Глава 1
Руслан
24 декабря
- Руслан Григорьевич, два билета до Мюнхена забронированы. Ваш вылет тридцатого декабря в час пятнадцать по московскому из Пулково,- сухо произнесла секретарша.- Сергей Николаевич звонил и просил, чтобы вы связались с ним обязательно. Желаю вам счастливого пути.
- Спасибо, Лена,- буркнул я недовольно, разглядывая в окно сыплющийся на город снег.
Она отключилась, а я потянул душащий до невозможности узел галстука и откинулся на спинку стула, прикрывая глаза. Офис и бумажная работа достали за эти полгода так, что выть охота. И как я согласился на эту должность, сам не могу понять. Пасынку Воронцова не пристало работать простым охранником. Не комильфо, так сказать. На это мягко намекнул сам Воронцов. Разговор о том, что решать за меня не надо, увял на корню. Отвоевал право остаться жить в своей квартире с Кариной. Мама в положении, ее волновать нельзя. А для нее мы все одна большая и дружная семья. Поэтому я согласился. Думал временно. Но мама уже родила, а я все еще протираю штаны в офисе. Воронцов как-то намекнул, что хочет дать мне возможность организовать свое дело. А пока я должен набираться опыта. Мысль хорошая и я не против, но он вроде как обязывает меня. А я этого не люблю. Все, что он делает, кажется правильным. Но как он это делает… Он же просто ставит в известность, что с такого-то дня я числюсь в таком-то университете или выхожу на работу, и возражать бессмысленно. И дело не только в маме. Есть еще Карина. Дочке Воронцова не подходит обычный парень из народа. Воронцов мне сказал прямо, если я хочу встречаться с его дочерью, а тем более стать его зятем, то мне придется что-то из себя представлять.
Вот такой у нас вышел мужской разговор полгода назад. Он припер меня к стенке. Я просто не смог возразить. У нас же с Кариной серьезные отношения, и я несу за нее ответственность. И понимаю, что мне придется много чем поступиться ради нее. Если спортивная карьера для меня закрыта, придется строить другую карьеру. И Воронцов сам предлагает помощь. Отказываться глупо. Только рутина заедает. Кажется, жизнь проходить мимо меня. Вот, кажется, совсем недавно в окно заглядывало редкое питерское солнце, а сейчас уже зима. Куда делись шесть месяцев, не могу понять.
Я прихожу домой вымотанным и злым, Карина теперь, после выпуска, все время пропадает на репетициях в театре. У нее сдача спектакля, идут бесконечные прогоны, и она выглядит чуть лучше меня. Иногда на разговоры с ней нет желания, я уж не говорю про остальное. Когда брату Богдану исполнился месяц, его окрестили, и это событие отметили в тесном семейном кругу. Ну, как отметили. Мы с Кариной просто уснули от усталости, не дождавшись торжества.
Работая охранником, у меня оставалось время на друзей и спорт. А сейчас чувствую себя белкой в колесе. Она тоже вначале взахлеб рассказывала мне все новости, ее восхищало все. Не понимала свою подругу Беллу, которая срочно вышла замуж за бизнесмена в два раза старше себя.
Так было вначале, но постепенно интерес сошел на нет. Она потухла. Куда делась радость из глаз. Иногда за вечер мы и пары слов не произносим. С завистью смотрю на маму и Воронцова. Оба светятся от счастья. Мама порхает вокруг него. Им обоим дашь не больше тридцати, а мы… Так больше продолжаться не могло. Я решил – хватит! Больше никаких семейных посиделок с родителями. Мы с Кариной на Новый год летим в Германию кататься на лыжах. Восточные Альпы, Гармиш. Были там как-то с ребятами из сборной. Остались только хорошие воспоминания. Я уже и билеты заказал. Сделаю ей сюрприз. А если все будет отлично, то… колечко я уже купил. И оно спрятанное в домашнем сейфе ждет своего часа. Я сделаю Карине предложение. Решился.
