Пролог

       
       Война богов, в сиянии Червоточин
       Ритмично пульсировала в ночном небе лестница: ступень красная, за ней – зелёная, синяя. Вместе с северным сиянием раскрывались в вышине Врата Червоточин. Морозный воздух гудел и искрился, выстуживая душу сквозь почти омертвелую плоть. Вдалеке полыхали зарницы, лязгала небесная сталь, грохотали летящие с гор глыбы – отголоски уже выигранной войны, Войны богов и Предвечного Мрака, что охватила все девять сфер мироздания и погубила целый континент.
       – Когда же вы угомонитесь? Разве не видите, что всё уже кончено? – выкрикнул в пустоту безликий Ветер.
       Меховая одежда пропиталась кровью и отяжелела. Одна рука опиралась на железный посох, вторая – зажимала рану на боку. Хорошо, что Ветер утратил благодать, иначе зараза бы уже убила его, покрыв тело язвами. Какая ирония! Смертным он протянул немного дольше, чем если бы оставался богом. И хорошо! Эти мгновения дороже всего золота мира.
       За Вратами уже виднелись переливающиеся радугой своды Пещеры духов. Приглушить бы нестерпимый свет, но сил вряд ли хватит, а они ещё нужны.
       Оказавшись внутри, Ветер замер, пытаясь отдышаться. Эхом отражаясь от сводов, по пещерному залу пронёсся испуганный шепоток. Развоплощённый братец Тень подоспел – жаждал вернуть себе тело.
       Ветер усмехнулся:
       – Не надейся. Ты останешься здесь, со мной. Навечно.
       Бесплотный братец нырнул в тёмную Сумеречную реку и помчался по течению к Мельнице душ. Её колесо черпало воду и с грохотом опрокидывало обратно, неся мёртвых к перерождению. Того же хотел и братец.
       Ветер поднатужился и воткнул в мельничное колесо посох. Лопасти заскрежетали, пытаясь смять преграду, но та выдержала. Осталось одно усилие, чтобы наверняка заклинить демонов механизм и помешать брату.
       На руке вздулись жилы. Ветер выжимал из себя последние капли магии. Хватит ли их? Ладонь легла на колесо. Белым пятном от неё побежал иней, перерос в толстую ледяную корку и намертво сковал всю реку вместе с Мельницей.
       Последний шаг, и ноги подкосились. Ветер опёрся о стену и сполз на пол.
       Зрение гасло. Звуки отдалялись за грань. Ветер и сам приближался к ней. Стирались имена братьев, матери, жены, его собственное. Лица уходили в забвение. Манящее безмятежной синевой небо забирало боль от раны, горечь предательства и тоску разлуки. Делалось легко, будто корка льда покрывала его самого. Ветер растворялся в прозрачной дымке, становился всем и ничем, жил в каждой букашке и каждом горном исполине, слышал всё и видел всё. Почти осязаемой грезилась свобода.
       Дрёму нарушила тяжёлая поступь. Сознание с оглушительной болью вернулось в тело. Почему покоя нет даже в смерти?!
       – Что ты наделал, сын?! – пророкотал над головой строгий голос Небесного Повелителя, который так пугал в детстве.
       Ответ дался с трудом:
       – Остановил бойню, отец! Разве не видишь?
       Рану накрыла тёплая ладонь. Стало немного легче.
       – Но какой ценой… – с сожалением выдохнул Небесный Повелитель.
       – Я заплатил её сполна, – его присутствие заставляло огрызаться, даже когда было не время для этого. – Вы только что выиграли войну длиной в вечность. Празднуй, а мне дай умереть спокойно.
       – Мрак вернётся, – возразил отец.
       – Я этого не увижу, а ты будешь знать, как справиться.
       – Справляться дальше будешь ты.
       Ноздри защекотал запах тлена, ушей коснулся зловещий шёпот. Ветер раскрыл глаза.
       Небесный Повелитель осунулся и постарел, запомнившееся молодым лицо бороздили глубокие морщины. С разбитого виска по щеке текла кровь. В разорванной на груди меховой одежде копошился осколок Мрака, выедал душу, заполняя пустоту тёмной сущностью.
       – Видишь, жизни в нас обоих осталось лишь на одного? Им будешь ты. Прости.
       – За что? – ужас с хрипом вырвался из глотки.
       Ветер догадывался, что задумал отец, но не хотел верить.
