Медленно, очень неуверенно сняла блестевшее на безымянном пальце новенькое обручальное кольцо, бывшее еще каких-то несколько минут назад символом ее небывалого счастья, любви и надежды и ставшее самым горьким разочарованием и болью. И словно простившись с ним, вложила в ладонь Игоря, спрятав от сторонних взглядов кольцо в его кулаке.
- Наташа, - прохрипел он, и от того, как больно было ему самому, она расплакалась вновь. Покачав головой, призывая его ничего не говорить, она нерешительно сделала шаг в сторону. Второй. Третий. А потом развернулась и бросилась прочь к выходу. Оставляя позади все то чистое и светлое, что звалось любовью и счастьем. И унося в разбитом сердце пустоту боли.
Он ничего не мог поделать. Совершенно ничего. Все, что ему оставалось - это отрешенно смотреть вслед убегавшей девушке в белоснежном платье, ставшей и счастьем его, и бедой. В эту минуту она не просто покидала зал - она покидала его жизнь. Навсегда. Игорь чувствовал это каждой своей клеточкой. Он и не знал, что боль может быть такой тягучей - словно болотная жижа, что затягивает на самое дно, и нет от нее спасенья, от проклятой. Никакого просвета и надежды. И чем больше барахтался в своих воспоминаниях, тем сильнее затягивало его в трясину. А откреститься, вычеркнуть из памяти не хотел, да и не смог бы.
Слишком поздно спохватившись, Игорь выбежал на улицу. А вдруг еще не поздно, вдруг он сумеет найти Наташу, успокоить ее. Но все же он опоздал. Безуспешно метался по улице, во дворе ресторана, но усилия его были тщетны. Он вернулся ни с чем.
Совершенно потерянный, Игорь сел на свободное место за опостылевшим разом свадебным столом, понуро склонил голову, запустив руки в волосы, и едва не завыл. «Жизнь, за что ты так несправедлива?» - мысленно вопрошал он, да только услышит ли ответ?
Рядом тихо присела Марина, и так же молча, как и он, отрешенно уйдя в себя, горестно закрылась руками. Она не могла подобрать верных слов в этот момент, хотя ощущала, что объяснить хоть что-то ей необходимо.
- Твоих рук дело? - неожиданно спросил Игорь, и Марина вздрогнула от той печальной обреченности, что была в его голосе.
Она повернулась к нему, но, вопреки ожиданиям, не встретила даже взгляда в свою сторону. Игорь все так же отрешенно смотрел в пустоту прямо перед собой. Красивый, как и прежде. Только в глазах больше не было жизни.
- Мне не за что тебе мстить, если ты об этом, - ответила она с некоей долей обиды за услышанные слова, пронзившие ее словно кинжал. - Когда мы расстались, я и не подозревала о своей беременности. А потом уже было поздно: ты уехал, а твоих координат я и не знала. В том, что Наташа росла без отца, ничьей вины нет. Так сложились обстоятельства. И мне не в чем тебя винить.
- Прости, - устало ответил Игорь, - я и сам не знаю, что несу.
- Можешь не извиняться.
Два некогда очень близких человека сидели рядом, им было о чем поведать друг другу, но в то же время и гигантская пропасть, что с годами разверзлась между ними, не давала возможности хоть как-то начать разговор.
- Ты вырастила замечательную дочь, - заметил Игорь, а у Марины сложилось впечатление, что этими словами он извинялся за свое отсутствие рядом с ними.
Она лишь слабо кивнула, не уверенная, увидит ли ее собеседник этот ответ.
- Знаешь, - продолжил меж тем Игорь, - я ведь когда впервые увидел Наташу, подумал, что с ума сошел - так похожа она на тебя ту прежнюю была. Я ведь тебя любил тогда. Думал, ты согласишься, со мной поедешь. Но ты отказалась.
- Не могла я тогда уехать... Бросить так все? А родители, а учеба?
- Не могла или не хотела? - Игорь впервые за то время, что они сидели вместе, посмотрел на женщину из своего прошлого. А она упорно молчала, так как сказать было нечего. - Потом же нашлось желание уехать...
