«Как же меня угораздило?» — мелькнула мысль и пропала, вместе с ускользающим сознанием.
Выгоревшая… Само слово звучит как оскорбление в нашем мире — мире ведьм, магов и колдунов. Потерявшая дар, пустая оболочка — это все обо мне. В королевстве Ардвейн не жалуют неудачников, к которым, по определению, отношусь я. Браки между простыми людьми и магически одаренными давно не редкость, только, зачастую, результатом такой связи становится ребенок, обладающий огромной силой. Кроха не может подчинить дар, и сам разрушает его, оставляя лишь оболочку, жалкое подобие былого величия. Нас называют выгоревшими. Мы всегда находимся под контролем, психологически не стабильны, и представляем огромную угрозу, обладая способностью выпивать жизнь у простых смертных. Отбросы магического мира — это все о нас. Не все дети смешанных браков обречены, но все под угрозой, от явления выгорания никто не застрахован, и не имеет значения ни возраст, ни сила дара.
Меня зовут Таная, выгорела в восемь лет и с того же времени умерла для всех. Таких как я забирают у родных и обучают подчинению и осознанию своей никчемности перед сильными мира сего. Для всех мы перестаем существовать и становимся лишь бесплатным приложением для одаренных, которым подходим по магической составляющей. Иногда становимся верными слугами, чаще сходим с ума. Наша жизнь отныне принадлежит одаренному, которого выберет наша оболочка, образуя симбиоз с даром мага. Маг влияет на эмоциональное состояние своей тени, так иногда называют нас — безвольных, слабых, ничтожных, везде следующих за своим хозяином, тень же, пропуская силу через себя, усиливает дар. Не все так плохо, как кажется на первый взгляд, при выгорании дара остается масса индивидуальных особенностей, таких как чтение мыслей, способность передвигать предметы, конечно, это детские шалости по сравнению с настоящим даром, но все же… Меня, кажется, и эта особенность обошла стороной.
Через месяц мой день рождения, и, может, для кого-то самый счастливый день в году, для меня день печали и скорби, последний день моей мнимой свободы — мое совершеннолетие. Скоро я буду одной из них, из теней. Когда-то давно, кажется в другой жизни, меня забрали из дома, и я кочую из рук в руки, из одного дома в другой в поисках хозяина, как вещь, не имея права голоса. Иногда меня запирают в одиночестве, чаще с другими такими же несчастными, прибывшими из приюта на «пробу». У нас нет имен, считается, что у оболочек их быть не должно, а мы привыкли жить по чужим правилам и научились скрывать все, что нам дорого. Я никогда не скажу своего имени, никто не узнает, что я его помню… Тень, без имени, без прошлого. Иногда мечтаю найти его, мага, способного подчинить тень, того, чью силу признает моя сущность, но чаще ненависть, словно липкая паутина, поглощает мое сердце и душу, пропитывая едким ядом, вызывая лишь одно желание — бежать, не дожидаясь незавидной участи, большую часть своей никчемной жизни.
«Нашей вины в произошедшем нет. Мы не заслужили такой судьбы, пусть и условно опасные, больные, но все же одинокие и никому не нужные», — мелькнула мысль и пропала, погасла, затянулась паутиной сна. Сна, в котором беспорядочными отрывками мелькало мое короткое и одинокое существование.
