Ремизов продолжал смотреть на меня, скользя взглядом по моему телу с ленивым интересом. Не стесняясь, рассматривал, а кончики губ дрогнули, приподнимаясь в улыбке. Но нет, мужчина не улыбался. Совсем нет. А потом медленно встал и пошел к окну. Я не удержалась и пшикнула химическим раствором прямо там, где была его голова, а потом резко стерла шваброй. И да, наконец, подняла не него взгляд. Наши взгляды встретились и меня как током шибануло. Инстинкт внутри вопил, что надо бежать. Что я и сделала, проворно нажав красную кнопку на боку люльки. Механизм тихо завибрировал и люлька медленно, но, верно, поехала вниз. А я как глупенькая не могла оторвать взгляда от лица мужчины. Ремизов тоже смотрел, вольготно опершись на ближайший стол задом и глумливо улыбался во весь рот. Похоже его забавляло происходящее. Впрочем, чего забавного в мойщице окон я так и не поняла, только вот разозлилась и сильно. Нет, ну а чего? Мне холодно и уже голодно! А он… он смотрит на меня как на зверушку за решеткой в зоопарке! Потыкала красную кнопку еще раз… ага, это как, если шевелить компьютерную мышку, то программа загрузиться быстрее, так и тут — тыкай ритмичнее, быстрее вернешься с небес на землю!
Денис Ремизов
Кажется, я забыл, как дышать. Вот сидел, работал, никого не трогал даже и… сдох. Ну, а как еще объяснить тот факт, что сквозь стекло на меня пялится девушка, что я искал по всему городу и не смог найти?! Конечно, галлюцинацией, переработуном и, как итог, остановкой сердца. Вот теперь ангелы мерещатся! Впрочем, у нее розоватые волосы, тоненькая светлая курточка, прикрытая оранжевой рабочей безрукавкой и простые черные спортивные штаны. Ангелы так не одеваются, им незачем, значит не сдох. Девчонка и вправду здесь. А я смотрю на нее, сквозь окно и пытаюсь научиться дышать. Выходит плохо, мне сложно, ведь я не в силах оторвать от нее взгляд. Рассматриваю и все еще думаю, что спятил.
Девушка с розовыми волосами худенькая и мелкая, хотя я помню ее другой. В черном платье, на приеме она казалась мне выше. И не такой хрупкой. Я ощущал ее горячее тело и желал только одного — сжать сильнее, притянуть, дотронуться, почувствовать ее нежную кожу под своими руками. Сейчас я обескуражен, меня застали врасплох и все что я могу — это просто дышать и смотреть… смотреть и дышать.
Девушка кажется тоненькой, как тростиночка. Смотрю и не верю, что это она. Продолжаю разглядывать и не понимаю, что чувствую. Непонятный комок смешанных чувств крутит где-то в желудке, дергая меня изнутри. И мне это не нравится. Вообще, не нравится ощущения беспомощности, а именно это я и испытываю. Я не тот человек, что испытывает подобные чувства каждый день. Я в принципе вышел из того возраста, когда залипают на понравившуюся девчонку. Особенно вот на такую… мелкую, тощую, без выпуклостей и… Совершенно не подходящую! И все же я глупо таращусь на нее в окно и не могу отвести взгляд.
Денис Ремизов
Девчонка тоже пялится. Дышать забыла как, в руках сжимает какую-то то ли швабру, то ли палку, и хлопает своими медовыми глазищами, как кукла, испуганно и нервно. Я приподнимаюсь из-за стола и угрюмо тащусь к окну. Зачем? Да понятия не имею! Просто хочется подойти поближе, протянуть руку… осознать, что она не картинка, которая мне мерещится…
На самом деле, отвратительное ощущение бредить девчонкой, которую и видел то всего раз. А топать к окну и ощущать, что внизу живота дергается, горит и резвенько так привстает — вообще грань маразма. Так-то, мне скоро тридцатник стукнет, и я давненько научился контролировать себя. Контролировать, ага? Ремизов, самому-то не смешно. После того поцелуйчика в «Венеции» ты чуть на стенку не залез, думал взорвешься, колом сутки стояло не отпускало. О, да. Тогда мне понравилось. В смысле, целовать девушку понравилось, а не мучатся стояком. И я сделал еще шаг к окну, напряженно рассматривая девушку Люду.
