- Эй, выходи, погоня ушла! – Постучала по могучему стволу. – А ну верни парня! А лучше до дома подбрось, я его там подберу.
- Совсем обнаглела ведьма, мало надо мной поиздевалась, - послышалось глухое раздраженное ворчание из дуба.
- Благода-а-арствую! – Мило протянула и бегом бросилась в сторону дома, пока не забыла направление. Вязаночку подхватила по дороге. Эх, ещё бы ветки заставить за меня тягать. Знала бы лесная дочь, о чем думаю, замуравала бы в дубе на веки вечные.
К дому вышла не так скоро, как хотелось бы. Усталость сказывалась, да вязанка не сума с пухом. Ещё и парить начало, видать к грозе. Подумалось, что мало мне было договора, ещё и с беглецом спасенным разбираться. Что ещё меня ждёт сегодня? Вот третьим глазом, который зрячий и со слов сельчан у меня имеется на лбу под челкой, чую подставу. Почесала лоб с неизвестно где скрывающимся оком, а заодно поправила постоянно сьезжающую на глаза шапку. Да так и замерла, приоткрыв рот от удивления. Нда… А лесная дочь оказывается дева с юмором, хорошей злопамятностью и исключительной зловредностью. Доставила так доставила. Даже донесла. И поставила, вернее приткнула к плетени так аккуратненько. А заклятие одревеснения снять не соизволила. Вот и стоит наш беглец столбиком руки по швам, одни глаза голубые ашалело хлопают. Ещё и венок из дубовых веток и белых цветочков авериса на голову мальчику надела. А это уже странно. Что он, девица какая, что ли? И тут меня осенило некоторой догадкой. А что если как раз-таки “что ли”?! Не одну меня можно за парня принять, ведь так? Ой, это что тогда получается? Лесная дева подумала, что я ей её того… сватала? Я начала подхихикивать. А проходя мимо нашего беглеца (или беглянки?) ржала уже в голос, представив лицо девы, когда та обнаружила правду. Не зря ж в издевательствах обвинила.
Открыв калитку, прошла во двор, скинула вязанку и, отдышавшись и вытерев слезы, направилась к дому. А что? Пусть постоит немного, никуда не денется. Не на себе ж тянуть? Венок лицо от солнца сбережет, а мне зелье надо найти, чтоб одревеснение снять. Окинула взором печальным свое наследство. Нда… Дом подстать ведьме. Чуть покосилось за зиму моё добро, будь неладен этот жук древоедец! Надо опять настой от него мешать. А ведь было ещё хуже – нижние бревна прогнили и крыша прохудилась. И осталась бы сиротинушка ещё и бездомной, кабы не учитель. В прошлый свой приход он крышу починил, а ещё раньше и бревна заменил. Что-то я его последнее время часто вспонимаю. Неужто опять ждать? А ведь и правда жду и вместе с тем боюсь, что придет…
Отворив дверь ласково провела по оберегу, вырезанному на новом наличнике. Почувствовала тепло, схлынуло на миг одиночество. Он заботился обо мне. Нет, он не показывал это ни словом, ни лаской, а делом. Причём так, что только повзрослев, я стала понимать эту заботу. А ведь раньше боялась. Одно не ясно – какое ему дело до сироты? Разве что долг в нем говорил… Ведь я нашла его в лесу почти переступившим черту туманной грани. Сама не понимаю, как смогла выдернуть его оттуда. Мне всего-то десять летов минуло тогда. А потом… Почти каждое его появление сопровождалось борьбой за его жизнь. Вот и мучаюсь от раздирающих сердце чувств. Придётся ли опять спасать, получится ли на этот раз или будет слишком поздно?
