Пока надежда – ответ на письмо. Юная служанка вернулась с пустыми руками, но заверила, что снова пойдет, пока еще не удалось…
- Если что, у тебя останется шарик.
Нээле вдруг осенило.
- Но это невозможно. Больше господин вряд ли меня позовет, в ближайшие дни уж точно, как я могу передать питье, да так, чтобы находиться рядом самой?
- Проще простого, - девчонка привычно повела острым плечиком. – Когда он вернется вечером, ты принесешь вино вместо служанки, уж я знаю, как с ней договориться.
- Ты с ума сошла, нас же накажут всех.
- Господин к тебе на редкость благосклонно относится, питье он, во всяком случае, возьмет, а там уже и не вспомнит, что не было такого повеления. Все равно страшно? Ну и сиди тогда, - сердито сказала Айсу, будто не старшей, а младшую отчитывала.
- Ты такая отчаянная…
- Иначе никогда и никуда не пробиться. Ну, сестренка, попробуй же! – Айсу взяла Нээле за руку, кошачьим движением подалась ближе, словно хотела о ее плечо потереться. – Знаешь ведь – и тебе хорошо будет, если удастся, и твоему другу, и мне тоже.
За нарочито невинно опущенными ресницами Нээле угадывала беспокойное пламя – Айсу не хотелось прозябать в служанках весь век. Но, в отличие от Тайлин, она тянулась не к мужскому обществу, а мечтала о тайных знаниях и о власти. И вновь всплыли перед глазами темные холмы, и ей стало страшно за юную прислужницу.
А та добавила, словно прочтя мысли Нээле:
- Я как-то просила господина Энори научить меня... но он лишь посмеялся.
Энори. Черненое серебро. Не светлое, лунное, а рожденное землей в тени.
Снова это имя, подумала Нээле. Ответит ли? Айсу говорит, что передала письмо… она вызвалась сама, ей незачем врать. Сейчас девушке были безразличны все имена в мире – мысли то и дело возвращались к шарику, спрятанному в комнате. Так мало осталось времени до праздника солнцестояния... и в ее руках средство, которое может помочь.
А вдруг это яд?
Или похуже что…
А ответа все нет.
Вечером, когда служанки, живущие с ней, уже пришли и обменивалась новостями, девушка все стояла у окна, едва отвечая на вопросы. Они наконец улеглись спать, погасив лампу, а она все стояла. Нээле, горожанка, добровольная почти-пленница мастерской, редко смотрела на небо, и знала не так много созвездий. Первыми, как обычно, бросаются в глаза Тушечница, Кисть и Свиток. Слева Журавль и Летучая рыба… неужто и вправду бывают такие, не только на небе? Хотя что небо, что море – почти одно и то же, говорят корабельщики…
А над самым горизонтом – Девушка с веткой. Ветку сейчас не разглядеть… Говорят, когда-то девушка была дочерью купца, и стала созвездием за спасение собственного рода от смерти.
Целого рода – а она, Нээле, хоть кого-то способна спасти?
Рано утром Айсу снова вызвалась сбегать спросить ответа… и, вернувшись, виновато произнесла, что, похоже, господина Энори в городе нет.
На границе воцарилось затишье. Покачивали кронами древние кедры, по каменистым склонам бродили козы – хозяева их пребывали в страхе, не зная, сколько еще продлится эта тишина, не сгорит ли завтра дом при набеге очередной шайки. Козам было все равно – они боялись только волков, огромных, светло-серых, чьи многоголосые песни каждую ночь раздавались поодаль.
О горах Кэраи думал мало – эту твердыню держит брат, никто лучше его не справится. А у самого были другие заботы, каждый день новые. В казне Осорэи обнаружилась крупная недостача – хоть сам главный казначей, Тори Аэмара, явился, требуя найти виновника и наказать строго, Кэраи не сомневался – тот и сам причастен к пропаже, и позаботился спрятать все концы в воду.
Энори и после той истории с допросом совсем не вызывал доверия, а теперь еще эти слухи. Убрать бы его хоть из Осорэи пока, на какую-нибудь заставу. Тоже опасно, но хоть что-то. Только брат больше не желает слушать от него про советника; а еще с детства повелось, если упрется – не сдвинешь.
