кожу жжет. А это во все века одно означало...»
Один
Спокойные синие волны накатывали на берег, унося мириады песчинок в темные морские глубины, у самого горизонта резвилась стая дельфинов, истошные крики вечно голодных чаек привлекали внимание немногочисленных отдыхающих. Жаркий день обещал теплый вечер, и прибрежные рестораны уже начали готовиться к наплыву посетителей. Очень скоро утомленный жарой сонный городок проснется, чтобы окунуться в романтику летней ночи.
— Песочек, море. Здоровый климат.
— Картина маслом.
— На этот раз неплохо устроился. Помню, последний раз из крематория вытаскивали.
— Ха-ха-ха. Из горного ущелья, смоляного озера, лавы, со дна океана…
«Нигде от вас покоя нет».
— Ни черта не делает, развлекается только.
— Угу. Мне бы так. Написал одну программу на все особи оптом и развлекайся сколько душе угодно.
— Будто у тебя не так. Даже поговорку придумали: Война войной, а обед по расписанию.
— Завидуешь? Но, кажется мне, ты тоже особо не перетрудился. Говорят же: Кому война, а кому мать родная.
— Пожалейте мои уши! А ты, Смерть, вставай уже. Быстро дело сделаем и разбежимся.
«Один умный человек как-то сказал: «Всё суета», а вы с каждой встречей всё больше походите на беспокойные человеческие создания».
— С кем поведешься…
— Вставай, вставай, брат, отработаешь, и мы снова тебя прикопаем. Прямо здесь если будет угодно.
— Поднимайся. Ты нужен нам.
«Кто на этот раз?»
— На этот раз венец творения.
«Нет уж! Без меня. С этими вы и сами прекрасно справитесь».
— Игры окончены, брат. Болезни, войны, голод — всё в прошлом. Настало твоё время.
Глаза цвета абсента резко распахнулись, и песок расступился, выпуская из крепких объятий мертвеца.
— Тотальное уничтожение? — спросил он, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от налипших песчинок.
— Да. Эксперимент провален, брат.
Утопая по щиколотку в песке под тяжестью собственного веса, перед ним стояли трое. Их руки были скрещены на груди, а длинные в пол бархатные плащи траурными знаменами свободно развевались по ветру. Мертвец обратил глаза к солнцу:
— Так это всё?
Будто не желая отвечать на его вопрос, солнце скрылось в тени луны, и на черном небосклоне прочертил широкую дугу ослепительный метеорит. Тогда мертвец перевел взгляд на того, кто называл его братом:
— Жаль. Они были забавны. Они вдохновляли меня.
— Хомо сапиенс достигли высшей точки своего развития. Их дальнейшее содержание не только бесперспективно, но и губительно для экосистемы.
— Всё равно жаль.
— Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Брат, ты ведь ещё помнишь, что мы призваны сохранить баланс этого мира.
Задумчиво поглядев на синюю звезду, неистово сияющую в глубине тьмы, мертвец снял перстень. В тот же миг всё, что роднило его с людьми, исчезло. Осталась лишь мгла, наполняющая маслянистый прозрачный сосуд, отлитый в форме человека.
— Нет нужды в напоминании. Свой долг я знаю.
Трое уставились на него. Один смотрел с нетерпением, в глазах второго отражалась зависть, третий оставался равнодушен. Мертвец опустил голову и, выдержав минутную паузу, нехотя щелкнул пальцами, а когда далекий отзвук щелчка смолк, он медленно поднял взгляд на небо, на стремительно растущий золотой серп. Затмение закончилось. Равнодушная звезда осветила опустевший мир.
— Как всегда, брат великолепен. Что ж, приступим. Новый материал уже готов.
Мертвец задумчиво погладил ставший абсолютно чёрным камень и надел перстень:
— Свято место… как говорили люди.
Ноль