В близи девчонка казалась еще симпатичнее. Маленький вздернутый носик, глаза красивые большие, губки пухленькие. И да, она быстрее справилась с собой и пришла в себя, чем я. На лицо навесила равнодушие, глаза в сторону отвела. Быстро взмахнула баллончиком с химией, что был зажат в ее руке, провела шваброй, счищая грязь с окон и как-то нервно принялась нажимать на кнопку, что была приторочена справа на стенке люльки. Я даже опомниться не успел, как эта конструкция поползла вниз, только и смог напряженно рассматривать розовую макушку, которая медленно, но верно, уползала от меня вниз. Рот открыл и глупо произнес:
— Эй, куда это ты? — понятное дело, девушка меня не услышала. Только и стоять столбом и пускать слюни я не собирался. Ага, собирался пускать слюни на бегу. Одним движением захлопнул рабочий ноут, схватил пиджак, что висел на кресле и рванул вниз. Если быстро бежать, то я успею первым.
Люда
О да, я старательная! И очень быстрая, когда надо. А сейчас мне было очень надо и потому я работала руками так… как еще никогда в жизни не работала! Терла, жала на кнопку и снова терла. Потому, когда земля оказалась под ногами я, скажем прямо, поверила не сразу. Вот я, а вот твердая почва под ногами.
Откуда-то сбоку подбежал парень, что работал в команде Вадима. Его звали Антон и я была знакома с ним еще по клубу.
— Стой, сейчас откреплю карабины, — произнес весело и принялся освобождать меня из плена «люльки».
Освободил, помог выбраться и весело произнес:
— А ты смелая и быстрая. Восхищен. Хочешь подвезу до универа?
— Эй?! — усмехнулась я в ответ.
— А что? Ты симпатичная и мне по пути, — произнес весело Антон и сунул мне в руки алюминиевую банку с газировкой. — Вот, попей. После высоты сладкого хочется.
Я медленно открыла газировку и сделала огромный глоток. Пить на самом деле хотелось сильно. Пузырьки ударили в горло, и я засмеялась, весело и громко. Наверное, так «выходил» адреналин. И прервалась, когда услышала тихое:
— Ты мне нравишься, Люда. Можно я приглашу тебя в кино?
Я снова сделала глоток, чтобы отсрочить момент ответа. Мне не хотелось в кино с Антоном, но и обижать парня не хотелось тоже.
— Слушай, я бы с удовольствием, но у меня совсем нет времени. Хвостов в универе полно. Я учусь и работаю. Извинишь? — произнесла улыбаясь и сделала еще глоток газировки.
— Стоило попытаться, — хрипло произнес Антон, а потом нахально схватил меня за талию и притянул к себе, приобнимая.
— А так? Засчитан подкат? — веселился Антон, прижимая меня к себе как куклу. — Это я показываю… свои серьезные намерения! — ржет в голос. Но мне не весело. Я как деревянная… не вырываюсь, но и ощущать себя в плену чужих рук мне не нравится. Да и Антон, не смотря на свою долговязость и общую нескладность оказывается сильнее, чем выглядит. И я улыбаюсь. Искусственно, недовольно и пытаюсь отодвинуться от парня руками. И в этот момент раздается тихое и злое:
— На место поставил и отошел.
И вроде сказано спокойно, с чувством, толком, расстановкой. Только вот за этой бесстрастностью я почувствовала ураган чувств. О, да! Не совсем я дура, чтобы не почувствовать бешенство! И повернула голову, зная, что увижу. А видела я Дениса Ремизова, стоявшего напротив нашей парочки с широко расставленными ногами и руками, что сжимались в кулаки от бешенства.
— Мужик, все нормально? Закурить у нас нет, — пытается нахамить Антон. На что Ремизов спокойно отвечает:
— Вижу. Зато смотрю выпить есть, — и его взгляд замирает на моей руке, в которой сжата банка газировки. Он, что же, думает, что это пиво?