И северянин вдобавок…
Город обнимало летнее марево, а ему казалось – зима на подходе, и тропы, и души покрываются льдом. И его собственная душа, похоже, все холоднее…
Вечер пришел – так подкрадывается кошка, мягко, бесшумно. Кошка с длинной, пыльной серой шерстью...
По плети вьюнка ползла искорка заходящего солнца - золотой жучок, упорно повторял все изгибы стебля-дорожки, хотя мог бы взлететь. Здесь вьюнки пока не цвели, только зеленели головки спящих бутонов. А когда проснутся, среди них вряд ли будет хоть один счастливого цвета. А вдруг?
Нээле тронула пальцем одну завязь, другую – узнать бы, поторопить…
Услышала чьи-то шаги, тихий звук, не то спохватилась бы раньше
- Ты все сидишь с вышивкой?
- Простите, - она вскочила, роняя с колен шелковое полотно, оно стекло на дорожку квадратной голубой лужицей, блеклой в закатном свете.
- Уже сумерки, нет нужды портить глаза. Оставайся в саду сколько хочешь, но хватит работать.
С утра хозяина не было дома. Вот он и вернулся… и она готова рискнуть.
У него был усталый взгляд. А на человека уставшего зелье, возможно, подействует верней и быстрее.
Нээле коснулась крышки шкатулки с иглами – даже через дерево ощущала шарик, он холодил кожу, нетающая ледяная горошина.
- Я хотела спросить, если можно.
- О чем? – он уже собрался уходить, но остановился.
- По дороге, еще до всего, мы видели полузаброшенное святилище, и миновали его, никаких даров не оставили. То, что случилось потом – наказание?
- Нет, - по лицу его теперь читался интерес и еще что-то, не то сомнение, не то сожаление. – Какая же добрая сила поступит так жестоко с двумя одинокими девушками?
- Значит, это была просто судьба? Иначе никак?
- Я не знаю. Может, просто случайность.
- Вы, господин, в судьбу не верите?
- Я не знаю, - снова сказал он, и Нээле показалось, что отвечает он не совсем ей, а скорее собственным мыслям. – Предпочитаю думать, что решения человека тоже немало значат.
Девушке показалось – он смотрит так, как, наверное, глядит и ее друг – глазами заключенного за решетку. А ведь середина лета, мир для таких, как он – полная чаша…
- Что-то еще ты хотела? – теперь он снова почти улыбается, только чуть более рассеянно, чем обычно, все еще думает о чем-то своем.
- Скоро середина лета, – сказала она одними губами. - Всего четыре дня осталось…
Он услышал ее и еле заметно покачал головой.
Если и впрямь придет она вечером вместо служанки – он ведь не удивится. Слишком устал… И если она даже намеком покажет, что хочет остаться – тоже. И ее больше всего пугает, что она, кажется, и вправду не против безумной этой затеи Айсу, уже и не понять, ради друга или так, само по себе.
Где-то в кустах защелкала птичка – может, соловей, может, еще кто, так и не научилась их различать. Он повернулся на звук, послушал какое-то время, чуть кивнул девушке и направился прочь.
- Доброй ночи, господин мой, - Нээле дождалась, пока он уйдет, бросила на землю шарик и наступила на него для верности.
- Смотри – свадьба не состоялась, невеста попалась с изъяном – вдруг женится на тебе?
Майэрин вспыхнула от шуточки брата. Опустила голову, делая вид, что внимание ее поглощено перебиранием цветов.
Рииши запал ей в душу, когда тот вернулся в город после военной школы – но девушка скрывала чувства свои ото всех, да и от себя тоже. А уж от брата в первую очередь – он и не подозревал, просто трепал языком.
Майэрин была уверена – ее полюбить невозможно. Считала себя дурнушкой.
С прозрачно-бледной, чуть ли не голубоватой кожей, черноволосая, робкая до крайности, она пряталась даже от подруг матери, не то что от мужчин.
А Кайто… понятно было, чего он хочет. Поддержки, чтобы укрепился дом Аэмара. Понятное, достойное желание. Только вот сестру предлагать, будто… будто товар на рынке!
