— Жизнь есть жизнь. Твой дар не в уничтожении и прочем. Но об этом потом. Видишь ли, мы все нужны для защиты планеты в той или иной степени. Осталось дело за малым — выжить в локациях. Впрочем, мы давно научились убегать из ловушек. Все просто, мы как крысы, чувствуем лазейки на волю — эти самые порталы и сквозь них выбираемся обратно, пока мирок-локация не «схлопнулся». И да — нашёл один, выбрались все! Мы, знаешь ли, связаны между собой даром. Ну, магией, как говорят на Земле. А в свободное от беготни время занимаемся делами насущными — шарим по планете в поисках инопланетных элементов, надеясь не найти ничего необычного. Только вот везёт редко, чаще наоборот. Итак, вопросы?
Я задумалась. Конечно, вопросов накопилось много, но спрашивать я не торопилась — сама пойму, что к чему рано или поздно. Но парочка вопросов все же вертелась на языке.
— Оранж? Ты сказал нас пятеро. Четверка и Воин.
— В нашей команде, — тихо произнёс Вегард, — но есть и другие. На Земле две противоборствующие команды. Сейчас. Раньше было больше. Хорошие и… плохие, — хмыкнул, улыбаясь.
— Мы хорошие?
— Естественно, — нагло произнёс Крик. Его лицо изменилось. Настороженные морщинки около глаз разгладились, а довольная «лыба» появилась на лице. «А он совсем молод», — подумалось мне.
— Сколько тебе лет? — неожиданно для самой себя задала я глупый вопрос. Вегард удивился, хмыкнул и, многозначительно приподняв правую бровь, произнёс:
— Я молод. Молод как для своей расы, так и для вашей. Мне двадцать земных лет, — улыбнулся, — в этой форме я сам себе нравлюсь, — и нагло мне подмигнул. Только подобное поведение не ввело в заблуждение, я замерла от испуга, боясь двинуться, всем нутром чувствуя, что ничего от подростка в Вегарде, замершем передо мной, нет.
Так мы и стояли, рассматривая друг друга со смешанными чувствами. Я, замерев, как горная лань и собираясь в случае чего орать, срываясь с места, как торпеда, и он, с чувством великого удовлетворения рассматривая меня и готовый в любой момент броситься за мной. И… надеюсь, не придушить!
— Что стало с ними, — произнесла тихо. Но Вегард понял меня без дополнительных уточнений и спокойно произнёс:
— Разжалованы. В смысле больше не Жизни.
— И такое возможно, — с тайным облегчением пробормотала я. Все же приятно, что мои предшественницы живы, пусть, судя по всему, и лишены дара.
— Здесь на Земле возможно многое. Дар жизни просыпается в одной из тысячи. Одним словом, ты не единственная, только именно ты — защитница и одна из нас. Здесь все просто — ты попала в портал, выстроенный Воином и помогла нам. Все нити магии в тот день схлестнулись в одной точке, и ты их услышала. Ты услышала наш зов и пришла на помощь.
— Случайности не случайны?!— произнесла я, замирая от страха. Никакого зова я не слышала! Всего лишь кнопка лифта и только она привлекла меня своим мерцанием! Боже, кажется, даже во сне я не в своей тарелке! Надо уносить ноги, пока этот… условно не человек не понял свою ошибку. Не сдержав эмоции я попятилась назад, сделав пару небольших шагов, и уперлась в холодную стену. Я и без того сильно замерзла, а тут ещё и это. Озноб прокатывался по спине, заставляя подрагивать от холода. Мне было страшно, но я все же решилась сказать правду, но Вегард меня опередил, сбивая с мысли.
— Не верю в случайности, — произнёс тихо, сосредоточено рассматривая моё лицо.
— Значит, ошибки быть не может, — произнесла тихо. Голос подрагивал от эмоций, но все же я держалась:
— Я хочу домой. Для первого раза, думаю, достаточно, — буркнула себе под нос и, собравшись с силами, все же произнесла, — ты ошибся, я не слышала никакого зова. Я просто шла домой!
Он замер, настороженно глядя в мои глаза, и тихо произнёс всего одну фразу:
— Как ты очутилась в локации?