И я пугаюсь и быстро произношу:
— Я сейчас все объясню! — вот и все, что вылетает из моего рта. Зеленые глаза смотрят недовольно, а на лице растекается саркастическая улыбка.
— Что объяснишь? Что зажимаешься с парнями в рабочее время? Или что делаешь это с любым, кто попросит?
В лицо ударяет кровь. И я тихо цежу:
— А не провалиться ли тебе в бездну?!
Ремизов смотрит и ухмыляется. А мне хочется заорать от обиды, но нет сил и, кажется, желания тоже нет. Да кто он такой, чтобы я оправдывалась!
— Пожалуй, останусь, — цедит Ремизов и добавляет, — за спиртное на рабочем месте никто по головке не погладит. Стоит ли говорить, что это просто опасно при специфике вашей работы?
— Это газировка, придурок! — взвизгиваю я и бросаюсь подальше от этого здания. Ноги сами несут меня к остановке, и как назло, начинается дождь. Я плюхаюсь на лавочку, под крышей остановки, выдыхаю и набираю Вадиму.
— Вадим, я закончила работу и ушла. Лекции скоро, — произнесла тихо и поспешно.
— Люд, ты молодец. За сегодня я перевел тебе деньги на карту. Но… Люд, ты у меня больше не работаешь. Извини, тут один биг босс нарисовался, ты сбежала, а он драл нас тут всех. Еле отбились. Ты не переживай, я попробую тебе что-нибудь подыскать более… подходящее, — закончил Вадим тихо.
— Не надо, Вадим. Я все поняла, — и просто отключилась. Вадим перезванивал раз шесть, но я не стала брать трубку. Загрузилась в троллейбус и заплакала, старательно отворачиваясь к окну.
Люда
Домой еле добралась. Ноги и руки тряслись как у припадочной, и я не удержалась на ногах и шмякнулась в грязь, а потом еще до кучи и уронила туда же банковскую карточку. Погода стояла отвратительная. Осень во всей своей неприглядной красе.
Стоит ли говорит о моем чудесном настроении, если единственные кроссовки промокли насквозь, а дурацкая карточка не сработала в транспорте?! Но до дома я все-таки добралась целая и невредимая, с двумя пересадками и грязная. Но целая, да. Медленно доплелась до общежития и чуть не споткнулась еще раз, увидев перед собой Корбулину… чистенькую такую, свеженькую, в бледно-розовом пальто и беленьких сапожках до середины икры.
— Люд, а ты откуда такая, а? — тихо спросила девушка, а я чуть языком не подавилась, потому как кроме матерных слов ответить было не чего.
— Люд, не молчи… Я знаю, что тебя снова уволили. Как это произошло? Что ты натворила?
И что-то внутри так пыхнуло злобой, что-то бахнуло и взорвалось, что я из добрячки Людочки превратилась в один миг в монстра Людовище. Улыбнулась злобно и выпалила в голос:
— Уволил! Один урод меня уволил! Если еще раз он встретится на моем пути — кровопролития не избежать, — и уже тише добавила, — город у нас огромный, миллионник! Так с какого фига я постоянно натыкаюсь на этого придурка? Меня выперли за пьянство!
— За что?! — пискнула Наташка, пугаясь моего «преображения». Да в гневе я монстр, и даже прекрасно представляла как сейчас выгляжу. Глаза гневно горят, щеки красные и руки то и дело сжимаются в кулаки. Полное отсутствие контроля налицо. Кроме этого, я грязная с ног до головы и, кажется, сейчас разрыдаюсь, потому что единственное что меня беспокоит это то, что кроссовки промокли, а через час важная практическая работа, а обуви нет!
— Ты ведь не пьешь, Люд. Совсем не пьешь!