       Небесный Повелитель со звоном потянул меч из ножен. Высвобожденный клинок вспыхнул фиолетовыми огнями и с хрустом вонзился в сердце Ветра.
       Боль накатывала удушливыми волнами, переплеталась с жизнью. Сопротивляться не осталось сил. Ветер мог лишь смотреть, как лезвие проворачивается, убивает сыновье, то, что не успело стереться с именами и лицами; вживляет своё – отцовское.
       Силы Небесного Повелителя текли сквозь звёздный металл. В лицо Ветра впивалась костяная маска, тело каменело, мировая твердь вдавливала плечи в пол.
       Сознание кануло в тёмную воду, но не ушло за грань, не растворилось – а Ветер так желал смерти.
       – Спи спокойно, сын мой, – зашептал Небесный Повелитель, укладывая его, обездвиженного, на каменное ложе. Влажные губы коснулись лба. – Когда-нибудь ты примешь эту силу, как примешь и себя. Прощай.
       

       Глава 1. Господин «дворняга»

       
       1526 г. от заселения Мунгарда, Заречье, Веломовия
       Под кожей копошился Мрак, угольными змеями обвивался вокруг костей, заполонял собой суть, пожирая все помыслы и воспоминания, кроме одного: отомстить. Отомстить за боль и унижения, за несправедливость и ложь. Ярость изливалась наружу огнём, вспыхивала стернь на полях, чудовищный пожар летел по степи гудящими волнами.
       Горели сёла с жителями, горели табуны золотых лошадей, горели даже каменные стены замков. А сверху проливным дождём хлестала людская кровь. Он был тем, кто разжёг пламя, был сердцем Мрака. Веселье прорывалось хмельным смехом: больше не надо сдерживаться и притворяться. Теперь он по-настоящему свободен!
       – А ну, подъём, безродная дворняга! – разбудил визгливый голос Йордена.
       Сонливость стряхнулась привычно быстро – Микаш перехватил прицелившийся в бок сапог.
       После вчерашней попойки наследник лорда Тедеску стал совсем несносен. Недавно посвящённый в Сумеречники, Йорден уже заплетал жидкие светло-каштановые волосы в церемониальный пучок на затылке, но, коротконогий и пухлый, на удалого рыцаря всё равно походил мало. Какой из него защитник от демонов? Просто смешно!
       Микаш протянул к нему нити мыслечтения – своего родового дара. Йорден отступил на шаг. Маленькие глаза болотного цвета осоловели. Вытянутый нос и выдвинутая вперёд челюсть делали его похожим на тотем рода Тедеску – шакала. А уж когда высокородный скалился на прислугу!
       Со стороны костра подначивали его наперсники:
       – Эй, чего твой увалень-оруженосец не идёт? Никто его работу за него делать не будет!
       – Стукни его хорошенько, чтобы поторапливался!
       – Уже стукнул, – отуплено отозвался Йорден.
       Использовать мыслечтение разрешалось только в битвах, но засечь небольшое внушение получилось бы лишь у опытных Сумеречников, а поблизости таких не наблюдалось. Всяко лучше пойти на хитрость, чем ругаться с балбесом, который дальше собственного носа не видит.
       Микаш рывком поднялся, заставляя Йордена посмотреть на него снизу вверх. «Увалень-оруженосец» был на полторы головы выше хозяина, шире в кости и выглядел значительно старше, несмотря на то, что им обоим едва минуло восемнадцать лет.
       Микаш взъерошил сбившиеся от холодного пота соломенные волосы. Серая рубашка из грубого льна и чёрные суконные штаны липли к телу, но времени привести себя в порядок не осталось. Микаш натянул сапоги и побежал собирать вещи.
       – Если б не отец, давно бы нашёл себе оруженосца порасторопней, – жаловался Йорден наперсникам.
       Рыжего забияку постарше звали Драженом, а чернявого молчуна Фанником. Микаш затягивал их пояса с оружием, проверял стрелы в колчанах и мечи в ножнах. Менее знатные, чем Йорден, парни принадлежали к семьям, приближенным к лорду Тедеску, потому с малолетства составляли компанию наследнику.
       Повезло им, что все важные вопросы решал не Йорден, а его ушлый отец, иначе они не пережили бы даже прошлой ночи, когда их за шкирки пришлось вытаскивать из пьяной драки в придорожной корчме.