Раньше, до момента выгорания мир казался чудесным, наполненным красками и событиями. Я не помню подробностей, может быть, это не удивительно для маленького несмышленого ребенка, каким я была когда-то, но чувства, запахи, эмоции не могут обмануть. Любовь к матери, братьям, отцу. Теплое прикосновение к нагретой макушке и тихий шепот, сладко-пряный запах вкусного пирога и жесткие, неумелые объятья братьев. Тихие родные образы преследуют меня до сих пор, а память пробуждает мягкие, волнительные воспоминания о людях, чьих лиц я не могу вспомнить, как не пытаюсь. Яркий солнечный день встает перед моим мысленным взглядом, и я ныряю в одно единственное четкое воспоминание. Вкус запеканки, приготовленной любимой мамочкой на мой день рождения, чувствуется на языке, растекаясь сладкой патокой, делая воспоминание наиболее реалистичным. Мама всегда пекла ее на все праздники, и мы с братьями любили часами просиживать на небольшой уютной кухне в надежде на угощение. Я помню имена родных, но совершенно не помню их лиц. Они будто стерты из моей памяти, замазаны причудливыми грязными мазками, сквозь которые нет-нет, да и промелькнут знакомые черты. Воспоминания охватывают мою душу, унося в мир любви и ласки. Перед глазами появляются счастливые, солнечные деньки…
В один из таких радостных, наполненных красками дней произошло событие, которое перевернуло мою жизнь. Маленькая волшебница, как ласково называла меня мама, сидела на небольшом валуне и ритмично дергала ножками, направляя множество брызг в сторону двух длинных тощих мальчишек, резвящихся неподалеку.
— Таная! Уймись, — прокричал Рейс, мой старший брат, возмущенно поглядывая на меня.
— Прекрати! — громко заявил Вер, младший брат. — Иначе, я забуду про то, что ты девочка и просто поколочу тебя! — возмущенно крикнул и грозно повернулся в мою сторону, недвусмысленно показывая кулак.
— Если догонишь, — серьезно произношу и, громко визжа от удовольствия, подбрасываю руки в несложном магическом пассе. Вода подчиняется этому простому движению, следуя за руками, и огромной массой резко обрушивается на головы мальчишек, окутывая их бурным потоком. Слышатся возмущенные крики, но мне все равно, я слишком поглощена радостью от проказы, тело вздрагивает от еле удерживаемого хохота, а магическая энергия внутри вспыхивает и нежным огненным пламенем растекается по моим жилам, окрашивая щеки в розоватый цвет.
Гордость и счастье написаны на моем лице, ведь я настоящая колдунья, единственная в нашей семье, что большая редкость. Мои способности проснулись давно, когда я еще не умела ходить. Родители были обескуражены и практически лишились дара речи, когда увидели свою крошку, летящую по воздуху вместе с колыбелькой…
Я никогда не забуду день моего «выгорания». Он отпечатался в моей памяти, как слепок от раскаленного железа, как что-то незыблемое, страшное, пугающее. Память о нем не оставляет даже во сне, не давая ни на минутку забыть, успокоится, смириться... Безжалостные воспоминания, как видения, вспыхивают и исчезают, вторгаясь в приятные сновидения, разрушая иллюзию покоя и умиротворенности. И я боюсь, жутко боюсь уснуть и не проснуться, не найти в себе эту так необходимую толику силы для возврата из своего личного кошмара. Потому что страшный сон — это единственное воспоминание о былой жизни, счастье и людях, которые любили меня. И мне с каждым разом все труднее вернуться. Желание забыться и сдаться, отпуская чувства, полностью захлебываясь в магии, таящейся в моем теле, наполняет пустую оболочку, грозясь полностью потушить сознание огненной лавой эмоций.
Горло сжимает болезненный спазм, дыхание перехватывает, и слезы катятся крупными солеными каплями из полуприкрытых глаз. Этот день — мой день рождения, с которого началась моя горькая нерадостная история. День, когда я потеряла все, когда в нашу семью пришла тень и накрыла магический дар любимой и единственной дочери, превращая ее в выгоревшую будущего монстра, отверженную.
— Собирайся. За тобой скоро приедут, — раздалось где-то рядом.