— Я просто шла домой, — произнесла настойчиво и отстраненно, а потом испуганно заморгав, пропищала, судорожно сжимая руки, — я просто шла домой!
Вегард замер, глядя на меня в упор. Зрачок, расширенный, неправильной продолговатой формы полностью скрыл серую мглу радужки. А ведь здесь было светло… очень светло. И мне стало страшно, по-настоящему страшно. Кажется, так страшно мне не было никогда в жизни! Мурашки бегали по коже стремительно и нагло, замирая на позвоночнике и продолжая свой бег. Только сейчас я поняла, что меня колотило от его взгляда, от тишины, окутавшей мой маленький мирок, от его безмолвия и его жёстких пальцев, крепко сжимающих подбородок. Вырваться не удалось — я попыталась. Крик продолжал смотреть прямо в глаза, не моргая, не отводя взгляда. А я продолжала трястись, явственно ощущая на коже мягкие, едва скользящие электрические импульсы.
— Вот как… — голос прозвучал глухо, бесцветно. Вегард осознал собственную ошибку и отпустил меня. Дернулась, делая стремительный шаг назад. Вздрогнула, когда внезапно зашипели тусклые лампы над головой. И боязливо покосилась на Крика. Именно он замер аккурат напротив, с хищной улыбкой на лице.
— Я хочу домой, — произнесла тихо и настойчиво. — Хочу! Домой! — меня покачивало от напряжения.
— Забудь это слово, — не спуская с меня тяжёлого взгляда, произнёс Вегард. И эти его слова так испугали, вторгаясь в сознание, где все просто вопило об опасности.
— Я не четвертая! — выкрикнула я в пустоту комнаты. — Видишь, случаются ошибки, — и, тихо всхлипнув, произнесла, — я просто хочу домой! У меня нет дара, никакого… ни Жизни, ни Смерти! С чего ты взял, что он у меня есть, — всхлипнула громко, охватывая себя руками, осознавая какая серьёзная ошибка произошла здесь, со мной. «Сон! Это все сон!» — твердило воспаленное сознание, а руки дергались, пытаясь отогнать от тела все невзгоды.
— А и правда с чего?! — процедил Вегард и сделал шаг в мою сторону, намереваясь схватить за локоть и выволочь из помещения, но я не далась, дернулась, отступая назад, быстро передвигая ногами, пока не уперлась спиной в гладкое покрытие стены. Холод остудил мой пыл, заставляя замереть без движения и напряженно вглядываться в глаза Вегарда. Парень стоял в метре от меня и тоже не двигался, настороженно поглядывая. А что я?! Я замерев, от него не отставала, как испуганный зверек вжимаясь в твердую поверхность, продолжая следить за каждым его движением и всматриваться в яркие, зеленые глаза с продолговатым зрачком. Парень моргнул, и глаза стали самыми обыкновенными, разве что их цвет поразил необычным оттенком и глубиной. Этот взгляд будет преследовать меня повсюду! Жаль, что этого «всюду», судя по происходящему, в дальнейшей моей жизни не предусмотрено.
Но странно, Вегард зажмурился, громко втянул воздух и замер, фокусируя на мне взгляд своих нереально красивых глаз.
— Локация, — прошипел зло и молниеносно дернулся в мою сторону. Только не успел. Меня поглотила белесая, непрозрачная дымка, больше похожая на плотный сюрреалистичный туман, щупальца которого простирались ко мне прямо из воздуха.
Пространство дернулось и поплыло перед глазами, клубясь белым облаком.
— И все-таки у меня есть дар. Определённо точно! Какой-никакой! Но есть, — прошептала я в тишину, чувствуя… неотвратимо чувствуя как меня засасывает.
— Нет-нет-н-е-е-т! Я не буду кричать! — глухо шептала я, зажмурившись сильно-сильно, пытаясь прикусить щеку изнутри. В лицо била струя густого, плотного воздуха, попадала в лицо, ударяясь о щеки. Говорить становилось труднее. Впрочем, даже дышать становилось проблематично! На огромной скорости меня засасывало в темный воздушный туннель, раскрашенный исками звёзд. И мне не было страшно?! Было, совершенно точно. И я орала так сильно, что, кажется, сама оглохла от собственного воя.