- Потому что в нашем городке оставаться одной с ребенком на руках не возможно было, каждый, не стесняясь, считал своим долгом осудить прямо в глаза...
- Сейчас твои объяснения мне ни к чему. Исправить что-либо из прошлого мы, к сожалению, не в силах.
- Скажи, - нерешительно начала Марина, не зная, как ее слова расценит Игорь, - ты начал отношения с Наташей потому что она так похожа на меня?
Ее собеседник долго не отвечал. Он сомкнул перед собой руки в замок и нервно постукивал большим пальцем по другой ладони, и казалось, что на этот вопрос уже никогда не ответит.
- Если ты хочешь узнать, пытался ли я в ее лице заменить наши с тобой едва начавшиеся отношения, то нет, не поэтому. Наташа очаровательна и интересна как женщина. Я не гнался за прошлым - я ее полюбил. Понимаешь? Ее.
Марина лишь кивнула в ответ. В этот момент она сама встретилась со своим прошлым, которое, как ей казалось, она похоронила навсегда в своем сердце. Но память чувств убить невозможно. Тепло былых отношений все равно способно отогреть уголочек души, осветить светом ложных надежд. Что уж греха таить, ей было и приятно от того, что в памяти некогда любимого мужчины она заняла определенное место, и грустно, что все так печально закончилось. Марина верила ему. Верила, что Наташа не стала для него эхом песни о былых чувствах - стоило только посмотреть, как убит горем был этот мужчина сейчас.
- И предупреждая твой вопрос: нет, между нами ничего не было. Совершенно, - неожиданно добавил Игорь с болью в голосе.
А в зале, меж тем, суетился Андрюха, ловко лавировал меж гостями, подбирая для них какие-то верные слова извинений и провожая до дверей. Спустя минут десять зал опустел и затих от любопытствующих перешептываний, и лишь только обслуживающий персонал неловко мялся в углах, не зная, что же делать дальше.
Что делать дальше не знал и сам Игорь. Он безучастно смотрел по сторонам и никак не мог поверить, что это был конец. Что-то нужно было решать. Достав из кармана пиджака телефон, он набрал Наташин номер, но знакомая мелодия за соседним столиком тут же оборвала все внутри него: где же теперь ее искать? Он понятия не имел, что с ней, куда могла она отправиться. Быть может, он найдет ее на улице или где-нибудь в тихом уголке двора перед рестораном?
Игорь быстро вскочил и вновь выбежал на улицу.
- Наташа, - громко звал он ее. Но в ответ лишь тишина, наполненная шумом вечерней суеты столицы. Ее нигде не было. - Наташа.
Игорь пытался поговорить с ней с упрямой настойчивостью. Звонил каждый день, надеясь, что в этот раз Наташа ответит ему, но вновь натыкался лишь на холодные монотонные гудки.
Андрей тоже пытался дозвониться, но и его усилия были тщетны. Наташа пропускала вызовы, а дверь просто не открывала.
Лишь однажды тяжелые гудки сменились тишиной, и Игорь понял, что Наташа все же ответила на его звонок. О, какой же радостью наполнило его в тот момент.
- Наташа, Наташенька, - выпалил он, боясь, что она снова исчезнет, а он так и не успеет услышать ее голос, не успеет все ей сказать. А у самого все слова разом забылись, осталось одно лишь ее имя, такое любимое и родное. - Наташенька. Только не клади трубку, девочка моя.
А в ответ лишь тишина, но он знал, что на том конце линии его так же жадно слушали. Игорь мог даже отчетливо себе представить, как Наташа обессилено плачет, оставшись один на один см их общей бедой.
- Я знаю, как тебе сейчас нелегко, малыш, - тихо шептал он в трубку, в самого собственные же слова отравляли горечью сердце, - поверь, мы оба не могли знать об этом заранее. Есть обстоятельства, которые выше нас, и изменить ничего мы, к сожалению, не в силах. Мне очень больно от того, что так вышло, но любить тебя от этого я не перестану, слышишь?