Я помню, в отличие от других мужчин, нашу дату. Ровно год, как я встречаюсь с ней, и другой женщины мне не нужно. Хотя тогда, год назад, я ее вежливо послал. Потом, конечно, извинился. И все закрутилось. Мне казалось, все это совсем несерьезно, на время. Затянулось это время. И сейчас я все также влюблен в свою девочку. И она в меня. Вот только усталость наваливается. Отдыхать некогда, а надо. И обязательно вместе и активно. Но мы все наверстаем с ней. Оживим наши отношения. А сейчас я заеду за букетом и тортом, и мы отметим нашу годовщину. Предложение сделаю обязательно романтично, в Альпах под взрывы салютов. Почти как год тому, когда признался ей в любви.
Я решительно захлопнул крышку макбука, поднялся. Прихватив пальто, портфель, торопливо заспешил из офиса. К черту Воронцова с его звонком. Опять загрузит какой-нибудь работой. А у меня личная жизнь. Годовщина!
29 декабря
Я потихоньку собирал сумку, вспоминая, как неделю тому удивил Карину, когда заявился домой с цветами и тортом. Она удивилась, не поняла сначала. Когда я назвал причину, удивилась еще больше. Почему-то моя девочка решила, что мне все это не важно. Важно, еще как важно. Просто я сказать об этом не всегда умею. Но это не значит, что я не чувствую и не думаю. Правда до главного «сладкого» у нас так и не дошло, Карина отказалась, сославшись на женское недомогание. Но у нас впереди неделя отдыха, где мы будем только вдвоем. И вот тогда я… От сладкого предчувствия внутри все сжалось в ожидании.
Представляю, как она обрадуется, узнав, куда мы улетаем ночью. Специально ничего не говорил ей. Лишь упомянул, что лечу в Германию на Новый год. Она как-то прохладно отнеслась к сказанному. Не возмутилась. Что пропускаю праздник. Не спросила причину. Но я задавил обиду и не дергал ее. Устала. Это же видно. Достал заветную коробочку, открыл, любуясь, переливами бриллиантов в кольце, представляя его на пальчике моей Карины. И радость, и неверие в глазах, что скоро она станет моей.
Я уже чувствовал запах скорого счастья и свободы: свежий, вкусный воздух горных Альп. Непередаваемый. Заметил, как рот сам расплылся в довольной улыбке.
Услышал звук открываемых дверей и голос Карины:
- Да, Ром, конечно, встретимся…- она замолчала, а я напрягся, свитер выскользнул из моих рук,- сегодня нет… я занята. А завтра вечером могу… Я тоже… Да, очень…
Она говорила тем мягким, воркующим уже позабытым мною голосом. Давно, очень давно его не слышал. Так голос у Карины менялся, когда она получала удовольствие со мной. А сейчас она говорит с кем-то, с каким-то… Ромой… и тем самым голосом. Назначает ему встречу. На завтра. На время, когда я улечу. Вот почему ей было все равно на мой отъезд. То есть Карина погуливает от меня. Наигралась в отношения. Скучно стало, решила сменить мужика.
Отшвырнув ногой свитер, не торопясь вышел в прихожую. Она стояла ко мне спиной, пытаясь снять шубку, и продолжала начатый еще в подъезде разговор. Совершенно не замечая меня. Наверно решила, что я все еще на работе.
- Нет, Ром, в этот раз я могу остаться до утра,- она фыркнула на ответ, который я не расслышал, пытаясь высвободить руку из рукава.- Я же обещала. Мне надоело, что ты меня все время упрекаешь… Я тоже люблю…
Этого я уже вытерпеть не мог. Подошел к ней и… помог снять шубку. Не ожидавшая этого Карина ойкнула, и телефон выпал из рук. Бархатно-карие глаза с испугом и удивлением уставились на меня. Удивленное выражение быстро сменила привычная равнодушная усталость. Кивнула, молча благодаря за помощь. Вот теперь у нас как.
А когда-то целовала так, что до ужина не доходило. Воспоминания о прежнем недолгом счастье только разозлили. В телефоне мужской голос раздражающе «алекал», вызывая Карину.
- Карина, что случилось?
