Эймердина газанула так, что ее темно-бордовая машина взвилась в небо свечкой. Мелинда в ужасе вжалась в сидение и даже перестала стонать. Я же только покрепче вцепилась в ремень безопасности и стиснула зубы, вспоминая, как водит тетушка-Шумахер.
– Спокойно, – напряженным голосом произнесла Эймердина. – Мы доедем вовремя! Мелинда! Ты должна быть спокойней всех.
– Я-а-а?! – взвилась подруга и застонала. – У меня роды, если что! Какое уж тут спокойствие? От этих мельранцев одни неприятности! Даже от самых маленьких, – и вдруг спохватилась, погладила тонкими пальцами живот и ласково произнесла: – Я шучу, малыш. Ты самый лучший. Ты мое маленькое счастье.
Большие голубые глаза на кукольном личике подруги светились, как никогда прежде. Я стиснула зубы, пережидая схватку. Даже поразительно – разница в сроках у нас с Мелиндой была приличной, но роды начались точно в один день. Словно эта парочка мальчишек заранее сговорилась появиться на свет строго одновременно.
По телефону наш земной врач Фаскраф заверил, что ждет с распростертыми объятиями и готовой родовой палатой. Глава отделения гинекологии центральной больницы Мельрании Блассарт практически поклялся в том же самом. Акушер-гинеколог Эймердины – Ласилевс объявил о полной боевой готовности следующим.
А попробовал бы не объявить! Тетушка вытащила его из постели в 4 утра, как только у нас начались первые схватки, и потребовала, чтобы врач прибыл в больницу немедленно.
Наверное, только особое отношение к Эймердине, которого она старалась упорно не замечать, помогло Ласилевсу сдержать мельранское ругательство. Он осекся на полуслове, вдохнул, выдохнул и произнес:
– Да, сейчас буду!
Я прямо так и видела, как черноволосый красавец из старинного мельранского рода берет под козырек и встает по стойке смирно.
Следующими построила Эймердина двух других мужчин – моего мужа Рейгарда, главу одного из самых знатных родов Мельрании, и его отца Врастгарда. Мужчины метались по комнатам, собирая вещи так, словно планировали отправить нас с Мелиндой не в центральную больницу планеты, а как минимум в другую Галактику.
Количество одежды, еды и лекарств уже достигло критической отметки – пакеты из сверхпрочного пластика трещали по швам, а чемоданы дворецкий поднял и тут же уронил. Но мужчины не остановились.
Зачем нам в больнице крем от загара и пена для ванны, я не стала даже спрашивать.
На заполошные крики Рея с Врастгардом прибежали кузина мужа Аррависса и его мать Лилитанна – и легче не стало.
Теперь они собирали нас вчетвером, умудрившись упаковать даже зимние пальто – в самые холодные месяцы температура на Мельрании не опускалась ниже 10 градусов по Цельсию.
И вот Эймердина поступила воистину в своем духе.
Схватила нас с Мелиндой, усадила в машину и увезла.
Из моего дорогущего кольца-телефона тут же выстрелила трехмерная эсэмсэска о том, что Рей мчится следом, Врастгард тоже. И, кажется, еще половина благородного семейства Саркатта собирается ввалиться к нам в роддом. Но сейчас было не до того.
Схватки участились. Мы с Мелиндой громко стонали, а Эймердина выписывала такие виражи, что родил бы даже слабонервный мужчина.
Мы дважды спиралью обогнули несколько темных, лаконичных небоскребов, сбили штук двадцать жуков и врезались в стаю сине-голубых птиц со сверкающим опереньем. Они загалдели, заверещали и ненадолго перекрыли криками наши с Мелиндой вопли.
Плюх… плюмц… У меня отошли воды. Бульк… Бульк… стекли под сиденье воды Мелинды.
– А-а-а! – выразилась подруга по этому поводу.
Эймердина оказалась многословней:
– Спокойно, все как надо. У землянок, которые носят мельранцев, всегда быстрые роды. Поэтому я и поторопилась вас увезти. Неважно, индиго вы, особенные люди, с особенными способностями или обычные человечки, не способные приласкать ближнего электричеством. Живете ли столетиями или как люди – лет триста, не больше. Но тут у всех все одинаково. Не любят мельранские младенцы долго ждать. Торопятся на свет божий.