Ее брат в этот день сиял, словно камень драгоценный. В самом прямом смысле слова – одежду выбрал особо нарядную, зелень и золото, вышивка - листья акации, и безрукавка песочно-зеленая с золотом, на руках и в волосах – изумруды… сколь велик достаток Аэмара, Майэрин знала, хоть и не обсуждают с девушками денежные дела. Самый богатый Дом. Богаче главы провинции…
- Куда ты так нарядился?
- Не твое дело! – отмахнулся брат. Но все-таки пояснил:
- Сегодня для посла северного в театре покажут пьесу. Пусть видит, что не захолустье у нас!
«Увидит… пыль в глаза пускают разве что выскочки», - подумала Майэрин. Если, конечно, северянин этот хоть как-то разбирается в том, что вокруг. Пришедшая в голову мысль испугала ее: а вдруг Кайто хочет сосватать ее аталинцу?!
В следующий миг девушка немного успокоилась: ну уж нет, слишком далеко Земля Оленей от Земель Солнечной птицы! Смысла нет – пусть даже аталинец богат, к чему их богатство, раз так далеко оно?
Кайто забыл о разговоре с сестрой, переступив порог ее комнаты. Носилки принесли его к дому хозяина Хинаи – юноша ожидал, что советник генерала составит ему компанию.
- Ты похож на заросли кувшинок в пруду, - Энори бросил один взгляд на гостя, и вернулся к занятию, от которого его отвлек визит Кайто – покрывал лаком флейту.
- Что ты делаешь? – изумился Кайто, усаживаясь на оббитое шелком сиденье.
- Инструмент…
- Вроде ты уже пытался когда-то? Ты же не мастер! Да и зачем тебе? – гость прошелся по комнате, смерил глазами приятеля – тот был вполне одет для выхода, только волосы спадали свободной волной; заколки лежали недалеко, на подносе. И в таком наряде – возиться с лаком и деревяшкой?! Будто ни в грош не ценит дорогую одежду. Да и только что услышанное сравнение уязвило Кайто больше, чем думал, и он запоздало обиделся:
- На себя посмотри! Это я-то кувшинка в болоте??
- А что… Зеленое, золото – желтое, а что блестит – так блики на воде, - возразил Энори, не отрываясь от занятия своего.
- А пусть даже и так, пусть смотрит – у них, аталинцев, говорят, саранчой питаются, такие нищие!
- Наверно, саранча вкусней многого, что готовят повара, и наши в том числе…
- Ты собираешься идти? – рассердился Кайто. – Брось эту деревяшку, все равно путного не выйдет!
- Боишься опоздать? – прозвучало после едва заметной паузы.
- Вот еще! Хоть посреди пьесы приду – пусть аталинец видит, кто тут хозяева!
Энори осторожно опустил флейту на столик, посмотрел на разложенные по всему подносу заколки из серебра – темные, светлые, с камнями и без. Выбрал одну, собрал было волосы… и разжал пальцы, обронил блестящую вещицу. Подумал, и будто нехотя отцепил застежки, сбросил безрукавку; солнечные зайчики заплясали на снежном атласе блузы, расшитом белыми же кленовыми листьями.
- Ты что, собираешься появиться в подобном виде? – с подозрением спросил Кайто.
- Почему бы и нет… Я выходил так не раз, никто не умер от этого. Или ты вдруг решил, что мнение северянина многого стоит?
- До чего ж тебе нравится небрежность на грани приличия! Может, стоило все же искать свое призвание не в качестве советника, а в кварталах развлечений?
Энори с интересом на него глянул – словно предложение не только не оскорбило его, но показалось достойным обдумывания. А приятель продолжил, слегка сбитый с толку:
- Есть правила приличия, жаль, что ты этого не понимаешь.
- Э! Правила устанавливают люди. Самим себе и другим, у кого не хватает духу противиться. Иногда это даже красиво… Ах, да. Ты что-то сказал про хозяев?
Посмотрев на Кайто, напоминавшего нахохлившегося зяблика, Энори рассмеялся:
- Не бойся, не стану так поступать. Будет все, как положено… даже лучше, если угодно. А в театр успеем…
Он мигом отделил тяжелые пряди над висками, сгреб их в ладонь и закрепил на затылке, доверительно склонился к гостю.
