Часть 1. Бухта скорби
Глава 1. Среди друзей
1573 г. от заселения Мунгарда, Безмирье
Голова кружилась и пульсировала от ввинчивающейся в виски боли. Герда с трудом разлепила веки. Вокруг – огромный пещерный зал. Его освещали глыбы голубого льда в центре. Высокие и мощные, они манили тусклым мерцанием. Герда поковыляла к ним, спотыкаясь о камни и неровности. Ноги ослабли и дрожали, дорога казалась бесконечной.
Она протиснулась в щель между глыбами. Те будто обступили её по кругу, образовав капище. Веяло холодом, по льду бежали капли. Поверхность становилась всё более прозрачной, будто стекло. Внутри одной из глыб показалось лицо.
Ноэль! Это же Ноэль!
Вспомнилось, как они летели по воздушным горкам, а потом что-то выбило их из потока. Почему Ноэль вмёрз в лёд, а Герда осталась на свободе? Может, это сон?
Там, где должна была находиться грудь, на льду была вырезана руна «Альгиз» – защита.
Герда повернулась посолонь к следующей глыбе. В ней тоже появилось лицо. Высокие скулы, нос с горбинкой, ямочка на подбородке, тонкие губы. Золотистые, выгоревшие на солнце вихры. Россыпь веснушек на щеках. Финист. На его глыбе руна «Кеназ» – огонь.
Это колдовской ритуал?
Герда поспешила к третьей глыбе. В ней отражалось безмятежное лицо Олафа – с мягкими, крупными чертами и светлой улыбкой. Как он похож на небесных посланников, которых изображали в пресветловерческих храмах! На глыбе руна «Турисаз». Тёрн. Такая же появилась у Олафа на запястье после испытаний в Шибальбе. Возможно, у Финиста и Ноэля они тоже есть. Только откуда?
Олаф! Он же предал Николаса и обрёк его на гибель, а сам ступил во Мрак.
Герда прижалась к глыбе.
– Очнись! Очнись и борись. Николас так хотел тебе помочь! Мы не собирались тебя предавать и не бросили бы.
Нет, в мерзлоте её слов не слышно, пускай даже они исходят из сердца. Сквозь лёд нельзя почувствовать ни человеческое тепло, ни желание быть рядом и разделить все тяготы. Даже мыслечтением не пробраться под твёрдый покров.
Раздался глухой стук. Герда повернула голову к последней глыбе с руной «исаз». Лёд.
Внутри, в клубах серебристого тумана вырисовалось ещё одно лицо. Черты резные, острые. Жёсткие губы, глубоко посаженные глаза. Чёрные волосы отливают синевой. Милый, родной! Николас!
Герда принялась колотить по глыбе руками. Пускай он будет жив! Невозможно думать, что он, холодный и мёртвый, бродит по Тихому берегу в одиночестве и беспамятстве.
Николас распахнул глаза, тёмные, сверкающие колдовскими молниями. Герда слабо улыбнулась. Его лицо вытянулось, рот распахнулся в немом крике. Николас ударил кулаками об лёд раз, другой, но всё без толку.
За её спиной раздался грохот. Злой смех лающим эхом отразился от стен. Герда обернулась. У её ног растекалась лужа. Пол устилали осколки льда. Глыба Олафа оказалась разбита. Сам он приложил ладони к голове Ноэля и руне на его глыбе, словно что-то высасывая оттуда. В его ауре пульсировали антрацитовые жилы Мрака. Чем больше Олаф напитывался от Ноэля, тем толще они становились.
Нужно остановить его, но как? Её силёнок не хватит. Ноги будто приросли к полу.
Олаф перешёл к глыбе Финиста и сделал то же, что и с Ноэлем. Герда испуганно всхлипнула. Олаф обернулся к ней. Его глаза стали разноцветными, как у Предвестников – один голубой, другой зелёный. Губы изогнулись в злой ухмылке. Из растопыренных пальцев вырвались чёрные нити и потянулись к Герде.
Она оцепенела. Пыталась разнять челюсти, но нёба будто слиплись. Получалось только глухо стонать.
Нити Мрака шевелились, как черви, и шептали сводящим с ума гулом:
«Будь с нами! Будь одной из нас!»
Нет!
Как же бабушка Лайсве защитилась от этого?
Она умерла. Неужели другого способа нет?
