Пролог
9 с половиной лет назад.
- Орехи поспели, - сказала старая Киин, вытирая мокрые руки о юбку. – Пора собирать.
Муж ее, Сахи, хранитель моста, кивнул, сидя на пороге дома. Смотрел на закат – розово-оранжевое сияние разливалось по небу, меж кленовых листьев просвечивало, а сами листья делало черными. Орехи – это прекрасно, значит, будут паста и масло. Значит, вскоре можно полакомиться жареной рыбой в ореховом соусе.
- Подумай, кому на деревья лезть, - продолжила Киин, - Опять все, что наземь попадают, успеют черви попортить.
- Мальчишек с той стороны позову, - откликнулся муж, почесывая седой висок.
- Они только все разворуют…
- Пусть, - Сахи зевнул. – Нам много не надо.
Хрустнула ветка. Старики обернулись – увидели мальчика, весен десяти-двенадцати. Близко он подошел, со стороны леса – и тихо-тихо. А сейчас будто нарочно на сухой сучок наступил, чтобы заметили.
Стоял, светлым силуэтом среди черных стволов, и за спиной закатное пламя плясало. В штанах был и рубахе из небеленого льна, из какого погребальную одежду шьют. Только покрой – как у живых, и сшито, видно, на скорую руку, неумело – тут топорщится, там поджимает.
Муж и жена за амулеты схватились невольно – да страх прошел сам собой. Что, в самом деле… мальчик, похоже, пуще того боится. И стоит на земле твердо, траву приминая - не как призраки. Мальчик, простой человек - может, заплутал в лесу.
Незнакомый, в соседней деревне таких нет. Волосы длинные на лицо падают, взгляд из-под них быстрый, диковатый. А сам все молчит. Подошла к нему Киин – молчит, и вот-вот стрекача задаст. За руку взяла – вздрогнул, а кожа, как лед.
- Кто ты? – спросил старик. Мальчишка только мотнул головой, да воздух втянул.
- Ты немой? – Киин вступила.
И снова он головой помотал:
- Я… говорю.
- Как звать-то тебя? Ты откуда? – ласково спрашивали, только он не ответил. Шагнул к дому, к открытой двери – и остановился.
Киин с мужем позвали его за собой – заходи, гостем будь! – да про собственные вопросы ненароком и позабыли, будто неважен ответ.
К огню подвели, погреться – впился зрачками в языки пламени, потянулся, будто к душе собственной. И не отходил от очага, на голос не откликался.
Киин ему поесть собрала – так пришлось за плечо потрясти, только тогда обернулся. Смотрит из-под тяжелых прядей, а лицо загаром не тронутое.
Ладонью над миской похлебки провел, будто не знал, что с такой пищей делать. И отстранился.
- Ты ешь, ешь, - ласково произнесла Киин.
А он будто не слышал, все на огонь поглядывал. Потом встал, обошел комнату немудреную – очаг, стол, скамья; в стене, что дальше от входа, ниша, одеялом завешенная. Глиняный пол, на окне деревянный ставень, потемневший от времени, рассохшийся. Бедное жилье, смотреть не на что. А какому быть у хранителя полузабытого мостика, гордо мостом именуемого? Давно все в обход ездят; дорога недалеко, да сюда гости редко сворачивают.
Обошел мальчик комнату, вышел наружу.
- Похлебка ж остынет, - заикнулась было Киин, но последовала за ним, не остановила. Там, за порогом, уже поблескивали крохотные огоньки, мерцали в траве, поднимались на ветки. Не то светляки, не то безобидная мелочь бесплотная. А чудо лесное замерло, глядя на дверной косяк, на прибитую к нему кедровую фигурку-шеа, защиту от злых сил. Протянул руку, пальцем повел над ней, не решился тронуть.
Обернулся на женщину, удивленно, как ей почудилось.
- Это зачем? – спросил.
- Чтобы духи недобрые в дом не зашли и к дому не подступили, - объяснила она.
- А как же… - начал мальчик, и замолчал. Поглядел на небо темнеющее – одна багрово-рыжая полоса осталась, гас костер западный.