- Ты ведь не просто пыль в глаза собирался пустить. Просто не очень понимаешь, как добиться того, что тебе надо, вот и решил произвести впечатление на северянина. Но то игра не твоя…
- Ты, конечно, советник, но не гадальщик же площадной! – с досадой сказал Кайто, но движения подняться не сделал.
- Я могу сказать, чего ты желаешь. Чтобы именно ваш дом был первым в Хинаи.
- Это невозможно, - хмуро ответил Кайто.
- Не так уж и невозможно.
- Что ты имеешь в виду? Эти Нэйта...
- Охота же тебе завязывать собственные глаза... Только подумай, забудь все, что тебе упорно внушают. Если северянин – а он здесь за этим - сумеет свалить Дом Таэна, то провинции понадобится новый хозяин. Не из тех, кто на каждом углу кричит о собственном своеволии... Как думаешь, кого поддержит Столица?
- Но... обрушить границу? - испугался Кайто. – Ведь без генерала…
- Нэйта придут ему на замену, у них много силы, а вот умений поменьше. Пока они видят себя волками, что готовятся напасть на медведя, но если этим медведем станут уже они…
- Ты хочешь сказать, что поддержишь нас?
Энори на секунду прикрыл лицо рукой.
- Какой же... я ничего не хочу сказать, помимо уже сказанного. Но если, обдумав слова, ты придешь ко мне снова, мы поговорим...
- Да... - растерянно отозвался Кайто, и опасливо оглянулся.
Шорох почудился - но это лишь показалось.
- А причем тут я? - продолжил Кайто вполголоса. - Мой отец – глава Дома, и...
- Ты единственный сын! Или тебе пять весен? И родня ваша, младшие ветви мечтают о том же самом… Впрочем, как хочешь... Да ты и сам знаешь – отец твой желает того же, только не кричит об этом на каждом углу, как все урожденные Дома Нэйта.
- Они сильнее.
- Настоящие силы – в Ожерелье и остальных крепостях. Ну и связи, конечно. А у вас есть деньги.
Сегодня северному посланнику предстояло впервые побывать в местном театре. Столичные представления, виденные несколько раз, ему нравились, тем паче в Риэсте такого не было: там предпочитали персонажей-кукол. Тэйлар Камарен давно был готов к выходу, но появляться раньше времени тут считалось неподобающим; скучали за дверями провожатые, приставленные к послу, а сам он разговаривал с Пуланом. Чужих ушей не боялся – диалект, на котором шла речь, и в Риэсте-то знали не все.
Все было проговорено много раз, и сейчас посланник лишь подводил итог – мало ли как обернется безобидная поездка за развлечениями. Тут любят встречи исподволь, и разговоры якобы ни о чем, а на деле – с тройным смыслом
В Хинаи, правда, отнюдь не такой гадюшник, как в Столице, и с этикетом куда как проще, и все же люди очень даже себе на уме. Итак, Дом Аэмара. Эти держат в своих руках казну. Глава Дома жаден в меру приличий - знает, больше чего брать не следует. Побочных ветвей у Дома Аэмара множество. А вот прямая линия не удалась - сын только один, остальные дочери. И, если верить собранным слухам, сын этот - обычный молодой оболтус. Обвести его вокруг пальца, наверное, будет просто, только зачем? Он ничего не решает. Камарен видел таких - самонадеянных щеголей, не знающих жизни. А вот старший Аэмара - этот да, тарантул, лапы во все стороны расставил. Но трусоват, вряд ли захочет отказаться от того, что уже имеет. Впрочем... он еще пригодится.
Дом Иэра не столь родовит, но богатый, очень богатый. Тоже взять на заметку, хотя они предпочитают держаться от всего в стороне и неясно, чем их можно пронять.
Про Дом Нара северянин решил позабыть - с сожалением, люди там умные. Но прямые, как сосна корабельная, и верные старым порядкам. Мало их осталось... ствол еще крепкий, а ветвей и отводков, почитай, нет и вовсе. Это и к лучшему - чем меньше будет подобных семей, тем лучше.
