Еще никогда в жизни я так не радовалась спиртному! Надеюсь, это поможет. Я схватила пустой стакан со стола а'дрона налила красного вина и рванула к мужчине.
— Давай! Надо это выпить, — произнесла решительно, поднося кружку к его губам. Мужчина смотрел безучастно на мою руку и пить ничего не собирался, а собирался снова сложиться в комок. Даже ноги начал притягивать к животу.
— Нет, сначала выпей, — строго сказала я и насильно влила Дарт'Ве в рот горячительную жидкость. Дарт'Ве закашлялся, попробовал оттолкнуть меня, но сил, кажется, не хватило.
— Что это?
— Ты просил тепло. Сейчас тебе даже горячо будет, — произнесла я, ободренная его скупыми словами. Просто, когда а'дрон говорил становилось легче! Говорит, значит живой… — У меня бабушка деревенская. Живет в Сибири! Я знаю тысячу и один способ согреть мужчину, — произнесла бодро и быстро расстегнула форменную рубашку на груди мужчины.
— Радович, я польщен… но не надо… таких жертв. Я сейчас сдохну… у меня не встанет, — прохрипел глухо.
— О! Шутим, значит жить будем, — воинственно произнесла я и стащила рубашку с плеч мужчины. Зелено-мокрая ткань плюхнулась рядом, а я принялась за дело. Плеснула на ладони вина и принялась растирать грудь мужчины, не задумываясь больше в правильности своих решений.
— Я сейчас разотру тебе грудь, а потом стопы. Это помогает согреться при обморожениях! Вот увидишь тебе сразу полегчает! И не надо отбиваться, — пыхнула я на то, что Дарт'Ве пытался сопротивляться. — Сопротивление бесполезно! Бабушкины рецепты самые действенные! — и принялась изо всех сил растирать грудь мужчины. Боже! Какой он холодный! И красивый…
Руки скользили по груди мужчины от живота вниз и вверх, кожа покраснела под моими пальцами, надеюсь не потому, что я растирала мужчину вином, а не спиртом. Не поэтому! Я чувствовала, что живот становиться горячим…
Потом удовлетворенно хмыкнула и стянула с Дарт'Ве форменные ботинки, обнаружив под ними разные носки. Хмыкнула и пробурчала:
— А сегодня явно не твой день, да Дарт'Ве? Приключения начались уже с утра… И прекрати дрожать, я знаю… тебе лучше.
Тело Дарт'Ве стало теплым, страшная синева ушла с его лица, правда размазанная зеленка осталась, каплями украшая пока еще бледную мордашку.
— Надеюсь за то, что спасла тебе жизнь… завтра ты меня не сдашь в карцер? — хмыкнула я. Дарт'Ве больше не корчился от боли и не пытался свернуться в комок. И даже расслабился, позволяя мне массировать его стопы. Кажется, даже удовольствие получал. Я закончила со стопами и перешла снова к животу. Просто нравилось трогать его тело, такое беззащитное и полностью в моей власти. Страшная дрожь прошла, но глаза Дарт'Ве закрыл, и я боялась, что он потерял сознание… или вроде того.
Закончив растирание, я приблизилась к лицу Дарт'Ве и тихо прошептала ему в ухо:
— Давай попробуем переместиться на кресло. Там будет теплее, чем лежать на холодном полу. Сама я не смогу, ты очень тяжелый, но если ты немного поможешь…
И пискнула громко. Дарт'Ве резко раскрыл глаза и уставился на меня затуманенным, расфокусированным взглядом. Кривая улыбка растеклась на его губах, и он глухо выдавил из себя:
— Листья «току», а теперь еще и вино из ягод айове. Радович, я, итак, ловлю глюки, едва себя контролируя… Но ты явно хочешь в них… поучаствовать, — и схватил меня за руку, притягивая на себя. Горячая кожа. Ненормально горячая… обжигающая просто! Твердый живот и я прижатая сверху его горячими руками. И тишина… Даже стонать перестал.