Она точно не слышала моего вопроса. Девушка подняла мобильный, подаренный мной, и устало выдохнула в него:
- Мне неудобно говорить сейчас. До скорого, Ром… И я тоже, и…
Грохот захлопнувшейся за мной двери заглушил ее последние слова. Этого я больше выносить не мог. Она говорила со своим любовником, даже не стесняясь меня. На языке вертелось с сотню злых и обидных слов. Я уже понял, что ни о поездке, ни о предложении замужества и речи быть не могло. Вызвал такси. Ничего, переночую в аэропорту. Выкинул лыжный костюм, понимая, что кататься в этот раз я не буду, не то настроение. Рывком закрыл сумку. Вытащил из шкафа первые попавшиеся джинсы и тонкий свитер. Домашний пуловер трещал по швам, когда я стаскивал его через голову. Старался сохранить спокойствие, чтобы чего-нибудь не забыть. Когда уложил паспорт и проверял содержимое кошелька на предмет банковских карт, дверь открылась и вошла Карина.
-Ты уже собрался?- как ни в чем не бывало, спросила она, бросив взгляд на мою сумку, проходя к комоду с одеждой.
- Угу,- буркнул я, торопливо рассовывая по карманам вещи, стараясь побыстрее уйти.
Находиться с ней в одной комнате физически невыносимо. Меня раздирали обида, злость и ненависть. Под руки попала бархатная коробочка с кольцом. Со злостью сжал пальцы, и пластик оглушающе хрустнул. Получилось похоже на выстрел. Контрольный в мои неудавшиеся отношения. Швырнул покалеченный футляр с кольцом на прикроватную тумбочку.
- Что-то случилось у тебя?- она наконец-то заметила мое нервозное состояние.
- Все нормально,- я вскинул сумку на плечо и вышел, оглушительно хлопнув дверью.
В прихожей надел зимнее пальто, ботинки и торопливо набирал навигатор, пытаясь разыскать ползущее, как черепаха такси.
- Руслан, что случилось? я не понимаю,- Карина смотрела на меня удивленно, стряхнув сонное оцепенение, второй раз за вечер и впервые за последнее время.
- Зато я понимаю. Теперь мне ясно, почему ты как неживая и отказываешься от секса последние три месяца,- я с ненавистью глянул в ее растерянное лицо.- У тебя любовник…этот Рома. Счастливо оставаться с ним,- резко открыл входную дверь и захлопнул ее с силой.
Последних ее слов я уже не слышал. И слышать не хотел. Сыт обоими Воронцовыми по горло.
Прода от 04.01.2021, 11:21
Глава 2
Карина
Вздрогнула от грохота захлопнувшейся за Русланом двери. Тупо уставившись, разглядывала матово-черную поверхность, а в голове звенели болью несправедливого обвинения его слова об измене и любовнике.
Ромка! Это Сысоев мой любовник?! Руслан же не в серьез?
Но его лицо, перекошенное от боли и обиды говорило о другом. Руслан обижен на меня и очень. Он неправильно понял мой разговор с Ромой. Сделал свои выводы. Решил, что я встречаюсь с Ромкой. Нужно было побежать за ним и все объяснить. Но я продолжала стоять, потом развернулась и ушла в его комнату, ставшую теперь нашей общей. Тут горит свет двух прикроватных ламп. Тяжело опустилась на постель, разглядывая разбросанные вещи Руслана, что он собирал впопыхах. Сейчас комната похожа на разоренное птичье гнездо. Так оно и есть.
Да, встречаюсь с Ромкой. Уже три месяца. Но совсем не потому поводу, что себе надумал Руслан. Дело в Таше. Она серьезно заболела. Прогрессирующая атрофия мышц. Болезнь заметили вовремя и ее смогут вылечить. Я просила отца, он помог. И теперь она сможет нормально ходить. Но на карьере балерины придется поставить крест.
Когда всегда веселая и довольная жизнью Таша все узнала, постепенно впала в депрессию. И только я, Ромка и ее мама пытаемся вытащить ее. Мы с Ромкой поддерживаем, ходим к ней в гости, иногда удается вытащить погулять на улицу. Это очень тяжело морально. Мне кажется, я сама пропитываюсь ее состоянием. Уже не раз замечала, что впадаю в беспричинную апатию. Ничего не хочу и жду только момента, когда можно будет лечь и уснуть, забыв обо всем вокруг.
Глаза цепляются за грубо смятый футляр на тумбочке. С трудом раскрываю его, разглядываю сверкающие грани камней на обручальном кольце, и догадка озаряет отупевший мозг.
