Осень. Дождь не прекращался вторую неделю. Над головой по-прежнему висели тяжелые тучи, под которыми то и дело вспыхивали молнии.
Каждый день проходил одинаково – в дороге. Крупные капли не уставая барабанили по крыше машины, капоту, лобовому стеклу, и когда казалось, что дождь вот-вот закончится, он начинал лить с новой силой. Небо будто готовилось раздавить нас, и мне приходилось бороться с непогодой, но это было намного лучше состояния глубокой апатии, в котором я находился слишком долго.
Меня зовут Рич. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я расстался со своей девушкой и превратился из заядлого трудоголика и домоседа в путешественника, чему был очень рад. Благодаря моим друзьям я выбрался из депрессии и увидел мир за пределами своего города. Где нас только не носило: деревни ведьм и колдунов, места силы, затерянные города, и вот мы опять в дороге. На этот раз нашей целью был музей восковых статуй. Я не боялся подобных мест, однако чем ближе мы были к музею, тем сильнее одолевало меня непонятно откуда взявшееся предчувствие беды.
– Почти добрались. Еще не поздно сменить маршрут.
Уже совсем стемнело, когда я свернул с основной дороги на более узкую, ведущую в сторону заброшенного села, земли которого беспощадно поглощало болото.
– Очуметь! Вот это красотища! – фотоаппарат Дэна снова защелкал. Интересно, можно ли назвать его хобби болезнью? Сколько я его знал, он никогда не расставался со своим «полароидом», даже в туалете. Там он тоже находил, что сфотографировать, или так, брал за компанию? Я чувствовал, как на меня накатывала усталость, да и события прошлого вдруг начали беспокоить, поэтому мне хотелось вырвать у Дэна его игрушку и выкинуть ее в окно. Вообще-то Дэн единственный, кто никогда не раздражал меня. Самый тихий из нашей компании, он никогда не был инициатором конфликтов, но вляпаться куда-нибудь все равно умудрялся. Любопытство в нем часто брало вверх и, очевидно, он не мог сопротивляться этому чувству.
Я подъехал к воротам и остановился.
– А ворота-то какие! – продолжал бубнить Дэн, – словно мы не в музей приехали, а в замок графа Дракулы!
Восторга Дэна никто не разделил. Стив и Вин, насупившись, сидели на заднем сидении машины. Точно молодая парочка, поссорившаяся из-за какой-нибудь ерунды, они отвернулись друг от друга и каждый молча смотрел в свое окно.
– Судя по всему, раньше они выполняли декоративную функцию, – Дэн обвел в воздухе арку ворот, – и не имели створ. Теперь же они ограничивают доступ на территорию музея. Как думаете, почему?
Кажется, я не сказал, что Дэн ко всему прочему испытывал непреодолимую тягу к знаниям, и знания эти удержать внутри ему так же не удавалось, поэтому он делился ими независимо от того, хотел его кто-то слушать или нет. Я взглянул на арку и заметил статую. Она сидела на краю арки, свесив ноги, и взгляд ее был направлен вниз, будто статуя смотрела на нас сквозь дождь, который ей совершенно не мешал.
– Красивая, да? – Дэн хлопнул меня по ноге, заметив, что я рассматриваю фигуру.
И как он все видит? Хотя мне она тоже показалась красивой, вот только этот взгляд – колючий, полный ненависти и злобы взгляд. Может, обман зрения? Все-таки долго ехали, да и погода расшалилась, но когда сторож постучал по крыше машины, я вздрогнул.
– Дай, сфоткаю, – Дэн отстегнул ремень, чтобы выбраться наружу, но не успел. Ворота со скрипом отворились, я въехал на территорию музея и остановился только тогда, когда дорога закончилась площадкой возле небольшой деревянной постройки. Когда мы вывалились из машины, сторож уже подходил к нам. Очевидно, пока я петлял, он прошел более прямым путем.
– Добро пожаловать в музей восковых фигур и статуй, – мужчина хоть и был в возрасте, но выглядел очень ухоженно и, несмотря на отсутствие костюма и легкую сутулость, напоминал скорее дворецкого. Он проводил нас в дом и показал комнаты. – Покидать спальни в ночное время суток запрещается, – произнес строго сторож-смотритель и ушел.