– А-а-а! – прокомментировала Мелинда.
Я скрипнула зубами и простонала. Схватка скрутила так, что хотелось выть, но, глядя на орущую благим матом подругу, почему-то резко расхотелось.
Впереди показался зеленый купол стационара.
Я вспомнила про «комнату сертификации» – так в шутку называли мельранцы отсек у входа в больницу, где специальные датчики проверяли посетителей на все-все-все. На заразные болезни, оружие, повышенную температуру, радиацию и прочее.
Мы едва не шваркнули колесами по пластиковым скамейкам в больничном дворике и затормозили так резко, что меня дернуло назад. Боль скрутила узлом. Я зажмурилась, закусила губу и услышала плач. Господи! Я, что, родила? Не добравшись до больницы?
Несколько секунд мне не хватало душевных сил разлепить веки.
– Лиса, все хорошо. Ну что же ты нас-то не дождалась? За что же нам платят? – усмехнулся справа Фаскраф.
– Действительно! Никакой дисциплины у этих рожениц! – хмыкнул Блассарт.
Я открыла один глаз, другой и обнаружила, что санитары везут в больницу кричащую благим матом подругу – мельранским матом, кстати говоря.
Мой малыш, такой же синеглазый и златокудрый, как папочка, уже уютно устроился на руках у Блассарта. Врач сверкнул нереальными фиолетовыми глазами и слабо улыбнулся. Фаскраф подергивал за спинку кресло-каталку, предлагая мне перебраться туда. Среди огромных, мускулистых мельранцев, жилистый землянин среднего роста совсем не терялся.
Разве что бросалось в глаза – насколько его кожа морщинистая, сухая по сравнению с гладкой, почти идеальной кожей инопланетников. Даже самых старших, вроде Врастгарда, разменявших уже не первое тысячелетье.
– Да вы с ума сошли! – подскочил к нам Рей. Мужественные, чуть грубовато выточенные черты его смягчились, когда муж увидел младенца, улыбка растянула жестко очерченные губы. – Я сам! – воскликнул он.
– Сядешь в каталку? – съязвила Эймердина.
– Я тебе еще пошучу! – пригрозил ей кулаком Рей. – Из-за тебя Лиса родила в машине.
– Да, после такого виража и я бы родил, – согласился Фаскраф.
– Ну и чего вы жалуетесь? – вскинула бровь Эймердина. – Ребенок цел, Лиса тоже.
– А я как всегда опоздал! – пожаловался сзади Ласилевс, подбегая к машине последним.
– Ничего подобного! – возразила Эймердина. – Быстро иди принимать роды у Мелинды!
– Как? Она не родила после твоего последнего кульбита? – поразился Ласилевс. Совершенно искренне поразился, между прочим.
– У девушки стальные нервы, – хмыкнул черноволосый врач и заторопился назад, в больницу.
– И это хорошо. Они ей понадобятся, – вздохнул Рей, поднял меня как пушинку и бережно усадил в кресло.
Вначале я не поняла – о чем это он. Но затем увидела, как в больничном дворе села еще одна машина. Черная, блестящая, без опознавательных знаков – она прямо-таки кричала о том, что внутри не простой смертный.
Дверь открылась, и наружу вышел Галлиас…
Непутевый брат Рея, звездный принц Мелинды, который сделал ей ребенка и самоустранился.
Он окинул нас вызывающим взглядом льдистых голубых глаз, тряхнул золотыми кудрями и уверенно направился к больнице.
Рей дернулся, и я поняла – если бы не ребенок на его руках, муж рванул бы наперерез младшенькому. Врастгард догнал Галлиаса в пару шагов и преградил ему путь к дверям больницы.
– Что ты тут делаешь? – вскинул белокурую бровь.
– Я хочу увидеть сына, – непривычно твердо заявил Галлиас и попытался продолжить путь, но теперь вместе с Врастгардом на дороге его встала Эймердина.
