Флоранс только тяжело вздохнула в ответ.
– И долго ты собираешься прятаться за дверью? – спросила Паула четверть часа спустя.
– Пока он не вернется домой, – уныло ответила сестра.
– А если он будет гулять до вечера? У него-то нет срочных дел! – выразительно намекнула Паула и покосилась на распухший от бумаг карман сестриного плаща.
Флоранс всхлипнула.
– Хочешь, я отнесу и твои документы, и папину заявку на магограф? – предложила Паула.
– А ты сможешь? – встрепенулась сестра. – Ничего не перепутаешь?
– Я, конечно, младше тебя, но всего на пару лет, – чуть язвительно напомнила Паула, – и читать, писать давно умею, и письма уже не раз отправляла. А то, что я зубодробительные названия веществ запомнить и выговорить не могу… Так ты же папину заявку записала… Справлюсь!
– Уверена? – уточнила Фло.
– А то! Кста-а-ати… Думаешь, ниссима Фали просветила на наш счет новых соседей перед отъездом? – поддразнила Паула сестру и насмешливо вздернула нос.
Та порывисто обняла ее и, чмокнув в щеку, заявила:
– Думаю, про нас эта склочница молчала, чтобы не спугнуть покупателей, а ты чудо! Спасибо!
– Да ладно! Чего уж там, – проворчала Паула и стала одеваться. – Не дай боги так поглупеть, влюбившись… – добавила она в сторону, тихонько, чтобы Флоранс не услышала.
О последнем можно было не беспокоиться. Фло была полностью поглощена разглядыванием улицы через щель в занавесках.
– Давай сюда свои бумажки, – приказала Паула, и сестра с готовностью вручила ей пухлый конверт и листок картона с заявкой отца.
Паула спешила к магографу и изо всех сил старалась не отвлекаться. Но получалось у нее из рук вон плохо. Весна чувствовалась даже в дымном воздухе Эстайбурга. Воробьи заливались соловьями. Ноги хотели танцевать, а не чинно вышагивать по пыльному тротуару. А самой Пауле хотелось взять огромную кисточку, побольше красок и раскрасить все, что встречается ей по пути, в цвета такие же яркие, как полосочки на ее митенках. Паула вытянула руку и полюбовалась бабулиной работой. Таких митенок не было ни у кого в городе. Да что там! Ни у кого в Соларии не было таких славных митенок!
Бабуля все видела в черно-белом цвете, но вязала цветные вещи. Для этого вся пряжа у нее была разложена по шкатулкам. Для каждого цвета – своя шкатулка. Все подписано, распределено по оттенкам… Бабуля подбирала цвета с математической точностью. Шарфы, свитера, шапки и перчатки выходили у нее очень гармоничными, можно даже сказать элегантными. Лишь для Паулы она вязала нечто особенное. Долгие месяцы бабуля собирала в холщовый мешок остатки нитей, маленькие клубочки, что оставались от заказов. Когда мешок наполнялся, она звала Паулу и снимала с нее мерки. Затем хорошенько встряхивала мешок, запускала в него руку, вытаскивала на свет божий моточек радуги и начинала вязать.
Паула сидела рядом и, подперев щеку рукой, наблюдала, как мелькают в ласковых натруженных руках спицы. Паула обожала эти мгновения! Ей казалось, что она видит не вязание очередного шарфа, а наблюдает за рождением концентрированного счастья. Самые чистые цвета в самых невероятных сочетаниях укладывались полоска за полоской, и в итоге Паула получала очередную пушистую радость.
Вот этот сиреневый цвет, что узкой полосой проходит по запястью, цвет, которым кичатся роскошные гиацинты, радуют изящные примулы и очаровательные анютины глазки, этот цвет гораздо больше подошел бы стенам магографа, чем то коричневато-серое убожество, которым их извозюкали неделю назад под предлогом косметического ремонта. Паула вздохнула. Муниципалитет всегда выбирает что попрактичнее, а не то, что порадостнее.
Паула достала из кармана конверт сестры и заявку отца и стала читать последнюю. Почерк у Флоранс был отличный, но название вещества трудновыговариваемым, не хватало еще опозориться, разбирая его по слогам.
