Пролог
Россия
Спустя пять лет после событий описываемых в первой книге
- Алекс, как ты предполагал, он снова появился,- взволнованный голос торопясь пересказывал долгожданные новости.- На этот раз это точно Громов собственной персоной. Поверить не могу. Опять клюнул на ту же приманку. Стареет старый лис. Нюх его подводит.
- Понятно. Где он сейчас?- я на минуту позволил себе слабость улыбнуться и отпраздновать мысленную победу.
Рано расслабляться. Теперь самое трудное. Глупец тот, кто думает, что мы выманили лиса. Он вышел сам. Созрел для нового удара. Долго же ждал. Теперь его нужно убрать, пока он не напакостил.
- Катманду, Непал. Связывался он оттуда. Вечером купил билет до России. Завтра будет в Москве.
Неожиданно! Ожидал какое-нибудь название из Латинской Америки, но Азия… Это что-то новое. На него совсем не похоже.
- Ведите его очень осторожно. Не спугните,- чувствую, как от волнения вспотели ладони, и телефон скользит из пальцев.- Я выезжаю.
* * *
- Мам, мы с Витей отдохнуть хотим. Оставим у тебя Анечку. Евгения обещала присмотреть за Егором,- я собирала детские вещи в чемодан, уже зная, что мама не откажется посидеть со своей любимицей.
Наши родители сами негласно разделили внуков. Егора чаще забирали Витины родители. Анечку – мои. Когда они вне защиты Виктора и семьи, находиться вместе им запрещено правилами. Брат с сестрой даже на одном самолете не летали одновременно. Всегда врозь. Витя объяснял это мерами безопасности.
- Второй медовый месяц,- мама понимающе хмыкнула.- И куда на этот раз? Снова в Альпы. На лыжах кататься.
При упоминании французских Альп, сердце кольнуло привычной болью. Мелькнула картинка с Максом, на фоне снежных гор, все так же живущим в одиночестве. Не совсем, конечно, иногда Инга подкидывала ему своих близнецов. Сестра и ее дети навещали регулярно. Постоянной женщины у него не было. Ревнивая собственница во мне за этим следила.
- Мам, Витя все держит в секрете. Я узнаю, только когда мы прилетим на место,- я довольно улыбалась, предвкушая какое-нибудь райское местечко в тропиках для отдыха.- Он любитель сюрпризов.
- Счастливая ты. Муж спустя столько лет все еще на руках носит,- порадовалась за меня мама.- Береги его! Не каждой так везет. Сестра твоя Таня звонила. Приглашала всех нас на юбилей родителей. Что-то смурная опять. Не ладится у нее семейная жизнь. Жди развода.
- Мам, ерунда,- отмахнулась я.- У Тани всегда так. Она сглазить боится и потому не хвастает. Все у нее в порядке. Ее Люсиль уже бегает. Как бы вторым не осчастливила родителей.
- Ей сорок. Возраст уже не тот,- возразила мама.- Поздно спохватилась.
- Мне тоже сорок,- ляпнула, не подумавши, что мама сделает свои выводы.
- Ты снова беременна? Ю-у-уль…- мама встревоженно тянула мое имя.
- Все, мам, пора. Я скоро приеду, тогда поговорим,- я быстро отключилась, уходя от расспросов.
Сама пока не знала. Задержка могла быть чем угодно. Не обязательно беременностью. Я пока даже не задумывалась, хотела ли еще ребенка. Витя хотел и меня, и нового крикуна. Не ему же вынашивать и кормить ночами.
- Так, моя красота, снова готова осчастливить меня малышом,- Витя обнял со спины, жарко шепча, прихватил зубами мочку.
Руки скользнули под футболку и погладили плоский живот. По телу уже разливалось знакомая истома желания. Мы столько лет вместе, а я реагирую на ласки Виктора, как в первый раз. Права мама, второй медовый месяц. Губы уже нашли мои, дразнили легкими и невесомыми поцелуями.
Близость по-прежнему яркая и волнующая, а вот остальное. В остальном мы не очень друг другу интересны. Разговаривали все реже. Не о чем. Интересы в разных плоскостях. У меня домашние проблемы и заботы. У него бизнес. Даже отдых предпочитали разный. Он все чаще улетал на сафари и ловить марлинов. Я же тащила его на курорты, где можно просто выспаться в шезлонге.