— Ты там живой? — произнесла тихо. Мужчина не ответил, только объятия стали крепче, а еще «горячее». Я чувствовала возбуждение мужчины и это меня не радовало. Ну вот как так? Только он собирался отдать богу душу, а сейчас уже готов на свершения! Как говорила моя бабушка — инициатива часто бывает наказуема! Ладно, полежу пару минут и пойду пожимать плоды своего мщения, а заодно и «папульке» отпишусь, чтобы никого не зашиб ненароком, ожидая известий с полей!
Дарт'Ве
Я топал в родненький кабинет после разговора с Вервальдом. Главнокомандующий, видимо, выбрал Академию как место своего отдыха и собирался задержаться здесь как минимум еще на неделю. Но мы с ним знали правду — ему нужен был я и он не терял надежду заставить участвовать меня в своем плане. Настроение было не к черту. Желание убивать просто душило! Иногда в голову закрадывалась мысль, а может уступить? Может быть, тогда от меня отстанут? Но уступать не хотелось, хотелось просто жить. К тянущему чувству безысходности прибавилась омерзительное ощущение собственной слабости. Я четко помнил тот день, помнил, как сыворотка вошла в мою кровь, через шприц. Как командир я первым испытал ее на себе. Помнил, как огнем обжигало внутренности, как вспучились вены от невыносимой боли, как запустился процесс регенерации, как покалеченное тело «наживую» затягивалось «прямо на мне»! И выдыхал, выдыхал, стараясь сдерживать дикий вой, что рвался из груди! А по соседству корчился мой личный отряд боевиков — это все что осталось от Восточного флота! Я корчился от боли и смотрел… как прозрачная жидкость уносила жизни моих ребят через одного. Мы победили тогда, вошли в историю… Но какой ценой?! Впрочем, тогда не было выхода, но сейчас он есть!
Чувство вины душило изнутри. Я подвел своих ребят. Не смог вытянуть живыми из этой заварушки… Их смерти моя вина. Но самое отвратительное — тогда я испугался. В тот момент, когда понял — мне конец, нам всем конец! Перед глазами до сих пор стоит жуткая морда реартанца, клыки торчащие изо рта, истекающие слюной и кровью, и длинные руки-щупальца, что разрывают моих ребят на части, как неживой кусок мяса. От боли я мало что видел и еще меньше понимал. Лишь в каком-то отчаянии разряжал лазер в противника, понимая, что наше оружие их не берет. И тогда сыворотка, что имелась у каждого, показалась единственной надеждой на выживание. И только потом я понял… что это выход не для всех! Тогда я думал, что новая разработка гения Радовича — спасение для всех. Когда отдавал приказ — верил, что все получится! Впрочем, мы все верили, что с нашими технологиями легко захватим Реарт, готовились к операции и план нападения был идеальным! Мы не учли одного — реартанцев! Практически неуязвимых реартанцев! Теперь я точно знаю… тогда мы не победили, тогда нам сильно повезло…
Вздрогнул, мотнул головой и подошел к фонтанчику с водой, встроенному на этаже. Поднес ладони, напился ледяной воды, выдохнул. И пошел в сторону родного кабинета. Надо выпить. Сейчас мне просто необходимо успокоиться и хоть немного поспать… Последнее время я мало сплю и часто ощущаю приближение очередного приступа. Сыворотка в моей крови не дает спокойно жить. Впрочем, она давно стала частью меня, изменила кровь, вросла в ткани. А приступы… я давно научился с ними справляться. Иногда бред терзал разум, чаще боль терзала тело. Обычно в своем бреду снова оказывался там, на эсминце… Видел тварей реартанцев… Но в последний раз королевой моих кошмаров была Радович. Хотя неудивительно. С тех пор как я познакомился с дочкой Ирика… только о ней и думаю. Поднялся на свой этаж, приблизился к кабинету и подумал, что сыворотка сегодня решила вновь затуманить мозг, захватить власть… Но нет, Дина была вполне живая, горячая и странно мне улыбалась. Потом был взрыв, и я закрыл ее спиной. Запах наркотического «току» накрыл меня с головой… Откуда здесь запрещенный наркотик?! Мне нельзя… Нельзя расслабляться подобным образом… Все что я могу позволить себе для расслабления это стакан красного вина и горячее женское тело… Радович. Наверное, на этот раз бред застал меня где-то на подходе к собственному кабинету, наверное, я корчусь недалеко от родной двери… Однако, горячее тело с удобствами расположилась на мне, иногда дергалось, усиленно разминало мне ноги, трогало болезненно сжатую грудь… Однако, какой занимательный на этот раз бред! И реалистичный! Дина горячая, сладкая, живая… Она лежит на мне. Греет. Мне нравиться ощущение от близости с ней. Плевать, что сейчас в этот самый момент едет крыша, но как же хорошо… когда она едет вот так… сладко.