Игорь мог бы поверить, что все его слова растворились в тишине, но едва уловимое всхлипывание говорило ему о том, что каждое его слово было услышано.
- Не плачь, моя девочка, - шептал он. - Как бы я хотел оказаться сейчас рядом с тобой, чтобы хоть на толику забрать твою печаль себе. Я был лишен этого в то долгое время, что ты росла без меня, и сейчас ничего не меняется... У меня... У меня даже слов не хватает, чтобы выразить все то, что творится на душе. Но ведь жизнь, она штука такая... вон ведь какие сюрпризы преподносит.
И в ответ была все та же тишина, но Игорь все же чувствовал, что Наташа была с ним. Ему так отчаянно хотелось дотянуться до нее, обнять, усадить к себе на колени и тихо-тихо укачивать, мягко поглаживая длинные волосы и шепча успокаивающие слова. Подумать только, женщина, которую он так долго искал - его идеальная женщина, понимавшая едва ли не с полуслова, столь хрупкая и желанная - его собственная дочь. Наверно из связь все это время была настолько нерушима, что призвала друг к друг невзирая на расстояния. Он узнал ее среди миллионов лиц, да только по неведению ошибся. Глупое сердце не разобралось и влюбилось, в второе по незнанию и откликнулось. Игорь знал, что этот удар еще долгим эхом будет отдаваться, да только сердце не вырвать и не заставить ничего забыть. У них было несколько месяцев немыслимой, искаженной кривым зеркалом реальности, но все же прекрасной сказки, а теперь им обоим нужно было возвращаться в серую явь.
- Позволь мне увидеть тебя, - едва ли не взмолился Игорь. Прошло несколько дней, долгих и тревожных, серых и пустых, за которые он успел не то, чтобы соскучиться, а по-настоящему истосковаться и испереживаться. - Наташа, девочка моя, не молчи, я знаю, что ты меня слышишь. Позволь нам поговорить обо всем.
И вновь лишь болючая тишина. Режущая слух и душу. И Игорь понятия не имел, как им вдвоем справиться с этим. Отчаяние, совершенно беспросветное и тягучее, захватило его.
- Я не могу, - донеслось до него слабое всхлипывание. - Не могу...
- Мы справимся с этим вместе, малыш, - Поспешил уверить он ее. - Только не замыкайся. Не прячься. Мы справимся.
- Ты не понимаешь, - сквозь слезы произнесла девушка, - все теперь изменилось. Словно мир в одночасье рухнул. Я даже не знаю, как мне теперь к тебе обращаться. Папа? У меня никогда не было папы... А ты для меня... У меня язык не поворачивается так тебя назвать.
- Зови как раньше - Игорь...
- Но это неправильно.
- Если это единственное, что тебя волнует, - попробовал мягко увести беседу в более спокойное русло, но тут же был прерван.
- Я не вижу тебя своим отцом, - всхлипывала Наташа. - Кем угодно, но не так. За что судьба так обошлась с нами?
- Не знаю, родная моя, - с болью проговорил Игорь, прислонившись к стене и закрывая ладонью лицо. Как тяжело было, как холодно, как неправильно и несправедливо. И ничего с этим поделать было нельзя. Он прекрасно понимал Наташу, но мириться с неизбежным никак не желал. Черт, черт, миллионы раз черт... Больше всего ему сейчас хотелось прижать к себе свою девочку и не отпускать, и пусть весь мир смотрит косо и осуждающе - пофиг.
- Ведь я же полюбила тебя по-настоящему. Как мужчину. Как мне теперь свыкнуться с тем, что эти чувства неправильные и должны стать иными?
- Мы справимся с этим вместе. Найдем выход. Просто должно пройти какое-то время, чтобы стало не так больно.
- Я не могу, - прошептала она, глотая слезы. - Просто не могу найти в себе силы. Прости меня, но не могу.