Миг и все закончилось, оставляя бедную несостоявшуюся Жизнь в растерянности и прострации.
— Она всегда давала себе хорошие советы, хоть и следовала им нечасто, — хмыкнула, поражаясь собственной памяти. (* «Алиса в стране чудес» Л.Кэрролл)
Встала, пытаясь собрать разъезжавшиеся в разные стороны конечности, воедино. Выпрямилась, ощущая за спиной что-то прочное, шершавое и холодное. Руки, выгнувшись под неестественным углом, вцепились в край кирпича позади. И только тихое:
— Мамочки! — вырвалось из груди, а сознание тихонечко прокричало: «А дар-то есть, раз ты попала в локацию!»
Я стояла по середине огромной, мигающей разноцветными огнями покатой крыши и старательно упиралась спиной о трубу. Ноги непроизвольно скользили по гладкой черепице, грозясь опрокинуть мое бренное тело прямо вниз — в промежуток между двумя совершено одинаковыми, ну, насколько я могу судить из этого положения, домами. Пошевелиться я не могла, от страха прижимаясь плотнее к моей спасительнице — трубе спиной, вжимаясь со всей силы до боли в вывернутых суставах, цепляясь кистями из последних сил о шершавую кладку. Поза казалась противоестественной, но повернуться и полноценно схватиться за краешек кирпичной кладки я не могла. Каждый вдох давался с трудом, каждый выдох казался последним! Хлипкое равновесие, достигнутое непомерными усилиями, на глазах трещало по швам — я не могла сдержать медленное скольжение, пусть и упорно сопротивлялась изо всех сил. А яркие огни, то и дело сменяющие друг друга как будто посмеивались, весело подмигивая, радуясь чужому горю.
— Ну уж нет, — буркнула себе под нос, наотрез отказываясь воспринимать очевидное, — не отпущу! Ни за что! Будет больно… — проскулила жалостливо, медленно поворачивая голову в надежде рассмотреть «дно» между домами. Падать предстояло… глубоко!
Я шарила испуганным взглядом по краю крыши, внимательно осматривая каждую черепицу. Взгляд то и дело нырял все глубже, за пределы покатой поверхности, устремляясь в темную даль «междудомья» и мгновенно возвращался назад. Я знала — ноги не выдержат. Они уже отъехали от опоры на добрых пол метра, а руки сводило судорогой от нестерпимой боли. Осталось совсем чуть-чуть и сорвусь. Никогда не думала, что подобное может произойти со мной — умной, послушной девочкой Досей, никогда не бывавшей не то что на крыше, да даже на дискотеке никогда не бывавшей!
И я поскользила, окончательно потеряв опору. Прямо на спине, цепляясь из последних сил о скользкую черепицу, извиваясь как уж на сковородке, только эти действия совсем не уменьшили скольжения, а наоборот, скорее увеличили скорость. В фильмах главный герой практически всегда в последний момент хватается за краешек скалы, а потом висит-висит-висит, раскачиваясь от порывов ветра. Так вот я не зацепилась, и не зависла, а кулем полетела вниз, визжа от страха и боли, пытаясь размахивать руками в последней, глупой надежде на взлет.
И я летела… камнем вниз! Парила… как куль с картошкой! И визжала… как заполошная кошка с отдавленным хвостом! А ещё махала руками… как птица феникс из мультика! И скажу я вам, все это мне не помогло! Асфальт приближался с немыслимой скоростью, надвигался на меня непреодолимой преградой. И не было слов, их не было. Да и звук больше не вырывался из охрипшего сухого горла. Только сожаление и чёрные глаза мамы. А еще калейдоскоп, в котором промелькнула вся моя недолгая жизнь…
Чёрный вихрь мелькнул перед глазами неожиданно. И я даже умудрилась повернуть голову, спасаясь от злых, мощных порывов ветра. Силуэт гладкий, блестящий, но главное огромный и умеющий летать, завис над головой, резко снижаясь и хватая меня за талию. Падение прекратилось?! Увы, нет! Оно продолжилось, только в другую сторону! Меня зло и резко дернули и помчали на огромной скорости, устремляясь прямо в небеса. Твёрдые мужские руки крепко прижимали меня к груди, обтянутой чёрным гладким материалом. И я слышала, чувствовала биение его сердца под своей ладонью и понимала одно — кажется я попала! В смысле, не видать мне отчего дома до «выяснения обстоятельств». Хотя, думаю, и после этого не видать...