Фаскраф отпустил каталку, оставив меня на попечении Блассарта, и приблизился к эпицентру семейных разборок клана Саркатта.
– Хотел бы напомнить, что Елиссе нужен покой и палата, – произнес с нажимом, полоснув по троице у дверей осуждающим взглядом очень темных, глубоко посаженных глаз. – А Мелинде нельзя волноваться.
– Она уже поволновалась! – возмутился Галлиас, кивая на машину Эймердины.
Тетушка хихикнула и тут же посерьезнела.
– Слушай, тебе здесь не место, – сквозь зубы процедил Рей, с неохотой отдал сынишку Блассарту и подошел к дверям больницы. – Мелинда не хочет тебя видеть. Мы тоже.
– Если Мелинда не хотела меня видеть, то откуда я узнал о родах? Ты об этом не подумал? – ошарашил нас всех Галлиас, и в доказательство поднял руку. Его алый перстень-телефон, а заодно и мини-компьютер, ярко засветился и выпустил трехмерное изображение сообщения.
«У меня начались роды», – гласило оно, и адресат не оставлял сомнений – эсэмеска пришла с кольца-телефона Мелинды!
Я не знала, что и сказать, подумать. Подруга все время была у меня на виду, и никаких сообщений она не отправляла. Я даже не видела, чтобы Мелинда вообще прикасалась к кольцу-телефону с момента, когда начались схватки.
Заметив мой интерес, Рей подошел и подвез меня к Галлиасу. Звездный принц сунул под нос перстень, и я первым делом проверила время отправки сообщения. Так, пять тридцать утра. Не может такого быть! В этот момент мы почти рожали в машине Эймердины, и я готова была поклясться, что Мелинда ничего не отправляла. А уж написать сообщение, пока машина исполняла фигуры высшего пилотажа, любому истребителю на зависть, не смог бы даже акробат!
– Это какой-то розыгрыш? – удивилась тетушка, которой одновременно со мной пришла в голову мысль проверить время отправки эсэмески.
– А что вас смущает? – вызывающе подбоченился Галлиас.
Я то узнавала в нем прежнего раздолбая, безответственного мельранца, то видела изменения, или хотела их видеть, не знаю уж, что тут правильней.
Но временами казалось – Галлиас наконец-то стал серьезней, ответственней… И почему-то отчаянно хотелось надеяться, что он приехал сюда не только, чтобы щелкнуть по носу благородных родственников, но и ради своего сына.
– Меня смущает только одно, – Эймердина вытащила из кармана… кольцо-телефон Мелинды, недавно подаренное подруге Врастгардом. Оттуда одно за другим выскользнули все последние исходящие сообщения. И ничего похожего на то, что продемонстрировал нам Галлиас, среди них не обнаружилось.
Вот теперь растерялся звездный принц – от его вызывающей позы не осталось и следа. Галлиас как-то весь сник, опустил плечи и втянул по-прежнему румяные, как у красной девицы, щеки.
– А вот это и, правда, становится интересным, – Рей перевел взгляд с одного кольца-телефона на другое.
Галлиас отошел от дверей и устало опустился прямо на ступеньки больницы. Фаскраф воспользовался случаем и повез меня внутрь, Рей и Блассарт заторопились следом. И пока я еще могла видеть звездного принца, он сидел на ступенях и молчал, зачем-то потирая виски.
Знакомое отделение гинекологии встретило меня пляшущими цветными язычками на полу, под громадным экраном телевизора. С дюжину беременных в разноцветных хлопковых ночнушках дружно смотрели какой-то фильм.
Я успела отвыкнуть от того, что специальные устройства поглощали здесь все запахи и звуки, погружая круглый холл в тишину и покой.
После бешеных пике Эймердины, городских запахов, которые просачивались в машину и ароматов больничной кухни – запаха вишневого сиропа и запеченной картошки – это казалось еще удивительней.