Внезапно громыхнуло так, что я вздрогнула. Ой, надо поторопиться! Скоро линет так, что света белого не увидишь. Ворвалась в сени, в два шага пересекла кухоньку с беленой печью, что служила мне заодно и постелью, и оказалась в самой большой комнате, где хранилось все, что нужно ведьме. Мёртвые летучие мыши, сушеные лапки непонятно кого, всевозможные баночки с когтями, хвостами, волосами и другой бякой, несколько метелок в углу, коллекция ножичков и топориков и даже старая гильотина (где только ведьма её раздобыла?), покрытая бурыми пятнами не буду думать чего. И это только малая часть добра, поросшая местами пылью да паутиной. Но все это было для отвода глаз и действовало не хуже какого заклятия от воров и любопытных, а для меня служило еще складом не шибко нужного добра. Разве что подвешенные для сушки травы были ценными. А вот настоящие сокровища были под ногами. Всего-то и надо, что откинуть старый половик и подцепить правильную дощечку, открывая ход с глиняной добротной лестницей. Такой же прочной была и комната внизу. Даже если изба рухнет, комната с обоженными глиняными стенами и потолком останется, не сомневаюсь.
Так, где может быть зелье? Я перерыла все полки, все ящики и не нашла. И состав я не знала, ибо зелье мне дал Торх, когда ему встретилась разгневаная моим отказом лесная дева. Сказал, чтоб было. А оно сплыло. Грустно покосилась на шкаф, где хранились книги. Большинство я прочла, а часть ещё ждала своей очереди. Но будет ли состав в них? А времени нет, вон как громыхает. Неохота под дождь попасть. Правда, был и ещё один выход.
Учитель, научивший грамоте, научил и некоторым заклинаниям, в том числе и заклинанию поиска. Надо всего-то черпнуть своей силы, которой я не любила пользоваться. Ох, ладно… Закрыла глаза, что совсем не обязательно, но мне так проще, и начала осторожно, стараясь не потерять нити контроля, опускать стену, как учили. И чуть не утратила тот самый контроль. Все из-за неясных пугающих изменений внутри. Клубок серебряно-черных нитей был словно в огне. Какое-то время я просто наблюдала, но потом подумала, что это ведь тоже я, хоть и отказываюсь принимать эту часть себя. Осторожно потянулась и поняла, что огонь совсем не мешает. Даже наоборот, сила стала ласковой, будто свирепый тайгар соизволил подчиниться и ластился к рукам, урча, словно кот. Ага, чтоб руку повыше отцапать, желательно вместе с головой.
Потянула нити, выплетая из них довольно простой узор поиска. Раньше мне это стоило много времени и сил, а сейчас как по льду прокатило, быстро, гладко. Открыла глаза и комната преобразилась, сплетенная из тысячи разноцветных нитей, где преобладали темно-бордовые. А передо мной висела руна поиска. Каждый предмет имел силу, которой неосознанно или намеряно наделял его создатель. Например, мои зелья. Они все полыхали багрянцем. А вот зелье Торха должно светиться ослепительно белым сиянием. Теоретически. Ведь он порождение источника и светлой силы, значит… Представила пузырек, зацепив струны поисковика. Тот закрутился и стремительно влетел в полку с книгами, оставив за собой дымчатый след. О, я оказалась права! Яркая точка мерцала среди знаний. Зачем я его туда поставила?
Моргнула, отрезая от себя силу и возвращая себе человеческое зрение. С удивление поняла, что сделала это неохотно и очень легко. Раньше так не получалось. Теперь я, кажется, начинаю понимать слова учителя, что сила – продолжение руки, а не отдельная часть, куда я иногда запускаю руку, тратя на это ту же самую силу.
Подошла к полке, раздвинула книги и действительно нашла пропажу. Схватила и направилась бегом на улицу, походу размышляя. Почему не помню, как засунула зелье среди книг? Разве что… Ну нет, не настолько же он проницательный, чтобы знать, что буду искать. Заставить меня таким образом применить заклинание поиска? Похоже на него… Но почему именно этот пузырек? Можно ведь и что-то наиболее часто используемое спрятать. Хотя это зелье единственное в своём роде и с неизвестным мне составом. Остальные, даже особо редкие, были наделаны с запасом. Да и о наших очень “тёплых” отношениях с дочерью леса он знал. Хорошо хоть без подробностей. А если бы он действительно именно мне понадобился? Это ещё и заклинание переноса пришлось бы использовать. И ведь не получилось бы, ведь он переставил зелье. И как долго я бы догадывалась, что поиск применить надо и завязать его на перенос? А потом ещё и левитацию вспоминать, пытаясь выпить зелье без рук. Ага, вывернула бы все ещё на подлете. Так деревяшкой его прихода и ждала бы или смерти от голода и холода. Вот те и забота… Спасай после этого всяких. И вообще, очень все сложно выходило для моей неумелой особы. Заподозрила учителя в сговоре с охранителем и девой. Нда… Много думать вредно.