– Юкка агавасае… – повторила Паула, зажмурившись и замирая перед входом на магограф.
Она была так поглощена заучиванием непонятных звуковых сочетаний, что не успела отскочить в сторону, когда дверь резко распахнулась и на пороге возник молодой человек, держащий перед собой стопку писем, коробок, свертков и пакетов.
Столкновение было неизбежно. Стук, писк, шлепок приземлившейся на попу Паулы и шелест разлетевшихся бумаг.
Давешний брюнет с тросточкой стоял на пороге магографа и ошалело хлопал глазами.
– Прошу прощения, нисса! С вами все в порядке? Где ваши родители? – затараторил он, бросаясь на помощь Пауле.
– Вы не виноваты. Я в полном порядке. Отец – на работе, мама – дома, – отчиталась Паула, отряхивая юбку от пыли.
– Они разрешают вам гулять без присмотра? – неодобрительно поджал губы брюнет.
«Зануда! Что Флоранс в нем нашла?» – подумала Паула, а вслух сказала:
– Во-первых, в пятнадцать лет перемещаться по родному кварталу можно и без сопровождения, а во-вторых, я не гуляю, я здесь по делу.
– Прошу прощения, нисса, – сверкнул смешинками в иссиня-черных глазах брюнет, – я обманулся вашим изящным телосложением и не сразу осознал, что имею дело с вполне взрослой и самостоятельной ниссой. Не будет ли назойливостью с моей стороны предложить вам помощь? Может быть, проводить вас до дома? Я гощу у родителей, а они тоже с недавних пор живут в этом квартале. Так что мы, можно сказать, соседи.
Паула подумала, что с последним определением брюнет ошибся даже меньше, чем думает сам, и едва не прыснула, но сдержалась и, сохранив на лице маску чинной вежливости, заявила:
– Что вы, я справлюсь сама. Не стоит утруждаться! Тем более, что у вас и своих дел предостаточно, – и она широким жестом указала на разлетевшиеся свертки, коробочки и конверты.
– Ох! – хлопнул себя по лбу брюнет. – Родители затеяли ремонт. У прежней хозяйки дома был специфический вкус… Здесь каталоги, образцы, пробники. Это все непременно нужно собрать… Прошу меня простить!
И он принялся ловить свое добро. Ветер, до этой поры скучавший где-то под крышами, решил включиться в игру и стал с веселым шелестом гонять бумагу по мостовой. Паула пару мгновений полюбовалась на пируэты брюнета, потерла виски и подумала: «Не такой уж и зануда. У Флоранс неплохой вкус!»
– Ну не буду вам мешать, – произнесла Паула и, хихикнув, проскользнула внутрь магографа.
То, что где-то среди этих весело летающих свертков есть и её клочок картона с заявкой отца, Паула вспомнила, только подойдя к окошку магографистки.
Что же делать? Вернуться и поднять? Паула обернулась. Через широкие арочные окна было хорошо видно, как брюнет задорно скачет, пытаясь снять с дерева зацепившийся за ветку конверт.
Паула наморщила лоб. Что там было написано? Округлые буквы, выведенные рукой сестры, как наяву проступили перед ее мысленным взором.
– Добрый день, нисса Спаррой, – вежливо поздоровалась Паула с магографисткой.
Вздрогнув, та захлопнула книгу, которую увлеченно читала, и подняла взгляд на посетительницу.
– Здравствуй, Паула!
Лицо ниссы Спаррой осветилось искренней доброжелательной улыбкой.
– Ты по делу или поболтать?
– По делу, – подтвердила Паула.
На мгновение ей показалось, что радость ниссы Спаррой чуть померкла, но это было лишь на мгновение.
– Ну раз по делу, то я тебя внимательно слушаю, – заверила ее магографистка. – Что будем делать? Получать? Отправлять?
– Отправлять! Магограмму, – воскликнула Паула и протараторила: – Научная Академия Магии и Чародейства Соларии. Оранжерея. Заявка по договору № 2835. Три унции пыльцы Юкка агавасае.
– Хо! Вот это задачка! – хохотнула нисса Спаррой. – Давай теперь помедленнее.
Паула послушно повторила заявку отца, на последних словах чуть замялась, потерла виски и четко продиктовала:
– …три унции пыльцы Юка кас-са-ва.