Боль давно прекратилась и вообще я чувствовала себя совсем не так, как после первых родов, когда-то давно. Легкая слабость еще не прошла, но в целом я легко могла бы заняться даже йогой. Рей шагал рядом с каталкой и время от времени бросал на меня встревоженный синий взгляд. Блассарт, напротив, выглядел уверенным и спокойным. Фаскрафа я не видела – он вез каталку. Врастгард, похоже, остался снаружи. Наверное, решил не ломиться вместе с нами в гинекологическое отделение, не смущать рожениц.
Когда мы проезжали мимо родовых палат, я прямо ждала криков Мелинды, но оттуда не вырвалось ни единого звука. Сердце тревожно екнуло. Откуда-то сзади подоспела Эймердина и почему-то сразу рванула в одну из родовых. Ни слова не говоря, даже не оглядываясь. Я едва поборола желание вскочить и метнуться за ней. Блассарт проследил за тетушкой взглядом и пожал плечами.
– Лиса, мы разместим вас, и я разузнаю – как там дела, – он говорил очень ровно, пожалуй, даже слишком. Рей нахмурился, а Фаскраф открыл дверь в палату и завез меня внутрь.
С тех пор, как я навещала здесь Мелинду, ничего не изменилось.
Просторная комната, совсем не похожая на больничную палату, монитор во всю стену, громадная деревянная кровать и серебристый холодильник под потолок. Дверь в уборную и россыпь ярких светильников над головой.
Фаскраф и Рей подхватили меня на руки и бережно уложили на кровать.
Блассарт приподнял ложе, задрал подол моего свободного балахона и внимательно осмотрел.
Судя по его лицу, роды прошли нормально.
– Так, я сейчас пришлю медсестру, она тебя обработает и введет специальный раствор. Думаю, часа через два уже будешь на ногах. Ребенка осмотрим и принесем чуть позже, – заверил меня гинеколог, и прежде чем успела ответить, задать важный вопрос, юркнул за дверь. Рей проводил младенца сияющим взглядом, взял стул и присел рядом.
– Лиса, Мелинда в руках лучших врачей Мельрании. Все будет хорошо, – пообещал муж, но голос его предательски дрогнул.
Худощавая медсестра с очень длинной шеей прибежала быстро. Ловко вставила мне в вену катетер, на тумбочку, за кроватью разместила специальный сосуд, похожий на лабораторную колбу с узким горлышком. Уровень розоватой жидкости там начал понижаться, и я ощутила, как прибывают силы.
Медсестра кивнула, заметив изменения в моем состоянии и слабо улыбнулась. Шустро обмыла ноги и низ живота специальным местным антисептиком – прозрачным как вода и совсем без запаха, кивнула и исчезла за дверью, словно боялась расспросов.
Ноги перестали дрожать, а мышцы пришли в тонус. Рей наблюдал и все больше хмурился, поглядывая на дверь.
Мы ждали вестей о Мелинде, а их все не было.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я решила переодеться. Рей помог стянуть окровавленный балахон и надеть местную хлопковую рубашку.
Но эти хлопоты переключили наше внимание лишь ненадолго.
Вскоре меня начало заметно потряхивать – бешеные эмоции электрического индиго выходили из-под контроля.
– Да все будет хорошо, Лиса. С ней лучшие врачи. И Эймердина. Ты, что не знаешь ее? У нее не забалуешь! Пусть только попробует не родить.
Я кивала и напряженно ждала, когда жидкость в сосуде сойдет на нет. И как только он опустел, вскочила и рванула к родовой.
Я точно знала – в этой больнице везде установлены специальные устройства, для очищения воздуха. И любой, даже прохожий с улицы, не принесет в палату никакой заразы.
Первое, что я увидела, заскочив в родовую – ту самую, куда так спешила Эймердина – была спина тетушки. Мельранка стояла у самых дверей и почти не шевелилась. Плохой знак. Ощутив мое присутствие, Эймердина обернулась, и на лице ее я прочла тревогу и растерянность. Обошла тетушку и обомлела. Дыхание перехватило, спину свело.
Мелинда лежала на родовой кушетке, прикрытая тонкой простыней, без сознания. Капельницы в обеих ее руках говорили о том, что подругу усиленно накачивали лекарствами. Сухая, бледная кожа казалась прозрачной, неживой.
Блассарта нигде не было видно. Зато рядом с кроватью Мелинды соляным столбом застыл Ласилевс.
