Но заснуть ему не удалось. Снаружи зазвучала песня. Она лилась протяжно и звонко. Проникла в драконью пещеру, зажурчала по каменным стенам, как ручеёк.
Голос у Василисы был сильным и таким жалобным, что Горыныч снова поднял голову и посмотрел в сторону выхода. Не ушла, значит, девка. Измором решила взять. Вот же упрямая! А потом будут говорить, что дракон её зазря покусал. А что ему остаётся?
Василиса пела о несчастной женской доле. О том, как похитил злой змей прекрасную девицу. Утащил он её в свою сырую пещеру. Приковал цепями тяжёлыми. Примотал верёвками кручёными. Собирался сделать её своей женой, чудище поганое, змеище подколодное.
Горыныч покачал головой. Вот где они этого бреда набираются? Как он мог сделать девицу своей женой? Зачем ему такая жена?
Песня была обидной. Особенно с того момента, когда в пещеру пришёл богатырь-освободитель с мечом-кладенцом. Чтобы не слышать заключительных куплетов о расправе над «чудищем поганым», дракон снова свернулся в кольцо и прикрыл уши хвостом.
Когда песня затихла и наступила долгожданная тишина, Горыныч отодвинул камень и выглянул из пещеры. Ночь заливалась сверчковым треском, прохладно пахла лесом и разнотравьем, чем-то суетливо шуршала в темноте. Букетный стог стоял прямо напротив входа в пещеру. Василиса спала в траве, обняв грязный меч.
«Надо же, упрямая какая, — подумал дракон. — Достанется же кому-то в жены это мучение». Он подошёл к стогу, лёг рядом на землю и накрыл Василису крылом. Простудится ведь глупая. Надо было отнести её вниз, к подножию горы. Но кто ж знал, что она такая упёртая?
Василиса сонно завозилась и подтянула крыло повыше укрываясь. Горыныч положил голову на траву и закрыл глаза. Зверьё в драконьи владения не поднималось. Он был самым крупным хищником, почтение ему выражали даже медведи. Бояться было некого.
Дракон уснул. Было тепло и уютно. Ему даже показалось, что тычки в бок, которые стали ощущаться со стороны Василисы, ему просто снятся.
— Вась, — шептала Василиса и тихонько тыкала кулачком в змеев бок. — А, Вась?
— А? — вывалился из крепкого сна Горыныч. — Чего?
— Ты зачем меня ночью укрывал? — спросила девица. Глаза её хитро блестели.
— Подумал, что замёрзнешь, — сказал дракон. Солнце только-только раскрасило горизонт в розовый цвет. Чего ей не спится?
— Заботился, значит? Это хорошо. Это следующий пункт. Ты мне прямо уже начинаешь нравиться. Знаешь, что следующее? Подарки! — заявила Василиса.
— Какие ещё подарки? У меня нет ничего, — сонно сказал змей.
Он встал на все четыре лапы, расправил крылья, восстанавливая кровообращение, потянулся.
— Так ты придумай, что подарить, и добудь. Что-нибудь невероятное! Красивое! Желательно с риском для твоей жизни. Например, яблоки молодильные. Или венец из самоцветов. Можно ещё…
— А жизнь подойдёт? — окончательно проснувшись, спросил дракон.
— Чья? — не поняла Василиса.
— Если я тебе жизнь подарю твою собственную, это хороший подарок? Потому что мне очень хочется тебя покусать, — Горыныч угрожающе обнажил клыки.
— Жизнь у меня уже есть, — проигнорировала Василиса угрозу.
Дракон сел, сложил передние лапы на животе. Задумчиво стал смотреть на Василису. Похоже, отделаться от неё быстро не получится. Можно сделать вид, что на всё согласен, а потом сменить место жительства. Он обернулся на пещеру. Будет жаль. Горыныч привык к этому месту. Жилось ему спокойно и сытно. Как ещё сложится житьё в других местах?
— Даже не думай! — сказала Василиса, наблюдая за драконом. — Ты наша достопримечательность. Распоследний змей на всю округу. Внизу в городе в сувенирной лавке твои изображения продают туристам.
Дракон обречённо вздохнул. Оставалось только одно — напугать. Горыныч встал, оскалил пасть и утробно зарычал.