– Готово! – кивнула нисса Спарой. – С тебя один сирейль и двадцать ниоклей.
Дверь магографа хлопнула и пропустила внутрь местного почтальона.
Паула дисциплинированно отсчитала требуемое количество монет, улыбнулась скромно притулившемуся со своей необъятной почтовой сумкой на стуле ниссу Дрейку и вышла на улицу. Там она еще некоторое время понаблюдала как брюнет, к этому времени уже закончивший скакать вокруг дерева, пытается атаковать водосточную трубу, и отправилась домой.
Дом встретил Паулу распахнутыми настежь дверьми и суматохой. Пока ее не было, маме стало плохо. Флоранс и бабуля успели вызвать врача из клиники и отца с работы. Теперь в доме толпились люди, все бегали и суетились. Только бабуля сидела в своем любимом кресле, покачивалась и сосредоточенно работала крючком.
– Рановато, – проронила она в ответ на встревоженный взгляд Паулы и вновь сосредоточилась на подсчете петель.
Довязала последний ряд и отложила зеленый шарф. Посмотрела на стоящие рядом с ней шкатулки. Рука бабули покружила над ними и остановилась над шкатулкой, на крышке которой красовалась буква «С».
– Рановато, – повторила бабуля, – для матери, но мне уже пора приниматься за приданое. Начнем с пинеток, – сказала она, доставая из шкатулки несколько клубков.
Паула потерла виски, посмотрела на клубки, на сосредоточенное лицо бабули и решила пока не говорить, что утром наводила порядок в пряже, а ярлычки переклеить не успела.
Следующее утро, в отличие от предыдущего вечера, было гораздо спокойней. Завтракали гороховой кашей и салатом из брокколи. Паула нашла, что по оттенкам завтрак был похож на вчерашний шарф, связанный бабушкой. Впрочем, и по вкусу он тоже недалеко ушел от пряжи, невольно подумалось ей, и она с надеждой покосилась на живот матери, сидящей напротив.
Отец громогласно выражал надежду, что сегодня необходимый ингредиент для эксперимента уж точно придет, а значит мир скоро будет осчастливлен совершенно уникальной пропиткой. Он расцеловал на прощанье всех девчонок – от семидесятилетнего до пятнадцатилетнего возраста – и потребовал от самого крохотного члена их семейства вести себя прилично и не создавать хлопот мамочке. После чего бодро ускакал на работу.
Мать решила прилечь отдохнуть. Бабуля снова уселась в любимую качалку и погрузилась в работу. Паула полюбовалась робким лучом света, пробившимся сквозь тучи и лобызающим пыльную герань на окне, и пошла помогать Фло мыть посуду.
– Кстати, он очень даже милый, – невзначай заметила она сестре.
– Кто? – спросила та, но порозовевшие ушки обличили ее фальшивое непонимание.
Паула ухмыльнулась.
– И не могу не отметить его хорошую спортивную форму, – сказала она и хихикнула, вспомнив, как нисс Инвиз скакал вокруг водосточной трубы, дерева и других выдающихся предметов в попытке достать корреспонденцию.
– А… – было собралась включиться в обсуждение сестра, как раздался стук в прихожей.
– Ты не откроешь дверь? – мило улыбнулась Паула, решительно перенимая из рук сестры губку для мытья посуды.
Фло пожала плечами, вытерла руки и пошла открывать. Паула на цыпочках прошла через кухню и заняла наблюдательный пункт за дверью. В щель между дверным полотном и стеной гостиная, пока пустая, просматривалась превосходным образом.
Сначала Паула услышала скрип двери и испуганный писк сестры. Она представила, какое выражение лица должно быть сейчас у Фло и зажала рот рукой, чтобы не выдать себя хихиканьем.
– Прошу прощения, – раздался голос брюнета. – Я ваш сосед. Вернее, сын ваших новых соседей, купивших дом напротив.
– Я зна… То есть неужели? – наконец обрела голос Фло, чуть помедлила и предложила: – Проходите, пожалуйста!
Паула увидела, как в гостиную прошел брюнет и порозовевшая сестра. Брюнет при этом выглядел тоже слегка смущенным.