– Говорят, тут даже кто-то умер, – Стив подмигнул мне, когда я посмотрел на него, – может, он даже жил в этой комнате.
Я знал, что эти слова предназначались для Вина. Иногда я думал, что если бы Вин был девчонкой, он бы точно встречался со Стивом. Не прошло еще ни одного дня, чтобы Стив не подколол Вина, который тут же заводился и вступал в спор. Причем Стив не самоутверждался таким образом, просто это была такая своеобразная дружеская любовь, непрерывно искрящая между ними. Когда мне надоедали их бодания, я разгонял их по разным углам комнаты, но через несколько минут они снова издевались друг над другом, правда уже не так шумно.
– Стив, – я поднял фотографию, выпавшую из кармана куртки, на которой была изображена Мэл – моя девушка, скомкал ее и выбросил в мусорное ведро, – оставь свои байки для школьников. Конечно, тут кто-то жил. В соцсетях таких страшилок так много, читать устанешь.
Вообще-то Стив не шутил. В интернете гуляли посты, на форумах создавались темы о пропавших здесь людях, но Дэн так хотел сюда попасть, что прожужжал нам все уши. Он много рассказывал про майя, закопанные реликвии богини Иштаб, носился с какими-то старыми газетами, показывал карту, чертил маршруты, и в итоге мы сдались. Тем более, как говорил Дэн, нам действительно было по пути. Несмотря на отсутствие видимых причин, мне все еще было тревожно. Я вспомнил фигуру женщины на воротах. Ее глаза, внимательно наблюдающие сверху. Нет, нет и еще раз нет. Не буду думать об этом. Я просто сильно устал, да и из-за рассказов Дэна фантазия разыгралась. К тому же, мы не единственные постояльцы. Так ведь? Так.
Когда мы проходили по коридору, я заметил пару чемоданов, что стояли возле дверей. Эта мысль меня успокаивала, но поражало другое. Дурная слава, что расползалась по миру со скоростью чумы, лишь увеличивала число желающих посетить это странное место. Уж молодежь так точно тут зависала. Проверяя себя и друзей на крепость духа, они наверняка выдумывали истории про оживающих ночью кукол, приведений, сторожа-маньяка, запугивали друг друга, соревнуясь между собой, выясняя, чья фантазия наиболее изощренная.
Сторож вообще-то не был похож на человека, способного причинить какой-либо вред, а вот куклы, что находились повсюду – на ящиках, стенах, даже на потолке, прикрепленные прозрачными лесками, они тоже висели – вполне могли. Не понимаю, как это могло нравиться людям, я не находил в них ничего красивого. Меня слегка подташнивало от такого количества восковых лиц. Смеющиеся, розовощекие или же тощие с острыми носами и скулами – все они для меня были уродливы и не представляли никакой ценности.
Я вдруг вспомнил игрушки сестры: зайца с оторванным ухом, медведя с проплешинами на боках и куклы с размалеванными фломастерами или ручкой глазами, иногда без волос или даже без головы, с изломанными телами и изуродованные, как говорила мама, всего лишь маленьким ребенком, они вселяли в меня совсем не детский ужас.
– Статуя над воротами очень реалистичная, вы заметили? – Дэн очень вовремя задал вопрос, потому что я закопался в своих мыслях так сильно, что у меня разболелась голова.
– Я не заметил, – лениво ответил Стив, застилая кровать.
– Странно, ведь она была очень красива, – Вин развернулся в его сторону и провел руками возле груди, изображая округлости женских форм.
– Ну, я по живым больше, – Стив усмехнулся и закинул в Вина журналом, – на, оторвись ночью. Эти никогда не откажут, а то совсем заскучал, баб каменных разглядываешь.
Вин схватил подушку и начал ей дубасить Стива:
– Да я просто так сказал, Дэна поддержать. Я тоже ничего не видел.
– Да хватит уже! Каждый раз одно и то же, – я массировал виски, но неприятные ощущения не проходили. – Неужели в машине мало было? – понимая, что боль не отступает, я полез в сумку за обезболивающим. Проглотив таблетку, я уже хотел завалится на кровать, но в дверь постучали и сразу вошли:
– Ужин, – сторож хмурился, обводя нас взглядом, – будет через пятнадцать минут, – закончил он и скрылся за дверью.