- Обнимашки!- взвизгнула довольная Анечка и повисла на нас обоих.
- Так! Все одеваться! Или никуда не успеем!- скомандовала я, нехотя выворачиваясь из рук мужа.
Прода от 26.09.2020, 08:14
Глава 1
Семь месяцев. Не совсем верно. Сто шестьдесят семь дней, двадцать три часа и пятьдесят восемь… пятьдесят девять минут, как пропал Витя. Вышел из квартиры и больше не вернулся.
Мы отвезли дочку к моим родителям. Заехали за вещами, собранными в дорогу, и ему позвонили. Он не говорил, только слушал. Отключился и, натянуто улыбнувшись мне, сообщил, что мы забыли кое-что в дорогу и нужно обязательно сходить сейчас. Тогда я только улыбнулась ему понимающе. Дверь хлопнула. И больше он в нее не вошел.
Мы собирались куда-то лететь отпраздновать день нашей встречи. Именно из-за этого первые дни я думала, что он меня бросил. В этот день появился в моей жизни, в этот же исчез из нее. Так символично для некоторых любителей поиграть в жизнь, семью, родителей. Но Витя никогда не был таким. Он все воспринимал серьезно. И вскоре я уже молила бога, чтобы он просто нашелся, пусть и у другой женщины.
Сейчас я устала и молится, и плакать. Я просто жду. Стою у окна или сижу на подоконнике и жду, когда он вернется. Больше не срываюсь к телефону, есть автоответчик. Или на стук в дверь. Она закрыта только на цепочку. Меня ругали за это. Но дверь должна быть открыта. Я уверена, что тогда он вернется. Когда кто-то захлопывает ее за собой – открываю снова.
Мой мобильный забрала Евгения, на случай, если позвонит Виктор. Я не возражала, глянув в ее больные глаза. Он ее единственный сын. Ей его потерять больнее, чем мне в тысячу раз.
Нет, мне тоже больно. Я ведь виню себя. И она, знаю, винит меня. Не уберегала, не остановила, не спросила ни о чем. Вина разъедает душу изнутри, как кислота. От нее больно дышать. Но я не пью ни лекарство, ни алкоголь, чтобы облегчить боль. Это мне наказание.
То, что нам не нужно, о чем мы не заботимся и не любим, как должно, – уходит. Я не любила достаточно Витю, мысленно придиралась, дня не проходило, чтобы не думала о Максе. Наверняка муж чувствовал, что я с ним не до конца, не на все сто, не вся его. Он-то отдавал всего себя мне. Ждал, когда я сделаю окончательный выбор в его пользу. Не дождался и ушел. Может и так, а может я накручиваю себя. Он не жаловался, что меня ему мало. Мог не сам уйти, его могли похитить. Выкуп не просили, значит…
Дальше боялась подумать, гнала страшную мысль от себя.
Мама приезжала и привозила Аню. Она обрадовалась, обнимала меня и плакала. Я тоже крепко обнимала и винила себя в ее слезах. Она потеряла отца, а теперь я все равно что отказалась от нее. Но я не могла притворяться, что все хорошо. Даже ради нее. Очень старалась, но не могла быть как раньше. Егора я так не увидела. Евгения прятала его от всех, опасаясь потерять еще и внука. Она приходила пару раз, забрала фотографии. Говорила нужно для розыска, а пропали все. Даже мои и детей. Пусть берет, что хочет. Главное, пообещала позвонить, если о Вите будет хоть что-нибудь известно.
Сначала меня навещала мама. Раз в неделю приносила свежую еду, меняла постельное белье, стирала пыль, гнала меня мыться. Иногда брала Аню с собой. Кормила, едва ли не впихивала силой ложки с едой в рот. Меня тошнило от любой еды. А от той, что удавалось проглотить, кожа шла аллергической сыпью. Но она не хотела ничего замечать, требуя все преодолевать и быть сильной ради детей. Мы поругались из-за этого. Она обозвала меня «неблагодарной» и ушла. Больше не приходила и не звонила.