Моя жертва неудавшегося сватовства стояла все там же. При моем приближении голубые глаза наполнились ужасом, а когда я попыталась открыть ей рот, что было непросто, и влить зелье, то подумала, что пошёл дождь, такие слезы потекли из этой голубой глубины. Прервала спасение одной слезливой особы, недоумевая, чего это она. А! Вот воронье гнездо вместо мозгов!
- Да не травить я тебя собралась! Надо больно! Я б тебя от преследователей просто не спасала. Зелье это от одревеснения, - пояснила и одним махом влила в чуть приоткрывшийся рот содержимое пузырька, пролив при этом добрую половину.
Девушка, а это была именно она, я уже не сомневалась, застыла, если так можно сказать в её то состоянии. Ну, судя по остановившемуся взгляду и переставшим литься слезам, то да, застыла. А потом резко обмякла. Чуть успела подхватить. Благо ростом была примерно как я, да и тоненькая аки былинка. Теперь немного подождём, пока в себя придёт. А небо то хмурится, чернотой затягивается…
И вот сидим мы в обнимку, я спокойная, беглянку поддерживающая да в тёмное небо с обреченностью поглядывающая, и она, тяжело дышащая и трясущаяся, и тут так кап прямо в глаз! Я уж подумала была, что успеем… А оно опять так кап!.. Кап-кап-кап-кап! Забарабанило знатно по маковке. Не высохнуть ей все никак. Да и куда уж спешить. Сидим две лягушки у плетня, мокнем. Может поквакать, а?
- Ква-а-а, - затянула.
На меня посмотрели с явным подозрением в нормальности ума и каким-то страхом.
- В дом пошли, - улыбнулась. Хотя, в моем исполнении скорей вышло нечто язвительно-насмехательное. Я просто редко улыбаюсь, как и смеюсь, разве что про себя. А есть повод? Сегодня, на удивление, был и не раз. Столько я давно не смеялась, что в свете сегодняшних событий выглядело как минимум очень странно. Нервы, наверное. Пора настойку ведьминскую, найденную в подвале, открывать…
Вот уже почти час просохшая и переодетая я пыталась как умела привести в человеческое состояние девушку. Это единственное, что я о ней точно знала и теперь удивлялась, что вообще ошиблась. Там, в лесу, она даже казалась выше, а сейчас я понимала, что она и меня не переплюнет. Одежда на ней явно чужая и болталась как на пугале огородном. А вот черты лица были очень тонкими, гармоничными. Аккуратный носик, розовые, чуть припухшие от постоянного сгрызания белыми зубками губки. А сняв с нее промокший берет, по худым плечам рассыпались льняные кудри до пояса, завитые от влаги крупными колечками. Тонкие руки с хрупкими пальцами совсем неизящно растирали слезы-сопли по лицу. В общем, страшная картина. Для меня. Я ведь совсем не умею утешать. Если и приходят ко мне в таком виде, то я за определённую плату всуну какой настойки волшебной или зелье, отводящее личную беду, и все. Человек рад и я при достатке. Тут же все было так да не этак…
Сначала она просто тихо сидела, уставившись в пол, а как спросила ее, как звать, так и давай рыдать. На улице льет, тут тоже сырость, и я ничего лучше не придумала, как просто оставить её в покое. Переоделась, умылась, печь растопила, отвар, укрепляющий здоровье, сделала. Не себе, ей. Я не болею. Даже простуда не берет. Брезгует, что ли? А варенье из сартанника отлично за зелье от сопливо-кашляющей хвори местным заходит. Посидела за столом напротив, выпила так и не тронутый рыдающей девушкой отвар. Вкусно, скучно. Рыдает. Села рядом. Подумала и погладила по плечу. Сильнее зарыдала. Встала, решив поставить кипять воду на зелья для старосты и кузнеца для больной спины.