- Наташа, родная, послушай меня, - пытался воззвать Игорь, чувствуя, что она уже приняла для себя решение и он ее потеряет навсегда. - Мы справимся со всем этим вместе. Ну хочешь, мы наплюем на все это родство и предрассудки и будем жить так, как прежде? Я сделаю для тебя все, что захочешь, солнышко, только не уходи.
- Это не решение, - безэмоционально ответила она. - И правду никто из нас уже не сможет забыть.
Им обоим больше нечего было добавить. Боль, одна на двоих, напряженно звенела молчанием в телефонной трубке. Боль такая, что молчание от невысказанного разрывало изнутри.
- Прости, - услышал он и понял, что это было прощание.
- Наташа, не вешай трубку, - вскричал он. - Пожалуйста.
- Прости, - едва слышно прошептала она, после чего гул гудков поставил точку в их разговоре. Даже не в разговоре, а в их так и не начавшемся будущем, напрочь перечеркнув настоящее и навеки запечатывая это в прошлом. Вот и все.
Сколько прошло времени? Неделя? Две? Месяц? Наташе казалось, что целая вечность. Она замкнулась в себе, просто разорвала все внешние контакты - так было проще в тот момент, так казалось легче. Никаких лишних вопросов, никаких напоминаний. Вот только память сама воскрешала все, что так отчаянно хотелось похоронить и больше никогда не поднимать. Как забыть ей те прекрасные радостные дни в теплых родных объятьях, когда весь мир казался сказкой цветной, а настоящее шло рука об руку с будущим. А теперь все вдруг разом утратило все краски, стало мертвенно-серым и холодным.
Она знала, что поступала неправильно и некрасиво, в первую очередь по отношению Игорю, но перебороть себя никак не могла. Ей казалось, куда как проще и безопаснее для себя спрятаться в свою раковину и тихо переживать внутри себя всю эту боль, не позволяя никому делить ее. Она так привыкла. Ей так казалось правильнее. Такой всегда была ее мама. Такой же выросла и она сама.
Игорь, видимо, был из другого теста. Его упорство, с которым он пытался с ней объясниться, лишь только больше расстраивало. Как он не понимал, что делал лишь только больнее, пытаясь все вернуть?
Их последний разговор дался ей нелегко. Легче было руку себе отрезать, чем вот так горько поставить точку в отношениях. Будущее для нее теперь казалось чужим и бессмысленным. Вместе им точно не справиться - лишь только спотыкаться о прошлое будут. Лучше поодиночке. Разойтись и постараться все забыть.
Ну почему же так больно?
- Мама, почему так больно? - плакала она горько на коленях матери, пока та нежно и тепло прижимала к себе и ласково гладила по плечам и спине, пытаясь хоть как-то разделить с ней эту боль. - Почему так несправедливо?
- Прости меня, Заюшка, - уже в который раз сокрушалась Марина, - это я во всем виновата. Если бы я только знала...
- Мам, ты до сих пор его любишь? - Наташа решилась, наконец, задать вопрос, терзавший ее с тех самых пор, как открылась правда.
И если бы подняла глаза, то увидела всю ту горечь и разочарование, что отразились на лице матери, но она лишь, поникнув, ждала ее ответа, страшась посмотреть правде в глаза.
- Думала, что люблю, - наконец, тихо произнесла Марина, легко поправляя локон, упавший на щеку дочери. - А встретила и поняла, что все уже давно изжило себя. Любить можно настоящее. Можно любить память об ушедшем. Но нельзя любить иллюзию. Если бы я сказала, что все еще люблю его, я бы соврала. Быть может, память о наших неудавшихся отношениях - да, но не его самого. А ты поговори с ним. Ему плохо так же, как и тебе, так не причиняй своим отказом еще большую боль.
Заметила ли Наташа эту печаль в голосе матери? Конечно же заметила. Поверила? Она и сама не могла бы ответить ни утвердительно, ни опровергнуть саму себя. Кто она такая, чтобы осуждать мать за ее единственную любовь. Две женщины, полюбившие одного и того же мужчину. Две невозможные истории любви, у которых не могло быть продолжения.