Сознание вернулось рывком. Я открыл глаза и поморгал. Где я? Не знаю. Но точно знаю, что не один. На моей груди лежала Дина и нахально сопела, обхватив меня руками. Бред или не бред, вот в чем вопрос?! Медленно пошевелил пальцами аккурат на ее пояснице… Видимо, даже в бреду руки тянулись именно туда. Хмыкнул. Ощущения были странные. В голове шумело, но не только… тело казалось очень возбужденным, просто колом стояло под мягким и нежным телом девушки и просто жаждало расслабления, а мозг… мозг после приступа так и не включился. Что это было? Листья «току»? Сыворотка в крови? Плевать! Я в принципе не осознавал ничего, кроме нежной кожи под своими руками и горячего женского тела, что беззащитно распласталось на мне и сладко пахло. Этот запах тонкий и едва уловимый будоражил, заставляя все глубже погружаться в свои фантазии. Я так и не понял, сниться ли мне Дина или я снова брежу. Но сейчас я ничего не мог с собой поделать. Возбуждение переполняло меня, а мозг медленно, но верно, перетекал в другой орган.
Рука аккуратно скользнула по щеке девушке, потом двинулась ниже на шею, скользнула в ложбинку груди. И я едва сдержал вдох. Хотелось другого… глубокого… жаркого. Хотелось облизать красные, пухлые губки… облизать ее всю! Хотелось верить, что происходящее мне не снится!
Девушка почувствовала мои прикосновения. Вздохнула мне в шею и резко подняла голову, просыпаясь. Взгляд затуманен со сна, удивление читалось на лице.
— Ты очнулся, — пробурчала тихо, — это радует… Я переживала.
— За меня? — ухмыльнулся довольно.
— За себя. Твое дохлое тело пришлось бы прятать. А так как я и с места тебя сдвинуть не смогла, то… предварительно расчленив…
Шутница на мою голову. Неужели, мой затуманенный наркотиком мозг мог «родить» такое?
Дина еще раз взглянула на меня, недовольно мотнула головой и попробовала встать. Я не дал, дернул ее на себя, обнял крепко. Мои форменные штаны совсем не скрывали желания. И сейчас девчонка почувствовала мое состояние и округлила глаза. А вот теперь моя очередь шутить:
— Я зеленый, раздетый, невменяемый и под тобой, Радович. Могла бы просто озвучить свои желания… И, может быть, не пришлось бы прибегать к столь экстравагантным методам… заигрывания.
— Что? — сердито выдохнула девушка. — Да ты чуть… не умер! Тебя трясло как в лихорадке. А от простого душа с краской, знаешь ли, такого не бывает!
— Не бывает, — согласился я и снова подтянул девушку на себя, которая пыталась аккуратно сползти в сторону. Лежать так было приятно. Нравилась собственная сила, власть над хрупкой девушкой и как она елозила на мне тоже нравилось. Кажется, она это тоже поняла. Нахмурилась, застыла, изогнув спину и упираясь мне в грудь ладонью.
Дарт'Ве
— Я пыталась тебя спасти!
— Но сначала отравить листьями «току». И это, между прочим, противозаконно, Радович. Даже папочка не отмажет…
Девушка похлопала глазами. На ее лице читалось возмущение и вселенская скорбь. Ну да, с ее точки зрения я должен быть благодарным…
— Надо было свалить в закат, бросив тебя в коридоре Академии, — выдохнула она и добавила, — и не было бы проблем.
— Проблемы, наверное, все же были бы, Радович. Но я добрый… и готов к переговорам. Ты знаешь, что я хочу… Должна была ощутить…
— Что?! — задохнулась малышка от возмущения. Ее лицо окрасила краска румянца. — Я не согласна! Отпусти! — возмущено пыхнула она и снова попробовала уползти.