Снова послышался грохот. К ней метнулся высвободившийся из глыбы Николас и закрыл собой. Мрак врезался в гудящую стену ветроплава и завизжал от боли.
Лицо Олафа исказила гримаса ненависти. Он потянулся за висевшим в ножнах на поясе мечом. Николас швырнул в него ветросгусток. Олаф оступился и замешкался. Воспользовавшись этим, Николас сгреб Герду в охапку и выскочил из круга.
Пол под ногами исчез, исчезли и своды пещеры. Они вдвоём парили в бледном сумеречном небе.
Живой! Николас живой!
В рубашке из белых перьев. Казалось, вот-вот у него из лопаток вырастут огромные крылья и унесут их в безопасное место.
Герда судорожно цеплялась за его руки, переплетала с ним пальцы. Так страшно, что неистовые ветра разделят их навсегда.
Внизу плескался холодный серый океан. Посреди него качались на волнах крохотные кораблики: два с голубыми парусами – суда Лучезарных, и два с белыми.
Вода приближалась. Они падали!
Николас высвободил одну руку и прошептал:
«Будь смелой!»
Он отпустил вторую руку, и их разнесло в разные стороны. Герда врезалась в поверхность воды, будто в толщу стекла. Всё вокруг померкло.
***
1573 г. от заселения Мунгарда, Южный океан, на борту «Эребуса»
Она очнулась в полумраке каюты. Тело ломило, перед глазами всё плыло, и качка нисколько не улучшала самочувствие.
Неужели она снова на «Музыке»? Может, всё, что произошло в Зюдхейме, было кошмаром? Тогда почему кровь на льду до сих пор стоит перед глазами?
Заскрипела дверь, каркнул ворон и внутрь заглянул высокий темноволосый мужчина. Тёплые угольки глаз смотрели на неё с сочувствием.
– Ты как? – спросил он басовитым голосом.
На его плече сидел лохматый ворон и внимательно следил за всем, что происходило вокруг.
– Ноэль! – с трудом припомнила она, смаргивая слёзы.
– Не очень, да? Я позову целителя.
Он уже направлялся к двери, когда она простонала:
– Стой!
Ноэль развернулся.
– Хочешь знать, что произошло? Похоже, Лучезарные повредили лей-линии Зюдхейма. Меня оглушило отдачей, и мы рухнули в воду. Повезло, что это случилось у самого «Эребуса», нашего корабля. Нас быстро выловили и доставили на борт. Мы с Финистом пришли в себя через несколько часов, а ты две недели пролежала без чувств.
Как же долго! Она пробовала выспросить подробности, но получалось только невнятно мычать.
Вскоре в каюту заглянул седой целитель Ангус, с которым Герда познакомилась в катакомбах под Ловонидом. Внимательно осмотрев, он накормил её жидкой овсянкой и напоил зельями.
Герда истощённо смежила веки. Слабость не отступала несмотря на то, что ей столько надо было рассказать и узнать.
Ангус чем-то грохотал, что-то ставил на стол у изголовья кровати. Как будто кремень о кресало чиркнул. Запахло дымом и плавленым воском. На веках заплясали отсветы пламени. Янтарная аура налилась жаром и потянулась к Герде, обволакивая теплом. Кажется, Ангус латал прорехи в ее оболочке. Обычная целительская техника, которую она наблюдала уже не раз.
Кровь текла по жилам быстрее, боль проходила. Герда разомлела и уснула, не заметив даже, как Ангус ушёл.
Следующие дни она проводила в постели под его неусыпным надзором. Ноэль иногда заглядывал к ней, приходил и Финист. Герда была безумно рада их видеть, но надолго они не задерживались, боясь её переутомить.
Спустя неделю Ангус разрешил ей подняться на палубу. Она медленно доковыляла к фальшборту и глубоко вдохнула солёный воздух. Над мачтами кружили чайки и кричали так, словно оплакивали её мужа.
Тепло. Видно, они уже далеко от Зюдхейма. Суши не видно. Одно море на горизонте, куда ни кинь взгляд.
К ней тут же подошли Финист с Ноэлем, явно побаиваясь, что Герда может упасть от слабости. Ворон прикрывал глаза на солнце, дремля на плече хозяина.