– Что происходит? – спросила я у черноволосого красавца-врача. Тот покачал головой.
– Спокойно, – напряженным голосом произнесла Эймердина. – Мы доедем вовремя! Мелинда! Ты должна быть спокойней всех.
– Я-а-а?! – взвилась подруга и застонала. – У меня роды, если что! Какое уж тут спокойствие? От этих мельранцев одни неприятности! Даже от самых маленьких, – и вдруг спохватилась, погладила тонкими пальцами живот и ласково произнесла: – Я шучу, малыш. Ты самый лучший. Ты мое маленькое счастье.
Большие голубые глаза на кукольном личике подруги светились, как никогда прежде. Я стиснула зубы, пережидая схватку. Даже поразительно – разница в сроках у нас с Мелиндой была приличной, но роды начались точно в один день. Словно эта парочка мальчишек заранее сговорилась появиться на свет строго одновременно.
По телефону наш земной врач Фаскраф заверил, что ждет с распростертыми объятиями и готовой родовой палатой. Глава отделения гинекологии центральной больницы Мельрании Блассарт практически поклялся в том же самом. Акушер-гинеколог Эймердины – Ласилевс объявил о полной боевой готовности следующим.
А попробовал бы не объявить! Тетушка вытащила его из постели в 4 утра, как только у нас начались первые схватки, и потребовала, чтобы врач прибыл в больницу немедленно.
Наверное, только особое отношение к Эймердине, которого она старалась упорно не замечать, помогло Ласилевсу сдержать мельранское ругательство. Он осекся на полуслове, вдохнул, выдохнул и произнес:
– Да, сейчас буду!
Я прямо так и видела, как черноволосый красавец из старинного мельранского рода берет под козырек и встает по стойке смирно.
Следующими построила Эймердина двух других мужчин – моего мужа Рейгарда, главу одного из самых знатных родов Мельрании, и его отца Врастгарда. Мужчины метались по комнатам, собирая вещи так, словно планировали отправить нас с Мелиндой не в центральную больницу планеты, а как минимум в другую Галактику.
Количество одежды, еды и лекарств уже достигло критической отметки – пакеты из сверхпрочного пластика трещали по швам, а чемоданы дворецкий поднял и тут же уронил. Но мужчины не остановились.
Зачем нам в больнице крем от загара и пена для ванны, я не стала даже спрашивать.
На заполошные крики Рея с Врастгардом прибежали кузина мужа Аррависса и его мать Лилитанна – и легче не стало.
Теперь они собирали нас вчетвером, умудрившись упаковать даже зимние пальто – в самые холодные месяцы температура на Мельрании не опускалась ниже 10 градусов по Цельсию.
И вот Эймердина поступила воистину в своем духе.
Схватила нас с Мелиндой, усадила в машину и увезла.
Из моего дорогущего кольца-телефона тут же выстрелила трехмерная эсэмсэска о том, что Рей мчится следом, Врастгард тоже. И, кажется, еще половина благородного семейства Саркатта собирается ввалиться к нам в роддом. Но сейчас было не до того.
Схватки участились. Мы с Мелиндой громко стонали, а Эймердина выписывала такие виражи, что родил бы даже слабонервный мужчина.
Мы дважды спиралью обогнули несколько темных, лаконичных небоскребов, сбили штук двадцать жуков и врезались в стаю сине-голубых птиц со сверкающим опереньем. Они загалдели, заверещали и ненадолго перекрыли криками наши с Мелиндой вопли.
Плюх… плюмц… У меня отошли воды. Бульк… Бульк… стекли под сиденье воды Мелинды.
– А-а-а! – выразилась подруга по этому поводу.
Эймердина оказалась многословней:
– Спокойно, все как надо. У землянок, которые носят мельранцев, всегда быстрые роды. Поэтому я и поторопилась вас увезти. Неважно, индиго вы, особенные люди, с особенными способностями или обычные человечки, не способные приласкать ближнего электричеством. Живете ли столетиями или как люди – лет триста, не больше. Но тут у всех все одинаково. Не любят мельранские младенцы долго ждать. Торопятся на свет божий.