       – Всё готово, можем выдвигаться, – предложил Микаш.
       – Я сам решу, когда можно! – прикрикнул на него Йорден и пихнул в живот локтем. Не больно, если вовремя напрячь мышцы. – Знай своё место, дворняга!
       В груди поднималась ярость, но Микаш её подавлял, вспоминая часто мучивший его сон и проговаривая про себя: «Не стану таким, как бы сильно ни била судьба. Я буду защищать людей от демонов. Я живу только ради этого».
       Йорден повернулся к друзьям:
       – Выдвигаемся.
       

***

       Путь на гору Выспу занимал не более часа. Вчера Микаш добрался туда вдвое быстрее, но сегодня приходилось тащить за собой обузу из трёх человек, которые то и дело оскальзывались на сыпучих камнях и норовили сверзиться с узких парапетов. Он умел ненадолго перехватывать контроль над чужим телом, но растрачивать силы впустую не хотелось: они пригодятся в бою.
       Крепкое весеннее солнце било в макушку и слепило, но воздух ещё не прогрелся после зимы. Под ногами журчали ручьи, делая скользким и без того опасный грунт. Дышалось сладко, будто пьёшь изысканный нектар. Тело наполнялось лёгкостью, открывалось навстречу бескрайней синеве неба, словно ты падаешь в него и летишь к жиденьким полоскам облаков. Хотелось кричать от восторга вместе с парящими рядом орлами.
       Эйфория. Она накрывала всегда, когда происходило единение с материнской стихией, и внутренний резерв силы заполнялся так, что кожа горела, как весеннее солнце. Помыслы взметались ввысь, заставляя взирать на сирую землю с презрением.
       – Тащиться в такую даль ради каких-то палесков? Вот гыргалицы с Доломитовых гор – это нечто. Жаль, вас тогда не было, – похвастался Йорден, нарушив сосредоточение.
       Дети других стихий наслаждения небом и высотой не понимали. Йорден – оборотень-шакал, Дражен – мертвошёпт, им ближе земля. Фанник пускай и слабенький, но ясновидец – с водой связан. Впрочем, эта троица никогда не расходовала так много силы, чтобы ощущать близость к пределу – сосущую пустоту внутри и тяжесть во всём теле.
       – Да что нам эти бабы с грудями до колен. Страшные – а ни разу! – подначил задира Дражен. – Вот стрыги в Сечевой степи – это жуть. Особенно когда их полчища целые сёла выгрызают. Даже скотом не брезгуют. Горы обескровленных трупов – то ещё зрелище. Жаль, ты не видел.
       Йорден скривился:
       – Те бабы были великанские, семь, нет, десять футов ростом. И руки как лопаты. К тому же гыргалицы – твари редкие, а ваших стрыгов только слепой не видел.
       – Пускай дворняга рассудит. Он ведь был и там, и там, – Дражен ухмыльнулся и положил руку Микашу на плечо. – Так какие демоны самые страшные?
       – Лунные Странники, – ответил тот, чтобы от него отстали.
       – У-у-у, – протянул Дражен. – Что-то личное?
       – Кто хитрее, тот и страшнее.
       Дражен отошёл. Микаш отвернулся и, сам того не желая, встретился взглядом с Йорденом. Окатило завистью. От чужих мыслей закрыться получалось легко, гораздо сложнее не воспринимать отголоски сильных эмоций.
       Чему Йорден завидует? У Микаша ведь даже такой малости, как друзья, нет. Ни похвастаться, ни посмеяться, ни поговорить по душам не с кем. Раньше хоть мать и сестра были, да не сберёг их.
       – Стрыги страшнее, Странники к ним ближе, – заключил Дражен и так же положил руку на плечо Йордену.
       – Нет, гыргалицы. Гыргалицы! – огрызнулся тот, отталкивая друга.
       – Да повзрослей ты уже! Научись проигрывать.
       – Тише, – оборвал перебранку Микаш.
       Дорога ушла с обрыва и запетляла между каменных круч и чахлых сосёнок. Впереди вздыбилась к небу серая скала, покрытая разводами лишайников. По наплывам каменной породы можно было подняться на вершину, как по ступеням.
       У подножья чёрным пятном выделялся пещерный лаз. К валуну рядом Микаш ещё вчера привязал толстую верёвку. Сейчас оставалось лишь проверить её на прочность, а узел – на крепость.