Это произошло снова, меня увозят. Новая тюрьма, закономерно и уже не страшно. Я лежала с закрытыми глазами, совершенно не шевелясь и предаваясь не радостным мыслям. Сон как рукой сняло. Оно и понятно — нервное напряжение, опять же, психическая нестабильность давали о себе знать. Вскочив с кровати и нервно вышагивая по небольшой комнатушке, кинулась к двери, тихонько приоткрыв ее. Меня уже ждали. Запоздалая мысль мелькнула в моей голове: «Как же хочется убежать, прожить пусть пару дней так, как желает душа, побыть свободной…» — мелькнула и пропала, освобождая место ненужным воспоминаниям…
Разрушительной силы импульс оповестил всю округу о моем выгорании. Родители не успели предпринять ни единой попытки спасти дочь. Маги, облаченные в красные балахоны, появились на пороге родного дома спустя несколько мгновений...
Так в восемь лет я попала в приют для психологически нестабильных магов, содержащихся под строгим надзором. Кого здесь только не было: пожилые мужчины и дряхлые старики, скрюченные старухи, малолетние дети сновали тут и там, путаясь под ногами. А я с зажатой в руках сумкой просто стояла и смотрела на свой будущий дом. Существует ли такое понятие для тени?
Огромное красивое здание с прямоугольным фасадом переливалось в лучах заходящего солнца. Вспышки мягкого света проникали сквозь высокие стриженые деревья, путаясь в зеленой листве. Множество узких скамеечек, рассыпанных под ними, светились и мелькали, поражая воображение. Маги хорошо заботятся о тех, кто еще пригодится, о тех, кто может добавить им могущество, сделать сильнее...
Теплая мягкая рука опустилась на мое плечо, вызывая непроизвольный вздох. Страх и чувство незащищенности сделали свое дело. Я резко дернулась и вскинула руки. Огромный огненный шар сорвался с пальцев и устремился ввысь, набирая высоту. Сила очередной раз подвела, покинула, не смогла защитить. Я хотела лишь оттолкнуть неизвестного, обезопасить себя от чужого прикосновения, а в результате чуть не сожгла живого человека. Все еще наблюдая за огненным сгустком, услышала:
— Деточка, а ты, воистину, опасна!
«Ты опасна, она опасна, контроль, его больше нет…» — бессвязные слова застучали набатом. Громкий смех, братья, много воды и истеричный крик любимой мамочки. Сила, фонтаном бьющая из рук, устремилась ввысь, загораживая обозримый простор, и огненные вспышки в крови, причиняющие боль, разрастались, собираясь сжечь маленькое хрупкое тело. В этот миг тень, расправившая свои черные крылья, опустилась на мою магию, лишая разум власти над ней.
— Крошка? Ты меня слышишь, — сильная тряска, и добрый приятный голос. — Девочка, очнись! Ради всех духов, малышка, приди в себя.
Я медленно открыла глаза, все еще находясь во власти горького воспоминания и улыбнулась. Все хорошо, я никого не убила и все еще жива. Сморщенное бледное лицо замаячило перед глазами, закрывая солнце. Обеспокоенный взгляд сосредоточился на моих глазах, а чьи-то мягкие теплые руки настороженно ощупывали тело, плавными движениями возвращая с небес на землю.
— Как ты? Слышишь меня? — повторил голос.
— Слышу, — губы не слушались, вокруг запеклась пена. Магическая нестабильность вновь проявила себя, не давая забыть о своем положении. «Я опасна! Опасна! Опасна!» — твердил разум, но маленькое сердечко не верило, повторяя одно лишь слово: «Мама, мамочка!».
— Малыш, нужно вставать. Не пристало молодой леди валяться посреди честного народа, — тихонько затараторил голос. — Поведение лишь превозносит душу и прибавляет уважение телу.
— Леди… — эхом повторила я, единственное, что было понятно из всей пространной речи.
— Конечно, — мягко ответили мне и потянули за руку.
Голос принадлежал сморщенной старушке, счастливо улыбавшейся мне. Сухие седые волосы топорщились в разные стороны, опровергая ее слова о леди. Эта бабушка ей явно не была, и, кажется, не стремилась стать. Сморщенный крючковатый нос задергался, сухие губы тихо произнесли:
— Пойдем. Я покажу тебе правое крыло — место, где живут будущие тени, — и меня потянули в сторону. — Насчет магии не беспокойся. Больше ты никому не причинишь вреда и сможешь доказать всему миру, что даже от тебя, возможно, будет польза.