Руслан собирался сделать мне предложение. А я сама оттолкнула… и Ромка еще так не вовремя…
Хватаюсь за телефон, набираю ему, но телефон вне зоны доступа. Набираю снова и снова с тем же результатом.
Руслан отключился от меня или от всех? Звонить кому-то и просить, чтобы узнали, как он? Или лучше дать ему время остыть, и поговорить потом?
Почему я ничего не рассказала ему? Надо было. Тогда бы он ничего такого не подумал обо мне. Но я же видела, что работа, которую ему предложил отец, его выматывает. Он постоянно приходит уставший и раздраженный. Перестала лезть к нему со своими новостями, видя, что он слушает через силу. Я говорила с отцом, просила для Руса другую должность. Он же бывший спортсмен, спринтер. Для него движение - это все. Он не может сидеть в офисе, задыхается. Но отец не услышал. Сказал, что так выковывается мужской характер. Не тогда, когда ты делаешь, что подходит тебе или нравится, а то, что не нравится, но надо. В жизни придется уметь и делать много всего, о чем понятия не имеешь в двадцать шесть лет. Что я могла ему возразить? Что все это может и выковывает характер Руслана, но разрушает наши отношения. У меня не было сил с ним спорить. Я тоже много работаю и устаю физически. Вот только в отличие от Руслана, мне нравится моя работа. У меня есть цель – стать примой театра. А у него… я даже не знаю… Он, мне кажется, сам не решил, чем хочет заниматься.
Так бывает, когда человек наметил цель, шел к ней не жалея себя. И внезапно все рушится. И он сидит на обломках, сам как этот обломок, и не знает, что и как дальше. Куда идти? Что делать? Точно как больная Таша…
Сердце сжимается болью за подругу, попавшую в безвыходную ситуацию. Задумавшись о безвыходности ситуации, не сразу услышала настойчивый звонок телефона. Вытерла текущие по щекам слезы и ответила, даже не посмотрев, кто звонит:
- Слушаю…
- Карина,- голос мачехи лучился мягкостью и теплом,- привет, милая. Я Руслана ищу. Не могу ему дозвониться. Сережа с ним хотел переговорить. Не знаешь, где он? Карина, слышишь меня?- она повторяет вопрос, а я замечаю только, сколько любви и нежности в ее голосе, когда она произноси имя отца.
Она действительно его любит. Очень любит. Он ее тоже. И у них все хорошо. В офисе, в кабинете отца стол уставлен фото Богдана и Светланы. Он, правда, редко там появляется. Чаще работает дома, чтобы видеть жену и сына. Я не ревную, я… завидую. Как у них все получается вот так гладко, без ссор? Ребенок ведь, устают же, должны уставать, а посмотришь на них, оба светятся от счастья. Почему мы с Русом так не можем? Почему нас это все убивает?
- Карина, ты плачешь?- голос Светланы меняется. В нем слышится тревога.- Что случилось? С тобой что-то? С Русланом? Вы поссорились?
Я столько носила все в себе, копила, что сейчас все прорывается со слезами и выплескивается на мачеху.
- Поссорились… Он уехал…Таша, моя подруга, она серьезно болеет, больше никогда не будет танцевать,- всхлипываю, не в силах сдержать потоки слез.- У нее депрессия. Мы с Ромкой ходим к ней, следим, чтобы она с собой что-нибудь не сделала. А Рус решил, что мы с Ромкой… любовники-и-и-и… И ушел… Не дал ничего объясни-и-ить…
Я уже не сдерживалась, и подвывала, до боли сжимая в пальцах кольцо. Светлана проговорила что-то, но я не расслышала. Похоже, прикрывала ладонью динамик. Не мне, значит. А мне было все равно. Меня с головой накрыла обида и жалость к себе.
- Карина, милая, не плач. Ты сейчас дома?
- Да,- все, что смогла выдохнуть сквозь душившие спазмы слез.
- Никуда не уходи. Я сейчас приеду, и мы во всем разберемся,- Светлана отключается, а я, как подкошенная, валюсь в постель, не в силах сдерживаться, рыдаю во весь голос.