— Крик, пусти! Я высоты боюсь! — завопила я, приходя в себя и пытаясь вырваться. Не отпустил. Совсем нет. Даже умудрился озадаченно взглянуть прямо вниз — в мои глаза, неестественно выгибая шею, дабы увидеть моё лицо. Просто я была мелкой, а защитник «всея Руси» был парнем высоким, а ещё эти крылья. Они мешали, ритмично сокращаясь за его спиной.
— Будешь орать, я заткну тебе рот, — мрачно пообещал парень, продолжая полёт. Но замолчать я не могла! Не сейчас, когда он так близко, когда под руками бьется его сердце, а отголосок дыхания щекочет макушку. А ещё эта высота, головокружительная и вгоняющая в ступор!
— Решил добить?! Поднять повыше и сбросить? — выкрикнула я, сотрясаясь от страха. Не иначе, с головой приключилась беда. А как по-другому объяснить моё странное поведение и полное отсутствие благодарности. Если бы не Крик, лежать бы мне на «дне междудомья» и лужицей растекаться у ног прохожих. Но Вегард не ответил, лишь хмуро улыбнулся и продолжил полёт, поглощенный своими мыслями. Я знаю, о чем он думал. О даре. Моём даре!
Мгновение ничего не происходило. Лишь полет в заоблачные дали, от которого захватывает дух, выветриваются мысли и обостряются до предела чувства. Желание орать громко и надрывно испарилось из головы, оставляя ощущения, нет-нет, не умиротворения, скорее пустоты, заполненной ветром, тишиной и, может, немного тёплым дыханием Вегарда. Ха, умиротворение на высоте как минимум двадцатого этажа! Ха, ветер в голове — вот оно истинное положение дел!
И страх вернулся. Мгновенно. Быстро. Полностью заполняя сердце. Заставляя прижиматься к мужскому телу сильнее в нелепой попытке получить защиту, судорожно перебирая пальцами на его груди и тихо нашёптывая: «Не отпускай».
Где-то по правому флангу послышался шелест, а потом в один миг пал барьер тишины и пространство вокруг затопили звуки. Крики боли. Удары. Проклятие. Я ещё крепче прижалась к Вегарду, а он, посмеиваясь, приобнял меня сильнее, не сбавляя ход.
— Испугалась, малышка, — произнёс прямо в ухо, и полёт прекратился. Мы зависли прямо в небесах, на высоте птичьего полёта. И Вегард, нагло, снисходительно ухмыляясь, тихо произнёс, наклоняясь к моему лицу, не иначе с единственной целью — чтобы его слова точно достигли моих ушей.
— Теперь слушай меня внимательно, детка. Я доставлю тебя в безопасное место, и ты, — вздохнул, набирая побольше воздуха в грудь, надеясь потушить ярость, и выдохнул, растягивая на лице глумливую улыбку, — меня там дождешься! Поняла?! Вот где оставлю, там и будешь стоять!
— Иначе? — зло пыхнула я в ответ.
— Я найду тебя, малышка, и отшлёпаю. Поверь на слово, мало тебе не покажется.
Я подавилась воздухом от такой наглости. Возмущение рвалось на поверхность, заглушая чувство самосохранения. Ответить хотелось нестерпимо и я подбирала подходящие слова, давилась ими и снова подбирала. Дергалась от бешенства, краснела, пыталась вытолкнуть из горла звуки и снова краснела, но ответить не могла. И вот когда я собралась с силами под насмешливым пронзительным взглядом, сосредоточившись на собственном бешенстве, меня отпустили. Да, вот так просто. Мягко, нежно, подобно фарфоровой статуэтке меня опустили на твёрдую почву, в смысле на плоскую поверхность крыши обыкновенной многоэтажки. Ну, если можно сказать подобное о сказочном домике с множеством этажей из волшебной локации! Думаю, все же домик был необычен, впрочем, его вид говорил о многом и особенно цвет — он был розовый! А крыша была самой обыкновенной, ровной, чёрной, укрытой простым шифером, да.