«Даже от меня…» — содрогаясь от обиды, мысленно повторила ее слова.
— Мне помогут? — заикаясь, произнесла я. Надежда, покинувшая маленькое сердечко, вновь попыталась расправить крылья.
— Конечно. Ты будешь сильной! Получишь лучшее образование в королевстве, сможешь жить не хуже других, научишься управлять эмоциями…
— Я вернусь домой, — чуть не плача выкрикнула я. — К маме!
— Ты помнишь свою мать? — тихонько прошелестела старушка, не отрывая своей руки.
— Я помню все! — не моргнув глазом, соврала я. — Если не отпустите, я убегу, — добавила для большей правдоподобности.
Старые белесые глаза, лишенные всяких красок, подернулись грустью. Старая женщина, распрямилась и, как будто решая что-то для себя, вымолвила:
— Никому и никогда не говори этого. Они отнимут у тебя последнее, самое дорогое в твоей пустой жизни — твое прошлое, твою память, твои воспоминания, — и молча двинулась в сторону узкой мощеной дорожки, виляющей среди густого леса. Ошеломленная, я двинулась следом, молча глотая слезы, фонтаном брызнувшие из глаз.
Медленно пробираясь сквозь заросли, заполонившие узкую тропинку, когда-то бывшую широкой, мощенную узорчатым камнем тропой, мы вышли к уютному и довольно большому особняку. Обычное каменное строение с небольшим крыльцом, резными ставнями и широкой лестницей, встретило нас вполне мирно. Конечно, этому зданию все равно, что творится в моей душе — оно не может сопереживать, камень лишен чувств, эмоций. Он мертв.
— Правое крыло, — с гордостью произнесла старушка. — Добро пожаловать в институт благородных девиц, — смеясь собственной шутке, добавила и медленно поковыляла к аккуратной широкой лестнице, притулившейся сбоку от строения.
Я услышала шум и грохот и даже от удивления посмотрела на свои руки. Мало ли что!
Громкий звук повторился, сотрясая стены новенького здания. И секунду спустя дверь распахнулась, являя моему взору разношерстную компанию, состоявшую из нескольких девочек. Улыбчивые мордашки повернулись в мою сторону и синхронно замерли, являя миру довольные физиономии. Кажется, мне тут очень обрадовались.
— Новая тенька! — пропищал тонюсенький звучный голосок.
— Одна из нас, — добавили из толпы.
Маленькие симпатичные «послушницы» облепили меня, заинтересованно заглядывая в глаза. Столь откровенное внимание льстило, заставляя рассматривать девочек с интересом и небывалым спокойствием. А теплота их взгляда стремительно проникала в одинокую душу, согревая ее своим теплом. Жар разливался по телу, затрагивая струны сознания — я больше не одна, пришло осознание, я среди своих. Огромное горе, подтачивающее мои силы с того момента, как я лишилась семьи, немного притупилось, затихло, а веселые девчушки, радостно кружившие подле меня, рассеивали его своим присутствием, заражая энтузиазмом и жаждой жить.
Усыпили и как бездушный груз перевезли на новое место жительства. Очередной маг решил «попытать счастья» со свободной, бесхозной тенью — очень сильной тенью, почти достигшей пика своих возможностей. Способность пропускать магическую энергию, увеличивая ее в разы, есть у любой оболочки, но к совершеннолетию эта особенность многократно увеличивается, правда, шанс найти подходящего мага уменьшается в обратной последовательности. В дальнейшем шансов обрести относительный покой и психологическое равновесие почти нет, а раз пользы от убогого существа не наблюдается, то тень может забрать каждый желающий, или первый, вовремя подсуетившийся, маг. В моем случае месяц, а дальше я потеряю человечность, превращусь в овощ и буду служить на благо королевства уже таким нехитрым способом. Не может не радовать одна занятная вещь — маги перегрызут горло в надежде заполучить меня.