- Я жертва-а-а, - вдруг затянула моя беглянка, напугав до икоты.
От неожиданности выронила кочергу. Та упала на ногу, вызвав поток ругательных слов сквозь зубы, отчего не сразу заметила пылающую головешку на полу. Деревянном, между прочем. Видать, кочергой задела, когда роняла. Тишина, повисшая в воздухе, была недолговечной.
- Юлана, будем знакомы, - представилась в ответ, быстренько ковыляя подбитой гагой к головешке, выхватив с печи ветошь, чтоб руки не обжечь. И тут меня залило. Основательно так, будто бадью ледяной воды с меня ростом опрокинули сверху. Болотом запахло, как рядом с сажелкой, что через десять мер была от дома. Со лба что-то свисало, завесив часть лица. Свела глазки обозрев какую-то водоросль. Где-то рядом тихо шипела потушенная головешка. Ага… Забыла все ругательства.
- Извини… - всхлипнул кто-то скоро мёртвый. – Я не хотела так. Я хотела помочь…
Девушка опять зарыдала, уронив лицо в ладони. Неожиданно пол под ногами начал меленько дрожать, а мокрая головешка опять вспыхнула, начав сильно чадить. И тут по мне горячая волна страха прошлась, введя в ступор, и резко схлынула, заставив побледнеть. В голове всплыло воспоминание, непонятное до сих пор, но принятое к сведению…
…Тишину нарушало только потрескивание свечи да хлесткий ветер, бросавшийся в окно и поющий одному ему понятную песню. Но явно что-то не весёлое… Передо мной лежала одна из книг, которую принёс учитель. Хотелось, чтобы меня похвалили, потому я старательно выводила текст на плотном листе бумаги. Выходило не очень. Потом его следовало выучить так, чтобы даже при смерти могла повторить все слово в слово. Это важно. Все, чему он учил, было важно по его словам, о чем мне каждый раз напоминали. Хотя я не со всем соглашалась, но обычно молчала, впитывая все знания, как иссохшая земля живительный дождь.
- Юлана, что ты знаешь о стихиях?- прервал моё занятие вопрос, заданный требовательным тоном.
Отложила перо и приготовилась отвечать заученный материал, подняв голову и взлянув на мужчину. Да так и замерла, не произнеся ни слова. Обычно я встречала колючий взгляд на спокойном лице, а сейчас он был направлен в пол, чётко очерченные темные брови хмурились, образовав складку на переносице. Да и вся поза говорила о глубокой задумчивости и какой-то внутренней борьбе - напряженные плечи, сложенные на груди руки... Я сама от увиденного опешила. Внезапно лицо учителя разгладилось и он резко вскинул голову, скрестив наши взгляды и красноречиво намекая, что от меня все ещё ждут ответа.
- Ну… - протянула, собираясь с мыслями, так как нужно было изложить все кратко, емко и по сути. – Стихий четыре. Огонь, вода, земля, воздух. Каждая присутствует в нашей жизни. Маги могут управлять одной из них, а именно той, с частицой которой родились.
Про себя подумала, что так и не поняла, с какой родилась я, а учителя как-то стеснялась спросить, боясь показаться дурой.
- Ты забыла о пятой, - насмешливо изогнулись в снисходительной ухмылке тонкие губы. Почувствовала, что краснею. Но я не помнила ничего о пятой стихии. Растерянно посмотрела на книги на столе, будто ответ мог появиться на обложке.
- Их зовут проклятыми, стихийниками, носителями духа, или эфира, - решил, наверное, пожалеть меня учитель. - В таких магах заключены все стихии сразу. Они раздирают его, как голодные звери, отказываясь подчиняться, разрушая разум, подавляя волю. Таких детей уничтожают сразу, как становится ясна их суть. Они опасны как для окружающих, так и для самих себя. Если на твоём пути попадется стихийник, постарайся выжить ценой его жизни.