Я задумалась. Конечно, вопросов накопилось много, но спрашивать я не торопилась — сама пойму, что к чему рано или поздно. Но парочка вопросов все же вертелась на языке.
— Оранж? Ты сказал нас пятеро. Четверка и Воин.
— В нашей команде, — тихо произнёс Вегард, — но есть и другие. На Земле две противоборствующие команды. Сейчас. Раньше было больше. Хорошие и… плохие, — хмыкнул, улыбаясь.
— Мы хорошие?
— Естественно, — нагло произнёс Крик. Его лицо изменилось. Настороженные морщинки около глаз разгладились, а довольная «лыба» появилась на лице. «А он совсем молод», — подумалось мне.
— Сколько тебе лет? — неожиданно для самой себя задала я глупый вопрос. Вегард удивился, хмыкнул и, многозначительно приподняв правую бровь, произнёс:
— Я молод. Молод как для своей расы, так и для вашей. Мне двадцать земных лет, — улыбнулся, — в этой форме я сам себе нравлюсь, — и нагло мне подмигнул. Только подобное поведение не ввело в заблуждение, я замерла от испуга, боясь двинуться, всем нутром чувствуя, что ничего от подростка в Вегарде, замершем передо мной, нет.
Так мы и стояли, рассматривая друг друга со смешанными чувствами. Я, замерев, как горная лань и собираясь в случае чего орать, срываясь с места, как торпеда, и он, с чувством великого удовлетворения рассматривая меня и готовый в любой момент броситься за мной. И… надеюсь, не придушить!
— Что стало с ними, — произнесла тихо. Но Вегард понял меня без дополнительных уточнений и спокойно произнёс:
— Разжалованы. В смысле больше не Жизни.
— И такое возможно, — с тайным облегчением пробормотала я. Все же приятно, что мои предшественницы живы, пусть, судя по всему, и лишены дара.
— Здесь на Земле возможно многое. Дар жизни просыпается в одной из тысячи. Одним словом, ты не единственная, только именно ты — защитница и одна из нас. Здесь все просто — ты попала в портал, выстроенный Воином и помогла нам. Все нити магии в тот день схлестнулись в одной точке, и ты их услышала. Ты услышала наш зов и пришла на помощь.
— Случайности не случайны?!— произнесла я, замирая от страха. Никакого зова я не слышала! Всего лишь кнопка лифта и только она привлекла меня своим мерцанием! Боже, кажется, даже во сне я не в своей тарелке! Надо уносить ноги, пока этот… условно не человек не понял свою ошибку. Не сдержав эмоции я попятилась назад, сделав пару небольших шагов, и уперлась в холодную стену. Я и без того сильно замерзла, а тут ещё и это. Озноб прокатывался по спине, заставляя подрагивать от холода. Мне было страшно, но я все же решилась сказать правду, но Вегард меня опередил, сбивая с мысли.
— Не верю в случайности, — произнёс тихо, сосредоточено рассматривая моё лицо.
— Значит, ошибки быть не может, — произнесла тихо. Голос подрагивал от эмоций, но все же я держалась:
— Я хочу домой. Для первого раза, думаю, достаточно, — буркнула себе под нос и, собравшись с силами, все же произнесла, — ты ошибся, я не слышала никакого зова. Я просто шла домой!
Он замер, настороженно глядя в мои глаза, и тихо произнёс всего одну фразу:
— Как ты очутилась в локации?
— Я просто шла домой, — произнесла настойчиво и отстраненно, а потом испуганно заморгав, пропищала, судорожно сжимая руки, — я просто шла домой!