– Я понимаю, что мое вторжение может показаться неожиданным, – сказал он, – но вчера я имел удовольствие беседовать с юной барышней. Если мне не изменяют глаза, то я вижу семейное сходство.
– Между кем и кем? – поинтересовалась Фло.
– Днем у магографа я столкнулся, по-видимому, с вашей сестрой. И столкновение вышло преизрядным. Причем, в обоих смыслах!
Тут брюнет весело рассмеялся и рассказал в красках, чего ему стоило собрать всю корреспонденцию.
«У него еще и чувство юмора есть», – заметила про себя довольная Паула, осторожно прикрывая дверь на кухню.
Уже в почти закрытую щелку она услышала:
– …и, судя по всему, ваша сестра потеряла ваше письмо, которое вы собирались отправить в Университет Магии и Чародейства.
– Ну конечно! Это же Паула! И дня не проходит без того, чтобы сестренка что-нибудь не напутала. Прошу прощения, что вам пришлось тратить время…
– Что вы, что вы! Я очень рад познакомиться с соседями. Даже несмотря на такое комичное начало знакомства. А на какой факультет вы, нисса Флоренс, собираетесь поступать?
– На магохимический.
– Вот это совпадение! Дело в том, что я…
Тут Паула плотно закрыла дверь, отрезая себя от увлеченных общением собеседников. Посмотрела на гору практически нетронутой грязной посуды, было вздохнула, но тут же озорно улыбнулась и бодро схватилась за губку и за средство для мытья.
Обед проходил оживленно и весело. Флоренс с воодушевлением рассказала, что сын новых соседей нисс Инвиз, оказывается, учится в Вайтбургском Университете.
– Представляете, он учится на магохимическом факультете! – весело вещала сестра. – Только на третьем курсе. И он обещал помочь мне подготовиться к поступлению в Университет. Сегодня вечером он должен принести мне список книг, необходимых для подготовки.
– Какая удача! – одобрительно кивнул головой отец. – Я ведь мог подзабыть многое, что требуется для студентов. Очень полезное знакомство.
– Пригласи юного нисса к нам на чай! – поддержала мужа ниссима Харидан. – Ты успеешь, дорогой, к чаю?
– Несомненно! – подтвердил нисс Харидан. – Тем более нам надо отпраздновать важное событие.
– Твоя пропитка! – ахнули Фло и Паула. – У тебя получилось?!
Отец склонил голову.
– Произошла нелепейшая вещь, – со смешком признался он. – Оказалось, что тот ингредиент… Ну, пыльца юкки агавасае, который мы использовали в последний раз… Так вот, он заставляет ботинки квакать, когда на них наступаешь… – Паула и Фло не удержались от хихиканья. – Нет, ну такую пропитку тоже можно продавать… например, в магазине магических розыгрышей. Но сегодня рано утром мы получили доставку из Вайтбурга. И почему-то вместо пыльцы юкки агавасае пришла другая пыльца. Мой лаборант использовал ее, не посмотрев на этикетку. И что вы думаете?
– Что? – поинтересовалась ниссима Харидан.
– Этот ингредиент подошел и-де-аль-но! – торжественно произнес отец. – Конечно, мы продолжим эксперименты, но уже сейчас я почти готов…
– Главное – не сглазить, – чуть ворчливо пробормотала из своего кресла бабуля, монотонно стуча спицами, и все семейство ведьм энергично сплюнуло и изобразило пальцами оградительные знаки.
– Короче, вечером торжественный ужин и чай, – чуть смущенно сказал отец. – И вот в знак победы, а также ради нового гостя я могу забежать в кондитерскую. Понимаю, что… – он виновато покосился на жену.
– Ура! – в один голос закричали Фло и Паула.
– Только ради такого исключительного события, – чуть строго качнула головой ниссима Харидан.
Ложилось спать все семейство уже поздней ночью. Гость задержался дольше, чем планировалось, а потом Фло долго терзала Паулу перечислением всех достоинств своего нового знакомого. Впрочем, тот, кажется, и сам выглядел счастливым. Паула сбилась со счета, сколько раз за чаем нисс Инвиз бросал взгляд на хорошенькое и сияющее смущеньем лицо сестры.