– А-а-а! – прокомментировала Мелинда.
Я скрипнула зубами и простонала. Схватка скрутила так, что хотелось выть, но, глядя на орущую благим матом подругу, почему-то резко расхотелось.
Впереди показался зеленый купол стационара.
Я вспомнила про «комнату сертификации» – так в шутку называли мельранцы отсек у входа в больницу, где специальные датчики проверяли посетителей на все-все-все. На заразные болезни, оружие, повышенную температуру, радиацию и прочее.
Мы едва не шваркнули колесами по пластиковым скамейкам в больничном дворике и затормозили так резко, что меня дернуло назад. Боль скрутила узлом. Я зажмурилась, закусила губу и услышала плач. Господи! Я, что, родила? Не добравшись до больницы?
Несколько секунд мне не хватало душевных сил разлепить веки.
– Лиса, все хорошо. Ну что же ты нас-то не дождалась? За что же нам платят? – усмехнулся справа Фаскраф.
– Действительно! Никакой дисциплины у этих рожениц! – хмыкнул Блассарт.
Я открыла один глаз, другой и обнаружила, что санитары везут в больницу кричащую благим матом подругу – мельранским матом, кстати говоря.
Мой малыш, такой же синеглазый и златокудрый, как папочка, уже уютно устроился на руках у Блассарта. Врач сверкнул нереальными фиолетовыми глазами и слабо улыбнулся. Фаскраф подергивал за спинку кресло-каталку, предлагая мне перебраться туда. Среди огромных, мускулистых мельранцев, жилистый землянин среднего роста совсем не терялся.
Разве что бросалось в глаза – насколько его кожа морщинистая, сухая по сравнению с гладкой, почти идеальной кожей инопланетников. Даже самых старших, вроде Врастгарда, разменявших уже не первое тысячелетье.
– Да вы с ума сошли! – подскочил к нам Рей. Мужественные, чуть грубовато выточенные черты его смягчились, когда муж увидел младенца, улыбка растянула жестко очерченные губы. – Я сам! – воскликнул он.
– Сядешь в каталку? – съязвила Эймердина.
– Я тебе еще пошучу! – пригрозил ей кулаком Рей. – Из-за тебя Лиса родила в машине.
– Да, после такого виража и я бы родил, – согласился Фаскраф.
– Ну и чего вы жалуетесь? – вскинула бровь Эймердина. – Ребенок цел, Лиса тоже.
– А я как всегда опоздал! – пожаловался сзади Ласилевс, подбегая к машине последним.
– Ничего подобного! – возразила Эймердина. – Быстро иди принимать роды у Мелинды!
– Как? Она не родила после твоего последнего кульбита? – поразился Ласилевс. Совершенно искренне поразился, между прочим.
– У девушки стальные нервы, – хмыкнул черноволосый врач и заторопился назад, в больницу.
– И это хорошо. Они ей понадобятся, – вздохнул Рей, поднял меня как пушинку и бережно усадил в кресло.
Вначале я не поняла – о чем это он. Но затем увидела, как в больничном дворе села еще одна машина. Черная, блестящая, без опознавательных знаков – она прямо-таки кричала о том, что внутри не простой смертный.
Дверь открылась, и наружу вышел Галлиас…
Непутевый брат Рея, звездный принц Мелинды, который сделал ей ребенка и самоустранился.
Он окинул нас вызывающим взглядом льдистых голубых глаз, тряхнул золотыми кудрями и уверенно направился к больнице.
Рей дернулся, и я поняла – если бы не ребенок на его руках, муж рванул бы наперерез младшенькому. Врастгард догнал Галлиаса в пару шагов и преградил ему путь к дверям больницы.
– Что ты тут делаешь? – вскинул белокурую бровь.
– Я хочу увидеть сына, – непривычно твердо заявил Галлиас и попытался продолжить путь, но теперь вместе с Врастгардом на дороге его встала Эймердина.
Фаскраф отпустил каталку, оставив меня на попечении Блассарта, и приблизился к эпицентру семейных разборок клана Саркатта.
