- Вы не понимаете! - заплакала Филис, - Марианна от переживаний потеряла память, а Луис-Альберто подумал, что её ребёнок не от него, а от архитектора Мендис-Абаля. А на самом деле у них с Марианной ничего такого и не было, она просто в обморок упала, а он её поддержал. А Луис-Альберто не верит! Ну как он может быть таким жестоким? Нужно срочно пожаловаться королю... или Президенту.
- Да у тебя же крыша съехала... - поражённо сказала Инга.
- Где? - забеспокоилась Филис и сразу переключилась с чужих проблем на свои, задрав голову и внимательно осматривая потолок.
- Теперь понятно. Ты сошла с ума, а Вера Игнатьевна - тут как тут, сразу этим и воспользовалась.
- Я не сумасшедшая, я просто потеряла память. Как Марианна, - возразила Филис.
- Тогда давай я тебе помогу кое-что вспомнить? - вкрадчиво предложила гостья.
- Ну давайте, - с сомнением согласилась Филис. Не очень-то она доверяла этой женщине - одни нарисованные брови говорят о многом!
- Первое. То, что ты видишь по телевизору - ложь. Это актёры, они просто разыгрывают сценки, разные выдуманные истории. А на самом деле это совсем другие люди, их даже зовут по-другому.
- Всё-всё - ложь?
- Практически всё, что показывают по ящику - ложь! - безапелляционно подтвердила Инга, - Ну, кроме "Магазин на диване". Второе - вы с твоим мужем Егором уже разошлись, почти год назад. Он выделил тебе квартиру и деньги, и ты жила там и не имела к нему никаких претензий. Поняла?
- Значит, у меня ещё есть имущество? - обрадовалась Филис.
- Не "ещё", а только то имущество у тебя и есть. Третье - в этом доме, - Игна ткнула указующим перстом в журнальный столик перед собой, - жил Егор. Со мной. И мы с ним собирались пожениться. Пояснить, что это значит?
- Как это? - не поняла Филис, - А как же я? Разве можно иметь две жены одновременно?
- А с тобой он собирался официально развестись. Просто не успел, понимаешь? Всё откладывал, а потом погиб, - всхлипнула Инга.
- Я бы тоже поплакала, но я его почти совсем не помню, - призналась Филис, - только внешность и улыбку. И ещё взгляд на меня - такой любящий. Даже не знаю, чем вас утешить... Нина Петровна! Соберите, пожалуйста, все груши в доме и отдайте их этой гражданке! Пусть уносит, мне не жалко.
- Да ты издеваешься! - прошипела Инга, - Ты ведь только притворяешься, что ничего не помнишь, да? И это не Вера Игнатьевна тебя использует, а ты её, чтобы она была твоим тараном в присвоении всего наследства Егора. Вот где собака зарыта!
Инга махнула рукой от себя, и Филис брезгливо посмотрела на кадку с пальмой.
- Там зарыта собака? Фу, какая гадость. Знаете что, этот горшок тоже забирайте! Всё равно я теперь его в доме держать не стану. Но больше я вам ничего не дам, не надейтесь. Там, в холле, стоят сумки с вашими вещами, плюс груши и дерево с собакой. Уносите и на этом - прощайте. Не докучайте нам с маменькой впредь.
Филис точно помнила, что она по условию обмена душ должна быть состоятельной вдовой, и никто не смеет утверждать, что на самом деле она бедна. Родовой артефакт не мог ошибиться, ведь магия - штука абсолютно надёжная.
Несмотря на проявленную к ней щедрость, Инга почему-то пришла в ярость. Она выставила перед собой руки и согнула пальцы так, что её наманикюренные ярко-красные ногти стали напоминать когти какого-то зверя, и двинулась к Филис. Та, понимая, что сейчас может пострадать её гордость вместе с волосами, кинулась убегать по кругу в комнате. При этом она кричала:
- Нина Петровна, помогите! Позовите Володеньку с Лёхой и Степаныча! На меня простолюдинка напала! А ещё она сказала, что по телевизору всё врут! Надо сообщить кому следует!