- Андрей говорит то же самое, - тихо произнесла Наташа, тяжело вздохнув. От него она узнавала об Игоре. Ненавязчиво так, между теплыми разговорами о том, о сем.
- Наташа, - прохрипел он, и от того, как больно было ему самому, она расплакалась вновь. Покачав головой, призывая его ничего не говорить, она нерешительно сделала шаг в сторону. Второй. Третий. А потом развернулась и бросилась прочь к выходу. Оставляя позади все то чистое и светлое, что звалось любовью и счастьем. И унося в разбитом сердце пустоту боли.
***
Он ничего не мог поделать. Совершенно ничего. Все, что ему оставалось - это отрешенно смотреть вслед убегавшей девушке в белоснежном платье, ставшей и счастьем его, и бедой. В эту минуту она не просто покидала зал - она покидала его жизнь. Навсегда. Игорь чувствовал это каждой своей клеточкой. Он и не знал, что боль может быть такой тягучей - словно болотная жижа, что затягивает на самое дно, и нет от нее спасенья, от проклятой. Никакого просвета и надежды. И чем больше барахтался в своих воспоминаниях, тем сильнее затягивало его в трясину. А откреститься, вычеркнуть из памяти не хотел, да и не смог бы.
Слишком поздно спохватившись, Игорь выбежал на улицу. А вдруг еще не поздно, вдруг он сумеет найти Наташу, успокоить ее. Но все же он опоздал. Безуспешно метался по улице, во дворе ресторана, но усилия его были тщетны. Он вернулся ни с чем.
Совершенно потерянный, Игорь сел на свободное место за опостылевшим разом свадебным столом, понуро склонил голову, запустив руки в волосы, и едва не завыл. «Жизнь, за что ты так несправедлива?» - мысленно вопрошал он, да только услышит ли ответ?
Рядом тихо присела Марина, и так же молча, как и он, отрешенно уйдя в себя, горестно закрылась руками. Она не могла подобрать верных слов в этот момент, хотя ощущала, что объяснить хоть что-то ей необходимо.
- Твоих рук дело? - неожиданно спросил Игорь, и Марина вздрогнула от той печальной обреченности, что была в его голосе.
Она повернулась к нему, но, вопреки ожиданиям, не встретила даже взгляда в свою сторону. Игорь все так же отрешенно смотрел в пустоту прямо перед собой. Красивый, как и прежде. Только в глазах больше не было жизни.
- Мне не за что тебе мстить, если ты об этом, - ответила она с некоей долей обиды за услышанные слова, пронзившие ее словно кинжал. - Когда мы расстались, я и не подозревала о своей беременности. А потом уже было поздно: ты уехал, а твоих координат я и не знала. В том, что Наташа росла без отца, ничьей вины нет. Так сложились обстоятельства. И мне не в чем тебя винить.
- Прости, - устало ответил Игорь, - я и сам не знаю, что несу.
- Можешь не извиняться.
Два некогда очень близких человека сидели рядом, им было о чем поведать друг другу, но в то же время и гигантская пропасть, что с годами разверзлась между ними, не давала возможности хоть как-то начать разговор.
- Ты вырастила замечательную дочь, - заметил Игорь, а у Марины сложилось впечатление, что этими словами он извинялся за свое отсутствие рядом с ними.
Она лишь слабо кивнула, не уверенная, увидит ли ее собеседник этот ответ.
- Знаешь, - продолжил меж тем Игорь, - я ведь когда впервые увидел Наташу, подумал, что с ума сошел - так похожа она на тебя ту прежнюю была. Я ведь тебя любил тогда. Думал, ты согласишься, со мной поедешь. Но ты отказалась.
- Не могла я тогда уехать... Бросить так все? А родители, а учеба?
- Не могла или не хотела? - Игорь впервые за то время, что они сидели вместе, посмотрел на женщину из своего прошлого. А она упорно молчала, так как сказать было нечего. - Потом же нашлось желание уехать...
- Потому что в нашем городке оставаться одной с ребенком на руках не возможно было, каждый, не стесняясь, считал своим долгом осудить прямо в глаза...