– И долго ты собираешься прятаться за дверью? – спросила Паула четверть часа спустя.
– Пока он не вернется домой, – уныло ответила сестра.
– А если он будет гулять до вечера? У него-то нет срочных дел! – выразительно намекнула Паула и покосилась на распухший от бумаг карман сестриного плаща.
Флоранс всхлипнула.
– Хочешь, я отнесу и твои документы, и папину заявку на магограф? – предложила Паула.
– А ты сможешь? – встрепенулась сестра. – Ничего не перепутаешь?
– Я, конечно, младше тебя, но всего на пару лет, – чуть язвительно напомнила Паула, – и читать, писать давно умею, и письма уже не раз отправляла. А то, что я зубодробительные названия веществ запомнить и выговорить не могу… Так ты же папину заявку записала… Справлюсь!
– Уверена? – уточнила Фло.
– А то! Кста-а-ати… Думаешь, ниссима Фали просветила на наш счет новых соседей перед отъездом? – поддразнила Паула сестру и насмешливо вздернула нос.
Та порывисто обняла ее и, чмокнув в щеку, заявила:
– Думаю, про нас эта склочница молчала, чтобы не спугнуть покупателей, а ты чудо! Спасибо!
– Да ладно! Чего уж там, – проворчала Паула и стала одеваться. – Не дай боги так поглупеть, влюбившись… – добавила она в сторону, тихонько, чтобы Флоранс не услышала.
О последнем можно было не беспокоиться. Фло была полностью поглощена разглядыванием улицы через щель в занавесках.
– Давай сюда свои бумажки, – приказала Паула, и сестра с готовностью вручила ей пухлый конверт и листок картона с заявкой отца.
Паула спешила к магографу и изо всех сил старалась не отвлекаться. Но получалось у нее из рук вон плохо. Весна чувствовалась даже в дымном воздухе Эстайбурга. Воробьи заливались соловьями. Ноги хотели танцевать, а не чинно вышагивать по пыльному тротуару. А самой Пауле хотелось взять огромную кисточку, побольше красок и раскрасить все, что встречается ей по пути, в цвета такие же яркие, как полосочки на ее митенках. Паула вытянула руку и полюбовалась бабулиной работой. Таких митенок не было ни у кого в городе. Да что там! Ни у кого в Соларии не было таких славных митенок!
Бабуля все видела в черно-белом цвете, но вязала цветные вещи. Для этого вся пряжа у нее была разложена по шкатулкам. Для каждого цвета – своя шкатулка. Все подписано, распределено по оттенкам… Бабуля подбирала цвета с математической точностью. Шарфы, свитера, шапки и перчатки выходили у нее очень гармоничными, можно даже сказать элегантными. Лишь для Паулы она вязала нечто особенное. Долгие месяцы бабуля собирала в холщовый мешок остатки нитей, маленькие клубочки, что оставались от заказов. Когда мешок наполнялся, она звала Паулу и снимала с нее мерки. Затем хорошенько встряхивала мешок, запускала в него руку, вытаскивала на свет божий моточек радуги и начинала вязать.
Паула сидела рядом и, подперев щеку рукой, наблюдала, как мелькают в ласковых натруженных руках спицы. Паула обожала эти мгновения! Ей казалось, что она видит не вязание очередного шарфа, а наблюдает за рождением концентрированного счастья. Самые чистые цвета в самых невероятных сочетаниях укладывались полоска за полоской, и в итоге Паула получала очередную пушистую радость.
Вот этот сиреневый цвет, что узкой полосой проходит по запястью, цвет, которым кичатся роскошные гиацинты, радуют изящные примулы и очаровательные анютины глазки, этот цвет гораздо больше подошел бы стенам магографа, чем то коричневато-серое убожество, которым их извозюкали неделю назад под предлогом косметического ремонта. Паула вздохнула. Муниципалитет всегда выбирает что попрактичнее, а не то, что порадостнее.
Паула достала из кармана конверт сестры и заявку отца и стала читать последнюю. Почерк у Флоранс был отличный, но название вещества трудновыговариваемым, не хватало еще опозориться, разбирая его по слогам.