Но Нине Петровне помощь мужчин не потребовалась. Крупная женщина с короткой стрижкой, закидывая кухонное полотенце на плечо, показалась в проёме двери. Оценила ситуацию, неторопливо подплыла к Инге и скрутила её, загнув одну руку той за спину.
- Нина, и ты за эту дрянь?! - вскричала Инга, - А я тебе ещё премию собиралась выдать, предательница!
- Я ни за кого, - хладнокровно пояснила домработница, - Я за порядок в доме. Вы тут сейчас добегаетесь до того, что всё перевернёте да побьёте, а мне убирать за вами. Разбирайтесь в суде, обе, если хотите.
Женщина вывела согнутую гостью в коридор, накинула на неё шубку, открыла входную дверь, попеременно выставила на крыльцо две большие сумки, целлофановый пакет с грушами, а потом легонько вытолкнула туда Ингу и закрыла дверь.
- Открой немедленно! - забарабанила та кулаками, - Это мой дом!
Она стучала и ругалась, проклиная всех - Филис, Нину Петровну, Веру Игнатьевну и даже Егора. Продолжалось это до тех пор, пока дверь не приоткрылась и оттуда медленными рывками не выехал большой горшок с пальмой, подталкиваемый ножкой Филис. А потом дверь быстро закрылась и голос Степаныча за спиной Инги сказал:
- Видать, хозяин не зря с вами расписываться не хотел. Такие скандальные бабы кому ж понравятся?
- Ты не понимаешь, они всё себе захапали, продуманные гадины! - выплюнула женщина и пнула ногой крепкую дверь.
- Вы б тут не хулиганили, гражданка, - строго сдвинул седые брови Степаныч, - а то мне придётся вас в отделение направить.
- Помоги мне вынести вещи за ворота, - скорбно выдохнула Инга, а потом добавила скандальным тоном, - И пальму не забудь, сторожила!
Когда подглядывавшая из-за занавески Филис убедилась, что соперница покинула территорию, она вышла на кухню.
- Спасибо, Нина Петровна. Я бы сама с ней не справилась... А чем так вкусно пахнет?
- Я тефтели запекаю в духовке. Если хотите действительно меня отблагодарить, посмотрите лучше за ними, чтобы не перестояли. А мне уже пора комнаты пылесосить.
- Ну ладно... А где эта духовка? - неуверенно спросила Филис.
- Вот, - терпеливо показала домработница на светящееся окно в одном из шкафов и вышла из кухни.
Готовить Филис не умела, от слова "совсем". Дома в баронстве, где она жила и воспитывалась, еду готовила приходящая служанка под присмотром матери Филис, и девушка с сёстрами были освобождены от этого труда. Их к другим работам привлекали - перебиранию крупы, обработке стриженной с овец шерсти и штопке своей одежды. Ну а в магической академии и вовсе были столовые. Так что она подошла к указанной духовке со всей опаской и стала гипнотизировать взглядом через стекло лежащие там мясные шарики в изредка булькающем соусе.
Потом, когда ей показалось, что они уже достаточно набулькались, Филис решила их вынуть. Она открыла шкаф и взяла кухонное полотенце. Ухватила им противень и попыталась поднять его. Потом поняла, что он вынимается горизонтально. Пока она возилась, переносила и водружала противень с тефтелями на плиту для готовки, умудрилась несколько раз обжечь обнажённые из-за короткого рукава блузки локтевые части обеих рук. Эти ожоги выглядели как вздувшиеся красные полосы и сильно болели.
"Правильно меня магистр Вурсдок на практикуме по алхимии гонял, ничему-то я не научилась" - покаянно подумала Филис.
Вернувшаяся Нина Петровна обозрела картину, ловко засунула тефтели обратно и выключила духовой шкаф, а потом обрызгала руки Филис спреем от ожогов.
- Извините, - сказала она, - я подумала, что потеря памяти бывает только в кино. А теперь вижу - вы действительно многое не помните, ведь раньше вы хорошо готовили. Не стали б вы обжигаться, если б притворялись.