       – Демон внизу. Удостоверюсь, что всё в порядке, и подам знак, чтобы вы следовали за мной, – Микаш повернулся к Йордену.
       Тот продолжал спорить с Драженом полушёпотом. Ну и пусть: свой ум в чужую голову не вложить даже с помощью мыслечтения.
       Сегодняшняя охота, как и многие другие, была потехой для господ, ради трофеев и славы. А ведь Микаш мечтал защищать людей и спасать их жизни, когда шёл в услужение.
       Он зажёг факел и схватился за верёвку. Спускаться пришлось в узкую галерею. Веяло сыростью. Внизу по щиколотку стояла ледяная вода, точила камень, пробивая для себя новый путь. Ноги сводило даже сквозь толстые сапоги. От затхлого воздуха перехватывало дыхание. Факел чадил едва-едва, тускло освещая дорогу. Лишь бы не поскользнуться на мокрых камнях.
       Манила впереди фиолетовыми всполохами демоническая аура. Плеск нёсся по пещере эхом. Сотня шагов, и показался палеск – крупная водяная ящерица. Он тряс чёрным гребнем на хребте и разевал пасть, сверкая рядами острых зубов. Сеть расставленной на него ловушки обвилась вокруг длинного туловища. Чем больше палеск рвался из неё, тем сильнее вгонял между чешуйками смазанные ядом шипы. Промокшие верёвки скрипели, но всё же держали демона.
       Сейчас ослабнет, и можно его добить. Только отчего по спине побежали мурашки?
       Микаш вернулся и позвал остальных. Высокородные спускались медленно и неуклюже, при ходьбе шумели так, будто хотели всех подземных духов перебудить.
       – Это всё? – спросил Йорден, завидев палеска, и потянул меч из ножен.
       – Что, даже боя не будет? Фу, скучно, – поддакнул Дражен.
       Палеск обвис на верёвках. Йорден подошёл вплотную и замахнулся. Шмяк! У самой его ноги клацнули внушительные зубы – Йорден едва успел отскочить.
       – Ты давай, – махнул он Микашу. – Не дело это для благородного Сумеречника – тварей свежевать.
       Микаш достал собственный меч. Палеск скосил на палача выпученный жёлтый глаз. Мол, зачем, я же ничего тебе не сделал. Это высокородные из тебя все соки пьют.
       Микаш встряхнул головой, отгоняя наваждение, и отвёл руку для замаха. Что-то шевельнулось внутри уходящего в темноту тоннеля. Сверкнул фиолетовый огонёк, посылая по телу мелкую дрожь.
       В незапланированную битву вступать не стоит, особенно когда не знаешь численности противника.
       – Бегите! – закричал Микаш.
       Йорден с Драженом оцепенели, только Фанник не растерялся и потянул обоих друзей прочь. Микаш в несколько ударов отсёк палеску голову, закинул в мешок и забросил за спину. Тело демона ещё билось в конвульсиях, а вдалеке уже сверкало с десяток жёлтых глаз.
       Микаш припустил к верёвке. Ноги оскальзывались, но каким-то чудом он добежал до лаза. Наверху заметил Фанника – тот уже выбирался из пещеры.
       Мешок с трофеем пришлось привязать покрепче и живо карабкаться следом. Шорохи и плеск нахлёстывали в спину, заставляли сбивать ладони. Набухший от крови мешок тянул вниз, словно не позволял унести трофей из подземелья. Последний рывок – Микаш выкарабкался наружу, обливаясь потом. Остальные лежали у выхода, раскрасневшиеся, и глотали воздух ртами.
       – Выбрались! – возликовал Фанник.
       Йорден с Драженом покосились на него с презрением.
       Солнечный свет придавал уверенности, но тревога не унималась. Микаш скинул со спины мешок и заглянул в лаз. Нет, не туда надо было смотреть! Вдалеке, за скалой, мелькнула демоническая аура. Палески ползли наружу, словно прогрызая себе выход в камне.
       – Бегите! Бегите живее! – крикнул Микаш.
       На этот раз высокородные среагировали быстрее. Они петляли между валунами и кручами, продираясь сквозь колючий кустарник. Микаш прикрывал отступление. По сыпучим камням на парапете бежать нельзя: угодишь в пропасть. Один бы рискнул, но не с высокородными. Нужно выиграть время – придётся принять бой.
       Микаш развернулся лицом к врагу и вынул меч.