Сначала я спала в постели, пока она хранила запах Виктора. Потом перебралась спать и жить на подоконник, выходящий во двор. Смотрела на его внедорожник, который, как и я, ждал хозяина. Осенью его засыпало желтыми листьями. Сейчас накрыло снегом. Мы с ним остались вдвоем. Я и Ленд. Нас все бросили. О нас забыли. И о тоже Вите забыли. Им надоело ждать. Я же знаю, что возвращаются, когда их ждут. И жду.
По салютам до самого утра догадалась, что наступил Новый год. Загадала только одно желание. Но оно не торопилось сбываться. Телефон звонил, на автоответчик приходили веселые, ненужные поздравления. Словно из параллельной вселенной, где все хорошо.
Пыталась читать и смотреть фильмы. Все вызывало раздражение навязчивостью, кроме «Хатико» и «Сумерек», где брошенная героиня ждет какую-то Элис. Пересматривала одну и ту же сцену монолога «к Элис» сотни раз. Завидовала ей. В семнадцать всегда найдется кто-то, кому ты нужна. Но кто посадит тебя на мотоцикл, когда тебе сорок. В сорок жизнь начинается только у тех, кто до сорока не жил. Я жила. Жила много и слишком счастливо. Видимо мои лимиты исчерпались. Кто-то там решил, что восьми лет вполне хватит. Я же привыкла быть счастливой, и сразу отвыкнуть не получилось. И вот теперь живу, чтобы ждать. Так говорю себе, а потом поправляюсь «Дождаться, именно дождаться».
Квартира зарастала пылью. Цветы засохли. В двух холодильниках часть еды испортилась.
Очень хотелось закрыть зеркала, чтобы не видеть себя такую ненужную, брошенную, враз постаревшую лет на десять. Давно не мылась и не стирала одежду. Не могла себя заставить снять грязные одежки и голой залезть под воду. Из зеркала на меня смотрела женщина, ровесница мамы. Я бы согласилась отдать эти двадцать лет, чтобы с Витей все обошлось. Я была на все согласна, чтобы вернуть себе желание жить. Моя жизнь – он.
Февраль. За огромным не занавешенным окном падает снег. Такая знакомая картина. Снегопад завораживает и пугает. В тот день произошло что-то неприятное, но память не воскрешает события, щадит и без того измученный разум, и я засыпаю.
- Проснись,- меня немилосердно трясут за плечо, вырывая из сна.- Юлия, проснись. Ты в порядке? Почему не отвечаешь на телефонные звонки?
Больно все тело. Он злится, очень. Это мужчина. Точно голос мужской и пахнет мужчиной.
Витя? Витя вернулся!
Крикнуть не получается. Горло осипло от долгого молчания. Моментально открываю глаза и вскакиваю. С колотящимся от волнения сердцем разглядывая стоящего передо мной мужчину… Просто огромный, рыжеватые волосы и борода, светлые глаза.
Это не Витя…
Он знаком мне, но я не могу вспомнить. Мешает густая борода и зимняя одежда. Он огромный, как медведь. Но светлые глаза смотрят по-доброму: с состраданием и жалостью. Знакомый взгляд.
Это не Витя, остальное не важно…
Я опускаюсь в свое гнездо обратно. Устала очень. Все силы потратила, чтобы вскочить. Меня колотит озноб. Натягиваю одеяло на голову. Полежу немного, успокоюсь, и все пройдет. Потом поем чего-нибудь и горячей воды попью. А там закончится день, и наступит новый. И Витино возвращение станет на сутки ближе.
- Ты когда последний раз ела?- бородач не отстает.
Говорит по-русски, но очень плохо. Что ему нужно от меня? Если ответить на все вопросы, он уберется, не будет меня доставать?
- Вчера,- шепчу ему, немного высунувшись из-под одеяла, чтобы услышал.
Конечно не вчера, но лучше сказать так, чтобы он точно отстал. С мамой срабатывало.
- Не ври мне,- он говорит уже мягче, перестает кричать.- Почему ты не ешь? Почему ты спишь на окне, не раздеваясь? Где твои родные, дети? Почему ты одна?
Отвечаю только на один вопрос – последний. На одни не знаю ответов, другие не запомнила.
- Я не одна. Со мной Ленд,- я бросаю взгляд на окно, за которым машина мужа.
- Кто это, Ленд?
- Он на стоянке ждет, и я жду,- зеваю, чувствуя, как слипаются глаза, и проваливаюсь в сон.- Я не одна. Мы оба ждем.