ГЛАВА 1. Начало.
Выгоревшая… Само слово звучит как оскорбление в нашем мире — мире ведьм, магов и колдунов. Потерявшая дар, пустая оболочка — это все обо мне. В королевстве Ардвейн не жалуют неудачников, к которым, по определению, отношусь я. Браки между простыми людьми и магически одаренными давно не редкость, только, зачастую, результатом такой связи становится ребенок, обладающий огромной силой. Кроха не может подчинить дар, и сам разрушает его, оставляя лишь оболочку, жалкое подобие былого величия. Нас называют выгоревшими. Мы всегда находимся под контролем, психологически не стабильны, и представляем огромную угрозу, обладая способностью выпивать жизнь у простых смертных. Отбросы магического мира — это все о нас. Не все дети смешанных браков обречены, но все под угрозой, от явления выгорания никто не застрахован, и не имеет значения ни возраст, ни сила дара.
Меня зовут Таная, выгорела в восемь лет и с того же времени умерла для всех. Таких как я забирают у родных и обучают подчинению и осознанию своей никчемности перед сильными мира сего. Для всех мы перестаем существовать и становимся лишь бесплатным приложением для одаренных, которым подходим по магической составляющей. Иногда становимся верными слугами, чаще сходим с ума. Наша жизнь отныне принадлежит одаренному, которого выберет наша оболочка, образуя симбиоз с даром мага. Маг влияет на эмоциональное состояние своей тени, так иногда называют нас — безвольных, слабых, ничтожных, везде следующих за своим хозяином, тень же, пропуская силу через себя, усиливает дар. Не все так плохо, как кажется на первый взгляд, при выгорании дара остается масса индивидуальных особенностей, таких как чтение мыслей, способность передвигать предметы, конечно, это детские шалости по сравнению с настоящим даром, но все же… Меня, кажется, и эта особенность обошла стороной.
Через месяц мой день рождения, и, может, для кого-то самый счастливый день в году, для меня день печали и скорби, последний день моей мнимой свободы — мое совершеннолетие. Скоро я буду одной из них, из теней. Когда-то давно, кажется в другой жизни, меня забрали из дома, и я кочую из рук в руки, из одного дома в другой в поисках хозяина, как вещь, не имея права голоса. Иногда меня запирают в одиночестве, чаще с другими такими же несчастными, прибывшими из приюта на «пробу». У нас нет имен, считается, что у оболочек их быть не должно, а мы привыкли жить по чужим правилам и научились скрывать все, что нам дорого. Я никогда не скажу своего имени, никто не узнает, что я его помню… Тень, без имени, без прошлого. Иногда мечтаю найти его, мага, способного подчинить тень, того, чью силу признает моя сущность, но чаще ненависть, словно липкая паутина, поглощает мое сердце и душу, пропитывая едким ядом, вызывая лишь одно желание — бежать, не дожидаясь незавидной участи, большую часть своей никчемной жизни.
«Нашей вины в произошедшем нет. Мы не заслужили такой судьбы, пусть и условно опасные, больные, но все же одинокие и никому не нужные», — мелькнула мысль и пропала, погасла, затянулась паутиной сна. Сна, в котором беспорядочными отрывками мелькало мое короткое и одинокое существование.
ГЛАВА 2. Приют.