- Сейчас твои объяснения мне ни к чему. Исправить что-либо из прошлого мы, к сожалению, не в силах.
- Скажи, - нерешительно начала Марина, не зная, как ее слова расценит Игорь, - ты начал отношения с Наташей потому что она так похожа на меня?
Ее собеседник долго не отвечал. Он сомкнул перед собой руки в замок и нервно постукивал большим пальцем по другой ладони, и казалось, что на этот вопрос уже никогда не ответит.
- Если ты хочешь узнать, пытался ли я в ее лице заменить наши с тобой едва начавшиеся отношения, то нет, не поэтому. Наташа очаровательна и интересна как женщина. Я не гнался за прошлым - я ее полюбил. Понимаешь? Ее.
Марина лишь кивнула в ответ. В этот момент она сама встретилась со своим прошлым, которое, как ей казалось, она похоронила навсегда в своем сердце. Но память чувств убить невозможно. Тепло былых отношений все равно способно отогреть уголочек души, осветить светом ложных надежд. Что уж греха таить, ей было и приятно от того, что в памяти некогда любимого мужчины она заняла определенное место, и грустно, что все так печально закончилось. Марина верила ему. Верила, что Наташа не стала для него эхом песни о былых чувствах - стоило только посмотреть, как убит горем был этот мужчина сейчас.
- И предупреждая твой вопрос: нет, между нами ничего не было. Совершенно, - неожиданно добавил Игорь с болью в голосе.
А в зале, меж тем, суетился Андрюха, ловко лавировал меж гостями, подбирая для них какие-то верные слова извинений и провожая до дверей. Спустя минут десять зал опустел и затих от любопытствующих перешептываний, и лишь только обслуживающий персонал неловко мялся в углах, не зная, что же делать дальше.
Что делать дальше не знал и сам Игорь. Он безучастно смотрел по сторонам и никак не мог поверить, что это был конец. Что-то нужно было решать. Достав из кармана пиджака телефон, он набрал Наташин номер, но знакомая мелодия за соседним столиком тут же оборвала все внутри него: где же теперь ее искать? Он понятия не имел, что с ней, куда могла она отправиться. Быть может, он найдет ее на улице или где-нибудь в тихом уголке двора перед рестораном?
Игорь быстро вскочил и вновь выбежал на улицу.
- Наташа, - громко звал он ее. Но в ответ лишь тишина, наполненная шумом вечерней суеты столицы. Ее нигде не было. - Наташа.
***
Игорь пытался поговорить с ней с упрямой настойчивостью. Звонил каждый день, надеясь, что в этот раз Наташа ответит ему, но вновь натыкался лишь на холодные монотонные гудки.
Андрей тоже пытался дозвониться, но и его усилия были тщетны. Наташа пропускала вызовы, а дверь просто не открывала.
Лишь однажды тяжелые гудки сменились тишиной, и Игорь понял, что Наташа все же ответила на его звонок. О, какой же радостью наполнило его в тот момент.
- Наташа, Наташенька, - выпалил он, боясь, что она снова исчезнет, а он так и не успеет услышать ее голос, не успеет все ей сказать. А у самого все слова разом забылись, осталось одно лишь ее имя, такое любимое и родное. - Наташенька. Только не клади трубку, девочка моя.
А в ответ лишь тишина, но он знал, что на том конце линии его так же жадно слушали. Игорь мог даже отчетливо себе представить, как Наташа обессилено плачет, оставшись один на один см их общей бедой.
- Я знаю, как тебе сейчас нелегко, малыш, - тихо шептал он в трубку, в самого собственные же слова отравляли горечью сердце, - поверь, мы оба не могли знать об этом заранее. Есть обстоятельства, которые выше нас, и изменить ничего мы, к сожалению, не в силах. Мне очень больно от того, что так вышло, но любить тебя от этого я не перестану, слышишь?
Игорь мог бы поверить, что все его слова растворились в тишине, но едва уловимое всхлипывание говорило ему о том, что каждое его слово было услышано.