— Какие нынче барышни испорченные пошли, нравы уже не те, — цыкнул я языком и прошептал, — поцелуй, Радович. За молчание я хочу поцелуй. А не то, что ты подумала своим извращенным мозгом.
— Поцелуй? — она снова хлопнула ресницами, а я завис. Да, просто обалденно!
— Именно.
— С чего бы я должна тебя целовать? — лицо все еще горело от румянца, а тысяче одна эмоция сменяли на лице Радович друг друга.
— Ты меня отравила, потом опоила, потом придавила. Ты считаешь это дорого за мое молчание? — и я провел рукой по круглой попе девчонки. Девушка вздрогнула, почувствовав мое прикосновение.
— Ну что, поцелуешь? Или…
— Или… что?
Отвечать не стал. Резко перевернулся, подминая девушку под себя придавливая ее к холодному полу и тихо прошептал в ухо:
— Так-то у нас, Радович, все уже было. И я мог бы сам… поцеловать тебя. Но это уже было. И это так не работает. Так, что решай — поцелуй и я отпущу…
Или нет?! Правда? Но Радович не нужно этого знать.
— Ну, давай, детка, решайся, — и чмокнул девушку в кончик носа. Легко и невесомо. Радович замерла, внимательно глядя на меня. А мне было весело, а еще легко! Как же здорово жить вот так, когда вместо мозгов туман, а из самых больших желаний — поцелуй хрупкой девушки! А еще мужской орган напрягся, стало тяжело дышать и хотелось вжаться в мягкое тело девушки, чтобы хоть немного… получить облегчения. И я не сдержался, прижался плотнее и снова поцеловал ее, на этот раз в губы. Легонько, мимолетно и даже сдерживаясь…
— Эл, отпусти…
— Не. Не отпущу… или не могу… Или не отпущу и не хочу! — и снова тронул девушку губами. Хотелось большего. Нестерпимо хотелось большего!
— Ты странный сейчас. Твоя улыбка меня пугает…
— Я просто слегка не в себе. Дурман. Знаешь такое слово? Это все «току», дрянная трава!
— Ага, помню. Ты особенный и… дурман действует на тебя как-то иначе, чем на других.
— Крышу сносит, Радович. Только и всего, — вздохнул тихо, притягивая девушку ближе и поглаживая ее округлости. — Мне нельзя… понимаешь?
— А вот и слабое место нашего великого а'дрона. Запомним! И будем вовсю пользоваться… Лишишь баллов — листочек «току» в чай! Дополнительный доклад — «току» в кофе и на бутерброд вместо сыра, — хмыкнула девушка.
— Я не ем сыр. И чай не пью, — пальцы медленно прошлись по гладкой шейке девушке, — сок айове люблю. А еще мне нравится тебя целовать. И смотреть на тебя, когда ты краснеешь. Ты становишься такая забавная, когда красная. И я вспоминаю тот день, когда ты стонала подо мной. Тогда ты тоже… краснела от одного моего взгляда.
Девушка замерла, хлопая ресницами. Ее щеки вспыхнули разом. И я усмехнулся.
— Ты потрясающая, — и потянулся к ней губами, — не хочешь целовать меня и не надо. Я сделаю это сам. Мне можно — я не в себе.
Дарт'Ве
— Стой, Эл.
— Когда ты краснеешь, губы становятся еще ярче. Хочется сосать их как карамель, трогать языком, втягивать, ласкать, запоминать вкус, — и снова к ней. Голова кружилась, по телу растекалась предвкушающая истома и я не помню, когда я чувствовал себя столь хорошо и свободно. И лишь бы не уходила!
Девушка замерла под моими руками, и я спокойно скользил пальцами по ее шее, пояснице, двигаясь медленно то вверх, то вниз.
— Ты странный… Я не узнаю тебя.
— А ты все такая же… ершистая. И я устал ждать, Радович. Хочу тебя. Тебе всего лишь надо расслабиться и получать удовольствие. Сейчас будет лучше, чем в первый раз. Приятнее.
И я прижался к ее губам. Жадно, порывисто, выпуская страсть, что билось во мне ища выхода. Тело девушки замерло в моих руках. Испугалась? И я снизил обороты, аккуратно раздвигая ее губы, толкаясь кончиком языка в ее язык, впитывая и запоминая ее вкус.