— Ну ладно, раз с подарками пока не получилось, то по плану у нас ревность, — сказала Василиса, игнорируя драконью агрессию.
— Чего? — дракон даже закашлялся.
— Ну… Я тоже пока не понимаю, как мы это сделаем. Ты должен начать ухаживать за кем-то, чтобы я начала ревновать. Но я не уверена, что буду ревновать. Может тебе поцеловать другую девицу? — рассуждала Василиса, задумчиво подняв глаза к небу.
— Ещё за кем-то ухаживать? Опять траву косить? Ну уж нет! И драконы не целуются, — воспротивился дракон.
— А что делают драконы? — с любопытством поинтересовалась Василиса.
— А что ты хочешь узнать? — растерялся дракон. — Тебе лет сколько? Можно уже по-взрослому рассказывать?
— Фу, Вась, ну ты вообще уже… Нежность вы свою как проявляете? — прервала Василиса смущающие змея подробности.
— А-а-а, — облегчённо протянул дракон. — Носами трёмся. И крыльями обнимаем.
— Вот надо, чтоб ты носом об кого-нибудь потёрся, — сказала Василиса.
— Не хочу я ни об кого тереться. Драконы так себя не ведут, чтобы из-за глупых экспериментов такие интимные вещи делать. Давай лучше я тебя покатаю, — вдруг предложил дракон. — Есть у тебя в списке совместное путешествие?
Василиса удивлённо посмотрела на него. Потом достала свои записи и поставила галочку напротив пункта «удивить».
— Давай, — согласилась она.
Дракон наклонился, давая Василисе сесть себе на спину. Потом немного разбежался и прыгнул вниз с горы. Василиса звонко завизжала, обнимая драконью шею. Горыныч расправил крылья и стал медленно опускаться к земле. Возле самой поверхности он взмыл в небо, слушая восторженный смех пассажирки и чувствуя, как в глубине его драконьей души становится радостно.
Они пролетели над рекой, почти касаясь воды драконьим брюхом. Потом долго сидели среди душистых трав на берегу, и Василиса рассказывала, как трудно в наше время порядочной красивой девице. Женихи осаждают, покоя нет.
— А батюшка всё норовит меня замуж выдать, — жаловалась она, скармливая дракону с ладони землянику. Язык у дракона был шершавым, как у кота. — А я хочу, чтобы мы с будущим мужем любили друг друга, понимаешь? Вот до самой последней минутки в своей жизни! Сильно-пресильно!
— Понимаю, — соглашался дракон. — Все этого хотят.
— А батюшка не понимает. Говорит, что стерпится и слюбится. А я хочу, чтобы сразу, понимаешь?
По её щеке покатилась слеза. Василиса вытерла её ладонью и прислонилась к драконьему боку головой. Дракон больше не злился на упрямую девку. Он ведь не знал, что она несчастна. А от несчастья все глупости творят, так уж мир устроен.
Он участливо обнимал Василису крылом. Хотелось сделать для неё что-то приятное, чтобы она не плакала. Может быть, съесть её батюшку? Тогда никто не станет заставлять её за нелюбимого замуж идти.
— А хочешь, я подарю тебе желание? — спросил дракон Василису.
— Как это? — девка подняла на него удивлённые глаза, покрасневшие от слёз и потому ещё более синие.
— Вот, — дракон поднял лапу. Вокруг лапы была привязана верёвочка, на которой висел драконий зуб.— Это мой первый выпавший зуб. Он исполняет одно желание. Возьми его себе. Может быть, он сможет исполнить твоё желание о любви. Надо будет очень сильно пожелать, зажмуриться и прикоснуться к нему лапой. Рукой, то есть. И желание в тот же миг исполнится.
— Почему ты не оставишь его себе? У тебя ведь тоже есть самое сильное желание? — спросила Василиса.
Дракон вздохнул. Просто молочный зуб не умеет воскрешать мёртвых драконов. А другие желания Горыныч и сам мог воплотить и исполнить. Какие у дракона желания? Все у него есть. Он протянул Василисе лапу.
Василиса благодарно улыбнулась. Сняла с лапы верёвочку с драконьим зубом и повесила себе на шею.
