Внезапно я услышала неподалеку детский плачь и направила взгляд Нагира в нужную сторону. У пруда стояла девочка лет шести с маленьким ведерком воды. Ее силуэт был объят страхом одиночества. Нагир точно угадывал человеческие переживания, поэтому повел меня на подмогу ребенку. Видимо, она заблудилась. Я успокоила малышку, а Нагир без труда поймал обонянием нужный запах и устремился по тропинке в строну леса. Я уже где-то чувствовала этот серо-голубой аромат, но никак не могла вспомнить, где. Через мгновение девочка засмеялась и с криком «мамочка» подбежала к рыдающей на скамейке женщине в солнцезащитных очках и с тростью. Теперь я поняла, что мне показалось знакомым. Слепые тоже имеют свой запах. Вдоволь насладившись неиссякаемым потоком благодарности осчастливленной матери, я пошла домой.
Чувство одиночества, которое растревожило ребенка было таким родным и понятным, что я вспомнила своих родителей. Так начала воскресать мысль их увидеть. Я поняла, что имею потребность в постижении того, что было доселе не доступно моему разуму, поэтому интуиция манила меня в дом детских грез и наивной беспечности, будто намекая на незавершенность былого.
Я избегала родителей со дня свадьбы и лишь изредка учтиво поддерживала пустые телефонные разговоры с матерью. А год назад Франко сказал, что у меня родился братик, после чего связь с родителями прервалась.
Утром я надела очки и решительно направилась с Нагиром к родному дому. Немного волнуясь, я постучала в дверь, которую через мгновение отворила сгорбленная старуха.
– Моя Мария, доченька!
Матери было не более пятидесяти, а передо мной, стояла пепельно-серая, пропитанная горьким ароматом хлопотных будней девяностолетняя бабушка. Она крепко обняла меня и пригласила на кухню. Я последовала за объятым поволокой ветхих запахов силуэтом.
– Мама, можно я пройду в свою комнату? – спросила я на полпути.
– Конечно, солнышко. Она до сих пор пустует. Там все также, как до твоего переезда.
Родители жили в небольшой трехкомнатной квартире, и моя комната располагалась в самом конце длинного коридора. Знакомый с детства скрип половой доски, шершавые стены вели меня обратно в прошлое.
В моей комнате действительно было все по-прежнему – пусто и тесно. На стенах не висели фотографии, шторы были завешаны, никаких зеркал, картин, ничего того, что радовало бы глаз. На столе одиноко лежала книга для слепых «Психология веры». Я осмотрелась и уже собиралась уходить, как в углу показался тусклый свет с пыльным запахом истории. Там на полу стоял огромный семейный фотоальбом с крупной надписью «Мария». Как я могла его не заметить?
Я с интересом открыла первый разворот, на котором располагались фотографии моего детства. Тут мне всего месяца три, вот – чуть больше, а здесь мы всей семьей празднуем мою первую годовщину. Но самым поразительным было то, что на каждой фотографии подле меня виднелся туманный силуэт пожилой женщины, ласково глядевшей на меня бесцветными глазами. Мне стало не по себе, и я закрыла книгу, и тут же из нее выпал маленький круглый предмет. Это было кольцо, украшенное по окружности цветочными узорами и изумрудными вкраплениями. От него исходил нежно-серебристый запах покоя и защищенности. На внутренней стороне кольца сверкала гравировка «Марии от бабушки». Я знала, что бабушка умерла в день моего рождения, но перед смертью сказала моему отцу, что будет вечно заботиться обо мне. Я поместила кольцо в карман и поспешила на кухню.
На кухне, как всегда, все шкворчало, шумело и кипело.
– Отец на работе, а я тут хозяйничаю, дорогая моя. Как я рада, что ты зашла! Так давно не виделись. Собачка у тебя славная.
Я наблюдала за расторопными движениями матери и не верила, что это реальный ее облик.
– Расскажи мне о моей бабушке.
– Моя мать была светлым человеком. Некоторые поговаривали, что она обладает даром ясновидения, но я не замечала. Она безумно любила тебя еще до твоего рождения. Жаль, что ей не довелось посмотреть на тебя. Ой, ты же братика своего не видела – Пабло. Сейчас принесу знакомить.