- Если что, у тебя останется шарик.
Нээле вдруг осенило.
- Но это невозможно. Больше господин вряд ли меня позовет, в ближайшие дни уж точно, как я могу передать питье, да так, чтобы находиться рядом самой?
- Проще простого, - девчонка привычно повела острым плечиком. – Когда он вернется вечером, ты принесешь вино вместо служанки, уж я знаю, как с ней договориться.
- Ты с ума сошла, нас же накажут всех.
- Господин к тебе на редкость благосклонно относится, питье он, во всяком случае, возьмет, а там уже и не вспомнит, что не было такого повеления. Все равно страшно? Ну и сиди тогда, - сердито сказала Айсу, будто не старшей, а младшую отчитывала.
- Ты такая отчаянная…
- Иначе никогда и никуда не пробиться. Ну, сестренка, попробуй же! – Айсу взяла Нээле за руку, кошачьим движением подалась ближе, словно хотела о ее плечо потереться. – Знаешь ведь – и тебе хорошо будет, если удастся, и твоему другу, и мне тоже.
За нарочито невинно опущенными ресницами Нээле угадывала беспокойное пламя – Айсу не хотелось прозябать в служанках весь век. Но, в отличие от Тайлин, она тянулась не к мужскому обществу, а мечтала о тайных знаниях и о власти. И вновь всплыли перед глазами темные холмы, и ей стало страшно за юную прислужницу.
А та добавила, словно прочтя мысли Нээле:
- Я как-то просила господина Энори научить меня... но он лишь посмеялся.
Энори. Черненое серебро. Не светлое, лунное, а рожденное землей в тени.
Снова это имя, подумала Нээле. Ответит ли? Айсу говорит, что передала письмо… она вызвалась сама, ей незачем врать. Сейчас девушке были безразличны все имена в мире – мысли то и дело возвращались к шарику, спрятанному в комнате. Так мало осталось времени до праздника солнцестояния... и в ее руках средство, которое может помочь.
А вдруг это яд?
Или похуже что…
А ответа все нет.
Вечером, когда служанки, живущие с ней, уже пришли и обменивалась новостями, девушка все стояла у окна, едва отвечая на вопросы. Они наконец улеглись спать, погасив лампу, а она все стояла. Нээле, горожанка, добровольная почти-пленница мастерской, редко смотрела на небо, и знала не так много созвездий. Первыми, как обычно, бросаются в глаза Тушечница, Кисть и Свиток. Слева Журавль и Летучая рыба… неужто и вправду бывают такие, не только на небе? Хотя что небо, что море – почти одно и то же, говорят корабельщики…
А над самым горизонтом – Девушка с веткой. Ветку сейчас не разглядеть… Говорят, когда-то девушка была дочерью купца, и стала созвездием за спасение собственного рода от смерти.
Целого рода – а она, Нээле, хоть кого-то способна спасти?
Рано утром Айсу снова вызвалась сбегать спросить ответа… и, вернувшись, виновато произнесла, что, похоже, господина Энори в городе нет.
***
На границе воцарилось затишье. Покачивали кронами древние кедры, по каменистым склонам бродили козы – хозяева их пребывали в страхе, не зная, сколько еще продлится эта тишина, не сгорит ли завтра дом при набеге очередной шайки. Козам было все равно – они боялись только волков, огромных, светло-серых, чьи многоголосые песни каждую ночь раздавались поодаль.
О горах Кэраи думал мало – эту твердыню держит брат, никто лучше его не справится. А у самого были другие заботы, каждый день новые. В казне Осорэи обнаружилась крупная недостача – хоть сам главный казначей, Тори Аэмара, явился, требуя найти виновника и наказать строго, Кэраи не сомневался – тот и сам причастен к пропаже, и позаботился спрятать все концы в воду.
Энори и после той истории с допросом совсем не вызывал доверия, а теперь еще эти слухи. Убрать бы его хоть из Осорэи пока, на какую-нибудь заставу. Тоже опасно, но хоть что-то. Только брат больше не желает слушать от него про советника; а еще с детства повелось, если упрется – не сдвинешь.