— Да что ты говоришь! А вот этот придурок решил, что я пьянь не просыхающая и полезла на верхотуру в состоянии нестояния! — рыдания едва удалось сдержать, потому из горла вырвался то ли всхлип, то ли писк. И я продолжила свой рассказ:
— Увидел меня с Антоном и вдул нам по полное число! Не поленился с небес к нам спуститься! Из-за газировки вдул! Ну знаешь, баночки такие высокие, алюминиевые, на пивные похожие… Мы стояли под деревцем, перекусывали, газировку эту дули, болтали, смеялись. Так вот он как выпрыгнет, как выскочит и пошли клочки по закоулочкам, — махнула нервно рукой, — одним словом, решил, что я пиво пью и разбираться не стал.
— Стоп! Ты уже знакома с этим парнем? С тем, что поспособствовал твоему увольнению… — тихо произнесла Наташка. А я резко прикусила язык. «Отношения» с Ремизовым я держала от подружки в секрете. Все из-за того злосчастного поцелуя… Мне было стыдно упоминать о нашем недавним «тесном» знакомстве. И все же объяснить придется… Но не сейчас. Сейчас я не готова.
— Да, знакома. Город огромный, а я постоянно на него натыкаюсь! С тех пор как увидела покой потеряла!
— Влюбилась, что ли, Люд?
— Боже упаси, — рявкнула и припустила к общежитию.
— А я, кстати, в гости к тебе. Вот, еды принесла. И как узнала про работу, приехала. Новость есть хорошая.
— А кто донес? О моем увольнении…
— Ну, Вадим сразу от звонился. Ты расстроенная была. Он переживает, просил с тобой поговорить, успокоить. Сказал, что инцидент разрулил и никаких проблем больше не будет. Сказал, что у него в фирме есть место для тебя, почище и с хорошим графиком. Просил, чтобы перезвонила.
— Не хочу иметь с Вадимом ничего общего. Он меня бесит. Все меня бесят!
Мы медленно прошли через вахту, а я тихо сказала вахтерше:
— Сестра, навестить приехала. Можно поднимется ко мне?
Вахтерша кивнула головой и даже паспорт не спросила. Наташка была частой гостьей в «моем доме».
Мы медленно поднялись на третий этаж общежития, я быстро сняла грязную одежду и устремилась в душ. Когда вернулась Наташка как бедная родственница сидела около стола и смотрела на горы еды, что сама и привезла.
— Это что? Помощь голодающим? — произнесла я недовольно. Подачки я не признавала, материальную помощь тоже. Наташка об этом знала. Но не оставляла попытки меня подкормить.
— Не злись, а? У нас праздник сегодня. Отец банкет закатывает, день рождение у него. Еды столько, что гостям не съесть. А нам с тобой нужнее.
— Нам?
— Я к тебе с ночевкой.
— С ночевкой, тогда надо с Ириской договариваться. Вахтерша выгонит.
— И вот я тебе еще гостинец принесла, — и Наташка достала из большого пакета ботинки, самые настоящие тепленькие ботиночки. Синенькие такие, с мехом по окантовке.
— Наташ, у нас размеры разные, если ты помнишь. И я не возьму, — произнесла я тихо. Брать такие подарки мне было стыдно. Может, конечно, в моей жизни не время для гордости, только вот гордость время, чтобы задрать голову не выбирает. Я любила Наташку, гордилась нашей искренней дружбой, но брать у нее вещи я не хотела.
— Люд, не время выпендриваться. Сделай мне приятное, я столько вытерпела из-за них, потому сделай милость, померяй. Тебе совсем одеть нечего. Осень на дворе, зима не за горами, а у тебя ноги постоянно сырые, заболеешь… а на лекарства денег надо, не в пример, больше. Это твой размер, кстати.
— Наташ, у тебя денег нет. Мне ли не знать?! Так что к слову о подарках, ты их себе позволить не можешь.