Так началась эта странная дружба. Василиса больше не пыталась вызвать в себе любовь к дракону. А дракон стал ждать, когда она придёт к нему в гости. Скучал, если её долго не было. Подарки для неё припасал. Увидел однажды дикую яблоню с красными яблоками и всю её вместе с корнем к себе на гору принёс. Чтобы Василиса могла яблочками полакомиться. Не молодильные, конечно, но тоже ничего. Освежают.
А однажды ночью Горыныч насыпал букетный стог прямо возле её терема. Василиса потом рассказывала, как стражники утром тот стог обнаружили и никак не могли понять, откуда он взялся. А дядюшка долго на них кричал и грозился самолично каждого пониже спины выпороть за то, что ночью не обходят терем дозором, а спят как коты на печи.
Василиса показывала, как грозно ругался её дядюшка, и они с драконом весело смеялись. «А из стога того я все цветочки голубые выбрала и у себя в горнице поставила. Радуют меня теперь», — сказала Василиса и погладила Горыныча по крылу.
Она приносила дракону пироги с грибами и куриными сердечками. Горыныч отродясь такой вкуснятины не ел. Жаль только, что пироги маленькие. На зубок. Только аппетит разогнать.
А по вечерам дракон заваривал в котле чабрец и смородиновый лист. Горыныч и Василиса сидели на самом краю Лысой горы, и пили чай, глядя, как внизу в маленьких человеческих домиках вспыхивает свет. Они тихо беседовали обо всём на свете. И казалось, что в мире нет больше никого, кроме них.
Садилось солнце, медленно закатываясь за горизонт. Наползала на мир прохладная тёмно-синяя ночь, рассыпалась звёздами. Дракон уносил Василису вниз к подножию горы, возвращался в свою пещеру и принимался ждать, когда она снова придёт к нему в гости.
Наступила осень. Ярко вспыхнул лес жёлтыми листьями. Потянулись клином на юг птицы, тоскливо оплакивая разлуку с родными краями. Всё короче становился день, всё холоднее ночи.
Потом листва облетела, и лес стал прозрачным. Кружились иногда в воздухе снежинки, напоминая о скорых морозах. Зверьё попряталось в норы. Затихли птичьи голоса. Мир словно замер.
Дракон часто сидел на макушке Лысой горы и смотрел вниз на светящиеся в осеннем сумраке дома. Что там делает Василиса? Теперь она приходила редко, и дракон тосковал.
А потом выпал снег. Скрыл все тропинки, и Василиса перестала навещать змея. Дракон понимал, что ей теперь опасно и трудно подниматься в гору. Ему было грустно и одиноко. Так одиноко, что змей заболел.
Поздней ночью полетел дракон к Василисе. У кого же помощи просить, как не у верного друга? Он приземлился на княжьем дворе и тихо прокрался к её терему. Укутанные в тулупы стражники спали, прислонившись к забору.
Не спала только маленькая собачонка. Будка её стояла возле входа в терем. Собачонка тут же вцепилась дракону в заднюю лапу зубами и повисла на ней. Горыныч заглянул в окно, разглядел в глубине комнаты кровать.
— Василиса! — громким шёпотом позвал дракон.
Он сунул морду в окошко, окно распахнулось. В комнату ворвался студёный воздух. Василиса проснулась и потянула на себя одеяло.
— Кто там? — испуганно спросила она.
— Василиса, — снова позвал дракон.
— Вась, ты, что ли? — спросила Василиса. — Ты как тут оказался? Тебя же дружинники заколют, если проснутся.
Дракон потряс задней лапой, на которой висела коричневая собачонка. Собака вылупила глаза и мотылялась в такт движению драконьей лапы. Челюсти она не разжимала. От собачьей шеи к будке тянулась длинная железная цепь. Дракон с досадой посмотрел на собаку и снова сунул в окно морду.
— Я простудился. Боюсь беды наделать. Насморк замучил, — пожаловался дракон.— А… А... апчхи!
Он высунул морду из окна и из его пасти вырвалось пламя, на секунду осветив княжий двор.
— Вот так всё время, — пожаловался дракон, снова засовывая морду в окно. — Как бы пожару не наделать. А… А…
Василиса проворно соскочила с кровати и принялась выталкивать драконью морду наружу.
— Апчхи! — чихнул дракон.