- Совсем обнаглела ведьма, мало надо мной поиздевалась, - послышалось глухое раздраженное ворчание из дуба.
- Благода-а-арствую! – Мило протянула и бегом бросилась в сторону дома, пока не забыла направление. Вязаночку подхватила по дороге. Эх, ещё бы ветки заставить за меня тягать. Знала бы лесная дочь, о чем думаю, замуравала бы в дубе на веки вечные.
Глава 3
К дому вышла не так скоро, как хотелось бы. Усталость сказывалась, да вязанка не сума с пухом. Ещё и парить начало, видать к грозе. Подумалось, что мало мне было договора, ещё и с беглецом спасенным разбираться. Что ещё меня ждёт сегодня? Вот третьим глазом, который зрячий и со слов сельчан у меня имеется на лбу под челкой, чую подставу. Почесала лоб с неизвестно где скрывающимся оком, а заодно поправила постоянно сьезжающую на глаза шапку. Да так и замерла, приоткрыв рот от удивления. Нда… А лесная дочь оказывается дева с юмором, хорошей злопамятностью и исключительной зловредностью. Доставила так доставила. Даже донесла. И поставила, вернее приткнула к плетени так аккуратненько. А заклятие одревеснения снять не соизволила. Вот и стоит наш беглец столбиком руки по швам, одни глаза голубые ашалело хлопают. Ещё и венок из дубовых веток и белых цветочков авериса на голову мальчику надела. А это уже странно. Что он, девица какая, что ли? И тут меня осенило некоторой догадкой. А что если как раз-таки “что ли”?! Не одну меня можно за парня принять, ведь так? Ой, это что тогда получается? Лесная дева подумала, что я ей её того… сватала? Я начала подхихикивать. А проходя мимо нашего беглеца (или беглянки?) ржала уже в голос, представив лицо девы, когда та обнаружила правду. Не зря ж в издевательствах обвинила.
Открыв калитку, прошла во двор, скинула вязанку и, отдышавшись и вытерев слезы, направилась к дому. А что? Пусть постоит немного, никуда не денется. Не на себе ж тянуть? Венок лицо от солнца сбережет, а мне зелье надо найти, чтоб одревеснение снять. Окинула взором печальным свое наследство. Нда… Дом подстать ведьме. Чуть покосилось за зиму моё добро, будь неладен этот жук древоедец! Надо опять настой от него мешать. А ведь было ещё хуже – нижние бревна прогнили и крыша прохудилась. И осталась бы сиротинушка ещё и бездомной, кабы не учитель. В прошлый свой приход он крышу починил, а ещё раньше и бревна заменил. Что-то я его последнее время часто вспонимаю. Неужто опять ждать? А ведь и правда жду и вместе с тем боюсь, что придет…
Отворив дверь ласково провела по оберегу, вырезанному на новом наличнике. Почувствовала тепло, схлынуло на миг одиночество. Он заботился обо мне. Нет, он не показывал это ни словом, ни лаской, а делом. Причём так, что только повзрослев, я стала понимать эту заботу. А ведь раньше боялась. Одно не ясно – какое ему дело до сироты? Разве что долг в нем говорил… Ведь я нашла его в лесу почти переступившим черту туманной грани. Сама не понимаю, как смогла выдернуть его оттуда. Мне всего-то десять летов минуло тогда. А потом… Почти каждое его появление сопровождалось борьбой за его жизнь. Вот и мучаюсь от раздирающих сердце чувств. Придётся ли опять спасать, получится ли на этот раз или будет слишком поздно?