Малышу шел уже второй годик. Он поглядел на меня карими глазками и протянул навстречу пухлые ручонки.
– Ну надо же. Он обычно нелюдим. На, подержи его на руках. Тебе понравится.
В тот миг, когда я взяла на руки ребенка, кухню озарило перламутровое сияние. Каждой клеточкой своего тела я почувствовала любовь к жизни и ко всему сущему. Но самым поразительным стало преображение матери. Она порхала, словно ангел, озаряя Пабло лучезарной улыбкой. Это была уже не бледная старуха, а прекрасная леди, преисполненная чувством любви и счастьем материнства.
Я сидела и наслаждалась каждой секундой ощущения волшебства.
Перед уходом я крепко поцеловала маму, нежно взяла ее за руки и, с минуту постояв, ушла, с трудом сдерживая слезы.
Возвратившись домой, я горько зарыдала, восстанавливая увиденный глазами матери свой образ: молодое морщинистое лицо, пустые глаза, едкий запах материнской жалости и чувства вины, давно и навсегда погасившие душевный свет. Следующий час я предавалась воспоминаниям и размышлениям о настоящем.
Так получилось, что у нас с Франко детей не было. Мне казалось, что надо сперва разобраться в собственной жизни, и только потом думать о ребенке. Я ошибалась. Дети любят нас такими, какие мы есть. Благодаря Пабло я вспомнила свою любовь к родителям и их ко мне. Мое детство было наполнено счастьем, которого я не хотела замечать. Я утопала в нежных объятиях, поцелуях, неиссякаемой любви и поддержке, но была недовольна. Чувство жалости ослепляло душу и разрушало сердце, тогда как родители отдавались мне без остатка. Былые страхи, упреки и переживания сейчас показались мне ничем по сравнению с огромной и светлой родительской любовью.
Тут я вспомнила о кольце, достала его из кармана и, придерживая левой рукой холку Нагира, положила перед собой. В течение нескольких минут я сидела и наблюдала чудесное преображение. Кольцо постепенно оживало. К серебристому аромату незаметно присоединился далекий и туманный запах истории, истории моей семьи. Прошлое, как будто, шептало глубоким женским голосом о чудесах, которые всегда были реальностью. Стоило лишь присмотреться. Мне не терпелось увидеть обладательницу этого голоса, но в воздухе виднелось лишь полупрозрачное облако света.
Внезапно раздался стук в дверь. Я позвала Нагира и пошла встретить нежданного гостя. На пороге стояла женщина лет сорока в коротком ситцевом платье с глубоким декольте. Немолодое лицо было нещадно разрисовано яркой косметикой. Она источала алый запах похоти с землистым оттенком корицы.
– Привет, подруга, – звонко и нагло выпалила Камилла, – смотрю, ты очки прикупила. Улёт.
– Здравствуй Камилла. Не ожидала тебя уви… услышать.
Не дождавшись приглашения, Камилла зашла в дом и принялась деловито расхаживать по гостиной с приценивающимся взглядом посетителя бутика. Я молча наблюдала за ней со сладким ощущением преимущества.
– На, твой муженек забыл, – Камилла небрежно бросила на стол органайзер Франко, – это его записная книжка. Видно не сильно ты его балуешь, раз он ко мне пошел. Мы случайно встретились пару дней назад в кафе у Виттории. Сидел, такой задумчивый. О жизни размышлял под бутылку коньяка. Я его позвала к себе, и он пошел. Даже неожиданно. Пару лет назад я и мечтать о таком не могла. Все в верного жениха играл. А сейчас, я смотрю, образумился.
Она говорила, говорила и говорила, монотонно и бесстыдно растаптывая остатки надежды все наладить. Это стало невыносимо. Придерживая левой рукой холку Нагира, я уверенно подошла к ошарашенной Камилле, схватила ее за распущенные волосы и вышвырнула за дверь. Изумленная соперница даже не противилась.