Пламя опалило крышу соседнего терема. Дракон снова дёрнул лапой, и потерявшая бдительность собачонка отлетела в снег вместе с будкой, к которой она была привязана. Упав в сугроб, собака отчаянно залаяла.
— Охти, всю округу перебудит! — испугалась Василиса.— Сейчас, Васенька, подожди немножко, я только оденусь.
Она быстро оделась, свернула своё одеяло и просунула его в окно.
— На, возьми. Сейчас я на кухню спущусь, мёда для тебя возьму. И полетим лечиться.
Дракон отошёл вглубь двора. Собачонка глухо рычала.
Василиса вышла из терема, держа перед собой маленький бочонок с мёдом. Она села на драконью спину, и они полетели к змеёвой пещере, сделав круг над спящим городом.
В пещере Василиса принялась командовать деловым голосом.
— Чихни-ка сюда, — приказала она, указывая на остывшие дрова.
Дракон послушно чихнул. В пещере весело запылал огонь. Стало тепло. Василиса натащила полный котёл снега и повесила его топиться над огнём. Потом в воду полетели сосновые иголки и пучок чабреца. Запахло летом.
Дракон сидел на травяной подстилке укрытый, насколько хватило, Василисиным одеялом, пил горячий хвойный чай с мёдом. Там, в холодной ночи шёл снег. Мир был наполнен тишиной. А они с Василисой долго говорили обо всём на свете, и не было в этом мире никого, кроме них. Славная бы вышла из Василисы дракониха. Смелая и добрая.
— Кто-то донёс дядюшке, что мы с тобой дружим, — пожаловалась Василиса. — Дядюшка приказал больше к тебе не приходить. Грозится меня домой отправить, как только снег сойдёт. Мужики думают я ведьма, раз ты меня не съел.
— Да я вообще людей не ем! — возмутился дракон. — Как же мы теперь? Ты больше не придёшь?
— Вот ещё! — фыркнула Василиса. — Стану я каких-то мужиков бояться. Снег только пусть растает. Не подняться мне в твою гору. А прилетать тебе вниз опасно. Мужики капканы на тебя готовят, и колья точат.
— А как же желание твоё про любовь? Загадала себе жениха? — пряча беспокойство за улыбкой, спросил Горыныч.
— Нет ещё. Если желание сбудется, мне ведь придётся уехать в его царство-государство. И тогда мы с тобой больше не увидимся. Я ещё молодая, подожду немного, — ответила Василиса.
Утром дракон отнёс Василису к подножию горы и стал ждать. Ждать, когда растает снег, и они снова смогут долго разговаривать, скрашивая драконье одиночество. Почему ему раньше казалось, что одному хорошо? Некому даже доброго утра пожелать.
Но когда снег сошёл, и на лесных тропинках зацвели первоцветы, Василиса не пришла. Дракон смотрел вниз, выискивая глазами её терем. А вдруг она заболела? А вдруг батюшка её всё-таки выдал дочь замуж, и Василиса уехала в чужое царство-государство? Или сбылось её желание о любви, и она забыла про Горыныча?
Однажды внизу дракон заметил необычное движение людей на площади. Что это они там затеяли? Может праздник какой? Праздники в городе устраивали редко. Обычно веселились в начале осени, потому что собрали урожай, и было чем праздник отмечать.
Дракон расправил крылья и полетел вниз.
Горожане собрались на главной площади. Но никто не украшал площадь яркими лентами и флажками. Не звучала музыка. Мужики соорудили в центре площади деревянный помост с шестом в центре. Люди мрачные и злые шумели возле помоста.
— Да зажигайте быстрее, — кричала толстая баба в цветастом платке. — Хотите, чтобы она всех тут околдовала, пока вы копаетесь?
— Завяжите ведьме глаза! Как бы ни сглазила наших детей, — поддержала её румяная молодуха с младенцем на руках.
— Куда ты дела нашу Василису, ведьма проклятая? — кричал из толпы мужичонка в штопаном тулупе.
На помосте двое парней сваливали к шесту охапки хвороста. А в центре будущего костра стояла Василиса, привязанная к шесту.
— Одумайтесь, люди! Какие ведьмы в наш просвещённый век? — кричала она. — Нет в этом никакого колдовства! Просто дракон хороший и он настоящий друг! Вот вернётся дядюшка из дипломатической миссии и спросит вас, куда я делась. Что вы скажете? Он ведь всех вас казнит, никого не пожалеет!