И северянин вдобавок…
Город обнимало летнее марево, а ему казалось – зима на подходе, и тропы, и души покрываются льдом. И его собственная душа, похоже, все холоднее…
Вечер пришел – так подкрадывается кошка, мягко, бесшумно. Кошка с длинной, пыльной серой шерстью...
По плети вьюнка ползла искорка заходящего солнца - золотой жучок, упорно повторял все изгибы стебля-дорожки, хотя мог бы взлететь. Здесь вьюнки пока не цвели, только зеленели головки спящих бутонов. А когда проснутся, среди них вряд ли будет хоть один счастливого цвета. А вдруг?
Нээле тронула пальцем одну завязь, другую – узнать бы, поторопить…
Услышала чьи-то шаги, тихий звук, не то спохватилась бы раньше
- Ты все сидишь с вышивкой?
- Простите, - она вскочила, роняя с колен шелковое полотно, оно стекло на дорожку квадратной голубой лужицей, блеклой в закатном свете.
- Уже сумерки, нет нужды портить глаза. Оставайся в саду сколько хочешь, но хватит работать.
С утра хозяина не было дома. Вот он и вернулся… и она готова рискнуть.
У него был усталый взгляд. А на человека уставшего зелье, возможно, подействует верней и быстрее.
Нээле коснулась крышки шкатулки с иглами – даже через дерево ощущала шарик, он холодил кожу, нетающая ледяная горошина.
- Я хотела спросить, если можно.
- О чем? – он уже собрался уходить, но остановился.
- По дороге, еще до всего, мы видели полузаброшенное святилище, и миновали его, никаких даров не оставили. То, что случилось потом – наказание?
- Нет, - по лицу его теперь читался интерес и еще что-то, не то сомнение, не то сожаление. – Какая же добрая сила поступит так жестоко с двумя одинокими девушками?
- Значит, это была просто судьба? Иначе никак?
- Я не знаю. Может, просто случайность.
- Вы, господин, в судьбу не верите?
- Я не знаю, - снова сказал он, и Нээле показалось, что отвечает он не совсем ей, а скорее собственным мыслям. – Предпочитаю думать, что решения человека тоже немало значат.
Девушке показалось – он смотрит так, как, наверное, глядит и ее друг – глазами заключенного за решетку. А ведь середина лета, мир для таких, как он – полная чаша…
- Что-то еще ты хотела? – теперь он снова почти улыбается, только чуть более рассеянно, чем обычно, все еще думает о чем-то своем.
- Скоро середина лета, – сказала она одними губами. - Всего четыре дня осталось…
Он услышал ее и еле заметно покачал головой.
Если и впрямь придет она вечером вместо служанки – он ведь не удивится. Слишком устал… И если она даже намеком покажет, что хочет остаться – тоже. И ее больше всего пугает, что она, кажется, и вправду не против безумной этой затеи Айсу, уже и не понять, ради друга или так, само по себе.
Где-то в кустах защелкала птичка – может, соловей, может, еще кто, так и не научилась их различать. Он повернулся на звук, послушал какое-то время, чуть кивнул девушке и направился прочь.
- Доброй ночи, господин мой, - Нээле дождалась, пока он уйдет, бросила на землю шарик и наступила на него для верности.
***
- Смотри – свадьба не состоялась, невеста попалась с изъяном – вдруг женится на тебе?
Майэрин вспыхнула от шуточки брата. Опустила голову, делая вид, что внимание ее поглощено перебиранием цветов.
Рииши запал ей в душу, когда тот вернулся в город после военной школы – но девушка скрывала чувства свои ото всех, да и от себя тоже. А уж от брата в первую очередь – он и не подозревал, просто трепал языком.
Майэрин была уверена – ее полюбить невозможно. Считала себя дурнушкой.
С прозрачно-бледной, чуть ли не голубоватой кожей, черноволосая, робкая до крайности, она пряталась даже от подруг матери, не то что от мужчин.
А Кайто… понятно было, чего он хочет. Поддержки, чтобы укрепился дом Аэмара. Понятное, достойное желание. Только вот сестру предлагать, будто… будто товар на рынке!