– Хотел бы напомнить, что Елиссе нужен покой и палата, – произнес с нажимом, полоснув по троице у дверей осуждающим взглядом очень темных, глубоко посаженных глаз. – А Мелинде нельзя волноваться.
– Она уже поволновалась! – возмутился Галлиас, кивая на машину Эймердины.
Тетушка хихикнула и тут же посерьезнела.
– Слушай, тебе здесь не место, – сквозь зубы процедил Рей, с неохотой отдал сынишку Блассарту и подошел к дверям больницы. – Мелинда не хочет тебя видеть. Мы тоже.
– Если Мелинда не хотела меня видеть, то откуда я узнал о родах? Ты об этом не подумал? – ошарашил нас всех Галлиас, и в доказательство поднял руку. Его алый перстень-телефон, а заодно и мини-компьютер, ярко засветился и выпустил трехмерное изображение сообщения.
«У меня начались роды», – гласило оно, и адресат не оставлял сомнений – эсэмеска пришла с кольца-телефона Мелинды!
Я не знала, что и сказать, подумать. Подруга все время была у меня на виду, и никаких сообщений она не отправляла. Я даже не видела, чтобы Мелинда вообще прикасалась к кольцу-телефону с момента, когда начались схватки.
Заметив мой интерес, Рей подошел и подвез меня к Галлиасу. Звездный принц сунул под нос перстень, и я первым делом проверила время отправки сообщения. Так, пять тридцать утра. Не может такого быть! В этот момент мы почти рожали в машине Эймердины, и я готова была поклясться, что Мелинда ничего не отправляла. А уж написать сообщение, пока машина исполняла фигуры высшего пилотажа, любому истребителю на зависть, не смог бы даже акробат!
– Это какой-то розыгрыш? – удивилась тетушка, которой одновременно со мной пришла в голову мысль проверить время отправки эсэмески.
– А что вас смущает? – вызывающе подбоченился Галлиас.
Я то узнавала в нем прежнего раздолбая, безответственного мельранца, то видела изменения, или хотела их видеть, не знаю уж, что тут правильней.
Но временами казалось – Галлиас наконец-то стал серьезней, ответственней… И почему-то отчаянно хотелось надеяться, что он приехал сюда не только, чтобы щелкнуть по носу благородных родственников, но и ради своего сына.
– Меня смущает только одно, – Эймердина вытащила из кармана… кольцо-телефон Мелинды, недавно подаренное подруге Врастгардом. Оттуда одно за другим выскользнули все последние исходящие сообщения. И ничего похожего на то, что продемонстрировал нам Галлиас, среди них не обнаружилось.
Вот теперь растерялся звездный принц – от его вызывающей позы не осталось и следа. Галлиас как-то весь сник, опустил плечи и втянул по-прежнему румяные, как у красной девицы, щеки.
– А вот это и, правда, становится интересным, – Рей перевел взгляд с одного кольца-телефона на другое.
Галлиас отошел от дверей и устало опустился прямо на ступеньки больницы. Фаскраф воспользовался случаем и повез меня внутрь, Рей и Блассарт заторопились следом. И пока я еще могла видеть звездного принца, он сидел на ступенях и молчал, зачем-то потирая виски.
***
Знакомое отделение гинекологии встретило меня пляшущими цветными язычками на полу, под громадным экраном телевизора. С дюжину беременных в разноцветных хлопковых ночнушках дружно смотрели какой-то фильм.
Я успела отвыкнуть от того, что специальные устройства поглощали здесь все запахи и звуки, погружая круглый холл в тишину и покой.
После бешеных пике Эймердины, городских запахов, которые просачивались в машину и ароматов больничной кухни – запаха вишневого сиропа и запеченной картошки – это казалось еще удивительней.
Боль давно прекратилась и вообще я чувствовала себя совсем не так, как после первых родов, когда-то давно. Легкая слабость еще не прошла, но в целом я легко могла бы заняться даже йогой. Рей шагал рядом с каталкой и время от времени бросал на меня встревоженный синий взгляд. Блассарт, напротив, выглядел уверенным и спокойным. Фаскрафа я не видела – он вез каталку. Врастгард, похоже, остался снаружи. Наверное, решил не ломиться вместе с нами в гинекологическое отделение, не смущать рожениц.