- Не плачь, моя девочка, - шептал он. - Как бы я хотел оказаться сейчас рядом с тобой, чтобы хоть на толику забрать твою печаль себе. Я был лишен этого в то долгое время, что ты росла без меня, и сейчас ничего не меняется... У меня... У меня даже слов не хватает, чтобы выразить все то, что творится на душе. Но ведь жизнь, она штука такая... вон ведь какие сюрпризы преподносит.
И в ответ была все та же тишина, но Игорь все же чувствовал, что Наташа была с ним. Ему так отчаянно хотелось дотянуться до нее, обнять, усадить к себе на колени и тихо-тихо укачивать, мягко поглаживая длинные волосы и шепча успокаивающие слова. Подумать только, женщина, которую он так долго искал - его идеальная женщина, понимавшая едва ли не с полуслова, столь хрупкая и желанная - его собственная дочь. Наверно из связь все это время была настолько нерушима, что призвала друг к друг невзирая на расстояния. Он узнал ее среди миллионов лиц, да только по неведению ошибся. Глупое сердце не разобралось и влюбилось, в второе по незнанию и откликнулось. Игорь знал, что этот удар еще долгим эхом будет отдаваться, да только сердце не вырвать и не заставить ничего забыть. У них было несколько месяцев немыслимой, искаженной кривым зеркалом реальности, но все же прекрасной сказки, а теперь им обоим нужно было возвращаться в серую явь.
- Позволь мне увидеть тебя, - едва ли не взмолился Игорь. Прошло несколько дней, долгих и тревожных, серых и пустых, за которые он успел не то, чтобы соскучиться, а по-настоящему истосковаться и испереживаться. - Наташа, девочка моя, не молчи, я знаю, что ты меня слышишь. Позволь нам поговорить обо всем.
И вновь лишь болючая тишина. Режущая слух и душу. И Игорь понятия не имел, как им вдвоем справиться с этим. Отчаяние, совершенно беспросветное и тягучее, захватило его.
- Я не могу, - донеслось до него слабое всхлипывание. - Не могу...
- Мы справимся с этим вместе, малыш, - Поспешил уверить он ее. - Только не замыкайся. Не прячься. Мы справимся.
- Ты не понимаешь, - сквозь слезы произнесла девушка, - все теперь изменилось. Словно мир в одночасье рухнул. Я даже не знаю, как мне теперь к тебе обращаться. Папа? У меня никогда не было папы... А ты для меня... У меня язык не поворачивается так тебя назвать.
- Зови как раньше - Игорь...
- Но это неправильно.
- Если это единственное, что тебя волнует, - попробовал мягко увести беседу в более спокойное русло, но тут же был прерван.
- Я не вижу тебя своим отцом, - всхлипывала Наташа. - Кем угодно, но не так. За что судьба так обошлась с нами?
- Не знаю, родная моя, - с болью проговорил Игорь, прислонившись к стене и закрывая ладонью лицо. Как тяжело было, как холодно, как неправильно и несправедливо. И ничего с этим поделать было нельзя. Он прекрасно понимал Наташу, но мириться с неизбежным никак не желал. Черт, черт, миллионы раз черт... Больше всего ему сейчас хотелось прижать к себе свою девочку и не отпускать, и пусть весь мир смотрит косо и осуждающе - пофиг.
- Ведь я же полюбила тебя по-настоящему. Как мужчину. Как мне теперь свыкнуться с тем, что эти чувства неправильные и должны стать иными?
- Мы справимся с этим вместе. Найдем выход. Просто должно пройти какое-то время, чтобы стало не так больно.
- Я не могу, - прошептала она, глотая слезы. - Просто не могу найти в себе силы. Прости меня, но не могу.
- Наташа, родная, послушай меня, - пытался воззвать Игорь, чувствуя, что она уже приняла для себя решение и он ее потеряет навсегда. - Мы справимся со всем этим вместе. Ну хочешь, мы наплюем на все это родство и предрассудки и будем жить так, как прежде? Я сделаю для тебя все, что захочешь, солнышко, только не уходи.