Отец Наташки и раньше ограничивал ее в средствах. У него был повод. Серьезный повод. Однажды, имела место быть неприятная случайность, у Наташки нашли наркотики. Случилось это на курсе втором. И к ним Наташка никакого отношения не имела, ее подставили. Ну как бы это… Как у настоящей золушки у Наташки «намечалась» мачеха. И вот эта «мачеха» захотела быть в сердце Наташкиного отца единственной. А так как ума у малолетней любовницы Корбулина было немного, что, кстати, слава богу, то она и «операцию» выдворения Наташки из дома и из сердца своего возлюбленного провела не умело. В смысле до тюрьмы дело не дошло, как планировала «мачеха». Но последствия были. Словам дочери Олег Николаевич Корбулин не поверил, слушать ее не стал и финансов лишил. Совсем без денег и соответственно без завтраков в академической столовой родное чадо Корбулин оставить не смог, потому вручил ей детскую карту с ограниченным лимитом, и да, все финансовые операции с карты отслеживал лично.
Денис Ремизов
Кажется, я забыл, как дышать. Вот сидел, работал, никого не трогал даже и… сдох. Ну, а как еще объяснить тот факт, что сквозь стекло на меня пялится девушка, что я искал по всему городу и не смог найти?! Конечно, галлюцинацией, переработуном и, как итог, остановкой сердца. Вот теперь ангелы мерещатся! Впрочем, у нее розоватые волосы, тоненькая светлая курточка, прикрытая оранжевой рабочей безрукавкой и простые черные спортивные штаны. Ангелы так не одеваются, им незачем, значит не сдох. Девчонка и вправду здесь. А я смотрю на нее, сквозь окно и пытаюсь научиться дышать. Выходит плохо, мне сложно, ведь я не в силах оторвать от нее взгляд. Рассматриваю и все еще думаю, что спятил.
Девушка с розовыми волосами худенькая и мелкая, хотя я помню ее другой. В черном платье, на приеме она казалась мне выше. И не такой хрупкой. Я ощущал ее горячее тело и желал только одного — сжать сильнее, притянуть, дотронуться, почувствовать ее нежную кожу под своими руками. Сейчас я обескуражен, меня застали врасплох и все что я могу — это просто дышать и смотреть… смотреть и дышать.
Девушка кажется тоненькой, как тростиночка. Смотрю и не верю, что это она. Продолжаю разглядывать и не понимаю, что чувствую. Непонятный комок смешанных чувств крутит где-то в желудке, дергая меня изнутри. И мне это не нравится. Вообще, не нравится ощущения беспомощности, а именно это я и испытываю. Я не тот человек, что испытывает подобные чувства каждый день. Я в принципе вышел из того возраста, когда залипают на понравившуюся девчонку. Особенно вот на такую… мелкую, тощую, без выпуклостей и… Совершенно не подходящую! И все же я глупо таращусь на нее в окно и не могу отвести взгляд.
ГЛАВА 14
Денис Ремизов
Девчонка тоже пялится. Дышать забыла как, в руках сжимает какую-то то ли швабру, то ли палку, и хлопает своими медовыми глазищами, как кукла, испуганно и нервно. Я приподнимаюсь из-за стола и угрюмо тащусь к окну. Зачем? Да понятия не имею! Просто хочется подойти поближе, протянуть руку… осознать, что она не картинка, которая мне мерещится…
На самом деле, отвратительное ощущение бредить девчонкой, которую и видел то всего раз. А топать к окну и ощущать, что внизу живота дергается, горит и резвенько так привстает — вообще грань маразма. Так-то, мне скоро тридцатник стукнет, и я давненько научился контролировать себя. Контролировать, ага? Ремизов, самому-то не смешно. После того поцелуйчика в «Венеции» ты чуть на стенку не залез, думал взорвешься, колом сутки стояло не отпускало. О, да. Тогда мне понравилось. В смысле, целовать девушку понравилось, а не мучатся стояком. И я сделал еще шаг к окну, напряженно рассматривая девушку Люду.