Голос у Василисы был сильным и таким жалобным, что Горыныч снова поднял голову и посмотрел в сторону выхода. Не ушла, значит, девка. Измором решила взять. Вот же упрямая! А потом будут говорить, что дракон её зазря покусал. А что ему остаётся?
Василиса пела о несчастной женской доле. О том, как похитил злой змей прекрасную девицу. Утащил он её в свою сырую пещеру. Приковал цепями тяжёлыми. Примотал верёвками кручёными. Собирался сделать её своей женой, чудище поганое, змеище подколодное.
Горыныч покачал головой. Вот где они этого бреда набираются? Как он мог сделать девицу своей женой? Зачем ему такая жена?
Песня была обидной. Особенно с того момента, когда в пещеру пришёл богатырь-освободитель с мечом-кладенцом. Чтобы не слышать заключительных куплетов о расправе над «чудищем поганым», дракон снова свернулся в кольцо и прикрыл уши хвостом.
Когда песня затихла и наступила долгожданная тишина, Горыныч отодвинул камень и выглянул из пещеры. Ночь заливалась сверчковым треском, прохладно пахла лесом и разнотравьем, чем-то суетливо шуршала в темноте. Букетный стог стоял прямо напротив входа в пещеру. Василиса спала в траве, обняв грязный меч.
«Надо же, упрямая какая, — подумал дракон. — Достанется же кому-то в жены это мучение». Он подошёл к стогу, лёг рядом на землю и накрыл Василису крылом. Простудится ведь глупая. Надо было отнести её вниз, к подножию горы. Но кто ж знал, что она такая упёртая?
Василиса сонно завозилась и подтянула крыло повыше укрываясь. Горыныч положил голову на траву и закрыл глаза. Зверьё в драконьи владения не поднималось. Он был самым крупным хищником, почтение ему выражали даже медведи. Бояться было некого.
Дракон уснул. Было тепло и уютно. Ему даже показалось, что тычки в бок, которые стали ощущаться со стороны Василисы, ему просто снятся.
— Вась, — шептала Василиса и тихонько тыкала кулачком в змеев бок. — А, Вась?
— А? — вывалился из крепкого сна Горыныч. — Чего?
— Ты зачем меня ночью укрывал? — спросила девица. Глаза её хитро блестели.
— Подумал, что замёрзнешь, — сказал дракон. Солнце только-только раскрасило горизонт в розовый цвет. Чего ей не спится?
— Заботился, значит? Это хорошо. Это следующий пункт. Ты мне прямо уже начинаешь нравиться. Знаешь, что следующее? Подарки! — заявила Василиса.
— Какие ещё подарки? У меня нет ничего, — сонно сказал змей.
Он встал на все четыре лапы, расправил крылья, восстанавливая кровообращение, потянулся.
— Так ты придумай, что подарить, и добудь. Что-нибудь невероятное! Красивое! Желательно с риском для твоей жизни. Например, яблоки молодильные. Или венец из самоцветов. Можно ещё…
— А жизнь подойдёт? — окончательно проснувшись, спросил дракон.
— Чья? — не поняла Василиса.
— Если я тебе жизнь подарю твою собственную, это хороший подарок? Потому что мне очень хочется тебя покусать, — Горыныч угрожающе обнажил клыки.
— Жизнь у меня уже есть, — проигнорировала Василиса угрозу.
Дракон сел, сложил передние лапы на животе. Задумчиво стал смотреть на Василису. Похоже, отделаться от неё быстро не получится. Можно сделать вид, что на всё согласен, а потом сменить место жительства. Он обернулся на пещеру. Будет жаль. Горыныч привык к этому месту. Жилось ему спокойно и сытно. Как ещё сложится житьё в других местах?
— Даже не думай! — сказала Василиса, наблюдая за драконом. — Ты наша достопримечательность. Распоследний змей на всю округу. Внизу в городе в сувенирной лавке твои изображения продают туристам.
Дракон обречённо вздохнул. Оставалось только одно — напугать. Горыныч встал, оскалил пасть и утробно зарычал.
— Ну ладно, раз с подарками пока не получилось, то по плану у нас ревность, — сказала Василиса, игнорируя драконью агрессию.