Филис вздохнула - обижаться тут не на что, правильно её подозревают. Никакую память она не теряла, она заняла чужое тело, поэтому просто не знает почти ничего, что знала и умела его бывшая владелица, Ольга.
- Я бы и сама не поверила, - примирительно кивнула она, - Вы заново научите меня готовить?
- Ладно, учитесь, - пожала плечами домработница. При этом отчётливо за этим подразумевалось "если вам больше делать нечего", - Тогда хоть фартук надевайте на это время, чтобы одежду не пачкать.
С одеждой - да, надо было что-то решать. Либо найти ту, что принадлежала Ольге, либо приобретать новую. Только, опять же, сперва узнать, как и где её приобретают.
Вернувшаяся вскоре Вера Игнатьевна воодушевлённо руководила грузчиками, размещавшими её мебель и вещи в тех комнатах, которые она для себя выбрала. Тут ей Филис стеснительно и пожаловалась на отсутствие вещей и средств к их приобретению.
- А ты в своей сумочке смотрела?
- Ой... А у меня есть сумка?
Они вместе вытряхнули содержимое сумочки на диван. Обнаружили сразу несколько ценных вещей: паспорт с пропиской в новой квартире, ключи от той квартиры, мобильный телефон, кошелёк с деньгами и банковской картой и прочие мелочи, часто обитающие в маленьких, но таких вместительных женских сумочках.
После обеда обе женщины поехали в квартиру по адресу, указанному в паспорте Филис. В дороге девушка едва справлялась с поставленной перед собой задачей держать серьёзное выражение лица - настолько её удивляло всё увиденное.
- Мда, сынок не поскупился, - заметила Вера Игнатьевна, оглядывая квартиру, - моя хоть и в более престижном районе, но тут планировка получше.
Она помогла отыскать чемоданы и сумки, в которые женщины набрали одежду и другие вещи первой необходимости, включая компьютер-ноутбук.
Дома Вера Игратьевна первым делом научила Филис принимать и отправлять звонки с мобильного телефона хотя бы на те номера, которые сопровождались фотографиями. Её смущало, что невестка упорно называла телефон "артефактом связи" и пребывала в твёрдой уверенности, что он работает на магической энергии. Но главное, что вызывало смущение и досаду - Ольга совершенно не помнила написания ни цифр, ни букв. Придётся завтра ей покупать азбуку и учить читать и считать. Впрочем, нет, считать в уме невестка, кажется умеет.
- Странная у тебя всё-таки амнезия, - посетовала она, - "тут помню, тут не помню".
Перед сном Филис, лёжа в кровати выделенной ей комнаты долго тыкала пальцем в экран смартфона и рассматривала фотографии, в том числе из списка контактов. Её привлекло пятнышко на щеке одного из мужчин, и она, подумав, что это соринка, провела пальцем по экрану. Телефон вдруг ожил и заговорил мужским голосом:
- Здравствуйте, Ольга Сергеевна. Чем я могу быть полезен?
Филис прижала телефон к уху так, как её научила матушка, и спросила:
- Простите, господин, мы представлены друг другу? Просто я почти ничего и никого не помню, и, кажется, нечаянно позвонила вам из-за соринки у вас на щеке.
- У меня на щеке никакая не соринка, а родинка, - возразил мужчина, - а зовут меня Анатолий Николаевич, если вы вдруг забыли.
- А что нас с вами связывает в жизни, Анатолий Николаевич?
- Нас с вами связывает фирма вашего покойного мужа. И акции в доле его предприятия. Предлагаю передать их нам как можно скорее по приемлемой...
- Ой, простите, я ещё ничего в этом не понимаю. Мне надо посоветоваться с матушкой, - испуганно сказала Филис и отключила связь.
"Этому, с соринкой, больше не звонить. Какой-то он непонятный" - решила девушка. Однако ей нестерпимо захотелось повторить опыт знакомства с людьми, чьи изображения были в памяти её телефона. На этот раз она выбрала улыбающуюся девушку.
- Алло? Кто это? - спросил женский голос.
- Это Ольга... Сергеевна.
- Ольга? Ты сто лет не звонила, подруга.