– Сервис, однако, – я устало вздохнул.
Через пятнадцать минут мы вошли в комнату, на двери которой мелом была нанесена надпись «Столовая», и расселись за столом.
Ужин, состоящий из тарелки гречки и стакана молока, хоть и был скромным, но очень вкусным. По крайней мере, это лучше, чем ходить совсем голодным. А мы давно не ели. Фастфуд в забегаловках, что изредка попадались нам на пути, пах не очень аппетитно, да и вид вид был такой – смотреть страшно, не то что в рот положить
– Можно спросить? – начал Ден. Сторож посмотрел на него исподлобья и ничего не ответил. Стив и Вин продолжали есть, так как давно привыкли к разговорчивому Дэну и его любопытству. «Любознательности» – поправил бы их Дэн, если бы умел читать мысли. – Что было раньше в этом доме? Вы ведь не всегда принимали тут гостей?
– Музей, – сторож перебил Дэна, – сначала музей располагался в этом доме, – он отодвинул пустую чашку и, видимо, пустился в воспоминания, барабаня пальцами по столу.
– Расскажите поподробнее, пожалуйста, – Дэн не мог удержаться, хотя и старался быть вежливым. Стив и Вин уже доели, пока я вяло ковырялся в тарелке, а Дэн кормил своего внутреннего демона. Только развлекать нас в планы смотрителя музея явно не входило, и тишина, образовавшаяся в столовой, начала неприятно давить.
– Сначала музей статуй располагался тут, – выйдя из оцепенения, еще раз произнес сторож. Вообще он был человеком общительным и добродушным, как потом мне удалось узнать, несмотря на все тяготы жизни. Но за последние пару лет одичал, и все больше находился в состоянии грустной задумчивости или просто хмурился. – Это был и не музей вовсе, – он прокашлялся и продолжил. – Когда-то давно я купил эту землю и построил дом, потом привёл сюда жену. Она у меня мастерица была, – тень улыбки скользнула по морщинистому лицу и скрылась в опущенных уголках губ и поникших плечах, – вязала, шила, делала кукол. Бывало, поймаю в саду сорванца какого, думаю, как проучить. Но тут она идёт, моя Айрис. Обнимет меня, поцелует. Сорванцу куклу подарит для сестрёнки, просит не ломать яблоне ветви. И ведь, правда, не ломали больше, – сторож замолчал.
– А что было потом? – Стив пнул Дэна по ноге.
– А потом узнали о моей Айрис торгаши проклятые, – смотритель музея скукожился и пальцы его вцепились в пустую кружку. – Приходили в гости часто, заказы делали. Вроде деньги шли, хорошо же. Только не нравилось мне, как смотрели они на жену. Каждую неделю приходили, и я всегда старался дома быть, а на рынок ездил в выходные: за воском для новых игрушек, ну и еще за чем-то, если жена просила, – он прервался и налил себе молока. Сделав пару глотков, продолжил:
– Жену с собой не брал, потому что далеко ехать надо было. Я в субботу утром выезжал и лишь к утру воскресения возвращался. А дома ж лучше, спокойнее. Потом случилось что-то, но Айрис молчала, к выходным становилась какого-то болезненного вида и лишь неделе вновь оживала. Приехал я однажды домой раньше, а Айрис моя в платье порванном в петлю лезет. Я её неделю выхаживал, но она всё равно убилась и на столе письмо оставила: «Кукол моих не продавай никому. Музеем дом сделай, чтоб до старости он кормил тебя. И никого не вини в моей смерти. Всем вернется по заслугам». Выполнил я её волю, дом достроил, и ходили сюда люди разные, смотрели, а потом перестали, и жить мне стало трудно. Тогда, в одну из ночей, и вернулась моя Айрис. Я из лесу пришёл домой, гляжу, стоит среди кукол, не шевелится. Взял её за руку, горячая, да неживая.