— Чего? — дракон даже закашлялся.
— Ну… Я тоже пока не понимаю, как мы это сделаем. Ты должен начать ухаживать за кем-то, чтобы я начала ревновать. Но я не уверена, что буду ревновать. Может тебе поцеловать другую девицу? — рассуждала Василиса, задумчиво подняв глаза к небу.
— Ещё за кем-то ухаживать? Опять траву косить? Ну уж нет! И драконы не целуются, — воспротивился дракон.
— А что делают драконы? — с любопытством поинтересовалась Василиса.
— А что ты хочешь узнать? — растерялся дракон. — Тебе лет сколько? Можно уже по-взрослому рассказывать?
— Фу, Вась, ну ты вообще уже… Нежность вы свою как проявляете? — прервала Василиса смущающие змея подробности.
— А-а-а, — облегчённо протянул дракон. — Носами трёмся. И крыльями обнимаем.
— Вот надо, чтоб ты носом об кого-нибудь потёрся, — сказала Василиса.
— Не хочу я ни об кого тереться. Драконы так себя не ведут, чтобы из-за глупых экспериментов такие интимные вещи делать. Давай лучше я тебя покатаю, — вдруг предложил дракон. — Есть у тебя в списке совместное путешествие?
Василиса удивлённо посмотрела на него. Потом достала свои записи и поставила галочку напротив пункта «удивить».
— Давай, — согласилась она.
Дракон наклонился, давая Василисе сесть себе на спину. Потом немного разбежался и прыгнул вниз с горы. Василиса звонко завизжала, обнимая драконью шею. Горыныч расправил крылья и стал медленно опускаться к земле. Возле самой поверхности он взмыл в небо, слушая восторженный смех пассажирки и чувствуя, как в глубине его драконьей души становится радостно.
Они пролетели над рекой, почти касаясь воды драконьим брюхом. Потом долго сидели среди душистых трав на берегу, и Василиса рассказывала, как трудно в наше время порядочной красивой девице. Женихи осаждают, покоя нет.
— А батюшка всё норовит меня замуж выдать, — жаловалась она, скармливая дракону с ладони землянику. Язык у дракона был шершавым, как у кота. — А я хочу, чтобы мы с будущим мужем любили друг друга, понимаешь? Вот до самой последней минутки в своей жизни! Сильно-пресильно!
— Понимаю, — соглашался дракон. — Все этого хотят.
— А батюшка не понимает. Говорит, что стерпится и слюбится. А я хочу, чтобы сразу, понимаешь?
По её щеке покатилась слеза. Василиса вытерла её ладонью и прислонилась к драконьему боку головой. Дракон больше не злился на упрямую девку. Он ведь не знал, что она несчастна. А от несчастья все глупости творят, так уж мир устроен.
Он участливо обнимал Василису крылом. Хотелось сделать для неё что-то приятное, чтобы она не плакала. Может быть, съесть её батюшку? Тогда никто не станет заставлять её за нелюбимого замуж идти.
— А хочешь, я подарю тебе желание? — спросил дракон Василису.
— Как это? — девка подняла на него удивлённые глаза, покрасневшие от слёз и потому ещё более синие.
— Вот, — дракон поднял лапу. Вокруг лапы была привязана верёвочка, на которой висел драконий зуб.— Это мой первый выпавший зуб. Он исполняет одно желание. Возьми его себе. Может быть, он сможет исполнить твоё желание о любви. Надо будет очень сильно пожелать, зажмуриться и прикоснуться к нему лапой. Рукой, то есть. И желание в тот же миг исполнится.
— Почему ты не оставишь его себе? У тебя ведь тоже есть самое сильное желание? — спросила Василиса.
Дракон вздохнул. Просто молочный зуб не умеет воскрешать мёртвых драконов. А другие желания Горыныч и сам мог воплотить и исполнить. Какие у дракона желания? Все у него есть. Он протянул Василисе лапу.
Василиса благодарно улыбнулась. Сняла с лапы верёвочку с драконьим зубом и повесила себе на шею.
Так началась эта странная дружба. Василиса больше не пыталась вызвать в себе любовь к дракону. А дракон стал ждать, когда она придёт к нему в гости. Скучал, если её долго не было. Подарки для неё припасал. Увидел однажды дикую яблоню с красными яблоками и всю её вместе с корнем к себе на гору принёс. Чтобы Василиса могла яблочками полакомиться. Не молодильные, конечно, но тоже ничего. Освежают.