Вегард замер, глядя на меня в упор. Зрачок, расширенный, неправильной продолговатой формы полностью скрыл серую мглу радужки. А ведь здесь было светло… очень светло. И мне стало страшно, по-настоящему страшно. Кажется, так страшно мне не было никогда в жизни! Мурашки бегали по коже стремительно и нагло, замирая на позвоночнике и продолжая свой бег. Только сейчас я поняла, что меня колотило от его взгляда, от тишины, окутавшей мой маленький мирок, от его безмолвия и его жёстких пальцев, крепко сжимающих подбородок. Вырваться не удалось — я попыталась. Крик продолжал смотреть прямо в глаза, не моргая, не отводя взгляда. А я продолжала трястись, явственно ощущая на коже мягкие, едва скользящие электрические импульсы.
— Вот как… — голос прозвучал глухо, бесцветно. Вегард осознал собственную ошибку и отпустил меня. Дернулась, делая стремительный шаг назад. Вздрогнула, когда внезапно зашипели тусклые лампы над головой. И боязливо покосилась на Крика. Именно он замер аккурат напротив, с хищной улыбкой на лице.
— Я хочу домой, — произнесла тихо и настойчиво. — Хочу! Домой! — меня покачивало от напряжения.
— Забудь это слово, — не спуская с меня тяжёлого взгляда, произнёс Вегард. И эти его слова так испугали, вторгаясь в сознание, где все просто вопило об опасности.
— Я не четвертая! — выкрикнула я в пустоту комнаты. — Видишь, случаются ошибки, — и, тихо всхлипнув, произнесла, — я просто хочу домой! У меня нет дара, никакого… ни Жизни, ни Смерти! С чего ты взял, что он у меня есть, — всхлипнула громко, охватывая себя руками, осознавая какая серьёзная ошибка произошла здесь, со мной. «Сон! Это все сон!» — твердило воспаленное сознание, а руки дергались, пытаясь отогнать от тела все невзгоды.
— А и правда с чего?! — процедил Вегард и сделал шаг в мою сторону, намереваясь схватить за локоть и выволочь из помещения, но я не далась, дернулась, отступая назад, быстро передвигая ногами, пока не уперлась спиной в гладкое покрытие стены. Холод остудил мой пыл, заставляя замереть без движения и напряженно вглядываться в глаза Вегарда. Парень стоял в метре от меня и тоже не двигался, настороженно поглядывая. А что я?! Я замерев, от него не отставала, как испуганный зверек вжимаясь в твердую поверхность, продолжая следить за каждым его движением и всматриваться в яркие, зеленые глаза с продолговатым зрачком. Парень моргнул, и глаза стали самыми обыкновенными, разве что их цвет поразил необычным оттенком и глубиной. Этот взгляд будет преследовать меня повсюду! Жаль, что этого «всюду», судя по происходящему, в дальнейшей моей жизни не предусмотрено.
Но странно, Вегард зажмурился, громко втянул воздух и замер, фокусируя на мне взгляд своих нереально красивых глаз.
— Локация, — прошипел зло и молниеносно дернулся в мою сторону. Только не успел. Меня поглотила белесая, непрозрачная дымка, больше похожая на плотный сюрреалистичный туман, щупальца которого простирались ко мне прямо из воздуха.
Пространство дернулось и поплыло перед глазами, клубясь белым облаком.
— И все-таки у меня есть дар. Определённо точно! Какой-никакой! Но есть, — прошептала я в тишину, чувствуя… неотвратимо чувствуя как меня засасывает.
— Нет-нет-н-е-е-т! Я не буду кричать! — глухо шептала я, зажмурившись сильно-сильно, пытаясь прикусить щеку изнутри. В лицо била струя густого, плотного воздуха, попадала в лицо, ударяясь о щеки. Говорить становилось труднее. Впрочем, даже дышать становилось проблематично! На огромной скорости меня засасывало в темный воздушный туннель, раскрашенный исками звёзд. И мне не было страшно?! Было, совершенно точно. И я орала так сильно, что, кажется, сама оглохла от собственного воя.
Миг и все закончилось, оставляя бедную несостоявшуюся Жизнь в растерянности и прострации.