Все кончено…
Следующий день меня мучила агония. Все, что я видела за последнее время, перепутывалось моим сознанием и представлялось в невообразимых интерпретациях. Очки с ненавистным ароматом корицы, монстры, шныряющие по углам родного дома, слепая мать, девочка с ведерком капучино, обнаженная Камилла… Мой разум не справлялся с бушующим воображением. Ночью мне снились кошмары, а слух резала какофония белой горячки. Сон и явь стали едины. В какой-то момент я уже была готова проклясть свой дар. Но тут из темноты начал проявляться силуэт пожилой женщины. Она ласково посмотрела на меня бесцветными глазами, улыбнулась и исчезла. Я лишилась чувств. Наступила тишина,.
Утром я чувствовала себя намного лучше и начала восстанавливать в памяти ночное видение. Это несомненно была моя бабушка. Я никогда ее не видела, но почувствовала сердцем. Я поняла, что она мой Ангел-Хранитель и следовала за мной оберегом всю жизнь. Наверняка, очки – это ее послание мне. Мое сознание прояснилось, передо мной открылись непознанные горизонты.
Утром следующего дня вернулся Франко. Я была готова к длительному разговору о невозможности так жить дальше и необходимости расстаться. Нагир лежал на пуховом коврике у кровати, поэтому я решила выйти из комнаты с ним. Худыми обессиленными после тяжелой болезни руками я взяла очки и направилась в гостиную. Франко излучал пепельно-голубой с оттенком нежной печали запах. Он был также хорош, как на фотографии: красивый, представительный, сильный. Только глаза были не доступны моему зрению, словно скрываясь за пеленой стыда.
– Доброе утро, Мария. Как ты похудела. И эти очки…
– Здравствуй, Франко. Я их нашла. Просто надела.
Затем я глубоко вздохнула, подошла к мужу и взяла его за руки…
Боже мой! Как это возможно?! В глаза ударил горячий луч небесного светила, на фоне которого начала постепенно проявляться обворожительная женская фигура, окутанная звуками божественной мелодии. Проступили изумрудные глаза, такие прекрасные, глубокие и осмысленные, что, казалось, сама Дева Мария смотрит на меня с небес. Изящные руки, стройные ноги, золотой волос, жемчужные зубы, шелковистая кожа дышали мечтой и свободой. Я любовалась собственным образом, постепенно осознавая, как сильно меня любит Франко. Ни Нагир, ни родная мать, никто в мире не питал ко мне такого пылкого и в то же время нежного чувства. Мое сердце наполнилось магическим теплом. Как я ошибалась! Мы с Франко любили друг друга с первой минуты нашего знакомства.
«Прости меня! Я так виновата! » – вырвалось у меня из сердца. Через мгновение я окунулась в страстные объятия и горячие поцелуи любимого, наслаждаясь каждой секундой бесконечного счастья.
Весь день мы не отходили друг от друга ни на шаг, витая в блаженном уединении, словно молодожены, а поздним вечером я рассказала Франко волшебную историю своих скитаний. После того, как я продемонстрировала чудесные возможности своего зрения, он мне поверил. Несколько раз Франко пытался увидеть реальность глазами Нагира, но безрезультатно. Это были мои очки, мои глаза, ниспосланные свыше, а Франко обязательно найдет себе свои.
Через год после того, как произошла эта удивительная история, у нас с Франко родилась абсолютно здоровая девочка. В тот миг, когда я взяла ее на руки, в воздухе затрепетало перламутровое сияние, родное и долгожданное. Мы назвали дочку в честь бабушки, Мессалина. Я знала, что с этим именем она будет счастлива.
Постепенно я наладила отношения с родителями и стала чаще их видеть, хотя свою тайну решила им не открывать. Когда Мессалина подросла, она подружилась с Пабло. Я иногда оставляла его у нас, чтобы дать маме немного отдохнуть. Теперь я была по-настоящему счастлива.
Благодаря волшебным очкам пустоты моего сознания наполнились красочными эмоциями окружающей действительности.
Однажды я с Нагиром возвращалась домой с ежедневной прогулки и увидела огромную толпу мирных демонстрантов, от которых пахло табаком, пивом и пиццей. Мне стало любопытно, смогут ли очки интерпретировать сознание толпы через прикосновения к телам нескольких людей одновременно, и я смело шагнула в самую гущу человеческих эмоций. Перед глазами беспорядочно запестрели образы во всевозможных проявлениях, меняя цвета, запахи и формы, отчего голова пошла кругом. Затем видения постепенно начали сливаться в единую картину, многовариантную по содержанию. Это было потрясающе! Толпа монотонно гудела, то и дело слышались призывные выкрики, но это было неважно. Я чувствовала единение со вселенной и человечеством. Мне казалось, что миры людских переживаний сливаются во мне, позволяя разгадывать сущность собственного «Я». Это и была истинная реальность, живая реальность прозрения.