Ее брат в этот день сиял, словно камень драгоценный. В самом прямом смысле слова – одежду выбрал особо нарядную, зелень и золото, вышивка - листья акации, и безрукавка песочно-зеленая с золотом, на руках и в волосах – изумруды… сколь велик достаток Аэмара, Майэрин знала, хоть и не обсуждают с девушками денежные дела. Самый богатый Дом. Богаче главы провинции…
- Куда ты так нарядился?
- Не твое дело! – отмахнулся брат. Но все-таки пояснил:
- Сегодня для посла северного в театре покажут пьесу. Пусть видит, что не захолустье у нас!
«Увидит… пыль в глаза пускают разве что выскочки», - подумала Майэрин. Если, конечно, северянин этот хоть как-то разбирается в том, что вокруг. Пришедшая в голову мысль испугала ее: а вдруг Кайто хочет сосватать ее аталинцу?!
В следующий миг девушка немного успокоилась: ну уж нет, слишком далеко Земля Оленей от Земель Солнечной птицы! Смысла нет – пусть даже аталинец богат, к чему их богатство, раз так далеко оно?
Кайто забыл о разговоре с сестрой, переступив порог ее комнаты. Носилки принесли его к дому хозяина Хинаи – юноша ожидал, что советник генерала составит ему компанию.
- Ты похож на заросли кувшинок в пруду, - Энори бросил один взгляд на гостя, и вернулся к занятию, от которого его отвлек визит Кайто – покрывал лаком флейту.
- Что ты делаешь? – изумился Кайто, усаживаясь на оббитое шелком сиденье.
- Инструмент…
- Вроде ты уже пытался когда-то? Ты же не мастер! Да и зачем тебе? – гость прошелся по комнате, смерил глазами приятеля – тот был вполне одет для выхода, только волосы спадали свободной волной; заколки лежали недалеко, на подносе. И в таком наряде – возиться с лаком и деревяшкой?! Будто ни в грош не ценит дорогую одежду. Да и только что услышанное сравнение уязвило Кайто больше, чем думал, и он запоздало обиделся:
- На себя посмотри! Это я-то кувшинка в болоте??
- А что… Зеленое, золото – желтое, а что блестит – так блики на воде, - возразил Энори, не отрываясь от занятия своего.
- А пусть даже и так, пусть смотрит – у них, аталинцев, говорят, саранчой питаются, такие нищие!
- Наверно, саранча вкусней многого, что готовят повара, и наши в том числе…
- Ты собираешься идти? – рассердился Кайто. – Брось эту деревяшку, все равно путного не выйдет!
- Боишься опоздать? – прозвучало после едва заметной паузы.
- Вот еще! Хоть посреди пьесы приду – пусть аталинец видит, кто тут хозяева!
Энори осторожно опустил флейту на столик, посмотрел на разложенные по всему подносу заколки из серебра – темные, светлые, с камнями и без. Выбрал одну, собрал было волосы… и разжал пальцы, обронил блестящую вещицу. Подумал, и будто нехотя отцепил застежки, сбросил безрукавку; солнечные зайчики заплясали на снежном атласе блузы, расшитом белыми же кленовыми листьями.
- Ты что, собираешься появиться в подобном виде? – с подозрением спросил Кайто.
- Почему бы и нет… Я выходил так не раз, никто не умер от этого. Или ты вдруг решил, что мнение северянина многого стоит?
- До чего ж тебе нравится небрежность на грани приличия! Может, стоило все же искать свое призвание не в качестве советника, а в кварталах развлечений?
Энори с интересом на него глянул – словно предложение не только не оскорбило его, но показалось достойным обдумывания. А приятель продолжил, слегка сбитый с толку:
- Есть правила приличия, жаль, что ты этого не понимаешь.
- Э! Правила устанавливают люди. Самим себе и другим, у кого не хватает духу противиться. Иногда это даже красиво… Ах, да. Ты что-то сказал про хозяев?
Посмотрев на Кайто, напоминавшего нахохлившегося зяблика, Энори рассмеялся:
- Не бойся, не стану так поступать. Будет все, как положено… даже лучше, если угодно. А в театр успеем…
Он мигом отделил тяжелые пряди над висками, сгреб их в ладонь и закрепил на затылке, доверительно склонился к гостю.