– Почему вы назвали судно «Эребусом»? Разве это не дурное предзнаменование? – осторожно спросила она, разглядывая носовую фигуру в виде черного спрута, похожего на те, в которые перевоплощался Мрак, когда поселялся в сердцах Предвестников.
– Это была его идея, – не слишком радостно усмехнулся Ноэль и перевёл взгляд на Финиста.
– А кто придумал, что мы Сумеречники, злые колдуны, а они – Лучезарные, посланники света и добра? – покривил рот Финист. – Они иронизируют над нами, а мы над ними. Посмотрим, кто кого переиграет.
Герда поджала губы. Как-то это… глупо, словно дети друг друга дразнят.
– Здесь одни авалорцы? – перевела она тему, пристально изучая команду.
– Есть и норикийцы. Просто авалорцы охотнее соглашались отправиться за Николасом. И доверия к ним больше. Они не преданы вождю, – мягко объяснил Ноэль, но в паузах и взглядах чувствовалась неловкость.
– Как вы здесь оказались? Как нашли нас?
– Николас написал, что едет в Зюдхейм вместе с Лучезарными. Я хотел нагнать его и спасти, но… – Ноэль печально отвёл взгляд. – В последний раз он написал, что скоро умрёт, и попросил позаботиться о тебе.
– Умрёт? – нахмурилась Герда. – От чего?
– Авалорские беженцы шептались, что у него болезнь дара, – ответил Финист.
–Мы вылечили её в Шибальбе. Последнее письмо он писал уже после этого в Таверне Морей, – покачала головой она и уставилась вдаль. – Он будто жаждал попасть на суд Лучезарных и получить смертельный приговор.
К глазам подступили слёзы, сколько бы она ни пыталась их скрывать.
– Место схватки было отгорожено огромным воздушным куполом, через который мы смогли прорваться, только когда Белый Палач ранил Николаса. Следовательно… – Финист бросил короткий взгляд на Ноэля, словно ожидал его реакции, но той не последовало, и он продолжил: – нас не пускал сам Николас. Иначе мы успели бы …
– Купол могли создать Предвестники. Мы же не знаем точно, какими силами наделяет их Мрак, – возразил Ноэль.
– В куполе не было ни унции Мрака, только ветроплав. А единственный ветроплав, который там был – это Николас. Сами Предвестники опасались использовать при нём свои способности в открытую, иначе он разметал бы их, как это сделал ты. К тому же, зачем было снимать купол и позволять нам забрать Герду после… ранения Николаса? Белый Палач явно не хотел её отпускать, – ощутив их напряжение, Финист поспешил сменить тему. – Я пытаюсь сказать, что никто не виноват. Ни мы, потому что мы успели вовремя, ни, тем более, Герда. Николас сам выбрал свой путь.
– Ты обвиняешь его?! – осклабился Ноэль.
– Если кто и виноват, так это Лучезарный, ради которого Николас решил засунуть голову в пасть мелькарису. Хотя… виноваты они оба. Ибо поступили неправильно. Или нет? Виноваты мы все, потому что догадывались, что это случится, но никто не пошевелил и пальцем, чтобы остановить Мрак.
Герда зябко обняла себя руками. Он прав! Они все замерли в ужасе, увидев впереди чудовищную волну чёрного гула. И понеслись, подхваченные Мраком не к краю мира, а к его страшному концу. Спрут на носу корабля был всего-навсего символом их общего страха.
Финист сгрёб её в охапку и крепко прижал к себе.
– Прости! Ты же знаешь, я плохо сдерживаю эмоции, – шептал он в её волосы и гладил по спине, стараясь успокоить.
Ноэль наблюдал за ними скованно. Финист привлёк и его, заставив обниматься всех втроём. Становилось легче, словно они подпитывали друг друга.
Когда стоять обнявшись стало неудобно, они отстранились, всхлипывая и пряча друг от друга воспалённые глаза.
– Расскажи, что случилось. Кто был тот Лучезарный, с которым вы путешествовали? Наши лазутчики докладывали, что его зовут Олаф Харальдссон. Он был помощником Магистра на Авалоре, да? – быстро нашёлся Финист.
Подавленная, Герда сжалась в комок и отвела взгляд.
– Она ещё не отошла от шока, – заступился за неё Ноэль.
– Ничего страшного, – Герда украдкой утёрла слёзы. – Просто не могу не думать о Николасе. Кажется, будто он проходит рядом, смотрит, касается меня, когда я сплю. Целует.