Рассказ давался сторожу с трудом, но он не переставал говорить, словно давно носил внутри эту тяжесть и сейчас хотел избавиться от нее, найдя благодарного слушателя.
– Народ снова стал ходить. Всем интересно ж посмотреть на куклу с человеческий рост. Жизнь наладилась, только люди пропадать начали. Ходили слухи, будто Айрис моя ночами ходит между домами, ищет, выбирает. Меня чуть не сожгли, помню, с куклами вместе, вот пришлось отгородиться забором высоким. Позже все успокоилось, позабылось и музей снова заработал. Но интересующихся все же поубавилось, что вновь сказалось на моем финансовом положении. Однако меня вполне устраивало то, что у меня было.
Время летело незаметно — в одной из комнат часы пробили полночь. Меня не клонило в сон, но я чувствовал себя разбитым и с удовольствием бы выпил чашечку кофе, вот только мне казалось, что он вряд ли тут найдется, да и перебивать сторожа было как-то неудобно, поэтому подперев ладонью лоб и вытянув под столом ноги, я изредка проваливался в дремоту.
– Зашел однажды ко мне человек важный, богатый и предложил сделку: если смогу слепить статую, чтоб от живой не отличить, то построит он мне настоящий музей. Прямо тут, рядом с моей избёнкой. Хех, так и сказал, избенкой, – сторож еще что-то пробурчал себе под нос, но никто из нас не расслышал его слов. – Твои, говорит, тридцать процентов будут с доходов, а как окупятся расходы на строительство, так все пятьдесят. Я старался изо всех сил. С воском работать-то я умею, да не так как Айрис. Не было души в моих куклах. Много статуй пришлось переделывать. Человек капризный был, придирчивый, но люди снова шли. И вдруг фигур начало становиться больше: прямо каждую неделю новая стояла в музее. Второе здание закончили раньше срока, дело делалось, но доход мой так и не увеличивался, обманул меня человек, а потом неожиданно исчез. Я уж думал, никогда мы с ним не увидимся, но позже статуя его в музее появилась. Стоит она вон возле входа. Теперь я и владелец, и мастер, и сторож, и экскурсовод – все на мне. Так вот и живу, то есть народ, то нет. Но я не жалуюсь, мне денег хватает.
– А та женщина, что сидела на арке ворот, это ваша жена? – глаза старика округлились, он резко вскочил и вышел. Звук шагов сменился звоном ключей в связке, где-то в коридоре скрипнула дверь.
– Дэн, может, ты сядешь? – я все сильнее раздражался. Гречка давно остыла, и я отодвинул от себя тарелку, так и не притронувшись к еде.
– Ничего не видно, эх, – Дэн прилип к дверной щели.
– Я знаю, что в твоей голове. Мы не пойдём туда, – я не узнавал сам себя, и это пугало. Но сейчас мне хотелось схватить Дэна за шкирку и посадить за стол, предварительно дав подзатыльник.
– Он возвращается, – Дэн сел на место и со скучающим видом рассматривал потолок.
– На сегодня все. Прошу вас пройти в свою комнату, – и голос добродушного несколько минут назад сторожа вновь сменился на безразличный, – экскурсии завтра в восемь, потом вы уезжаете.
– Что это с дедом? – вопрос Стива остался без ответа.
Мы вернулись в комнату, и я почувствовал себя намного спокойнее. Переодевшись, я наконец упал на кровать.
– Помните, я вам про майя рассказывал перед поездкой? Про богиню самоубийства Иштаб?
– Дэн, ложись спать уже, а?! – я отвернулся к стене и накрылся толстым одеялом. Хорошо, что Стив и Вин не спорят. Даже странно, но все же.
– Ребята, да все сходится. Кукла-то ожила! Все благодаря магии майя и Иштаб. В традициях майя, самоубийство, особенно повешение, считали благородным способом смерти, сопоставимым человеческим жертвам жертвенного обряда и убитым воинам. Иштаб дала Айрис новую жизнь, и теперь она мстит за себя и мужа.
Каждый день проходил одинаково – в дороге. Крупные капли не уставая барабанили по крыше машины, капоту, лобовому стеклу, и когда казалось, что дождь вот-вот закончится, он начинал лить с новой силой. Небо будто готовилось раздавить нас, и мне приходилось бороться с непогодой, но это было намного лучше состояния глубокой апатии, в котором я находился слишком долго.