– Юкка агавасае… – повторила Паула, зажмурившись и замирая перед входом на магограф.
Она была так поглощена заучиванием непонятных звуковых сочетаний, что не успела отскочить в сторону, когда дверь резко распахнулась и на пороге возник молодой человек, держащий перед собой стопку писем, коробок, свертков и пакетов.
Столкновение было неизбежно. Стук, писк, шлепок приземлившейся на попу Паулы и шелест разлетевшихся бумаг.
Давешний брюнет с тросточкой стоял на пороге магографа и ошалело хлопал глазами.
– Прошу прощения, нисса! С вами все в порядке? Где ваши родители? – затараторил он, бросаясь на помощь Пауле.
– Вы не виноваты. Я в полном порядке. Отец – на работе, мама – дома, – отчиталась Паула, отряхивая юбку от пыли.
– Они разрешают вам гулять без присмотра? – неодобрительно поджал губы брюнет.
«Зануда! Что Флоранс в нем нашла?» – подумала Паула, а вслух сказала:
– Во-первых, в пятнадцать лет перемещаться по родному кварталу можно и без сопровождения, а во-вторых, я не гуляю, я здесь по делу.
– Прошу прощения, нисса, – сверкнул смешинками в иссиня-черных глазах брюнет, – я обманулся вашим изящным телосложением и не сразу осознал, что имею дело с вполне взрослой и самостоятельной ниссой. Не будет ли назойливостью с моей стороны предложить вам помощь? Может быть, проводить вас до дома? Я гощу у родителей, а они тоже с недавних пор живут в этом квартале. Так что мы, можно сказать, соседи.
Паула подумала, что с последним определением брюнет ошибся даже меньше, чем думает сам, и едва не прыснула, но сдержалась и, сохранив на лице маску чинной вежливости, заявила:
– Что вы, я справлюсь сама. Не стоит утруждаться! Тем более, что у вас и своих дел предостаточно, – и она широким жестом указала на разлетевшиеся свертки, коробочки и конверты.
– Ох! – хлопнул себя по лбу брюнет. – Родители затеяли ремонт. У прежней хозяйки дома был специфический вкус… Здесь каталоги, образцы, пробники. Это все непременно нужно собрать… Прошу меня простить!
И он принялся ловить свое добро. Ветер, до этой поры скучавший где-то под крышами, решил включиться в игру и стал с веселым шелестом гонять бумагу по мостовой. Паула пару мгновений полюбовалась на пируэты брюнета, потерла виски и подумала: «Не такой уж и зануда. У Флоранс неплохой вкус!»
– Ну не буду вам мешать, – произнесла Паула и, хихикнув, проскользнула внутрь магографа.
То, что где-то среди этих весело летающих свертков есть и её клочок картона с заявкой отца, Паула вспомнила, только подойдя к окошку магографистки.
Что же делать? Вернуться и поднять? Паула обернулась. Через широкие арочные окна было хорошо видно, как брюнет задорно скачет, пытаясь снять с дерева зацепившийся за ветку конверт.
Паула наморщила лоб. Что там было написано? Округлые буквы, выведенные рукой сестры, как наяву проступили перед ее мысленным взором.
– Добрый день, нисса Спаррой, – вежливо поздоровалась Паула с магографисткой.
Вздрогнув, та захлопнула книгу, которую увлеченно читала, и подняла взгляд на посетительницу.
– Здравствуй, Паула!
Лицо ниссы Спаррой осветилось искренней доброжелательной улыбкой.
– Ты по делу или поболтать?
– По делу, – подтвердила Паула.
На мгновение ей показалось, что радость ниссы Спаррой чуть померкла, но это было лишь на мгновение.
– Ну раз по делу, то я тебя внимательно слушаю, – заверила ее магографистка. – Что будем делать? Получать? Отправлять?
– Отправлять! Магограмму, – воскликнула Паула и протараторила: – Научная Академия Магии и Чародейства Соларии. Оранжерея. Заявка по договору № 2835. Три унции пыльцы Юкка агавасае.
– Хо! Вот это задачка! – хохотнула нисса Спаррой. – Давай теперь помедленнее.
Паула послушно повторила заявку отца, на последних словах чуть замялась, потерла виски и четко продиктовала:
– …три унции пыльцы Юка кас-са-ва.