Раньше, до момента выгорания мир казался чудесным, наполненным красками и событиями. Я не помню подробностей, может быть, это не удивительно для маленького несмышленого ребенка, каким я была когда-то, но чувства, запахи, эмоции не могут обмануть. Любовь к матери, братьям, отцу. Теплое прикосновение к нагретой макушке и тихий шепот, сладко-пряный запах вкусного пирога и жесткие, неумелые объятья братьев. Тихие родные образы преследуют меня до сих пор, а память пробуждает мягкие, волнительные воспоминания о людях, чьих лиц я не могу вспомнить, как не пытаюсь. Яркий солнечный день встает перед моим мысленным взглядом, и я ныряю в одно единственное четкое воспоминание. Вкус запеканки, приготовленной любимой мамочкой на мой день рождения, чувствуется на языке, растекаясь сладкой патокой, делая воспоминание наиболее реалистичным. Мама всегда пекла ее на все праздники, и мы с братьями любили часами просиживать на небольшой уютной кухне в надежде на угощение. Я помню имена родных, но совершенно не помню их лиц. Они будто стерты из моей памяти, замазаны причудливыми грязными мазками, сквозь которые нет-нет, да и промелькнут знакомые черты. Воспоминания охватывают мою душу, унося в мир любви и ласки. Перед глазами появляются счастливые, солнечные деньки…
В один из таких радостных, наполненных красками дней произошло событие, которое перевернуло мою жизнь. Маленькая волшебница, как ласково называла меня мама, сидела на небольшом валуне и ритмично дергала ножками, направляя множество брызг в сторону двух длинных тощих мальчишек, резвящихся неподалеку.
— Таная! Уймись, — прокричал Рейс, мой старший брат, возмущенно поглядывая на меня.
— Прекрати! — громко заявил Вер, младший брат. — Иначе, я забуду про то, что ты девочка и просто поколочу тебя! — возмущенно крикнул и грозно повернулся в мою сторону, недвусмысленно показывая кулак.
— Если догонишь, — серьезно произношу и, громко визжа от удовольствия, подбрасываю руки в несложном магическом пассе. Вода подчиняется этому простому движению, следуя за руками, и огромной массой резко обрушивается на головы мальчишек, окутывая их бурным потоком. Слышатся возмущенные крики, но мне все равно, я слишком поглощена радостью от проказы, тело вздрагивает от еле удерживаемого хохота, а магическая энергия внутри вспыхивает и нежным огненным пламенем растекается по моим жилам, окрашивая щеки в розоватый цвет.
Гордость и счастье написаны на моем лице, ведь я настоящая колдунья, единственная в нашей семье, что большая редкость. Мои способности проснулись давно, когда я еще не умела ходить. Родители были обескуражены и практически лишились дара речи, когда увидели свою крошку, летящую по воздуху вместе с колыбелькой…
Я никогда не забуду день моего «выгорания». Он отпечатался в моей памяти, как слепок от раскаленного железа, как что-то незыблемое, страшное, пугающее. Память о нем не оставляет даже во сне, не давая ни на минутку забыть, успокоится, смириться... Безжалостные воспоминания, как видения, вспыхивают и исчезают, вторгаясь в приятные сновидения, разрушая иллюзию покоя и умиротворенности. И я боюсь, жутко боюсь уснуть и не проснуться, не найти в себе эту так необходимую толику силы для возврата из своего личного кошмара. Потому что страшный сон — это единственное воспоминание о былой жизни, счастье и людях, которые любили меня. И мне с каждым разом все труднее вернуться. Желание забыться и сдаться, отпуская чувства, полностью захлебываясь в магии, таящейся в моем теле, наполняет пустую оболочку, грозясь полностью потушить сознание огненной лавой эмоций.
Горло сжимает болезненный спазм, дыхание перехватывает, и слезы катятся крупными солеными каплями из полуприкрытых глаз. Этот день — мой день рождения, с которого началась моя горькая нерадостная история. День, когда я потеряла все, когда в нашу семью пришла тень и накрыла магический дар любимой и единственной дочери, превращая ее в выгоревшую будущего монстра, отверженную.
***
— Собирайся. За тобой скоро приедут, — раздалось где-то рядом.
Это произошло снова, меня увозят. Новая тюрьма, закономерно и уже не страшно. Я лежала с закрытыми глазами, совершенно не шевелясь и предаваясь не радостным мыслям. Сон как рукой сняло. Оно и понятно — нервное напряжение, опять же, психическая нестабильность давали о себе знать. Вскочив с кровати и нервно вышагивая по небольшой комнатушке, кинулась к двери, тихонько приоткрыв ее. Меня уже ждали. Запоздалая мысль мелькнула в моей голове: «Как же хочется убежать, прожить пусть пару дней так, как желает душа, побыть свободной…» — мелькнула и пропала, освобождая место ненужным воспоминаниям…
***
Разрушительной силы импульс оповестил всю округу о моем выгорании. Родители не успели предпринять ни единой попытки спасти дочь. Маги, облаченные в красные балахоны, появились на пороге родного дома спустя несколько мгновений...