Когда мы проезжали мимо родовых палат, я прямо ждала криков Мелинды, но оттуда не вырвалось ни единого звука. Сердце тревожно екнуло. Откуда-то сзади подоспела Эймердина и почему-то сразу рванула в одну из родовых. Ни слова не говоря, даже не оглядываясь. Я едва поборола желание вскочить и метнуться за ней. Блассарт проследил за тетушкой взглядом и пожал плечами.
– Лиса, мы разместим вас, и я разузнаю – как там дела, – он говорил очень ровно, пожалуй, даже слишком. Рей нахмурился, а Фаскраф открыл дверь в палату и завез меня внутрь.
С тех пор, как я навещала здесь Мелинду, ничего не изменилось.
Просторная комната, совсем не похожая на больничную палату, монитор во всю стену, громадная деревянная кровать и серебристый холодильник под потолок. Дверь в уборную и россыпь ярких светильников над головой.
Фаскраф и Рей подхватили меня на руки и бережно уложили на кровать.
Блассарт приподнял ложе, задрал подол моего свободного балахона и внимательно осмотрел.
Судя по его лицу, роды прошли нормально.
– Так, я сейчас пришлю медсестру, она тебя обработает и введет специальный раствор. Думаю, часа через два уже будешь на ногах. Ребенка осмотрим и принесем чуть позже, – заверил меня гинеколог, и прежде чем успела ответить, задать важный вопрос, юркнул за дверь. Рей проводил младенца сияющим взглядом, взял стул и присел рядом.
– Лиса, Мелинда в руках лучших врачей Мельрании. Все будет хорошо, – пообещал муж, но голос его предательски дрогнул.
Худощавая медсестра с очень длинной шеей прибежала быстро. Ловко вставила мне в вену катетер, на тумбочку, за кроватью разместила специальный сосуд, похожий на лабораторную колбу с узким горлышком. Уровень розоватой жидкости там начал понижаться, и я ощутила, как прибывают силы.
Медсестра кивнула, заметив изменения в моем состоянии и слабо улыбнулась. Шустро обмыла ноги и низ живота специальным местным антисептиком – прозрачным как вода и совсем без запаха, кивнула и исчезла за дверью, словно боялась расспросов.
Ноги перестали дрожать, а мышцы пришли в тонус. Рей наблюдал и все больше хмурился, поглядывая на дверь.
Мы ждали вестей о Мелинде, а их все не было.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я решила переодеться. Рей помог стянуть окровавленный балахон и надеть местную хлопковую рубашку.
Но эти хлопоты переключили наше внимание лишь ненадолго.
Вскоре меня начало заметно потряхивать – бешеные эмоции электрического индиго выходили из-под контроля.
– Да все будет хорошо, Лиса. С ней лучшие врачи. И Эймердина. Ты, что не знаешь ее? У нее не забалуешь! Пусть только попробует не родить.
Я кивала и напряженно ждала, когда жидкость в сосуде сойдет на нет. И как только он опустел, вскочила и рванула к родовой.
Я точно знала – в этой больнице везде установлены специальные устройства, для очищения воздуха. И любой, даже прохожий с улицы, не принесет в палату никакой заразы.
Первое, что я увидела, заскочив в родовую – ту самую, куда так спешила Эймердина – была спина тетушки. Мельранка стояла у самых дверей и почти не шевелилась. Плохой знак. Ощутив мое присутствие, Эймердина обернулась, и на лице ее я прочла тревогу и растерянность. Обошла тетушку и обомлела. Дыхание перехватило, спину свело.
Мелинда лежала на родовой кушетке, прикрытая тонкой простыней, без сознания. Капельницы в обеих ее руках говорили о том, что подругу усиленно накачивали лекарствами. Сухая, бледная кожа казалась прозрачной, неживой.
Блассарта нигде не было видно. Зато рядом с кроватью Мелинды соляным столбом застыл Ласилевс.
– Что происходит? – спросила я у черноволосого красавца-врача. Тот покачал головой.