В близи девчонка казалась еще симпатичнее. Маленький вздернутый носик, глаза красивые большие, губки пухленькие. И да, она быстрее справилась с собой и пришла в себя, чем я. На лицо навесила равнодушие, глаза в сторону отвела. Быстро взмахнула баллончиком с химией, что был зажат в ее руке, провела шваброй, счищая грязь с окон и как-то нервно принялась нажимать на кнопку, что была приторочена справа на стенке люльки. Я даже опомниться не успел, как эта конструкция поползла вниз, только и смог напряженно рассматривать розовую макушку, которая медленно, но верно, уползала от меня вниз. Рот открыл и глупо произнес:
— Эй, куда это ты? — понятное дело, девушка меня не услышала. Только и стоять столбом и пускать слюни я не собирался. Ага, собирался пускать слюни на бегу. Одним движением захлопнул рабочий ноут, схватил пиджак, что висел на кресле и рванул вниз. Если быстро бежать, то я успею первым.
Люда
О да, я старательная! И очень быстрая, когда надо. А сейчас мне было очень надо и потому я работала руками так… как еще никогда в жизни не работала! Терла, жала на кнопку и снова терла. Потому, когда земля оказалась под ногами я, скажем прямо, поверила не сразу. Вот я, а вот твердая почва под ногами.
Откуда-то сбоку подбежал парень, что работал в команде Вадима. Его звали Антон и я была знакома с ним еще по клубу.
— Стой, сейчас откреплю карабины, — произнес весело и принялся освобождать меня из плена «люльки».
Освободил, помог выбраться и весело произнес:
— А ты смелая и быстрая. Восхищен. Хочешь подвезу до универа?
— Эй?! — усмехнулась я в ответ.
— А что? Ты симпатичная и мне по пути, — произнес весело Антон и сунул мне в руки алюминиевую банку с газировкой. — Вот, попей. После высоты сладкого хочется.
Я медленно открыла газировку и сделала огромный глоток. Пить на самом деле хотелось сильно. Пузырьки ударили в горло, и я засмеялась, весело и громко. Наверное, так «выходил» адреналин. И прервалась, когда услышала тихое:
— Ты мне нравишься, Люда. Можно я приглашу тебя в кино?
Я снова сделала глоток, чтобы отсрочить момент ответа. Мне не хотелось в кино с Антоном, но и обижать парня не хотелось тоже.
— Слушай, я бы с удовольствием, но у меня совсем нет времени. Хвостов в универе полно. Я учусь и работаю. Извинишь? — произнесла улыбаясь и сделала еще глоток газировки.
— Стоило попытаться, — хрипло произнес Антон, а потом нахально схватил меня за талию и притянул к себе, приобнимая.
— А так? Засчитан подкат? — веселился Антон, прижимая меня к себе как куклу. — Это я показываю… свои серьезные намерения! — ржет в голос. Но мне не весело. Я как деревянная… не вырываюсь, но и ощущать себя в плену чужих рук мне не нравится. Да и Антон, не смотря на свою долговязость и общую нескладность оказывается сильнее, чем выглядит. И я улыбаюсь. Искусственно, недовольно и пытаюсь отодвинуться от парня руками. И в этот момент раздается тихое и злое:
— На место поставил и отошел.
И вроде сказано спокойно, с чувством, толком, расстановкой. Только вот за этой бесстрастностью я почувствовала ураган чувств. О, да! Не совсем я дура, чтобы не почувствовать бешенство! И повернула голову, зная, что увижу. А видела я Дениса Ремизова, стоявшего напротив нашей парочки с широко расставленными ногами и руками, что сжимались в кулаки от бешенства.
— Мужик, все нормально? Закурить у нас нет, — пытается нахамить Антон. На что Ремизов спокойно отвечает:
— Вижу. Зато смотрю выпить есть, — и его взгляд замирает на моей руке, в которой сжата банка газировки. Он, что же, думает, что это пиво?
И я пугаюсь и быстро произношу:
— Я сейчас все объясню! — вот и все, что вылетает из моего рта. Зеленые глаза смотрят недовольно, а на лице растекается саркастическая улыбка.
— Что объяснишь? Что зажимаешься с парнями в рабочее время? Или что делаешь это с любым, кто попросит?
В лицо ударяет кровь. И я тихо цежу:
— А не провалиться ли тебе в бездну?!
Ремизов смотрит и ухмыляется. А мне хочется заорать от обиды, но нет сил и, кажется, желания тоже нет. Да кто он такой, чтобы я оправдывалась!