– Готово! – кивнула нисса Спарой. – С тебя один сирейль и двадцать ниоклей.
Дверь магографа хлопнула и пропустила внутрь местного почтальона.
Паула дисциплинированно отсчитала требуемое количество монет, улыбнулась скромно притулившемуся со своей необъятной почтовой сумкой на стуле ниссу Дрейку и вышла на улицу. Там она еще некоторое время понаблюдала как брюнет, к этому времени уже закончивший скакать вокруг дерева, пытается атаковать водосточную трубу, и отправилась домой.
Дом встретил Паулу распахнутыми настежь дверьми и суматохой. Пока ее не было, маме стало плохо. Флоранс и бабуля успели вызвать врача из клиники и отца с работы. Теперь в доме толпились люди, все бегали и суетились. Только бабуля сидела в своем любимом кресле, покачивалась и сосредоточенно работала крючком.
– Рановато, – проронила она в ответ на встревоженный взгляд Паулы и вновь сосредоточилась на подсчете петель.
Довязала последний ряд и отложила зеленый шарф. Посмотрела на стоящие рядом с ней шкатулки. Рука бабули покружила над ними и остановилась над шкатулкой, на крышке которой красовалась буква «С».
– Рановато, – повторила бабуля, – для матери, но мне уже пора приниматься за приданое. Начнем с пинеток, – сказала она, доставая из шкатулки несколько клубков.
Паула потерла виски, посмотрела на клубки, на сосредоточенное лицо бабули и решила пока не говорить, что утром наводила порядок в пряже, а ярлычки переклеить не успела.
Следующее утро, в отличие от предыдущего вечера, было гораздо спокойней. Завтракали гороховой кашей и салатом из брокколи. Паула нашла, что по оттенкам завтрак был похож на вчерашний шарф, связанный бабушкой. Впрочем, и по вкусу он тоже недалеко ушел от пряжи, невольно подумалось ей, и она с надеждой покосилась на живот матери, сидящей напротив.
Отец громогласно выражал надежду, что сегодня необходимый ингредиент для эксперимента уж точно придет, а значит мир скоро будет осчастливлен совершенно уникальной пропиткой. Он расцеловал на прощанье всех девчонок – от семидесятилетнего до пятнадцатилетнего возраста – и потребовал от самого крохотного члена их семейства вести себя прилично и не создавать хлопот мамочке. После чего бодро ускакал на работу.
Мать решила прилечь отдохнуть. Бабуля снова уселась в любимую качалку и погрузилась в работу. Паула полюбовалась робким лучом света, пробившимся сквозь тучи и лобызающим пыльную герань на окне, и пошла помогать Фло мыть посуду.
– Кстати, он очень даже милый, – невзначай заметила она сестре.
– Кто? – спросила та, но порозовевшие ушки обличили ее фальшивое непонимание.
Паула ухмыльнулась.
– И не могу не отметить его хорошую спортивную форму, – сказала она и хихикнула, вспомнив, как нисс Инвиз скакал вокруг водосточной трубы, дерева и других выдающихся предметов в попытке достать корреспонденцию.
– А… – было собралась включиться в обсуждение сестра, как раздался стук в прихожей.
– Ты не откроешь дверь? – мило улыбнулась Паула, решительно перенимая из рук сестры губку для мытья посуды.
Фло пожала плечами, вытерла руки и пошла открывать. Паула на цыпочках прошла через кухню и заняла наблюдательный пункт за дверью. В щель между дверным полотном и стеной гостиная, пока пустая, просматривалась превосходным образом.
Сначала Паула услышала скрип двери и испуганный писк сестры. Она представила, какое выражение лица должно быть сейчас у Фло и зажала рот рукой, чтобы не выдать себя хихиканьем.
– Прошу прощения, – раздался голос брюнета. – Я ваш сосед. Вернее, сын ваших новых соседей, купивших дом напротив.
– Я зна… То есть неужели? – наконец обрела голос Фло, чуть помедлила и предложила: – Проходите, пожалуйста!
Паула увидела, как в гостиную прошел брюнет и порозовевшая сестра. Брюнет при этом выглядел тоже слегка смущенным.