— Давай! Надо это выпить, — произнесла решительно, поднося кружку к его губам. Мужчина смотрел безучастно на мою руку и пить ничего не собирался, а собирался снова сложиться в комок. Даже ноги начал притягивать к животу.
— Нет, сначала выпей, — строго сказала я и насильно влила Дарт'Ве в рот горячительную жидкость. Дарт'Ве закашлялся, попробовал оттолкнуть меня, но сил, кажется, не хватило.
— Что это?
— Ты просил тепло. Сейчас тебе даже горячо будет, — произнесла я, ободренная его скупыми словами. Просто, когда а'дрон говорил становилось легче! Говорит, значит живой… — У меня бабушка деревенская. Живет в Сибири! Я знаю тысячу и один способ согреть мужчину, — произнесла бодро и быстро расстегнула форменную рубашку на груди мужчины.
— Радович, я польщен… но не надо… таких жертв. Я сейчас сдохну… у меня не встанет, — прохрипел глухо.
— О! Шутим, значит жить будем, — воинственно произнесла я и стащила рубашку с плеч мужчины. Зелено-мокрая ткань плюхнулась рядом, а я принялась за дело. Плеснула на ладони вина и принялась растирать грудь мужчины, не задумываясь больше в правильности своих решений.
— Я сейчас разотру тебе грудь, а потом стопы. Это помогает согреться при обморожениях! Вот увидишь тебе сразу полегчает! И не надо отбиваться, — пыхнула я на то, что Дарт'Ве пытался сопротивляться. — Сопротивление бесполезно! Бабушкины рецепты самые действенные! — и принялась изо всех сил растирать грудь мужчины. Боже! Какой он холодный! И красивый…
Руки скользили по груди мужчины от живота вниз и вверх, кожа покраснела под моими пальцами, надеюсь не потому, что я растирала мужчину вином, а не спиртом. Не поэтому! Я чувствовала, что живот становиться горячим…
Потом удовлетворенно хмыкнула и стянула с Дарт'Ве форменные ботинки, обнаружив под ними разные носки. Хмыкнула и пробурчала:
— А сегодня явно не твой день, да Дарт'Ве? Приключения начались уже с утра… И прекрати дрожать, я знаю… тебе лучше.
Тело Дарт'Ве стало теплым, страшная синева ушла с его лица, правда размазанная зеленка осталась, каплями украшая пока еще бледную мордашку.
— Надеюсь за то, что спасла тебе жизнь… завтра ты меня не сдашь в карцер? — хмыкнула я. Дарт'Ве больше не корчился от боли и не пытался свернуться в комок. И даже расслабился, позволяя мне массировать его стопы. Кажется, даже удовольствие получал. Я закончила со стопами и перешла снова к животу. Просто нравилось трогать его тело, такое беззащитное и полностью в моей власти. Страшная дрожь прошла, но глаза Дарт'Ве закрыл, и я боялась, что он потерял сознание… или вроде того.
Закончив растирание, я приблизилась к лицу Дарт'Ве и тихо прошептала ему в ухо:
— Давай попробуем переместиться на кресло. Там будет теплее, чем лежать на холодном полу. Сама я не смогу, ты очень тяжелый, но если ты немного поможешь…
И пискнула громко. Дарт'Ве резко раскрыл глаза и уставился на меня затуманенным, расфокусированным взглядом. Кривая улыбка растеклась на его губах, и он глухо выдавил из себя:
— Листья «току», а теперь еще и вино из ягод айове. Радович, я, итак, ловлю глюки, едва себя контролируя… Но ты явно хочешь в них… поучаствовать, — и схватил меня за руку, притягивая на себя. Горячая кожа. Ненормально горячая… обжигающая просто! Твердый живот и я прижатая сверху его горячими руками. И тишина… Даже стонать перестал.
— Ты там живой? — произнесла тихо. Мужчина не ответил, только объятия стали крепче, а еще «горячее». Я чувствовала возбуждение мужчины и это меня не радовало. Ну вот как так? Только он собирался отдать богу душу, а сейчас уже готов на свершения! Как говорила моя бабушка — инициатива часто бывает наказуема! Ладно, полежу пару минут и пойду пожимать плоды своего мщения, а заодно и «папульке» отпишусь, чтобы никого не зашиб ненароком, ожидая известий с полей!