И, будто в холодную воду нырнул, на полувздохе, более не оборачиваясь, вновь зашел в хижину.
Ночью старики проснулись от холода. Вроде друг к другу прижавшись лежали, вроде еще грела кровь, и на дворе была отнюдь не зима – а продрогли до самых костей. И жуть заструилась по полу дымкой туманной, почти различимая взором.
- Что за дела, - прошептал Сахи, натянул одеяло на себя и жену, потом о госте вечернем вспомнил: тут, неподалеку ему ложе устроили... Только больше ничего не успел подумать.
Пение за стенами послышалось – без слов, и будто без голоса, так, воздух звенел, ветви гудели, слаженно, то выше, то ниже, успокаивая, нагоняя сон.
И страх прошел, и заснули оба.
- Это нам подарок Заступницы, внуком будет, - сказала поутру Киин, глядя, как вчерашний гость пытается сладить с волосами с помощью подаренного ею шнурка. Тяжелая смоляная масса все время выскальзывала, и узлы вязать мальчик, похоже, не умел.
Сахи кивнул согласно. Отвел мальчишку к ручью, учил силки на рыбу ставить. И снова позабыл спросить, откуда тот взялся и как имя его.
Глава 1
- Мне тут не нравится; словно болотная травка повсюду – зеленая, яркая, а под ней топь, - голос Ариму звучал хрипловато, доверенный слуга простыл по дороге.
- Что делать, Хиноку Майя всегда был человеком двуличным, - Кэраи рассеянно отвечал, а сам, не отрываясь, смотрел в окно, приоткрыв затянутую шелком створку. На втором этаже комната, непривычно: так жил только в гостиницах, да первые пару лет в Столице, бок о бок с другими молодыми чиновниками. А сейчас рядом – только верный Ариму, остальные слуги в соседнем крыле. Светлейший господин Майя придумал десяток причин, почему удобней именно так, и Кэраи не стал спорить. Все равно за жизнь тут опасаться не приходилось. Пока.
Из окна был виден заснеженный сад, не такой, как дома. Много-много плакучих ив, больше похоже на рощицу у протоки. Ивы навевали тоску, ей было трудно не поддаваться. В это дерево, говорят, часто вселяются души погибших красавиц… и, хотя оно бесспорно красиво, но в таком количестве-то зачем?
А между стволами – причудливо расставленные большие камни разных оттенков. Как есть кладбище…
- Долго вы будете ждать ответ? – спросил Ариму. Кэраи вздрогнул – задумался.
- Я каждый день наблюдаю за лицом этого лиса в человеческом облике. Пока он еще и вправду не определился. Мне нет смысла сейчас уезжать.
…Назвались на границе, и вскоре их ждала торжественная встреча в двадцать всадников, легкий путь со всеми удобствами и подозрительные взгляды сопровождающих. В главном городе Мелен, Акатайе, к воротам в сопровождении свиты подъехал сам хозяин провинции – низкорослый полный мужчина с удивительно свежим цветом лица и юношеской подвижностью. А ведь ему уже сравнялся пятый десяток.
Привычная в таких случаях маска учтивости, чуть изумления – искусно сделанного, за время, пока от заставы доехали, удивляться любой перестанет. Интересней оказалось то, что проглядывало из-под маски. Ожидал ведь, что явится гость, и, верно, знает, зачем. Сам ли додумался, или намекнул кто?
Да, Мелен сейчас бедствует, подтвердил Майя – он не стал тянуть с разговором, видя, что и приезжий не рвется сперва как следует отдохнуть. Переодеться с дороги, перекусить – и можно говорить о серьезных вещах.
Мелен нуждается, это верно. Урожай в провинции погиб… но как Хинаи, пострадавшая от наводнения, может предлагать немалые деньги за войско?
- Пока не дошло до того, чтобы отдавать личные средства нашего Дома на закупку зерна и починку дорог. А вот на воинов их потратить самое время.
- Интересно, интересно, - неопределенно сказал Майя. Правый глаз его чуть косил. С такой бы наружностью – в поэму о состязании обманщиков… - Я, разумеется, дам ответ.
- Как скоро?
В Столице Кэраи в жизни бы так в лоб не спросил. Да пошла она, эта Столица.