Чувство одиночества, которое растревожило ребенка было таким родным и понятным, что я вспомнила своих родителей. Так начала воскресать мысль их увидеть. Я поняла, что имею потребность в постижении того, что было доселе не доступно моему разуму, поэтому интуиция манила меня в дом детских грез и наивной беспечности, будто намекая на незавершенность былого.
Я избегала родителей со дня свадьбы и лишь изредка учтиво поддерживала пустые телефонные разговоры с матерью. А год назад Франко сказал, что у меня родился братик, после чего связь с родителями прервалась.
Утром я надела очки и решительно направилась с Нагиром к родному дому. Немного волнуясь, я постучала в дверь, которую через мгновение отворила сгорбленная старуха.
– Моя Мария, доченька!
Матери было не более пятидесяти, а передо мной, стояла пепельно-серая, пропитанная горьким ароматом хлопотных будней девяностолетняя бабушка. Она крепко обняла меня и пригласила на кухню. Я последовала за объятым поволокой ветхих запахов силуэтом.
– Мама, можно я пройду в свою комнату? – спросила я на полпути.
– Конечно, солнышко. Она до сих пор пустует. Там все также, как до твоего переезда.
Родители жили в небольшой трехкомнатной квартире, и моя комната располагалась в самом конце длинного коридора. Знакомый с детства скрип половой доски, шершавые стены вели меня обратно в прошлое.
В моей комнате действительно было все по-прежнему – пусто и тесно. На стенах не висели фотографии, шторы были завешаны, никаких зеркал, картин, ничего того, что радовало бы глаз. На столе одиноко лежала книга для слепых «Психология веры». Я осмотрелась и уже собиралась уходить, как в углу показался тусклый свет с пыльным запахом истории. Там на полу стоял огромный семейный фотоальбом с крупной надписью «Мария». Как я могла его не заметить?
Я с интересом открыла первый разворот, на котором располагались фотографии моего детства. Тут мне всего месяца три, вот – чуть больше, а здесь мы всей семьей празднуем мою первую годовщину. Но самым поразительным было то, что на каждой фотографии подле меня виднелся туманный силуэт пожилой женщины, ласково глядевшей на меня бесцветными глазами. Мне стало не по себе, и я закрыла книгу, и тут же из нее выпал маленький круглый предмет. Это было кольцо, украшенное по окружности цветочными узорами и изумрудными вкраплениями. От него исходил нежно-серебристый запах покоя и защищенности. На внутренней стороне кольца сверкала гравировка «Марии от бабушки». Я знала, что бабушка умерла в день моего рождения, но перед смертью сказала моему отцу, что будет вечно заботиться обо мне. Я поместила кольцо в карман и поспешила на кухню.
На кухне, как всегда, все шкворчало, шумело и кипело.
– Отец на работе, а я тут хозяйничаю, дорогая моя. Как я рада, что ты зашла! Так давно не виделись. Собачка у тебя славная.
Я наблюдала за расторопными движениями матери и не верила, что это реальный ее облик.
– Расскажи мне о моей бабушке.
– Моя мать была светлым человеком. Некоторые поговаривали, что она обладает даром ясновидения, но я не замечала. Она безумно любила тебя еще до твоего рождения. Жаль, что ей не довелось посмотреть на тебя. Ой, ты же братика своего не видела – Пабло. Сейчас принесу знакомить.
Малышу шел уже второй годик. Он поглядел на меня карими глазками и протянул навстречу пухлые ручонки.
– Ну надо же. Он обычно нелюдим. На, подержи его на руках. Тебе понравится.
В тот миг, когда я взяла на руки ребенка, кухню озарило перламутровое сияние. Каждой клеточкой своего тела я почувствовала любовь к жизни и ко всему сущему. Но самым поразительным стало преображение матери. Она порхала, словно ангел, озаряя Пабло лучезарной улыбкой. Это была уже не бледная старуха, а прекрасная леди, преисполненная чувством любви и счастьем материнства.