- Так мы подруги? - обрадовалась Филис, - Как это хорошо. А то у меня амнезия - тут помню, тут не помню. А как тебя зовут?
- А прочитать в телефоне не судьба, непомнящая? - насмешливо спросил голос.
- Так я же и читать не умею! Разучилась. Матушка завтра купит мне азбуку и начнёт учить буквам и цифрам.
- Слушай, не знаю, чем тебя накачали, какими лекарствами... Кстати, а что с тобой на кладбище было вчера, ты упала и сознание потеряла вроде.
- А ты что, была там, где я упала?
- Ну да, мы все там были, вся наша компания.
- Знаешь... - медленно сказала Филис, - я думаю, что ты солгала о том, что мы подруги. Подруга бы не оставила меня одной пожилой женщине, чтобы та заботилась обо мне тогда, когда сама похоронила сына. И подруга сама связалась бы со мной, чтобы справиться о моём самочувствии.
- Ольга, по правде говоря, я уже поговорила сегодня с Ингой...
- Передавайте ей мой поклон, незнакомая госпожа, и спросите, как там пальма с зарытой собакой, не замёрзли ли они обе? А то, скажите, я очень переживаю за их сохранность.
Больше Филис звонить никому не стала. Что-то ей подсказало, что не такая уж Ольга была и счастливая, раз о ней теперь заботится только бывшая свекровь. Да и та явно к своей выгоде. Но ничего, вот она освоится в этом мире, и заведёт по-настоящему близких друзей. Ведь она что-то очень важное поняла, пока её душа летела сюда. Поэтому не повторит прежних ошибок и не опустит руки даже в самый трудный час.
Всю следующую неделю Филис училась - брала уроки приготовления пищи и даже навыков уборки у домработницы, училась читать под руководством матушки, а также нет-нет, да и поглядывала урывками сериал про Марианну и жестокосердного Луиса-Альберто, но уже без фанатизма.
А в выходной день Вера Игнатьевна торжественно предложила невестке одеться покрасивее. Им предстояло явиться на собрание "луча" пред очи могущественного мага, самой Евдокии Свами-Дель-Мондо.
Арендованный организацией луча актовый зал средней школы номер тридцать четыре блестел отмытыми радиаторами отопления под окнами, оставшимися с прошедшего празднования Нового года на занавесках ниточками "дождика" из фольги, но главное - улыбками всех присутствующих. Филис и Веру Игнатьевну встретили у дверей парень и девушка, одетые в белые рубахи навыпуск, которые приветствовали их словами:
- Мира и Света!
- Вера и Оля, - возразила им Филис.
- Мира и Света, - согласилась её свекровь, и Филис решила, что тут, видимо, все общаются под псевдонимами.
Сначала они походили кругом, здороваясь с присутствующими, а потом в центр зала вышел какой-то господин с козлиной бородкой и скомандовал всем встать в круг. Филис не понимала, что происходит - если это праздник с танцами - то где музыка? Если готовится какой-то ритуал - то разве все присутствующие - маги? Она-то ведь точно не маг. Между тем, все окружающие подняли вверх руки, задрали головы к потолку, кое-где расчерченному трещинами в штукатурке, и вслед за ведущим начали повторять:
- Мы - дети света! Мы - дети света!
Этот хор звучал всё громче, отдаваясь эхом от покрытых краской стен, и Филис заметила, как лица стоящих в круге людей наливаются счастьем и восторгом. В какой-то момент господин из центра круга исчез, а вместо него туда вошла очень полная женщина, одетая в длинное сияюще белое платье и закреплённую на плечах синюю плюшевую накидку, которая тянулась за ней небольшим шлейфом. Окружающие радостно взревели и зааплодировали.
- Евдокия-наставница! - счастливо выдохнула стоявшая рядом свекровь.
- Приветствую всех членов луча, - пропела толстая женщина в белом, распахивая руки, - придите ко мне, кто страждет и болен!
Первой к женщине подошла сухонькая старушка в платочке. Она склонила голову и Евдокия возложила на эту голову свою ладонь.