- Разумеется, как можно быстрее, после тщательного обдумывания. Полагаю, вы хотите дождаться ответа здесь?
«Уехав, я его и вовсе не получу», - подумал гость.
С почетом Кэраи разместили в личном доме главы провинции, и… и всё. При новой встрече Хиноку Майя заверил – никто не намерен тянуть, надо лишь все обдумать. И еще раз. И так, судя по всему, до бесконечности.
Не со Столицей же он решил связаться, в самом деле. Гонец доберется нескоро, а птицам не доверяют такие послания.
Тут пытались подражать сердцу Золотой птицы, ее главному городу – куда больше, чем в Хинаи, где разве что диковинками привозными забавлялись. А тут и покрой нарядов, и убранство комнат, и даже стиль письма старались подделать под тот изящный, избыточно утонченный стиль, какими отличались придворные. И странно эта ломкая прихотливость ложилась на северную крепость и простоту – будто из гранитной скалы решили высечь хрупкую с виду статую. Нелепо вышло. Как с теми же ивами – в садах Столицы круглый год цветы, рядом с ними поникшие ветви не навевают тоску.
По большей части гость оставался в городе, но посетил здешнюю гордость, пещерный храм в холмах. И озеро водопадов, сейчас замерзшее – странно было видеть застывшую в бурном течении воду.
Любитель изысканного, Майя пригласил к себе поэтов, художников и звездочетов из Срединных земель. Но те, что соглашались ехать в глушь, терпеть суровые зимы, часто были не слишком талантливы, либо чем-то по мелочи не угодили Столице. Талантливых, но опальных не звал – боялся.
Мелен казалась молодящейся красавицей, из тех, что гонят от себя мысли о возрасте. В этом смысле глава провинции был для нее достойным партнером.
- Снег падает…
На тыльную сторону ладони опустилась полупрозрачная звездочка.
Ариму прокашлялся:
- Не стоять бы вам у открытого окна. На что там смотреть, в этом саду.
- Ты замечал, какие разные все снежинки? А с виду одно и то же. Как судьбы человеческие…
Слуга не сдержал короткого смешка.
- Если уж вас на такие разговоры потянуло, значит, совсем на душе погано.
- Какой ты… я о судьбах и мироздании, а мне в ответ о поганом!
- Да и голос у вас… - гнул свою линию Ариму, но отвлекся: - А вон, смотрите, за теми камнями близнецы по снегу круги нарезают. Смотрят на ваши окна. Все-таки что-то они здесь задумали…
- Могу помахать им, раз смотрят, - улыбнулся Кэраи. – А ты бы отсюда их различил?
...А ведь Мелен могла бы, объединившись с Хинаи, помочь отстоять независимость севера. Если бы началось все раньше. А сейчас – уже нет, здесь не осталось тех жизненных сил, которые позволяют давать отпор превосходящим армиям. Проще подчиниться, сохранить насиженное место или хоть подобие оного. Ведь и сам он такой, и не одобряет брата…
Закат над свободными землями севера. Остается любоваться его яркими красками. А немногочисленные сторонники прежнего мира погибнут в войне с рухэй, и Солнечная птица накроет Мелен и Хинаи своим крылом.
А пока Мелен поскуливает от страха, что рухэй могут придти и к ним, но не смеет ослушаться приказа Столицы. Надеется, что захватчики на их земли не сунутся. И, что обидней всего, похоже, правы.
Впервые ему не с кем было посоветоваться. Думал, возвращаясь на родину, что есть еще пара-тройка лет, но война началась раньше. Думал, сумеет закончить - а потом хоть трава не расти. Что останется на сердце, его личное дело, но долг свой он выполнит.
С рухэй будет разбираться Столица...
Отсекал от Дома Таэна верные семейства, как ствол обтесывают от веток, чтобы в час, когда сюда явится новый ставленник, север не вспыхнул бы. За братом пошли бы все, а помимо него поднять серьезный мятеж тут никто не способен. Побурлили бы и успокоились. Даже Нэйта, самые сильные, не смогли бы - их давно слушают только из страха, а одного страха мало, выступить против Золотого трона.