Я сидела и наслаждалась каждой секундой ощущения волшебства.
Перед уходом я крепко поцеловала маму, нежно взяла ее за руки и, с минуту постояв, ушла, с трудом сдерживая слезы.
Возвратившись домой, я горько зарыдала, восстанавливая увиденный глазами матери свой образ: молодое морщинистое лицо, пустые глаза, едкий запах материнской жалости и чувства вины, давно и навсегда погасившие душевный свет. Следующий час я предавалась воспоминаниям и размышлениям о настоящем.
Так получилось, что у нас с Франко детей не было. Мне казалось, что надо сперва разобраться в собственной жизни, и только потом думать о ребенке. Я ошибалась. Дети любят нас такими, какие мы есть. Благодаря Пабло я вспомнила свою любовь к родителям и их ко мне. Мое детство было наполнено счастьем, которого я не хотела замечать. Я утопала в нежных объятиях, поцелуях, неиссякаемой любви и поддержке, но была недовольна. Чувство жалости ослепляло душу и разрушало сердце, тогда как родители отдавались мне без остатка. Былые страхи, упреки и переживания сейчас показались мне ничем по сравнению с огромной и светлой родительской любовью.
Тут я вспомнила о кольце, достала его из кармана и, придерживая левой рукой холку Нагира, положила перед собой. В течение нескольких минут я сидела и наблюдала чудесное преображение. Кольцо постепенно оживало. К серебристому аромату незаметно присоединился далекий и туманный запах истории, истории моей семьи. Прошлое, как будто, шептало глубоким женским голосом о чудесах, которые всегда были реальностью. Стоило лишь присмотреться. Мне не терпелось увидеть обладательницу этого голоса, но в воздухе виднелось лишь полупрозрачное облако света.
Внезапно раздался стук в дверь. Я позвала Нагира и пошла встретить нежданного гостя. На пороге стояла женщина лет сорока в коротком ситцевом платье с глубоким декольте. Немолодое лицо было нещадно разрисовано яркой косметикой. Она источала алый запах похоти с землистым оттенком корицы.
– Привет, подруга, – звонко и нагло выпалила Камилла, – смотрю, ты очки прикупила. Улёт.
– Здравствуй Камилла. Не ожидала тебя уви… услышать.
Не дождавшись приглашения, Камилла зашла в дом и принялась деловито расхаживать по гостиной с приценивающимся взглядом посетителя бутика. Я молча наблюдала за ней со сладким ощущением преимущества.
– На, твой муженек забыл, – Камилла небрежно бросила на стол органайзер Франко, – это его записная книжка. Видно не сильно ты его балуешь, раз он ко мне пошел. Мы случайно встретились пару дней назад в кафе у Виттории. Сидел, такой задумчивый. О жизни размышлял под бутылку коньяка. Я его позвала к себе, и он пошел. Даже неожиданно. Пару лет назад я и мечтать о таком не могла. Все в верного жениха играл. А сейчас, я смотрю, образумился.
Она говорила, говорила и говорила, монотонно и бесстыдно растаптывая остатки надежды все наладить. Это стало невыносимо. Придерживая левой рукой холку Нагира, я уверенно подошла к ошарашенной Камилле, схватила ее за распущенные волосы и вышвырнула за дверь. Изумленная соперница даже не противилась.
Все кончено…
***
Следующий день меня мучила агония. Все, что я видела за последнее время, перепутывалось моим сознанием и представлялось в невообразимых интерпретациях. Очки с ненавистным ароматом корицы, монстры, шныряющие по углам родного дома, слепая мать, девочка с ведерком капучино, обнаженная Камилла… Мой разум не справлялся с бушующим воображением. Ночью мне снились кошмары, а слух резала какофония белой горячки. Сон и явь стали едины. В какой-то момент я уже была готова проклясть свой дар. Но тут из темноты начал проявляться силуэт пожилой женщины. Она ласково посмотрела на меня бесцветными глазами, улыбнулась и исчезла. Я лишилась чувств. Наступила тишина,.