Внезапно громыхнуло так, что я вздрогнула. Ой, надо поторопиться! Скоро линет так, что света белого не увидишь. Ворвалась в сени, в два шага пересекла кухоньку с беленой печью, что служила мне заодно и постелью, и оказалась в самой большой комнате, где хранилось все, что нужно ведьме. Мёртвые летучие мыши, сушеные лапки непонятно кого, всевозможные баночки с когтями, хвостами, волосами и другой бякой, несколько метелок в углу, коллекция ножичков и топориков и даже старая гильотина (где только ведьма её раздобыла?), покрытая бурыми пятнами не буду думать чего. И это только малая часть добра, поросшая местами пылью да паутиной. Но все это было для отвода глаз и действовало не хуже какого заклятия от воров и любопытных, а для меня служило еще складом не шибко нужного добра. Разве что подвешенные для сушки травы были ценными. А вот настоящие сокровища были под ногами. Всего-то и надо, что откинуть старый половик и подцепить правильную дощечку, открывая ход с глиняной добротной лестницей. Такой же прочной была и комната внизу. Даже если изба рухнет, комната с обоженными глиняными стенами и потолком останется, не сомневаюсь.
Так, где может быть зелье? Я перерыла все полки, все ящики и не нашла. И состав я не знала, ибо зелье мне дал Торх, когда ему встретилась разгневаная моим отказом лесная дева. Сказал, чтоб было. А оно сплыло. Грустно покосилась на шкаф, где хранились книги. Большинство я прочла, а часть ещё ждала своей очереди. Но будет ли состав в них? А времени нет, вон как громыхает. Неохота под дождь попасть. Правда, был и ещё один выход.
Учитель, научивший грамоте, научил и некоторым заклинаниям, в том числе и заклинанию поиска. Надо всего-то черпнуть своей силы, которой я не любила пользоваться. Ох, ладно… Закрыла глаза, что совсем не обязательно, но мне так проще, и начала осторожно, стараясь не потерять нити контроля, опускать стену, как учили. И чуть не утратила тот самый контроль. Все из-за неясных пугающих изменений внутри. Клубок серебряно-черных нитей был словно в огне. Какое-то время я просто наблюдала, но потом подумала, что это ведь тоже я, хоть и отказываюсь принимать эту часть себя. Осторожно потянулась и поняла, что огонь совсем не мешает. Даже наоборот, сила стала ласковой, будто свирепый тайгар соизволил подчиниться и ластился к рукам, урча, словно кот. Ага, чтоб руку повыше отцапать, желательно вместе с головой.
Потянула нити, выплетая из них довольно простой узор поиска. Раньше мне это стоило много времени и сил, а сейчас как по льду прокатило, быстро, гладко. Открыла глаза и комната преобразилась, сплетенная из тысячи разноцветных нитей, где преобладали темно-бордовые. А передо мной висела руна поиска. Каждый предмет имел силу, которой неосознанно или намеряно наделял его создатель. Например, мои зелья. Они все полыхали багрянцем. А вот зелье Торха должно светиться ослепительно белым сиянием. Теоретически. Ведь он порождение источника и светлой силы, значит… Представила пузырек, зацепив струны поисковика. Тот закрутился и стремительно влетел в полку с книгами, оставив за собой дымчатый след. О, я оказалась права! Яркая точка мерцала среди знаний. Зачем я его туда поставила?
Моргнула, отрезая от себя силу и возвращая себе человеческое зрение. С удивление поняла, что сделала это неохотно и очень легко. Раньше так не получалось. Теперь я, кажется, начинаю понимать слова учителя, что сила – продолжение руки, а не отдельная часть, куда я иногда запускаю руку, тратя на это ту же самую силу.
Подошла к полке, раздвинула книги и действительно нашла пропажу. Схватила и направилась бегом на улицу, походу размышляя. Почему не помню, как засунула зелье среди книг? Разве что… Ну нет, не настолько же он проницательный, чтобы знать, что буду искать. Заставить меня таким образом применить заклинание поиска? Похоже на него… Но почему именно этот пузырек? Можно ведь и что-то наиболее часто используемое спрятать. Хотя это зелье единственное в своём роде и с неизвестным мне составом. Остальные, даже особо редкие, были наделаны с запасом. Да и о наших очень “тёплых” отношениях с дочерью леса он знал. Хорошо хоть без подробностей. А если бы он действительно именно мне понадобился? Это ещё и заклинание переноса пришлось бы использовать. И ведь не получилось бы, ведь он переставил зелье. И как долго я бы догадывалась, что поиск применить надо и завязать его на перенос? А потом ещё и левитацию вспоминать, пытаясь выпить зелье без рук. Ага, вывернула бы все ещё на подлете. Так деревяшкой его прихода и ждала бы или смерти от голода и холода. Вот те и забота… Спасай после этого всяких. И вообще, очень все сложно выходило для моей неумелой особы. Заподозрила учителя в сговоре с охранителем и девой. Нда… Много думать вредно.