- У этой женщины рак, она по всем городам ездит за наставницей, и та её лечит, - вполголоса пояснила Вера Игнатьевна.
- Так Евдокия что - целитель? - разочарованно спросила Филис, - Я-то думала...
- Да у тебя же крыша съехала... - поражённо сказала Инга.
- Где? - забеспокоилась Филис и сразу переключилась с чужих проблем на свои, задрав голову и внимательно осматривая потолок.
- Теперь понятно. Ты сошла с ума, а Вера Игнатьевна - тут как тут, сразу этим и воспользовалась.
- Я не сумасшедшая, я просто потеряла память. Как Марианна, - возразила Филис.
- Тогда давай я тебе помогу кое-что вспомнить? - вкрадчиво предложила гостья.
- Ну давайте, - с сомнением согласилась Филис. Не очень-то она доверяла этой женщине - одни нарисованные брови говорят о многом!
- Первое. То, что ты видишь по телевизору - ложь. Это актёры, они просто разыгрывают сценки, разные выдуманные истории. А на самом деле это совсем другие люди, их даже зовут по-другому.
- Всё-всё - ложь?
- Практически всё, что показывают по ящику - ложь! - безапелляционно подтвердила Инга, - Ну, кроме "Магазин на диване". Второе - вы с твоим мужем Егором уже разошлись, почти год назад. Он выделил тебе квартиру и деньги, и ты жила там и не имела к нему никаких претензий. Поняла?
- Значит, у меня ещё есть имущество? - обрадовалась Филис.
- Не "ещё", а только то имущество у тебя и есть. Третье - в этом доме, - Игна ткнула указующим перстом в журнальный столик перед собой, - жил Егор. Со мной. И мы с ним собирались пожениться. Пояснить, что это значит?
- Как это? - не поняла Филис, - А как же я? Разве можно иметь две жены одновременно?
- А с тобой он собирался официально развестись. Просто не успел, понимаешь? Всё откладывал, а потом погиб, - всхлипнула Инга.
- Я бы тоже поплакала, но я его почти совсем не помню, - призналась Филис, - только внешность и улыбку. И ещё взгляд на меня - такой любящий. Даже не знаю, чем вас утешить... Нина Петровна! Соберите, пожалуйста, все груши в доме и отдайте их этой гражданке! Пусть уносит, мне не жалко.
- Да ты издеваешься! - прошипела Инга, - Ты ведь только притворяешься, что ничего не помнишь, да? И это не Вера Игнатьевна тебя использует, а ты её, чтобы она была твоим тараном в присвоении всего наследства Егора. Вот где собака зарыта!
Инга махнула рукой от себя, и Филис брезгливо посмотрела на кадку с пальмой.
- Там зарыта собака? Фу, какая гадость. Знаете что, этот горшок тоже забирайте! Всё равно я теперь его в доме держать не стану. Но больше я вам ничего не дам, не надейтесь. Там, в холле, стоят сумки с вашими вещами, плюс груши и дерево с собакой. Уносите и на этом - прощайте. Не докучайте нам с маменькой впредь.
Филис точно помнила, что она по условию обмена душ должна быть состоятельной вдовой, и никто не смеет утверждать, что на самом деле она бедна. Родовой артефакт не мог ошибиться, ведь магия - штука абсолютно надёжная.
Несмотря на проявленную к ней щедрость, Инга почему-то пришла в ярость. Она выставила перед собой руки и согнула пальцы так, что её наманикюренные ярко-красные ногти стали напоминать когти какого-то зверя, и двинулась к Филис. Та, понимая, что сейчас может пострадать её гордость вместе с волосами, кинулась убегать по кругу в комнате. При этом она кричала:
- Нина Петровна, помогите! Позовите Володеньку с Лёхой и Степаныча! На меня простолюдинка напала! А ещё она сказала, что по телевизору всё врут! Надо сообщить кому следует!
Но Нине Петровне помощь мужчин не потребовалась. Крупная женщина с короткой стрижкой, закидывая кухонное полотенце на плечо, показалась в проёме двери. Оценила ситуацию, неторопливо подплыла к Инге и скрутила её, загнув одну руку той за спину.