А однажды ночью Горыныч насыпал букетный стог прямо возле её терема. Василиса потом рассказывала, как стражники утром тот стог обнаружили и никак не могли понять, откуда он взялся. А дядюшка долго на них кричал и грозился самолично каждого пониже спины выпороть за то, что ночью не обходят терем дозором, а спят как коты на печи.
Василиса показывала, как грозно ругался её дядюшка, и они с драконом весело смеялись. «А из стога того я все цветочки голубые выбрала и у себя в горнице поставила. Радуют меня теперь», — сказала Василиса и погладила Горыныча по крылу.
Она приносила дракону пироги с грибами и куриными сердечками. Горыныч отродясь такой вкуснятины не ел. Жаль только, что пироги маленькие. На зубок. Только аппетит разогнать.
А по вечерам дракон заваривал в котле чабрец и смородиновый лист. Горыныч и Василиса сидели на самом краю Лысой горы, и пили чай, глядя, как внизу в маленьких человеческих домиках вспыхивает свет. Они тихо беседовали обо всём на свете. И казалось, что в мире нет больше никого, кроме них.
Садилось солнце, медленно закатываясь за горизонт. Наползала на мир прохладная тёмно-синяя ночь, рассыпалась звёздами. Дракон уносил Василису вниз к подножию горы, возвращался в свою пещеру и принимался ждать, когда она снова придёт к нему в гости.
Наступила осень. Ярко вспыхнул лес жёлтыми листьями. Потянулись клином на юг птицы, тоскливо оплакивая разлуку с родными краями. Всё короче становился день, всё холоднее ночи.
Потом листва облетела, и лес стал прозрачным. Кружились иногда в воздухе снежинки, напоминая о скорых морозах. Зверьё попряталось в норы. Затихли птичьи голоса. Мир словно замер.
Дракон часто сидел на макушке Лысой горы и смотрел вниз на светящиеся в осеннем сумраке дома. Что там делает Василиса? Теперь она приходила редко, и дракон тосковал.
А потом выпал снег. Скрыл все тропинки, и Василиса перестала навещать змея. Дракон понимал, что ей теперь опасно и трудно подниматься в гору. Ему было грустно и одиноко. Так одиноко, что змей заболел.
Поздней ночью полетел дракон к Василисе. У кого же помощи просить, как не у верного друга? Он приземлился на княжьем дворе и тихо прокрался к её терему. Укутанные в тулупы стражники спали, прислонившись к забору.
Не спала только маленькая собачонка. Будка её стояла возле входа в терем. Собачонка тут же вцепилась дракону в заднюю лапу зубами и повисла на ней. Горыныч заглянул в окно, разглядел в глубине комнаты кровать.
— Василиса! — громким шёпотом позвал дракон.
Он сунул морду в окошко, окно распахнулось. В комнату ворвался студёный воздух. Василиса проснулась и потянула на себя одеяло.
— Кто там? — испуганно спросила она.
— Василиса, — снова позвал дракон.
— Вась, ты, что ли? — спросила Василиса. — Ты как тут оказался? Тебя же дружинники заколют, если проснутся.
Дракон потряс задней лапой, на которой висела коричневая собачонка. Собака вылупила глаза и мотылялась в такт движению драконьей лапы. Челюсти она не разжимала. От собачьей шеи к будке тянулась длинная железная цепь. Дракон с досадой посмотрел на собаку и снова сунул в окно морду.
— Я простудился. Боюсь беды наделать. Насморк замучил, — пожаловался дракон.— А… А... апчхи!
Он высунул морду из окна и из его пасти вырвалось пламя, на секунду осветив княжий двор.
— Вот так всё время, — пожаловался дракон, снова засовывая морду в окно. — Как бы пожару не наделать. А… А…
Василиса проворно соскочила с кровати и принялась выталкивать драконью морду наружу.
— Апчхи! — чихнул дракон.
Пламя опалило крышу соседнего терема. Дракон снова дёрнул лапой, и потерявшая бдительность собачонка отлетела в снег вместе с будкой, к которой она была привязана. Упав в сугроб, собака отчаянно залаяла.