ГЛАВА 7
Дарт'Ве
Я топал в родненький кабинет после разговора с Вервальдом. Главнокомандующий, видимо, выбрал Академию как место своего отдыха и собирался задержаться здесь как минимум еще на неделю. Но мы с ним знали правду — ему нужен был я и он не терял надежду заставить участвовать меня в своем плане. Настроение было не к черту. Желание убивать просто душило! Иногда в голову закрадывалась мысль, а может уступить? Может быть, тогда от меня отстанут? Но уступать не хотелось, хотелось просто жить. К тянущему чувству безысходности прибавилась омерзительное ощущение собственной слабости. Я четко помнил тот день, помнил, как сыворотка вошла в мою кровь, через шприц. Как командир я первым испытал ее на себе. Помнил, как огнем обжигало внутренности, как вспучились вены от невыносимой боли, как запустился процесс регенерации, как покалеченное тело «наживую» затягивалось «прямо на мне»! И выдыхал, выдыхал, стараясь сдерживать дикий вой, что рвался из груди! А по соседству корчился мой личный отряд боевиков — это все что осталось от Восточного флота! Я корчился от боли и смотрел… как прозрачная жидкость уносила жизни моих ребят через одного. Мы победили тогда, вошли в историю… Но какой ценой?! Впрочем, тогда не было выхода, но сейчас он есть!
Чувство вины душило изнутри. Я подвел своих ребят. Не смог вытянуть живыми из этой заварушки… Их смерти моя вина. Но самое отвратительное — тогда я испугался. В тот момент, когда понял — мне конец, нам всем конец! Перед глазами до сих пор стоит жуткая морда реартанца, клыки торчащие изо рта, истекающие слюной и кровью, и длинные руки-щупальца, что разрывают моих ребят на части, как неживой кусок мяса. От боли я мало что видел и еще меньше понимал. Лишь в каком-то отчаянии разряжал лазер в противника, понимая, что наше оружие их не берет. И тогда сыворотка, что имелась у каждого, показалась единственной надеждой на выживание. И только потом я понял… что это выход не для всех! Тогда я думал, что новая разработка гения Радовича — спасение для всех. Когда отдавал приказ — верил, что все получится! Впрочем, мы все верили, что с нашими технологиями легко захватим Реарт, готовились к операции и план нападения был идеальным! Мы не учли одного — реартанцев! Практически неуязвимых реартанцев! Теперь я точно знаю… тогда мы не победили, тогда нам сильно повезло…
Вздрогнул, мотнул головой и подошел к фонтанчику с водой, встроенному на этаже. Поднес ладони, напился ледяной воды, выдохнул. И пошел в сторону родного кабинета. Надо выпить. Сейчас мне просто необходимо успокоиться и хоть немного поспать… Последнее время я мало сплю и часто ощущаю приближение очередного приступа. Сыворотка в моей крови не дает спокойно жить. Впрочем, она давно стала частью меня, изменила кровь, вросла в ткани. А приступы… я давно научился с ними справляться. Иногда бред терзал разум, чаще боль терзала тело. Обычно в своем бреду снова оказывался там, на эсминце… Видел тварей реартанцев… Но в последний раз королевой моих кошмаров была Радович. Хотя неудивительно. С тех пор как я познакомился с дочкой Ирика… только о ней и думаю. Поднялся на свой этаж, приблизился к кабинету и подумал, что сыворотка сегодня решила вновь затуманить мозг, захватить власть… Но нет, Дина была вполне живая, горячая и странно мне улыбалась. Потом был взрыв, и я закрыл ее спиной. Запах наркотического «току» накрыл меня с головой… Откуда здесь запрещенный наркотик?! Мне нельзя… Нельзя расслабляться подобным образом… Все что я могу позволить себе для расслабления это стакан красного вина и горячее женское тело… Радович. Наверное, на этот раз бред застал меня где-то на подходе к собственному кабинету, наверное, я корчусь недалеко от родной двери… Однако, горячее тело с удобствами расположилась на мне, иногда дергалось, усиленно разминало мне ноги, трогало болезненно сжатую грудь… Однако, какой занимательный на этот раз бред! И реалистичный! Дина горячая, сладкая, живая… Она лежит на мне. Греет. Мне нравиться ощущение от близости с ней. Плевать, что сейчас в этот самый момент едет крыша, но как же хорошо… когда она едет вот так… сладко.