- Нина, и ты за эту дрянь?! - вскричала Инга, - А я тебе ещё премию собиралась выдать, предательница!
- Я ни за кого, - хладнокровно пояснила домработница, - Я за порядок в доме. Вы тут сейчас добегаетесь до того, что всё перевернёте да побьёте, а мне убирать за вами. Разбирайтесь в суде, обе, если хотите.
Женщина вывела согнутую гостью в коридор, накинула на неё шубку, открыла входную дверь, попеременно выставила на крыльцо две большие сумки, целлофановый пакет с грушами, а потом легонько вытолкнула туда Ингу и закрыла дверь.
- Открой немедленно! - забарабанила та кулаками, - Это мой дом!
Она стучала и ругалась, проклиная всех - Филис, Нину Петровну, Веру Игнатьевну и даже Егора. Продолжалось это до тех пор, пока дверь не приоткрылась и оттуда медленными рывками не выехал большой горшок с пальмой, подталкиваемый ножкой Филис. А потом дверь быстро закрылась и голос Степаныча за спиной Инги сказал:
- Видать, хозяин не зря с вами расписываться не хотел. Такие скандальные бабы кому ж понравятся?
- Ты не понимаешь, они всё себе захапали, продуманные гадины! - выплюнула женщина и пнула ногой крепкую дверь.
- Вы б тут не хулиганили, гражданка, - строго сдвинул седые брови Степаныч, - а то мне придётся вас в отделение направить.
- Помоги мне вынести вещи за ворота, - скорбно выдохнула Инга, а потом добавила скандальным тоном, - И пальму не забудь, сторожила!
Когда подглядывавшая из-за занавески Филис убедилась, что соперница покинула территорию, она вышла на кухню.
- Спасибо, Нина Петровна. Я бы сама с ней не справилась... А чем так вкусно пахнет?
- Я тефтели запекаю в духовке. Если хотите действительно меня отблагодарить, посмотрите лучше за ними, чтобы не перестояли. А мне уже пора комнаты пылесосить.
- Ну ладно... А где эта духовка? - неуверенно спросила Филис.
- Вот, - терпеливо показала домработница на светящееся окно в одном из шкафов и вышла из кухни.
Готовить Филис не умела, от слова "совсем". Дома в баронстве, где она жила и воспитывалась, еду готовила приходящая служанка под присмотром матери Филис, и девушка с сёстрами были освобождены от этого труда. Их к другим работам привлекали - перебиранию крупы, обработке стриженной с овец шерсти и штопке своей одежды. Ну а в магической академии и вовсе были столовые. Так что она подошла к указанной духовке со всей опаской и стала гипнотизировать взглядом через стекло лежащие там мясные шарики в изредка булькающем соусе.
Потом, когда ей показалось, что они уже достаточно набулькались, Филис решила их вынуть. Она открыла шкаф и взяла кухонное полотенце. Ухватила им противень и попыталась поднять его. Потом поняла, что он вынимается горизонтально. Пока она возилась, переносила и водружала противень с тефтелями на плиту для готовки, умудрилась несколько раз обжечь обнажённые из-за короткого рукава блузки локтевые части обеих рук. Эти ожоги выглядели как вздувшиеся красные полосы и сильно болели.
"Правильно меня магистр Вурсдок на практикуме по алхимии гонял, ничему-то я не научилась" - покаянно подумала Филис.
Вернувшаяся Нина Петровна обозрела картину, ловко засунула тефтели обратно и выключила духовой шкаф, а потом обрызгала руки Филис спреем от ожогов.
- Извините, - сказала она, - я подумала, что потеря памяти бывает только в кино. А теперь вижу - вы действительно многое не помните, ведь раньше вы хорошо готовили. Не стали б вы обжигаться, если б притворялись.
Филис вздохнула - обижаться тут не на что, правильно её подозревают. Никакую память она не теряла, она заняла чужое тело, поэтому просто не знает почти ничего, что знала и умела его бывшая владелица, Ольга.
- Я бы и сама не поверила, - примирительно кивнула она, - Вы заново научите меня готовить?