Моя жертва неудавшегося сватовства стояла все там же. При моем приближении голубые глаза наполнились ужасом, а когда я попыталась открыть ей рот, что было непросто, и влить зелье, то подумала, что пошёл дождь, такие слезы потекли из этой голубой глубины. Прервала спасение одной слезливой особы, недоумевая, чего это она. А! Вот воронье гнездо вместо мозгов!
- Да не травить я тебя собралась! Надо больно! Я б тебя от преследователей просто не спасала. Зелье это от одревеснения, - пояснила и одним махом влила в чуть приоткрывшийся рот содержимое пузырька, пролив при этом добрую половину.
Девушка, а это была именно она, я уже не сомневалась, застыла, если так можно сказать в её то состоянии. Ну, судя по остановившемуся взгляду и переставшим литься слезам, то да, застыла. А потом резко обмякла. Чуть успела подхватить. Благо ростом была примерно как я, да и тоненькая аки былинка. Теперь немного подождём, пока в себя придёт. А небо то хмурится, чернотой затягивается…
И вот сидим мы в обнимку, я спокойная, беглянку поддерживающая да в тёмное небо с обреченностью поглядывающая, и она, тяжело дышащая и трясущаяся, и тут так кап прямо в глаз! Я уж подумала была, что успеем… А оно опять так кап!.. Кап-кап-кап-кап! Забарабанило знатно по маковке. Не высохнуть ей все никак. Да и куда уж спешить. Сидим две лягушки у плетня, мокнем. Может поквакать, а?
- Ква-а-а, - затянула.
На меня посмотрели с явным подозрением в нормальности ума и каким-то страхом.
- В дом пошли, - улыбнулась. Хотя, в моем исполнении скорей вышло нечто язвительно-насмехательное. Я просто редко улыбаюсь, как и смеюсь, разве что про себя. А есть повод? Сегодня, на удивление, был и не раз. Столько я давно не смеялась, что в свете сегодняшних событий выглядело как минимум очень странно. Нервы, наверное. Пора настойку ведьминскую, найденную в подвале, открывать…
***
Вот уже почти час просохшая и переодетая я пыталась как умела привести в человеческое состояние девушку. Это единственное, что я о ней точно знала и теперь удивлялась, что вообще ошиблась. Там, в лесу, она даже казалась выше, а сейчас я понимала, что она и меня не переплюнет. Одежда на ней явно чужая и болталась как на пугале огородном. А вот черты лица были очень тонкими, гармоничными. Аккуратный носик, розовые, чуть припухшие от постоянного сгрызания белыми зубками губки. А сняв с нее промокший берет, по худым плечам рассыпались льняные кудри до пояса, завитые от влаги крупными колечками. Тонкие руки с хрупкими пальцами совсем неизящно растирали слезы-сопли по лицу. В общем, страшная картина. Для меня. Я ведь совсем не умею утешать. Если и приходят ко мне в таком виде, то я за определённую плату всуну какой настойки волшебной или зелье, отводящее личную беду, и все. Человек рад и я при достатке. Тут же все было так да не этак…
Сначала она просто тихо сидела, уставившись в пол, а как спросила ее, как звать, так и давай рыдать. На улице льет, тут тоже сырость, и я ничего лучше не придумала, как просто оставить её в покое. Переоделась, умылась, печь растопила, отвар, укрепляющий здоровье, сделала. Не себе, ей. Я не болею. Даже простуда не берет. Брезгует, что ли? А варенье из сартанника отлично за зелье от сопливо-кашляющей хвори местным заходит. Посидела за столом напротив, выпила так и не тронутый рыдающей девушкой отвар. Вкусно, скучно. Рыдает. Села рядом. Подумала и погладила по плечу. Сильнее зарыдала. Встала, решив поставить кипять воду на зелья для старосты и кузнеца для больной спины.