— Охти, всю округу перебудит! — испугалась Василиса.— Сейчас, Васенька, подожди немножко, я только оденусь.
Она быстро оделась, свернула своё одеяло и просунула его в окно.
— На, возьми. Сейчас я на кухню спущусь, мёда для тебя возьму. И полетим лечиться.
Дракон отошёл вглубь двора. Собачонка глухо рычала.
Василиса вышла из терема, держа перед собой маленький бочонок с мёдом. Она села на драконью спину, и они полетели к змеёвой пещере, сделав круг над спящим городом.
В пещере Василиса принялась командовать деловым голосом.
— Чихни-ка сюда, — приказала она, указывая на остывшие дрова.
Дракон послушно чихнул. В пещере весело запылал огонь. Стало тепло. Василиса натащила полный котёл снега и повесила его топиться над огнём. Потом в воду полетели сосновые иголки и пучок чабреца. Запахло летом.
Дракон сидел на травяной подстилке укрытый, насколько хватило, Василисиным одеялом, пил горячий хвойный чай с мёдом. Там, в холодной ночи шёл снег. Мир был наполнен тишиной. А они с Василисой долго говорили обо всём на свете, и не было в этом мире никого, кроме них. Славная бы вышла из Василисы дракониха. Смелая и добрая.
— Кто-то донёс дядюшке, что мы с тобой дружим, — пожаловалась Василиса. — Дядюшка приказал больше к тебе не приходить. Грозится меня домой отправить, как только снег сойдёт. Мужики думают я ведьма, раз ты меня не съел.
— Да я вообще людей не ем! — возмутился дракон. — Как же мы теперь? Ты больше не придёшь?
— Вот ещё! — фыркнула Василиса. — Стану я каких-то мужиков бояться. Снег только пусть растает. Не подняться мне в твою гору. А прилетать тебе вниз опасно. Мужики капканы на тебя готовят, и колья точат.
— А как же желание твоё про любовь? Загадала себе жениха? — пряча беспокойство за улыбкой, спросил Горыныч.
— Нет ещё. Если желание сбудется, мне ведь придётся уехать в его царство-государство. И тогда мы с тобой больше не увидимся. Я ещё молодая, подожду немного, — ответила Василиса.
Утром дракон отнёс Василису к подножию горы и стал ждать. Ждать, когда растает снег, и они снова смогут долго разговаривать, скрашивая драконье одиночество. Почему ему раньше казалось, что одному хорошо? Некому даже доброго утра пожелать.
Но когда снег сошёл, и на лесных тропинках зацвели первоцветы, Василиса не пришла. Дракон смотрел вниз, выискивая глазами её терем. А вдруг она заболела? А вдруг батюшка её всё-таки выдал дочь замуж, и Василиса уехала в чужое царство-государство? Или сбылось её желание о любви, и она забыла про Горыныча?
Однажды внизу дракон заметил необычное движение людей на площади. Что это они там затеяли? Может праздник какой? Праздники в городе устраивали редко. Обычно веселились в начале осени, потому что собрали урожай, и было чем праздник отмечать.
Дракон расправил крылья и полетел вниз.
Горожане собрались на главной площади. Но никто не украшал площадь яркими лентами и флажками. Не звучала музыка. Мужики соорудили в центре площади деревянный помост с шестом в центре. Люди мрачные и злые шумели возле помоста.
— Да зажигайте быстрее, — кричала толстая баба в цветастом платке. — Хотите, чтобы она всех тут околдовала, пока вы копаетесь?
— Завяжите ведьме глаза! Как бы ни сглазила наших детей, — поддержала её румяная молодуха с младенцем на руках.
— Куда ты дела нашу Василису, ведьма проклятая? — кричал из толпы мужичонка в штопаном тулупе.
На помосте двое парней сваливали к шесту охапки хвороста. А в центре будущего костра стояла Василиса, привязанная к шесту.
— Одумайтесь, люди! Какие ведьмы в наш просвещённый век? — кричала она. — Нет в этом никакого колдовства! Просто дракон хороший и он настоящий друг! Вот вернётся дядюшка из дипломатической миссии и спросит вас, куда я делась. Что вы скажете? Он ведь всех вас казнит, никого не пожалеет!