- Ладно, учитесь, - пожала плечами домработница. При этом отчётливо за этим подразумевалось "если вам больше делать нечего", - Тогда хоть фартук надевайте на это время, чтобы одежду не пачкать.
С одеждой - да, надо было что-то решать. Либо найти ту, что принадлежала Ольге, либо приобретать новую. Только, опять же, сперва узнать, как и где её приобретают.
Вернувшаяся вскоре Вера Игнатьевна воодушевлённо руководила грузчиками, размещавшими её мебель и вещи в тех комнатах, которые она для себя выбрала. Тут ей Филис стеснительно и пожаловалась на отсутствие вещей и средств к их приобретению.
- А ты в своей сумочке смотрела?
- Ой... А у меня есть сумка?
Они вместе вытряхнули содержимое сумочки на диван. Обнаружили сразу несколько ценных вещей: паспорт с пропиской в новой квартире, ключи от той квартиры, мобильный телефон, кошелёк с деньгами и банковской картой и прочие мелочи, часто обитающие в маленьких, но таких вместительных женских сумочках.
После обеда обе женщины поехали в квартиру по адресу, указанному в паспорте Филис. В дороге девушка едва справлялась с поставленной перед собой задачей держать серьёзное выражение лица - настолько её удивляло всё увиденное.
- Мда, сынок не поскупился, - заметила Вера Игнатьевна, оглядывая квартиру, - моя хоть и в более престижном районе, но тут планировка получше.
Она помогла отыскать чемоданы и сумки, в которые женщины набрали одежду и другие вещи первой необходимости, включая компьютер-ноутбук.
Дома Вера Игратьевна первым делом научила Филис принимать и отправлять звонки с мобильного телефона хотя бы на те номера, которые сопровождались фотографиями. Её смущало, что невестка упорно называла телефон "артефактом связи" и пребывала в твёрдой уверенности, что он работает на магической энергии. Но главное, что вызывало смущение и досаду - Ольга совершенно не помнила написания ни цифр, ни букв. Придётся завтра ей покупать азбуку и учить читать и считать. Впрочем, нет, считать в уме невестка, кажется умеет.
- Странная у тебя всё-таки амнезия, - посетовала она, - "тут помню, тут не помню".
Перед сном Филис, лёжа в кровати выделенной ей комнаты долго тыкала пальцем в экран смартфона и рассматривала фотографии, в том числе из списка контактов. Её привлекло пятнышко на щеке одного из мужчин, и она, подумав, что это соринка, провела пальцем по экрану. Телефон вдруг ожил и заговорил мужским голосом:
- Здравствуйте, Ольга Сергеевна. Чем я могу быть полезен?
Филис прижала телефон к уху так, как её научила матушка, и спросила:
- Простите, господин, мы представлены друг другу? Просто я почти ничего и никого не помню, и, кажется, нечаянно позвонила вам из-за соринки у вас на щеке.
- У меня на щеке никакая не соринка, а родинка, - возразил мужчина, - а зовут меня Анатолий Николаевич, если вы вдруг забыли.
- А что нас с вами связывает в жизни, Анатолий Николаевич?
- Нас с вами связывает фирма вашего покойного мужа. И акции в доле его предприятия. Предлагаю передать их нам как можно скорее по приемлемой...
- Ой, простите, я ещё ничего в этом не понимаю. Мне надо посоветоваться с матушкой, - испуганно сказала Филис и отключила связь.
"Этому, с соринкой, больше не звонить. Какой-то он непонятный" - решила девушка. Однако ей нестерпимо захотелось повторить опыт знакомства с людьми, чьи изображения были в памяти её телефона. На этот раз она выбрала улыбающуюся девушку.
- Алло? Кто это? - спросил женский голос.
- Это Ольга... Сергеевна.
- Ольга? Ты сто лет не звонила, подруга.
- Так мы подруги? - обрадовалась Филис, - Как это хорошо. А то у меня амнезия - тут помню, тут не помню. А как тебя зовут?
- А прочитать в телефоне не судьба, непомнящая? - насмешливо спросил голос.