Сознание вернулось рывком. Я открыл глаза и поморгал. Где я? Не знаю. Но точно знаю, что не один. На моей груди лежала Дина и нахально сопела, обхватив меня руками. Бред или не бред, вот в чем вопрос?! Медленно пошевелил пальцами аккурат на ее пояснице… Видимо, даже в бреду руки тянулись именно туда. Хмыкнул. Ощущения были странные. В голове шумело, но не только… тело казалось очень возбужденным, просто колом стояло под мягким и нежным телом девушки и просто жаждало расслабления, а мозг… мозг после приступа так и не включился. Что это было? Листья «току»? Сыворотка в крови? Плевать! Я в принципе не осознавал ничего, кроме нежной кожи под своими руками и горячего женского тела, что беззащитно распласталось на мне и сладко пахло. Этот запах тонкий и едва уловимый будоражил, заставляя все глубже погружаться в свои фантазии. Я так и не понял, сниться ли мне Дина или я снова брежу. Но сейчас я ничего не мог с собой поделать. Возбуждение переполняло меня, а мозг медленно, но верно, перетекал в другой орган.
Рука аккуратно скользнула по щеке девушке, потом двинулась ниже на шею, скользнула в ложбинку груди. И я едва сдержал вдох. Хотелось другого… глубокого… жаркого. Хотелось облизать красные, пухлые губки… облизать ее всю! Хотелось верить, что происходящее мне не снится!
Девушка почувствовала мои прикосновения. Вздохнула мне в шею и резко подняла голову, просыпаясь. Взгляд затуманен со сна, удивление читалось на лице.
— Ты очнулся, — пробурчала тихо, — это радует… Я переживала.
— За меня? — ухмыльнулся довольно.
— За себя. Твое дохлое тело пришлось бы прятать. А так как я и с места тебя сдвинуть не смогла, то… предварительно расчленив…
Шутница на мою голову. Неужели, мой затуманенный наркотиком мозг мог «родить» такое?
Дина еще раз взглянула на меня, недовольно мотнула головой и попробовала встать. Я не дал, дернул ее на себя, обнял крепко. Мои форменные штаны совсем не скрывали желания. И сейчас девчонка почувствовала мое состояние и округлила глаза. А вот теперь моя очередь шутить:
— Я зеленый, раздетый, невменяемый и под тобой, Радович. Могла бы просто озвучить свои желания… И, может быть, не пришлось бы прибегать к столь экстравагантным методам… заигрывания.
— Что? — сердито выдохнула девушка. — Да ты чуть… не умер! Тебя трясло как в лихорадке. А от простого душа с краской, знаешь ли, такого не бывает!
— Не бывает, — согласился я и снова подтянул девушку на себя, которая пыталась аккуратно сползти в сторону. Лежать так было приятно. Нравилась собственная сила, власть над хрупкой девушкой и как она елозила на мне тоже нравилось. Кажется, она это тоже поняла. Нахмурилась, застыла, изогнув спину и упираясь мне в грудь ладонью.
ГЛАВА 8
Дарт'Ве
— Я пыталась тебя спасти!
— Но сначала отравить листьями «току». И это, между прочим, противозаконно, Радович. Даже папочка не отмажет…
Девушка похлопала глазами. На ее лице читалось возмущение и вселенская скорбь. Ну да, с ее точки зрения я должен быть благодарным…
— Надо было свалить в закат, бросив тебя в коридоре Академии, — выдохнула она и добавила, — и не было бы проблем.
— Проблемы, наверное, все же были бы, Радович. Но я добрый… и готов к переговорам. Ты знаешь, что я хочу… Должна была ощутить…
— Что?! — задохнулась малышка от возмущения. Ее лицо окрасила краска румянца. — Я не согласна! Отпусти! — возмущено пыхнула она и снова попробовала уползти.
— Какие нынче барышни испорченные пошли, нравы уже не те, — цыкнул я языком и прошептал, — поцелуй, Радович. За молчание я хочу поцелуй. А не то, что ты подумала своим извращенным мозгом.