Меня зовут Рич. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я расстался со своей девушкой и превратился из заядлого трудоголика и домоседа в путешественника, чему был очень рад. Благодаря моим друзьям я выбрался из депрессии и увидел мир за пределами своего города. Где нас только не носило: деревни ведьм и колдунов, места силы, затерянные города, и вот мы опять в дороге. На этот раз нашей целью был музей восковых статуй. Я не боялся подобных мест, однако чем ближе мы были к музею, тем сильнее одолевало меня непонятно откуда взявшееся предчувствие беды.
– Почти добрались. Еще не поздно сменить маршрут.
Уже совсем стемнело, когда я свернул с основной дороги на более узкую, ведущую в сторону заброшенного села, земли которого беспощадно поглощало болото.
– Очуметь! Вот это красотища! – фотоаппарат Дэна снова защелкал. Интересно, можно ли назвать его хобби болезнью? Сколько я его знал, он никогда не расставался со своим «полароидом», даже в туалете. Там он тоже находил, что сфотографировать, или так, брал за компанию? Я чувствовал, как на меня накатывала усталость, да и события прошлого вдруг начали беспокоить, поэтому мне хотелось вырвать у Дэна его игрушку и выкинуть ее в окно. Вообще-то Дэн единственный, кто никогда не раздражал меня. Самый тихий из нашей компании, он никогда не был инициатором конфликтов, но вляпаться куда-нибудь все равно умудрялся. Любопытство в нем часто брало вверх и, очевидно, он не мог сопротивляться этому чувству.
Я подъехал к воротам и остановился.
– А ворота-то какие! – продолжал бубнить Дэн, – словно мы не в музей приехали, а в замок графа Дракулы!
Восторга Дэна никто не разделил. Стив и Вин, насупившись, сидели на заднем сидении машины. Точно молодая парочка, поссорившаяся из-за какой-нибудь ерунды, они отвернулись друг от друга и каждый молча смотрел в свое окно.
– Судя по всему, раньше они выполняли декоративную функцию, – Дэн обвел в воздухе арку ворот, – и не имели створ. Теперь же они ограничивают доступ на территорию музея. Как думаете, почему?
Кажется, я не сказал, что Дэн ко всему прочему испытывал непреодолимую тягу к знаниям, и знания эти удержать внутри ему так же не удавалось, поэтому он делился ими независимо от того, хотел его кто-то слушать или нет. Я взглянул на арку и заметил статую. Она сидела на краю арки, свесив ноги, и взгляд ее был направлен вниз, будто статуя смотрела на нас сквозь дождь, который ей совершенно не мешал.
– Красивая, да? – Дэн хлопнул меня по ноге, заметив, что я рассматриваю фигуру.
И как он все видит? Хотя мне она тоже показалась красивой, вот только этот взгляд – колючий, полный ненависти и злобы взгляд. Может, обман зрения? Все-таки долго ехали, да и погода расшалилась, но когда сторож постучал по крыше машины, я вздрогнул.
– Дай, сфоткаю, – Дэн отстегнул ремень, чтобы выбраться наружу, но не успел. Ворота со скрипом отворились, я въехал на территорию музея и остановился только тогда, когда дорога закончилась площадкой возле небольшой деревянной постройки. Когда мы вывалились из машины, сторож уже подходил к нам. Очевидно, пока я петлял, он прошел более прямым путем.
– Добро пожаловать в музей восковых фигур и статуй, – мужчина хоть и был в возрасте, но выглядел очень ухоженно и, несмотря на отсутствие костюма и легкую сутулость, напоминал скорее дворецкого. Он проводил нас в дом и показал комнаты. – Покидать спальни в ночное время суток запрещается, – произнес строго сторож-смотритель и ушел.
– Говорят, тут даже кто-то умер, – Стив подмигнул мне, когда я посмотрел на него, – может, он даже жил в этой комнате.