– У меня было так же, когда мои старики умерли, – сжал её плечо Финист. – Выговорись. Можешь поплакать и покричать. Это помогает куда лучше, чем держать всё в себе. Помнишь, как было в Белоземье?
Герда замотала головой. При мысли о крике, даже о простом рассказе горло резало изнутри.
– Он был моей душой, моим миром. Такая пустота внутри, такая боль.
– Николас хотел, чтобы ты жила и была счастлива несмотря ни на что. Не сейчас. Не сразу. Дай себе столько времени, сколько нужно. У нас впереди долгое плавание, – улыбнулся Ноэль. – Ни о чём не беспокойся. Мы о тебе позаботимся.
Герда перевела задумчивый взгляд на авалорцев:
– А что скажут Сумеречники, когда узнают, кто мой дед?
– Если Николас тебя ни в чем не винил, остальные тоже не станут, – отрезал Ноэль.
– Лучше думай о том, что скоро встретишься с друзьями. Дугава, Ждан, Вожык и Эглаборг очень тебя ждут, – переключился на более приятные вещи Финист.
– Они в Дюарле?
– Да. Лучезарные вот-вот начнут вторую Войну за веру. В штабе для Сумеречников самое безопасное место.
– Почему же Николас не хотел туда ехать?
– Он поссорился с вождем. Тебе этого не грозит. Мой дед стар и скоро уйдёт на покой. Его место займу я, и всё изменится. Обещаю! – с горячностью заверил её Ноэль.
Финист покосился на него с сомнением, но промолчал.
– Где мы сейчас?
– В десяти днях пути от Таверны Морей. Пополним там запасы и поедем домой. Дорога не должна занять дольше полугода, – поделился Ноэль.
– Мы плыли сюда одиннадцать месяцев, – задумалась Герда.
Казалось, вечность назад они вышли из Дубриса в открытое море и всю жизнь провели на корабле.
– Вы делали много долгих остановок. Поэтому мы вас догнали несмотря на то, что отчалили из Дюарля в сезон бурь и несколько раз попадали в шторма.
На «Музыке» всегда дул попутный ветер, словно что-то оберегало корабль с голубыми парусами. Может, это был Мрак? Но его прожилок во время плавания никто не замечал.
На горизонте показалась стая горбатых китов. Они не веселились, как прежде, а спешили на юг, спасаясь от холодов.
Пробили склянки.
– Можем пообедать вместе, – предложил Ноэль. – Или наши споры тебя утомили?
Герда не отрывала глаз от фонтанов, которые выпускали в небо киты. Жаль, не слышно их басовитых трубных песен. Они сослужили бы траурным плачем по… тем, кто ушёл на Тихий берег. Северный берег Укаяли.
– Вместе лучше! – решительно заявила Герда, и они спустились в каюту.
Она была такой же просторной, как на «Музыке». В ней стояли две кровати, шкаф, несколько рундуков с вещами, широкий стол с тремя стульями. Матросы накрыли его блюдами с запечёнными сардинами и маисом. Не хуже, чем у Лучезарных.
Ноэль, заметив заинтересованный взгляд Герды, представил ей своего ворона.
– Это Мунин.
- Мы встречались в Лапии, - напомнила она с улыбкой.
- Помню. Мне его Николас на день рождения подарил. Очень умная птица. Он даже разговаривать умеет. Правда, южная жара и качка пришлись ему не по вкусу, и он стал очень тихим. Надеюсь, до Дюарля дотянет, а там быстро поправится, – Ноэль отломил кусочек рыбы и протянул Мунину. Тот распахнул глаза и ловко заглотил лакомство. – Можешь погладить.
Он поставил ворона на стол, и Герда провела ладонью по его мягким перьям. Мунин терпел ласку со стоическим видом. Герда поспешила задобрить его кусочком рыбы. Ворон поймал его на лету, глядя на нее задумчиво.
– А ты смелая! Обычно девушки перед ним робеют, – похвалил её Ноэль.
– Однажды я засунула пальцы в пасть лису, – поделилась Герда.
– И как? Все остались живы? – рассмеялся Финист.
– Да. Он не сильно меня прихватил. И то только потому, что боялся подняться на корабль. Пересилил себя, только когда Николас сделал вид, что собирается бросить его на берегу.