— Пожалуй, останусь, — цедит Ремизов и добавляет, — за спиртное на рабочем месте никто по головке не погладит. Стоит ли говорить, что это просто опасно при специфике вашей работы?
— Это газировка, придурок! — взвизгиваю я и бросаюсь подальше от этого здания. Ноги сами несут меня к остановке, и как назло, начинается дождь. Я плюхаюсь на лавочку, под крышей остановки, выдыхаю и набираю Вадиму.
— Вадим, я закончила работу и ушла. Лекции скоро, — произнесла тихо и поспешно.
— Люд, ты молодец. За сегодня я перевел тебе деньги на карту. Но… Люд, ты у меня больше не работаешь. Извини, тут один биг босс нарисовался, ты сбежала, а он драл нас тут всех. Еле отбились. Ты не переживай, я попробую тебе что-нибудь подыскать более… подходящее, — закончил Вадим тихо.
— Не надо, Вадим. Я все поняла, — и просто отключилась. Вадим перезванивал раз шесть, но я не стала брать трубку. Загрузилась в троллейбус и заплакала, старательно отворачиваясь к окну.
ГЛАВА 15
Люда
Домой еле добралась. Ноги и руки тряслись как у припадочной, и я не удержалась на ногах и шмякнулась в грязь, а потом еще до кучи и уронила туда же банковскую карточку. Погода стояла отвратительная. Осень во всей своей неприглядной красе.
Стоит ли говорит о моем чудесном настроении, если единственные кроссовки промокли насквозь, а дурацкая карточка не сработала в транспорте?! Но до дома я все-таки добралась целая и невредимая, с двумя пересадками и грязная. Но целая, да. Медленно доплелась до общежития и чуть не споткнулась еще раз, увидев перед собой Корбулину… чистенькую такую, свеженькую, в бледно-розовом пальто и беленьких сапожках до середины икры.
— Люд, а ты откуда такая, а? — тихо спросила девушка, а я чуть языком не подавилась, потому как кроме матерных слов ответить было не чего.
— Люд, не молчи… Я знаю, что тебя снова уволили. Как это произошло? Что ты натворила?
И что-то внутри так пыхнуло злобой, что-то бахнуло и взорвалось, что я из добрячки Людочки превратилась в один миг в монстра Людовище. Улыбнулась злобно и выпалила в голос:
— Уволил! Один урод меня уволил! Если еще раз он встретится на моем пути — кровопролития не избежать, — и уже тише добавила, — город у нас огромный, миллионник! Так с какого фига я постоянно натыкаюсь на этого придурка? Меня выперли за пьянство!
— За что?! — пискнула Наташка, пугаясь моего «преображения». Да в гневе я монстр, и даже прекрасно представляла как сейчас выгляжу. Глаза гневно горят, щеки красные и руки то и дело сжимаются в кулаки. Полное отсутствие контроля налицо. Кроме этого, я грязная с ног до головы и, кажется, сейчас разрыдаюсь, потому что единственное что меня беспокоит это то, что кроссовки промокли, а через час важная практическая работа, а обуви нет!
— Ты ведь не пьешь, Люд. Совсем не пьешь!
— Да что ты говоришь! А вот этот придурок решил, что я пьянь не просыхающая и полезла на верхотуру в состоянии нестояния! — рыдания едва удалось сдержать, потому из горла вырвался то ли всхлип, то ли писк. И я продолжила свой рассказ:
— Увидел меня с Антоном и вдул нам по полное число! Не поленился с небес к нам спуститься! Из-за газировки вдул! Ну знаешь, баночки такие высокие, алюминиевые, на пивные похожие… Мы стояли под деревцем, перекусывали, газировку эту дули, болтали, смеялись. Так вот он как выпрыгнет, как выскочит и пошли клочки по закоулочкам, — махнула нервно рукой, — одним словом, решил, что я пиво пью и разбираться не стал.