Так в восемь лет я попала в приют для психологически нестабильных магов, содержащихся под строгим надзором. Кого здесь только не было: пожилые мужчины и дряхлые старики, скрюченные старухи, малолетние дети сновали тут и там, путаясь под ногами. А я с зажатой в руках сумкой просто стояла и смотрела на свой будущий дом. Существует ли такое понятие для тени?
Огромное красивое здание с прямоугольным фасадом переливалось в лучах заходящего солнца. Вспышки мягкого света проникали сквозь высокие стриженые деревья, путаясь в зеленой листве. Множество узких скамеечек, рассыпанных под ними, светились и мелькали, поражая воображение. Маги хорошо заботятся о тех, кто еще пригодится, о тех, кто может добавить им могущество, сделать сильнее...
Теплая мягкая рука опустилась на мое плечо, вызывая непроизвольный вздох. Страх и чувство незащищенности сделали свое дело. Я резко дернулась и вскинула руки. Огромный огненный шар сорвался с пальцев и устремился ввысь, набирая высоту. Сила очередной раз подвела, покинула, не смогла защитить. Я хотела лишь оттолкнуть неизвестного, обезопасить себя от чужого прикосновения, а в результате чуть не сожгла живого человека. Все еще наблюдая за огненным сгустком, услышала:
— Деточка, а ты, воистину, опасна!
«Ты опасна, она опасна, контроль, его больше нет…» — бессвязные слова застучали набатом. Громкий смех, братья, много воды и истеричный крик любимой мамочки. Сила, фонтаном бьющая из рук, устремилась ввысь, загораживая обозримый простор, и огненные вспышки в крови, причиняющие боль, разрастались, собираясь сжечь маленькое хрупкое тело. В этот миг тень, расправившая свои черные крылья, опустилась на мою магию, лишая разум власти над ней.
— Крошка? Ты меня слышишь, — сильная тряска, и добрый приятный голос. — Девочка, очнись! Ради всех духов, малышка, приди в себя.
Я медленно открыла глаза, все еще находясь во власти горького воспоминания и улыбнулась. Все хорошо, я никого не убила и все еще жива. Сморщенное бледное лицо замаячило перед глазами, закрывая солнце. Обеспокоенный взгляд сосредоточился на моих глазах, а чьи-то мягкие теплые руки настороженно ощупывали тело, плавными движениями возвращая с небес на землю.
— Как ты? Слышишь меня? — повторил голос.
— Слышу, — губы не слушались, вокруг запеклась пена. Магическая нестабильность вновь проявила себя, не давая забыть о своем положении. «Я опасна! Опасна! Опасна!» — твердил разум, но маленькое сердечко не верило, повторяя одно лишь слово: «Мама, мамочка!».
— Малыш, нужно вставать. Не пристало молодой леди валяться посреди честного народа, — тихонько затараторил голос. — Поведение лишь превозносит душу и прибавляет уважение телу.
— Леди… — эхом повторила я, единственное, что было понятно из всей пространной речи.
— Конечно, — мягко ответили мне и потянули за руку.
Голос принадлежал сморщенной старушке, счастливо улыбавшейся мне. Сухие седые волосы топорщились в разные стороны, опровергая ее слова о леди. Эта бабушка ей явно не была, и, кажется, не стремилась стать. Сморщенный крючковатый нос задергался, сухие губы тихо произнесли:
— Пойдем. Я покажу тебе правое крыло — место, где живут будущие тени, — и меня потянули в сторону. — Насчет магии не беспокойся. Больше ты никому не причинишь вреда и сможешь доказать всему миру, что даже от тебя, возможно, будет польза.