- Так я же и читать не умею! Разучилась. Матушка завтра купит мне азбуку и начнёт учить буквам и цифрам.
- Слушай, не знаю, чем тебя накачали, какими лекарствами... Кстати, а что с тобой на кладбище было вчера, ты упала и сознание потеряла вроде.
- А ты что, была там, где я упала?
- Ну да, мы все там были, вся наша компания.
- Знаешь... - медленно сказала Филис, - я думаю, что ты солгала о том, что мы подруги. Подруга бы не оставила меня одной пожилой женщине, чтобы та заботилась обо мне тогда, когда сама похоронила сына. И подруга сама связалась бы со мной, чтобы справиться о моём самочувствии.
- Ольга, по правде говоря, я уже поговорила сегодня с Ингой...
- Передавайте ей мой поклон, незнакомая госпожа, и спросите, как там пальма с зарытой собакой, не замёрзли ли они обе? А то, скажите, я очень переживаю за их сохранность.
Больше Филис звонить никому не стала. Что-то ей подсказало, что не такая уж Ольга была и счастливая, раз о ней теперь заботится только бывшая свекровь. Да и та явно к своей выгоде. Но ничего, вот она освоится в этом мире, и заведёт по-настоящему близких друзей. Ведь она что-то очень важное поняла, пока её душа летела сюда. Поэтому не повторит прежних ошибок и не опустит руки даже в самый трудный час.
Всю следующую неделю Филис училась - брала уроки приготовления пищи и даже навыков уборки у домработницы, училась читать под руководством матушки, а также нет-нет, да и поглядывала урывками сериал про Марианну и жестокосердного Луиса-Альберто, но уже без фанатизма.
А в выходной день Вера Игнатьевна торжественно предложила невестке одеться покрасивее. Им предстояло явиться на собрание "луча" пред очи могущественного мага, самой Евдокии Свами-Дель-Мондо.
ГЛАВА 3
Арендованный организацией луча актовый зал средней школы номер тридцать четыре блестел отмытыми радиаторами отопления под окнами, оставшимися с прошедшего празднования Нового года на занавесках ниточками "дождика" из фольги, но главное - улыбками всех присутствующих. Филис и Веру Игнатьевну встретили у дверей парень и девушка, одетые в белые рубахи навыпуск, которые приветствовали их словами:
- Мира и Света!
- Вера и Оля, - возразила им Филис.
- Мира и Света, - согласилась её свекровь, и Филис решила, что тут, видимо, все общаются под псевдонимами.
Сначала они походили кругом, здороваясь с присутствующими, а потом в центр зала вышел какой-то господин с козлиной бородкой и скомандовал всем встать в круг. Филис не понимала, что происходит - если это праздник с танцами - то где музыка? Если готовится какой-то ритуал - то разве все присутствующие - маги? Она-то ведь точно не маг. Между тем, все окружающие подняли вверх руки, задрали головы к потолку, кое-где расчерченному трещинами в штукатурке, и вслед за ведущим начали повторять:
- Мы - дети света! Мы - дети света!
Этот хор звучал всё громче, отдаваясь эхом от покрытых краской стен, и Филис заметила, как лица стоящих в круге людей наливаются счастьем и восторгом. В какой-то момент господин из центра круга исчез, а вместо него туда вошла очень полная женщина, одетая в длинное сияюще белое платье и закреплённую на плечах синюю плюшевую накидку, которая тянулась за ней небольшим шлейфом. Окружающие радостно взревели и зааплодировали.
- Евдокия-наставница! - счастливо выдохнула стоявшая рядом свекровь.
- Приветствую всех членов луча, - пропела толстая женщина в белом, распахивая руки, - придите ко мне, кто страждет и болен!
Первой к женщине подошла сухонькая старушка в платочке. Она склонила голову и Евдокия возложила на эту голову свою ладонь.
- У этой женщины рак, она по всем городам ездит за наставницей, и та её лечит, - вполголоса пояснила Вера Игнатьевна.
- Так Евдокия что - целитель? - разочарованно спросила Филис, - Я-то думала...