— Поцелуй? — она снова хлопнула ресницами, а я завис. Да, просто обалденно!
— Именно.
— С чего бы я должна тебя целовать? — лицо все еще горело от румянца, а тысяче одна эмоция сменяли на лице Радович друг друга.
— Ты меня отравила, потом опоила, потом придавила. Ты считаешь это дорого за мое молчание? — и я провел рукой по круглой попе девчонки. Девушка вздрогнула, почувствовав мое прикосновение.
— Ну что, поцелуешь? Или…
— Или… что?
Отвечать не стал. Резко перевернулся, подминая девушку под себя придавливая ее к холодному полу и тихо прошептал в ухо:
— Так-то у нас, Радович, все уже было. И я мог бы сам… поцеловать тебя. Но это уже было. И это так не работает. Так, что решай — поцелуй и я отпущу…
Или нет?! Правда? Но Радович не нужно этого знать.
— Ну, давай, детка, решайся, — и чмокнул девушку в кончик носа. Легко и невесомо. Радович замерла, внимательно глядя на меня. А мне было весело, а еще легко! Как же здорово жить вот так, когда вместо мозгов туман, а из самых больших желаний — поцелуй хрупкой девушки! А еще мужской орган напрягся, стало тяжело дышать и хотелось вжаться в мягкое тело девушки, чтобы хоть немного… получить облегчения. И я не сдержался, прижался плотнее и снова поцеловал ее, на этот раз в губы. Легонько, мимолетно и даже сдерживаясь…
— Эл, отпусти…
— Не. Не отпущу… или не могу… Или не отпущу и не хочу! — и снова тронул девушку губами. Хотелось большего. Нестерпимо хотелось большего!
— Ты странный сейчас. Твоя улыбка меня пугает…
— Я просто слегка не в себе. Дурман. Знаешь такое слово? Это все «току», дрянная трава!
— Ага, помню. Ты особенный и… дурман действует на тебя как-то иначе, чем на других.
— Крышу сносит, Радович. Только и всего, — вздохнул тихо, притягивая девушку ближе и поглаживая ее округлости. — Мне нельзя… понимаешь?
— А вот и слабое место нашего великого а'дрона. Запомним! И будем вовсю пользоваться… Лишишь баллов — листочек «току» в чай! Дополнительный доклад — «току» в кофе и на бутерброд вместо сыра, — хмыкнула девушка.
— Я не ем сыр. И чай не пью, — пальцы медленно прошлись по гладкой шейке девушке, — сок айове люблю. А еще мне нравится тебя целовать. И смотреть на тебя, когда ты краснеешь. Ты становишься такая забавная, когда красная. И я вспоминаю тот день, когда ты стонала подо мной. Тогда ты тоже… краснела от одного моего взгляда.
Девушка замерла, хлопая ресницами. Ее щеки вспыхнули разом. И я усмехнулся.
— Ты потрясающая, — и потянулся к ней губами, — не хочешь целовать меня и не надо. Я сделаю это сам. Мне можно — я не в себе.
ГЛАВА 9
Дарт'Ве
— Стой, Эл.
— Когда ты краснеешь, губы становятся еще ярче. Хочется сосать их как карамель, трогать языком, втягивать, ласкать, запоминать вкус, — и снова к ней. Голова кружилась, по телу растекалась предвкушающая истома и я не помню, когда я чувствовал себя столь хорошо и свободно. И лишь бы не уходила!
Девушка замерла под моими руками, и я спокойно скользил пальцами по ее шее, пояснице, двигаясь медленно то вверх, то вниз.
— Ты странный… Я не узнаю тебя.
— А ты все такая же… ершистая. И я устал ждать, Радович. Хочу тебя. Тебе всего лишь надо расслабиться и получать удовольствие. Сейчас будет лучше, чем в первый раз. Приятнее.
И я прижался к ее губам. Жадно, порывисто, выпуская страсть, что билось во мне ища выхода. Тело девушки замерло в моих руках. Испугалась? И я снизил обороты, аккуратно раздвигая ее губы, толкаясь кончиком языка в ее язык, впитывая и запоминая ее вкус.