«Даже от меня…» — содрогаясь от обиды, мысленно повторила ее слова.
— Мне помогут? — заикаясь, произнесла я. Надежда, покинувшая маленькое сердечко, вновь попыталась расправить крылья.
— Конечно. Ты будешь сильной! Получишь лучшее образование в королевстве, сможешь жить не хуже других, научишься управлять эмоциями…
— Я вернусь домой, — чуть не плача выкрикнула я. — К маме!
— Ты помнишь свою мать? — тихонько прошелестела старушка, не отрывая своей руки.
— Я помню все! — не моргнув глазом, соврала я. — Если не отпустите, я убегу, — добавила для большей правдоподобности.
Старые белесые глаза, лишенные всяких красок, подернулись грустью. Старая женщина, распрямилась и, как будто решая что-то для себя, вымолвила:
— Никому и никогда не говори этого. Они отнимут у тебя последнее, самое дорогое в твоей пустой жизни — твое прошлое, твою память, твои воспоминания, — и молча двинулась в сторону узкой мощеной дорожки, виляющей среди густого леса. Ошеломленная, я двинулась следом, молча глотая слезы, фонтаном брызнувшие из глаз.
Медленно пробираясь сквозь заросли, заполонившие узкую тропинку, когда-то бывшую широкой, мощенную узорчатым камнем тропой, мы вышли к уютному и довольно большому особняку. Обычное каменное строение с небольшим крыльцом, резными ставнями и широкой лестницей, встретило нас вполне мирно. Конечно, этому зданию все равно, что творится в моей душе — оно не может сопереживать, камень лишен чувств, эмоций. Он мертв.
— Правое крыло, — с гордостью произнесла старушка. — Добро пожаловать в институт благородных девиц, — смеясь собственной шутке, добавила и медленно поковыляла к аккуратной широкой лестнице, притулившейся сбоку от строения.
Я услышала шум и грохот и даже от удивления посмотрела на свои руки. Мало ли что!
Громкий звук повторился, сотрясая стены новенького здания. И секунду спустя дверь распахнулась, являя моему взору разношерстную компанию, состоявшую из нескольких девочек. Улыбчивые мордашки повернулись в мою сторону и синхронно замерли, являя миру довольные физиономии. Кажется, мне тут очень обрадовались.
— Новая тенька! — пропищал тонюсенький звучный голосок.
— Одна из нас, — добавили из толпы.
Маленькие симпатичные «послушницы» облепили меня, заинтересованно заглядывая в глаза. Столь откровенное внимание льстило, заставляя рассматривать девочек с интересом и небывалым спокойствием. А теплота их взгляда стремительно проникала в одинокую душу, согревая ее своим теплом. Жар разливался по телу, затрагивая струны сознания — я больше не одна, пришло осознание, я среди своих. Огромное горе, подтачивающее мои силы с того момента, как я лишилась семьи, немного притупилось, затихло, а веселые девчушки, радостно кружившие подле меня, рассеивали его своим присутствием, заражая энтузиазмом и жаждой жить.
***
Усыпили и как бездушный груз перевезли на новое место жительства. Очередной маг решил «попытать счастья» со свободной, бесхозной тенью — очень сильной тенью, почти достигшей пика своих возможностей. Способность пропускать магическую энергию, увеличивая ее в разы, есть у любой оболочки, но к совершеннолетию эта особенность многократно увеличивается, правда, шанс найти подходящего мага уменьшается в обратной последовательности. В дальнейшем шансов обрести относительный покой и психологическое равновесие почти нет, а раз пользы от убогого существа не наблюдается, то тень может забрать каждый желающий, или первый, вовремя подсуетившийся, маг. В моем случае месяц, а дальше я потеряю человечность, превращусь в овощ и буду служить на благо королевства уже таким нехитрым способом. Не может не радовать одна занятная вещь — маги перегрызут горло в надежде заполучить меня.