– Я понимаю, что мое вторжение может показаться неожиданным, – сказал он, – но вчера я имел удовольствие беседовать с юной барышней. Если мне не изменяют глаза, то я вижу семейное сходство.
– Между кем и кем? – поинтересовалась Фло.
– Днем у магографа я столкнулся, по-видимому, с вашей сестрой. И столкновение вышло преизрядным. Причем, в обоих смыслах!
Тут брюнет весело рассмеялся и рассказал в красках, чего ему стоило собрать всю корреспонденцию.
«У него еще и чувство юмора есть», – заметила про себя довольная Паула, осторожно прикрывая дверь на кухню.
Уже в почти закрытую щелку она услышала:
– …и, судя по всему, ваша сестра потеряла ваше письмо, которое вы собирались отправить в Университет Магии и Чародейства.
– Ну конечно! Это же Паула! И дня не проходит без того, чтобы сестренка что-нибудь не напутала. Прошу прощения, что вам пришлось тратить время…
– Что вы, что вы! Я очень рад познакомиться с соседями. Даже несмотря на такое комичное начало знакомства. А на какой факультет вы, нисса Флоренс, собираетесь поступать?
– На магохимический.
– Вот это совпадение! Дело в том, что я…
Тут Паула плотно закрыла дверь, отрезая себя от увлеченных общением собеседников. Посмотрела на гору практически нетронутой грязной посуды, было вздохнула, но тут же озорно улыбнулась и бодро схватилась за губку и за средство для мытья.
Обед проходил оживленно и весело. Флоренс с воодушевлением рассказала, что сын новых соседей нисс Инвиз, оказывается, учится в Вайтбургском Университете.
– Представляете, он учится на магохимическом факультете! – весело вещала сестра. – Только на третьем курсе. И он обещал помочь мне подготовиться к поступлению в Университет. Сегодня вечером он должен принести мне список книг, необходимых для подготовки.
– Какая удача! – одобрительно кивнул головой отец. – Я ведь мог подзабыть многое, что требуется для студентов. Очень полезное знакомство.
– Пригласи юного нисса к нам на чай! – поддержала мужа ниссима Харидан. – Ты успеешь, дорогой, к чаю?
– Несомненно! – подтвердил нисс Харидан. – Тем более нам надо отпраздновать важное событие.
– Твоя пропитка! – ахнули Фло и Паула. – У тебя получилось?!
Отец склонил голову.
– Произошла нелепейшая вещь, – со смешком признался он. – Оказалось, что тот ингредиент… Ну, пыльца юкки агавасае, который мы использовали в последний раз… Так вот, он заставляет ботинки квакать, когда на них наступаешь… – Паула и Фло не удержались от хихиканья. – Нет, ну такую пропитку тоже можно продавать… например, в магазине магических розыгрышей. Но сегодня рано утром мы получили доставку из Вайтбурга. И почему-то вместо пыльцы юкки агавасае пришла другая пыльца. Мой лаборант использовал ее, не посмотрев на этикетку. И что вы думаете?
– Что? – поинтересовалась ниссима Харидан.
– Этот ингредиент подошел и-де-аль-но! – торжественно произнес отец. – Конечно, мы продолжим эксперименты, но уже сейчас я почти готов…
– Главное – не сглазить, – чуть ворчливо пробормотала из своего кресла бабуля, монотонно стуча спицами, и все семейство ведьм энергично сплюнуло и изобразило пальцами оградительные знаки.
– Короче, вечером торжественный ужин и чай, – чуть смущенно сказал отец. – И вот в знак победы, а также ради нового гостя я могу забежать в кондитерскую. Понимаю, что… – он виновато покосился на жену.
– Ура! – в один голос закричали Фло и Паула.
– Только ради такого исключительного события, – чуть строго качнула головой ниссима Харидан.
Ложилось спать все семейство уже поздней ночью. Гость задержался дольше, чем планировалось, а потом Фло долго терзала Паулу перечислением всех достоинств своего нового знакомого. Впрочем, тот, кажется, и сам выглядел счастливым. Паула сбилась со счета, сколько раз за чаем нисс Инвиз бросал взгляд на хорошенькое и сияющее смущеньем лицо сестры.