— Она всегда давала себе хорошие советы, хоть и следовала им нечасто, — хмыкнула, поражаясь собственной памяти. (* «Алиса в стране чудес» Л.Кэрролл)
Встала, пытаясь собрать разъезжавшиеся в разные стороны конечности, воедино. Выпрямилась, ощущая за спиной что-то прочное, шершавое и холодное. Руки, выгнувшись под неестественным углом, вцепились в край кирпича позади. И только тихое:
— Мамочки! — вырвалось из груди, а сознание тихонечко прокричало: «А дар-то есть, раз ты попала в локацию!»
ГЛАВА 3. Все чудесатее и чудесатее…
Я стояла по середине огромной, мигающей разноцветными огнями покатой крыши и старательно упиралась спиной о трубу. Ноги непроизвольно скользили по гладкой черепице, грозясь опрокинуть мое бренное тело прямо вниз — в промежуток между двумя совершено одинаковыми, ну, насколько я могу судить из этого положения, домами. Пошевелиться я не могла, от страха прижимаясь плотнее к моей спасительнице — трубе спиной, вжимаясь со всей силы до боли в вывернутых суставах, цепляясь кистями из последних сил о шершавую кладку. Поза казалась противоестественной, но повернуться и полноценно схватиться за краешек кирпичной кладки я не могла. Каждый вдох давался с трудом, каждый выдох казался последним! Хлипкое равновесие, достигнутое непомерными усилиями, на глазах трещало по швам — я не могла сдержать медленное скольжение, пусть и упорно сопротивлялась изо всех сил. А яркие огни, то и дело сменяющие друг друга как будто посмеивались, весело подмигивая, радуясь чужому горю.
— Ну уж нет, — буркнула себе под нос, наотрез отказываясь воспринимать очевидное, — не отпущу! Ни за что! Будет больно… — проскулила жалостливо, медленно поворачивая голову в надежде рассмотреть «дно» между домами. Падать предстояло… глубоко!
Я шарила испуганным взглядом по краю крыши, внимательно осматривая каждую черепицу. Взгляд то и дело нырял все глубже, за пределы покатой поверхности, устремляясь в темную даль «междудомья» и мгновенно возвращался назад. Я знала — ноги не выдержат. Они уже отъехали от опоры на добрых пол метра, а руки сводило судорогой от нестерпимой боли. Осталось совсем чуть-чуть и сорвусь. Никогда не думала, что подобное может произойти со мной — умной, послушной девочкой Досей, никогда не бывавшей не то что на крыше, да даже на дискотеке никогда не бывавшей!
И я поскользила, окончательно потеряв опору. Прямо на спине, цепляясь из последних сил о скользкую черепицу, извиваясь как уж на сковородке, только эти действия совсем не уменьшили скольжения, а наоборот, скорее увеличили скорость. В фильмах главный герой практически всегда в последний момент хватается за краешек скалы, а потом висит-висит-висит, раскачиваясь от порывов ветра. Так вот я не зацепилась, и не зависла, а кулем полетела вниз, визжа от страха и боли, пытаясь размахивать руками в последней, глупой надежде на взлет.
И я летела… камнем вниз! Парила… как куль с картошкой! И визжала… как заполошная кошка с отдавленным хвостом! А ещё махала руками… как птица феникс из мультика! И скажу я вам, все это мне не помогло! Асфальт приближался с немыслимой скоростью, надвигался на меня непреодолимой преградой. И не было слов, их не было. Да и звук больше не вырывался из охрипшего сухого горла. Только сожаление и чёрные глаза мамы. А еще калейдоскоп, в котором промелькнула вся моя недолгая жизнь…
Чёрный вихрь мелькнул перед глазами неожиданно. И я даже умудрилась повернуть голову, спасаясь от злых, мощных порывов ветра. Силуэт гладкий, блестящий, но главное огромный и умеющий летать, завис над головой, резко снижаясь и хватая меня за талию. Падение прекратилось?! Увы, нет! Оно продолжилось, только в другую сторону! Меня зло и резко дернули и помчали на огромной скорости, устремляясь прямо в небеса. Твёрдые мужские руки крепко прижимали меня к груди, обтянутой чёрным гладким материалом. И я слышала, чувствовала биение его сердца под своей ладонью и понимала одно — кажется я попала! В смысле, не видать мне отчего дома до «выяснения обстоятельств». Хотя, думаю, и после этого не видать...