— Стоп! Ты уже знакома с этим парнем? С тем, что поспособствовал твоему увольнению… — тихо произнесла Наташка. А я резко прикусила язык. «Отношения» с Ремизовым я держала от подружки в секрете. Все из-за того злосчастного поцелуя… Мне было стыдно упоминать о нашем недавним «тесном» знакомстве. И все же объяснить придется… Но не сейчас. Сейчас я не готова.
— Да, знакома. Город огромный, а я постоянно на него натыкаюсь! С тех пор как увидела покой потеряла!
— Влюбилась, что ли, Люд?
— Боже упаси, — рявкнула и припустила к общежитию.
— А я, кстати, в гости к тебе. Вот, еды принесла. И как узнала про работу, приехала. Новость есть хорошая.
— А кто донес? О моем увольнении…
— Ну, Вадим сразу от звонился. Ты расстроенная была. Он переживает, просил с тобой поговорить, успокоить. Сказал, что инцидент разрулил и никаких проблем больше не будет. Сказал, что у него в фирме есть место для тебя, почище и с хорошим графиком. Просил, чтобы перезвонила.
— Не хочу иметь с Вадимом ничего общего. Он меня бесит. Все меня бесят!
Мы медленно прошли через вахту, а я тихо сказала вахтерше:
— Сестра, навестить приехала. Можно поднимется ко мне?
Вахтерша кивнула головой и даже паспорт не спросила. Наташка была частой гостьей в «моем доме».
Мы медленно поднялись на третий этаж общежития, я быстро сняла грязную одежду и устремилась в душ. Когда вернулась Наташка как бедная родственница сидела около стола и смотрела на горы еды, что сама и привезла.
— Это что? Помощь голодающим? — произнесла я недовольно. Подачки я не признавала, материальную помощь тоже. Наташка об этом знала. Но не оставляла попытки меня подкормить.
— Не злись, а? У нас праздник сегодня. Отец банкет закатывает, день рождение у него. Еды столько, что гостям не съесть. А нам с тобой нужнее.
— Нам?
— Я к тебе с ночевкой.
— С ночевкой, тогда надо с Ириской договариваться. Вахтерша выгонит.
— И вот я тебе еще гостинец принесла, — и Наташка достала из большого пакета ботинки, самые настоящие тепленькие ботиночки. Синенькие такие, с мехом по окантовке.
— Наташ, у нас размеры разные, если ты помнишь. И я не возьму, — произнесла я тихо. Брать такие подарки мне было стыдно. Может, конечно, в моей жизни не время для гордости, только вот гордость время, чтобы задрать голову не выбирает. Я любила Наташку, гордилась нашей искренней дружбой, но брать у нее вещи я не хотела.
— Люд, не время выпендриваться. Сделай мне приятное, я столько вытерпела из-за них, потому сделай милость, померяй. Тебе совсем одеть нечего. Осень на дворе, зима не за горами, а у тебя ноги постоянно сырые, заболеешь… а на лекарства денег надо, не в пример, больше. Это твой размер, кстати.
— Наташ, у тебя денег нет. Мне ли не знать?! Так что к слову о подарках, ты их себе позволить не можешь.
Отец Наташки и раньше ограничивал ее в средствах. У него был повод. Серьезный повод. Однажды, имела место быть неприятная случайность, у Наташки нашли наркотики. Случилось это на курсе втором. И к ним Наташка никакого отношения не имела, ее подставили. Ну как бы это… Как у настоящей золушки у Наташки «намечалась» мачеха. И вот эта «мачеха» захотела быть в сердце Наташкиного отца единственной. А так как ума у малолетней любовницы Корбулина было немного, что, кстати, слава богу, то она и «операцию» выдворения Наташки из дома и из сердца своего возлюбленного провела не умело. В смысле до тюрьмы дело не дошло, как планировала «мачеха». Но последствия были. Словам дочери Олег Николаевич Корбулин не поверил, слушать ее не стал и финансов лишил. Совсем без денег и соответственно без завтраков в академической столовой родное чадо Корбулин оставить не смог, потому вручил ей детскую карту с ограниченным лимитом, и да, все финансовые операции с карты отслеживал лично.