Больше мужчина меня не тревожит. Слышу, как он бормочет:
- Бросить совсем одну в таком состоянии! Не родные – уроды. Винят ее и бросили в наказание. А если бы я не успел? Надо было не слушать ее и забрать еще тогда. Бедная девочка!
И я снова во сне с Витей. Он рассказывает что-то, смеется, а я слушаю, смотрю и насмотреться не могу. Улыбаюсь ему. Я счастлива. Во снах я с ним и снова счастлива.
- Юля, поешь,- уговаривает меня муж, протягивая ложку чего-то очень ароматного.
Я приоткрываю губы и глотаю горячий наваристый бульон. Я все сделаю, только бы он остался и не уходил никуда. Глотаю еще пару ложек и проваливаюсь в дремоту.
Я очень быстро устаю. Даже от малейшего усилия слабость и холодный пот на висках. Сквозь сон чувствую, как меня поднимают на руки и несут. Пытаюсь сопротивляться, хныкать, но получается плохо. Меня укладывают на кровать и оставляют в покое. Хорошо, но холодно. Меня знобит. Тело мелко трясется. Надо согреть горячей воды, попить и согреться. Я с трудом поднимаюсь и смотрю на сидящего в кресле мужчину. Он разделся и разглядывает телефон, внимательно листая. Вспоминаю его имя.
- Макс!
- Юля, что? Просто скажи,- отбрасывает девайс в сторону и тут же оказывается рядом.
Бережно обнимает, кутая в одеяло, прижимает к большому телу. Так гораздо лучше, и не так сильно знобит.
- Мне холодно. Горячей воды попить,- прошу у него, сглатывая сухим горлом.
- Сейчас, милая, все сделаю,- он исчезает и возвращается с кружкой пахнущей молоком и медом.- Пей по чуть-чуть. Силы скоро вернуться. Если станет хуже – вызову врача.
- Не надо врача. Со мной все в порядке.
Я знаю, что теперь все будет в порядке. Руки, что меня обнимают нежные, осторожные и заботливые. Другими я их не помню. Я выживу, потому что Максу это надо. Мне самой не надо, но для Макса я постараюсь. Не хочу потерять и его тоже. И не потеряю. Его точно не потеряю.
Прода от 27.09.2020, 10:45
Глава 2
Макс был жизнью, к которой я тянулась, как бледный росток к солнцу. Смотрела на него, на его сильное, большое тело, такое теплое и живое и мне хотелось вернуть свое такое же. Хотелось вернуть силу сопротивляться и желание жить дальше. Рядом с ним я оживала. И оживал страх потерять и его тоже. Я цеплялась за него, как утопающий за спасательный круг. Мне приходилось заставлять себя есть, чтобы видеть, как ест он напротив. Преодолевая дикую апатию, выполняла все, что он говорил, чтобы он и дальше оставался рядом. Научилась слушать его голос, вычленяя интонации и настроения. Для меня он звучал лучшей музыкой. Однажды заметила, как он перебирает мои флакончики с духами и туалетной водой, вдыхая ароматы. Закрывшись в ванной, попыталась что-то сделать с волосами. Испуганно застыла, разглядев множество серебряных нитей в светлой отросшей шевелюре. Расчесала волосы и оставила так. Тут нужен мастер. Нанесла крем на стянутую после душа бледную кожу, немного подкрасила глаза и брови. И получила от него довольную улыбку. Даже смогла растянуть губы в ответ. Это далось нелегко. Как и речь. Под шум воды пыталась говорить, но «окаменевшие» связки сопротивлялись, голос звучал глухо и некрасиво, шелестел как сухая бумага. Эти звуки меня пугали, и я предпочитала молчать. Максу отвечала односложно или улыбалась.
Больше всего меня пугало собственное тело. Исхудавшее так, что под тонкой кожей обозначились полукружья ребер, оно не спешило возвращать прежнюю округлые формы. Тело было согласно принести себя в жертву.
В забытье одинокого ожидания, я много передумала. Мой ум, привыкший искать выход из ситуации, применять все ресурсы организма, искать закономерности, которые помогут решить проблему, на этот раз выдал теорию о связи явлений. Или теорию жертвы. Еще древние знали, чтобы получить что-то, надо что-то отдать взамен.