— Крик, пусти! Я высоты боюсь! — завопила я, приходя в себя и пытаясь вырваться. Не отпустил. Совсем нет. Даже умудрился озадаченно взглянуть прямо вниз — в мои глаза, неестественно выгибая шею, дабы увидеть моё лицо. Просто я была мелкой, а защитник «всея Руси» был парнем высоким, а ещё эти крылья. Они мешали, ритмично сокращаясь за его спиной.
— Будешь орать, я заткну тебе рот, — мрачно пообещал парень, продолжая полёт. Но замолчать я не могла! Не сейчас, когда он так близко, когда под руками бьется его сердце, а отголосок дыхания щекочет макушку. А ещё эта высота, головокружительная и вгоняющая в ступор!
— Решил добить?! Поднять повыше и сбросить? — выкрикнула я, сотрясаясь от страха. Не иначе, с головой приключилась беда. А как по-другому объяснить моё странное поведение и полное отсутствие благодарности. Если бы не Крик, лежать бы мне на «дне междудомья» и лужицей растекаться у ног прохожих. Но Вегард не ответил, лишь хмуро улыбнулся и продолжил полёт, поглощенный своими мыслями. Я знаю, о чем он думал. О даре. Моём даре!
Мгновение ничего не происходило. Лишь полет в заоблачные дали, от которого захватывает дух, выветриваются мысли и обостряются до предела чувства. Желание орать громко и надрывно испарилось из головы, оставляя ощущения, нет-нет, не умиротворения, скорее пустоты, заполненной ветром, тишиной и, может, немного тёплым дыханием Вегарда. Ха, умиротворение на высоте как минимум двадцатого этажа! Ха, ветер в голове — вот оно истинное положение дел!
И страх вернулся. Мгновенно. Быстро. Полностью заполняя сердце. Заставляя прижиматься к мужскому телу сильнее в нелепой попытке получить защиту, судорожно перебирая пальцами на его груди и тихо нашёптывая: «Не отпускай».
Где-то по правому флангу послышался шелест, а потом в один миг пал барьер тишины и пространство вокруг затопили звуки. Крики боли. Удары. Проклятие. Я ещё крепче прижалась к Вегарду, а он, посмеиваясь, приобнял меня сильнее, не сбавляя ход.
— Испугалась, малышка, — произнёс прямо в ухо, и полёт прекратился. Мы зависли прямо в небесах, на высоте птичьего полёта. И Вегард, нагло, снисходительно ухмыляясь, тихо произнёс, наклоняясь к моему лицу, не иначе с единственной целью — чтобы его слова точно достигли моих ушей.
— Теперь слушай меня внимательно, детка. Я доставлю тебя в безопасное место, и ты, — вздохнул, набирая побольше воздуха в грудь, надеясь потушить ярость, и выдохнул, растягивая на лице глумливую улыбку, — меня там дождешься! Поняла?! Вот где оставлю, там и будешь стоять!
— Иначе? — зло пыхнула я в ответ.
— Я найду тебя, малышка, и отшлёпаю. Поверь на слово, мало тебе не покажется.
Я подавилась воздухом от такой наглости. Возмущение рвалось на поверхность, заглушая чувство самосохранения. Ответить хотелось нестерпимо и я подбирала подходящие слова, давилась ими и снова подбирала. Дергалась от бешенства, краснела, пыталась вытолкнуть из горла звуки и снова краснела, но ответить не могла. И вот когда я собралась с силами под насмешливым пронзительным взглядом, сосредоточившись на собственном бешенстве, меня отпустили. Да, вот так просто. Мягко, нежно, подобно фарфоровой статуэтке меня опустили на твёрдую почву, в смысле на плоскую поверхность крыши обыкновенной многоэтажки. Ну, если можно сказать подобное о сказочном домике с множеством этажей из волшебной локации! Думаю, все же домик был необычен, впрочем, его вид говорил о многом и особенно цвет — он был розовый! А крыша была самой обыкновенной, ровной, чёрной, укрытой простым шифером, да.