- Ты ведь не просто пыль в глаза собирался пустить. Просто не очень понимаешь, как добиться того, что тебе надо, вот и решил произвести впечатление на северянина. Но то игра не твоя…
- Ты, конечно, советник, но не гадальщик же площадной! – с досадой сказал Кайто, но движения подняться не сделал.
- Я могу сказать, чего ты желаешь. Чтобы именно ваш дом был первым в Хинаи.
- Это невозможно, - хмуро ответил Кайто.
- Не так уж и невозможно.
- Что ты имеешь в виду? Эти Нэйта...
- Охота же тебе завязывать собственные глаза... Только подумай, забудь все, что тебе упорно внушают. Если северянин – а он здесь за этим - сумеет свалить Дом Таэна, то провинции понадобится новый хозяин. Не из тех, кто на каждом углу кричит о собственном своеволии... Как думаешь, кого поддержит Столица?
- Но... обрушить границу? - испугался Кайто. – Ведь без генерала…
- Нэйта придут ему на замену, у них много силы, а вот умений поменьше. Пока они видят себя волками, что готовятся напасть на медведя, но если этим медведем станут уже они…
- Ты хочешь сказать, что поддержишь нас?
Энори на секунду прикрыл лицо рукой.
- Какой же... я ничего не хочу сказать, помимо уже сказанного. Но если, обдумав слова, ты придешь ко мне снова, мы поговорим...
- Да... - растерянно отозвался Кайто, и опасливо оглянулся.
Шорох почудился - но это лишь показалось.
- А причем тут я? - продолжил Кайто вполголоса. - Мой отец – глава Дома, и...
- Ты единственный сын! Или тебе пять весен? И родня ваша, младшие ветви мечтают о том же самом… Впрочем, как хочешь... Да ты и сам знаешь – отец твой желает того же, только не кричит об этом на каждом углу, как все урожденные Дома Нэйта.
- Они сильнее.
- Настоящие силы – в Ожерелье и остальных крепостях. Ну и связи, конечно. А у вас есть деньги.
***
Сегодня северному посланнику предстояло впервые побывать в местном театре. Столичные представления, виденные несколько раз, ему нравились, тем паче в Риэсте такого не было: там предпочитали персонажей-кукол. Тэйлар Камарен давно был готов к выходу, но появляться раньше времени тут считалось неподобающим; скучали за дверями провожатые, приставленные к послу, а сам он разговаривал с Пуланом. Чужих ушей не боялся – диалект, на котором шла речь, и в Риэсте-то знали не все.
Все было проговорено много раз, и сейчас посланник лишь подводил итог – мало ли как обернется безобидная поездка за развлечениями. Тут любят встречи исподволь, и разговоры якобы ни о чем, а на деле – с тройным смыслом
В Хинаи, правда, отнюдь не такой гадюшник, как в Столице, и с этикетом куда как проще, и все же люди очень даже себе на уме. Итак, Дом Аэмара. Эти держат в своих руках казну. Глава Дома жаден в меру приличий - знает, больше чего брать не следует. Побочных ветвей у Дома Аэмара множество. А вот прямая линия не удалась - сын только один, остальные дочери. И, если верить собранным слухам, сын этот - обычный молодой оболтус. Обвести его вокруг пальца, наверное, будет просто, только зачем? Он ничего не решает. Камарен видел таких - самонадеянных щеголей, не знающих жизни. А вот старший Аэмара - этот да, тарантул, лапы во все стороны расставил. Но трусоват, вряд ли захочет отказаться от того, что уже имеет. Впрочем... он еще пригодится.
Дом Иэра не столь родовит, но богатый, очень богатый. Тоже взять на заметку, хотя они предпочитают держаться от всего в стороне и неясно, чем их можно пронять.
Про Дом Нара северянин решил позабыть - с сожалением, люди там умные. Но прямые, как сосна корабельная, и верные старым порядкам. Мало их осталось... ствол еще крепкий, а ветвей и отводков, почитай, нет и вовсе. Это и к лучшему - чем меньше будет подобных семей, тем лучше.