- Я жертва-а-а, - вдруг затянула моя беглянка, напугав до икоты.
От неожиданности выронила кочергу. Та упала на ногу, вызвав поток ругательных слов сквозь зубы, отчего не сразу заметила пылающую головешку на полу. Деревянном, между прочем. Видать, кочергой задела, когда роняла. Тишина, повисшая в воздухе, была недолговечной.
- Юлана, будем знакомы, - представилась в ответ, быстренько ковыляя подбитой гагой к головешке, выхватив с печи ветошь, чтоб руки не обжечь. И тут меня залило. Основательно так, будто бадью ледяной воды с меня ростом опрокинули сверху. Болотом запахло, как рядом с сажелкой, что через десять мер была от дома. Со лба что-то свисало, завесив часть лица. Свела глазки обозрев какую-то водоросль. Где-то рядом тихо шипела потушенная головешка. Ага… Забыла все ругательства.
- Извини… - всхлипнул кто-то скоро мёртвый. – Я не хотела так. Я хотела помочь…
Девушка опять зарыдала, уронив лицо в ладони. Неожиданно пол под ногами начал меленько дрожать, а мокрая головешка опять вспыхнула, начав сильно чадить. И тут по мне горячая волна страха прошлась, введя в ступор, и резко схлынула, заставив побледнеть. В голове всплыло воспоминание, непонятное до сих пор, но принятое к сведению…
…Тишину нарушало только потрескивание свечи да хлесткий ветер, бросавшийся в окно и поющий одному ему понятную песню. Но явно что-то не весёлое… Передо мной лежала одна из книг, которую принёс учитель. Хотелось, чтобы меня похвалили, потому я старательно выводила текст на плотном листе бумаги. Выходило не очень. Потом его следовало выучить так, чтобы даже при смерти могла повторить все слово в слово. Это важно. Все, чему он учил, было важно по его словам, о чем мне каждый раз напоминали. Хотя я не со всем соглашалась, но обычно молчала, впитывая все знания, как иссохшая земля живительный дождь.
- Юлана, что ты знаешь о стихиях?- прервал моё занятие вопрос, заданный требовательным тоном.
Отложила перо и приготовилась отвечать заученный материал, подняв голову и взлянув на мужчину. Да так и замерла, не произнеся ни слова. Обычно я встречала колючий взгляд на спокойном лице, а сейчас он был направлен в пол, чётко очерченные темные брови хмурились, образовав складку на переносице. Да и вся поза говорила о глубокой задумчивости и какой-то внутренней борьбе - напряженные плечи, сложенные на груди руки... Я сама от увиденного опешила. Внезапно лицо учителя разгладилось и он резко вскинул голову, скрестив наши взгляды и красноречиво намекая, что от меня все ещё ждут ответа.
- Ну… - протянула, собираясь с мыслями, так как нужно было изложить все кратко, емко и по сути. – Стихий четыре. Огонь, вода, земля, воздух. Каждая присутствует в нашей жизни. Маги могут управлять одной из них, а именно той, с частицой которой родились.
Про себя подумала, что так и не поняла, с какой родилась я, а учителя как-то стеснялась спросить, боясь показаться дурой.
- Ты забыла о пятой, - насмешливо изогнулись в снисходительной ухмылке тонкие губы. Почувствовала, что краснею. Но я не помнила ничего о пятой стихии. Растерянно посмотрела на книги на столе, будто ответ мог появиться на обложке.
- Их зовут проклятыми, стихийниками, носителями духа, или эфира, - решил, наверное, пожалеть меня учитель. - В таких магах заключены все стихии сразу. Они раздирают его, как голодные звери, отказываясь подчиняться, разрушая разум, подавляя волю. Таких детей уничтожают сразу, как становится ясна их суть. Они опасны как для окружающих, так и для самих себя. Если на твоём пути попадется стихийник, постарайся выжить ценой его жизни.