Но война развязана, и неясно, что делать. Словно к рукам привязали веревки и тянут в разные стороны. Он не должен помогать брату - тогда Дом их падет наверняка. И он не может смотреть, как горит родина от рук чужаков. Только в случае мятежа она также сгорит, в костер затянет и причастных, и непричастных.
Стиснул пальцами виски. Голова грозила лопнуть. Кажется, поговори с кем, и хоть немного станет легче - но говорить он мог только с Ариму, а от того ждать советов не приходилось. Не в этот раз. Как же все подступило близко, а он оказался слабее, чем думал.
Рука замерзла, хоть не чувствовал этого - но снежные звездочки теперь таяли медленно, нехотя, и манжета словно отделана белым мехом, отдельных снежинок не различить.
Около Майя часто появлялись Ируи и Ошу, сын и племянник, первенец любимой сестры. Их Ариму и прозвал близнецами. Молодые люди – невысокие, круглолицые, с не слишком выразительными чертами - до странности походили друг на друга, в сумерках их легко было спутать. А вот голоса – различались, как рожок и глуховатая походная труба. А еще один почти все время носил одежды сливовых тонов, а второй – морской зелени. Это даже сейчас забавляло, хоть и тяготило затворничество.
Ируи казался образцом послушного сына, а вот племянник был из другого теста и даже публично позволял себе не соглашаться с дядей.
- Уверен, он бы нам предоставил войска, - сказал Кэраи. – Честолюбив и не одобряет растущей тут власти Столицы. Только увы, избавиться от дяди у него нет ни возможности, ни желания.
Вечером этого дня Хиноку Майя пригласил гостя к себе. Унизанные кольцами пальцы хозяина подрагивали, а глаз косил больше обычного. Решение принято, понял Кэраи. По крайней мере, хоть что-то по делу сейчас прозвучит.
- Деньги, конечно, большое подспорье, - Майя поводил плечами, будто ежился от холода. – Но ведь если Столица выкажет недовольство… - он еще чуть помялся, и будто воспрянул: - А вот помощь родне – дело другое, совсем другое!
Родне. Дочерей у главы Мелен нет, зато есть племянницы, из которых не замужем только одна…
Как можно более искренним голосом Кэраи спросил:
- Если вы имеете в виду моего брата, боюсь, что…
- Нам будет достаточно и вашего имени, - заверил хозяин провинции. – Если вы согласитесь, дело будет за малым – слово ее родителей и договор с вашим многоуважаемым братом; надеюсь, заключить его не составит труда…
Оставшись один, Кэраи погрузился в задумчивость. Сидел у изукрашенной медной жаровни, вертел в руках чашку из-под вина. Не заметил, как прибежал Юи, младший из спутников, и о чем-то переговорил с Ариму. Только когда затворилась дверная створка, и остались вдвоем, и старший слуга подошел, как следует откашлялся над ухом, - вскинул голову.
- Он готов, если что, отказаться от племянницы, - сказал наконец. – Не верит, что все обойдется, но готов рискнуть из-за денег.
- И вы согласитесь? – спросил Ариму.
- Ради Хинаи? Да хоть на крысе жениться, - отозвался Кэраи. И прибавил: - Разузнай про эту девушку, не с тобой, так с другими слугами охотней поделятся всеми ее недостатками.
- Может, она и вовсе их не имеет? – предположил слуга.
- Ну конечно, так бы и попытались по-быстрому сплавить в обмен на войско! Да и не младшая она, если я правильно помню, свадьбы же чаще играют по старшинству…
- А если совсем уродина? – участливо спросил Ариму.
- Тянуть не надо было, подобрал бы себе невесту еще в Столице… вот и поделом, - прозвучало вроде и весело, а вроде с опаской.
Свадьба… Тагари выйдет из себя, и весь договор к жабам болотным. А вот если сначала предоставить ему войско, может и согласиться. Только вот как бы так повернуть и убедить Хиноку Майя сделать то же самое, но наоборот?
Недостаток у возможной невесты обнаружился один – хромота. В детстве оперлась на старые перила, упала и сломала ногу, врачи неудачно срастили кость.