- Это не решение, - безэмоционально ответила она. - И правду никто из нас уже не сможет забыть.
Им обоим больше нечего было добавить. Боль, одна на двоих, напряженно звенела молчанием в телефонной трубке. Боль такая, что молчание от невысказанного разрывало изнутри.
- Прости, - услышал он и понял, что это было прощание.
- Наташа, не вешай трубку, - вскричал он. - Пожалуйста.
- Прости, - едва слышно прошептала она, после чего гул гудков поставил точку в их разговоре. Даже не в разговоре, а в их так и не начавшемся будущем, напрочь перечеркнув настоящее и навеки запечатывая это в прошлом. Вот и все.
***
Сколько прошло времени? Неделя? Две? Месяц? Наташе казалось, что целая вечность. Она замкнулась в себе, просто разорвала все внешние контакты - так было проще в тот момент, так казалось легче. Никаких лишних вопросов, никаких напоминаний. Вот только память сама воскрешала все, что так отчаянно хотелось похоронить и больше никогда не поднимать. Как забыть ей те прекрасные радостные дни в теплых родных объятьях, когда весь мир казался сказкой цветной, а настоящее шло рука об руку с будущим. А теперь все вдруг разом утратило все краски, стало мертвенно-серым и холодным.
Она знала, что поступала неправильно и некрасиво, в первую очередь по отношению Игорю, но перебороть себя никак не могла. Ей казалось, куда как проще и безопаснее для себя спрятаться в свою раковину и тихо переживать внутри себя всю эту боль, не позволяя никому делить ее. Она так привыкла. Ей так казалось правильнее. Такой всегда была ее мама. Такой же выросла и она сама.
Игорь, видимо, был из другого теста. Его упорство, с которым он пытался с ней объясниться, лишь только больше расстраивало. Как он не понимал, что делал лишь только больнее, пытаясь все вернуть?
Их последний разговор дался ей нелегко. Легче было руку себе отрезать, чем вот так горько поставить точку в отношениях. Будущее для нее теперь казалось чужим и бессмысленным. Вместе им точно не справиться - лишь только спотыкаться о прошлое будут. Лучше поодиночке. Разойтись и постараться все забыть.
Ну почему же так больно?
- Мама, почему так больно? - плакала она горько на коленях матери, пока та нежно и тепло прижимала к себе и ласково гладила по плечам и спине, пытаясь хоть как-то разделить с ней эту боль. - Почему так несправедливо?
- Прости меня, Заюшка, - уже в который раз сокрушалась Марина, - это я во всем виновата. Если бы я только знала...
- Мам, ты до сих пор его любишь? - Наташа решилась, наконец, задать вопрос, терзавший ее с тех самых пор, как открылась правда.
И если бы подняла глаза, то увидела всю ту горечь и разочарование, что отразились на лице матери, но она лишь, поникнув, ждала ее ответа, страшась посмотреть правде в глаза.
- Думала, что люблю, - наконец, тихо произнесла Марина, легко поправляя локон, упавший на щеку дочери. - А встретила и поняла, что все уже давно изжило себя. Любить можно настоящее. Можно любить память об ушедшем. Но нельзя любить иллюзию. Если бы я сказала, что все еще люблю его, я бы соврала. Быть может, память о наших неудавшихся отношениях - да, но не его самого. А ты поговори с ним. Ему плохо так же, как и тебе, так не причиняй своим отказом еще большую боль.
Заметила ли Наташа эту печаль в голосе матери? Конечно же заметила. Поверила? Она и сама не могла бы ответить ни утвердительно, ни опровергнуть саму себя. Кто она такая, чтобы осуждать мать за ее единственную любовь. Две женщины, полюбившие одного и того же мужчину. Две невозможные истории любви, у которых не могло быть продолжения.
- Андрей говорит то же самое, - тихо произнесла Наташа, тяжело вздохнув. От него она узнавала об Игоре. Ненавязчиво так, между теплыми разговорами о том, о сем.