Утром я чувствовала себя намного лучше и начала восстанавливать в памяти ночное видение. Это несомненно была моя бабушка. Я никогда ее не видела, но почувствовала сердцем. Я поняла, что она мой Ангел-Хранитель и следовала за мной оберегом всю жизнь. Наверняка, очки – это ее послание мне. Мое сознание прояснилось, передо мной открылись непознанные горизонты.
Утром следующего дня вернулся Франко. Я была готова к длительному разговору о невозможности так жить дальше и необходимости расстаться. Нагир лежал на пуховом коврике у кровати, поэтому я решила выйти из комнаты с ним. Худыми обессиленными после тяжелой болезни руками я взяла очки и направилась в гостиную. Франко излучал пепельно-голубой с оттенком нежной печали запах. Он был также хорош, как на фотографии: красивый, представительный, сильный. Только глаза были не доступны моему зрению, словно скрываясь за пеленой стыда.
– Доброе утро, Мария. Как ты похудела. И эти очки…
– Здравствуй, Франко. Я их нашла. Просто надела.
Затем я глубоко вздохнула, подошла к мужу и взяла его за руки…
Боже мой! Как это возможно?! В глаза ударил горячий луч небесного светила, на фоне которого начала постепенно проявляться обворожительная женская фигура, окутанная звуками божественной мелодии. Проступили изумрудные глаза, такие прекрасные, глубокие и осмысленные, что, казалось, сама Дева Мария смотрит на меня с небес. Изящные руки, стройные ноги, золотой волос, жемчужные зубы, шелковистая кожа дышали мечтой и свободой. Я любовалась собственным образом, постепенно осознавая, как сильно меня любит Франко. Ни Нагир, ни родная мать, никто в мире не питал ко мне такого пылкого и в то же время нежного чувства. Мое сердце наполнилось магическим теплом. Как я ошибалась! Мы с Франко любили друг друга с первой минуты нашего знакомства.
«Прости меня! Я так виновата! » – вырвалось у меня из сердца. Через мгновение я окунулась в страстные объятия и горячие поцелуи любимого, наслаждаясь каждой секундой бесконечного счастья.
Весь день мы не отходили друг от друга ни на шаг, витая в блаженном уединении, словно молодожены, а поздним вечером я рассказала Франко волшебную историю своих скитаний. После того, как я продемонстрировала чудесные возможности своего зрения, он мне поверил. Несколько раз Франко пытался увидеть реальность глазами Нагира, но безрезультатно. Это были мои очки, мои глаза, ниспосланные свыше, а Франко обязательно найдет себе свои.
***
Через год после того, как произошла эта удивительная история, у нас с Франко родилась абсолютно здоровая девочка. В тот миг, когда я взяла ее на руки, в воздухе затрепетало перламутровое сияние, родное и долгожданное. Мы назвали дочку в честь бабушки, Мессалина. Я знала, что с этим именем она будет счастлива.
Постепенно я наладила отношения с родителями и стала чаще их видеть, хотя свою тайну решила им не открывать. Когда Мессалина подросла, она подружилась с Пабло. Я иногда оставляла его у нас, чтобы дать маме немного отдохнуть. Теперь я была по-настоящему счастлива.
Благодаря волшебным очкам пустоты моего сознания наполнились красочными эмоциями окружающей действительности.
Однажды я с Нагиром возвращалась домой с ежедневной прогулки и увидела огромную толпу мирных демонстрантов, от которых пахло табаком, пивом и пиццей. Мне стало любопытно, смогут ли очки интерпретировать сознание толпы через прикосновения к телам нескольких людей одновременно, и я смело шагнула в самую гущу человеческих эмоций. Перед глазами беспорядочно запестрели образы во всевозможных проявлениях, меняя цвета, запахи и формы, отчего голова пошла кругом. Затем видения постепенно начали сливаться в единую картину, многовариантную по содержанию. Это было потрясающе! Толпа монотонно гудела, то и дело слышались призывные выкрики, но это было неважно. Я чувствовала единение со вселенной и человечеством. Мне казалось, что миры людских переживаний сливаются во мне, позволяя разгадывать сущность собственного «Я». Это и была истинная реальность, живая реальность прозрения.