Я знал, что эти слова предназначались для Вина. Иногда я думал, что если бы Вин был девчонкой, он бы точно встречался со Стивом. Не прошло еще ни одного дня, чтобы Стив не подколол Вина, который тут же заводился и вступал в спор. Причем Стив не самоутверждался таким образом, просто это была такая своеобразная дружеская любовь, непрерывно искрящая между ними. Когда мне надоедали их бодания, я разгонял их по разным углам комнаты, но через несколько минут они снова издевались друг над другом, правда уже не так шумно.
– Стив, – я поднял фотографию, выпавшую из кармана куртки, на которой была изображена Мэл – моя девушка, скомкал ее и выбросил в мусорное ведро, – оставь свои байки для школьников. Конечно, тут кто-то жил. В соцсетях таких страшилок так много, читать устанешь.
Вообще-то Стив не шутил. В интернете гуляли посты, на форумах создавались темы о пропавших здесь людях, но Дэн так хотел сюда попасть, что прожужжал нам все уши. Он много рассказывал про майя, закопанные реликвии богини Иштаб, носился с какими-то старыми газетами, показывал карту, чертил маршруты, и в итоге мы сдались. Тем более, как говорил Дэн, нам действительно было по пути. Несмотря на отсутствие видимых причин, мне все еще было тревожно. Я вспомнил фигуру женщины на воротах. Ее глаза, внимательно наблюдающие сверху. Нет, нет и еще раз нет. Не буду думать об этом. Я просто сильно устал, да и из-за рассказов Дэна фантазия разыгралась. К тому же, мы не единственные постояльцы. Так ведь? Так.
Когда мы проходили по коридору, я заметил пару чемоданов, что стояли возле дверей. Эта мысль меня успокаивала, но поражало другое. Дурная слава, что расползалась по миру со скоростью чумы, лишь увеличивала число желающих посетить это странное место. Уж молодежь так точно тут зависала. Проверяя себя и друзей на крепость духа, они наверняка выдумывали истории про оживающих ночью кукол, приведений, сторожа-маньяка, запугивали друг друга, соревнуясь между собой, выясняя, чья фантазия наиболее изощренная.
Сторож вообще-то не был похож на человека, способного причинить какой-либо вред, а вот куклы, что находились повсюду – на ящиках, стенах, даже на потолке, прикрепленные прозрачными лесками, они тоже висели – вполне могли. Не понимаю, как это могло нравиться людям, я не находил в них ничего красивого. Меня слегка подташнивало от такого количества восковых лиц. Смеющиеся, розовощекие или же тощие с острыми носами и скулами – все они для меня были уродливы и не представляли никакой ценности.
Я вдруг вспомнил игрушки сестры: зайца с оторванным ухом, медведя с проплешинами на боках и куклы с размалеванными фломастерами или ручкой глазами, иногда без волос или даже без головы, с изломанными телами и изуродованные, как говорила мама, всего лишь маленьким ребенком, они вселяли в меня совсем не детский ужас.
– Статуя над воротами очень реалистичная, вы заметили? – Дэн очень вовремя задал вопрос, потому что я закопался в своих мыслях так сильно, что у меня разболелась голова.
– Я не заметил, – лениво ответил Стив, застилая кровать.
– Странно, ведь она была очень красива, – Вин развернулся в его сторону и провел руками возле груди, изображая округлости женских форм.
– Ну, я по живым больше, – Стив усмехнулся и закинул в Вина журналом, – на, оторвись ночью. Эти никогда не откажут, а то совсем заскучал, баб каменных разглядываешь.
Вин схватил подушку и начал ей дубасить Стива:
– Да я просто так сказал, Дэна поддержать. Я тоже ничего не видел.
– Да хватит уже! Каждый раз одно и то же, – я массировал виски, но неприятные ощущения не проходили. – Неужели в машине мало было? – понимая, что боль не отступает, я полез в сумку за обезболивающим. Проглотив таблетку, я уже хотел завалится на кровать, но в дверь постучали и сразу вошли:
– Ужин, – сторож хмурился, обводя нас взглядом, – будет через пятнадцать минут, – закончил он и скрылся за дверью.
– Сервис, однако, – я устало вздохнул.
Через пятнадцать минут мы вошли в комнату, на двери которой мелом была нанесена надпись «Столовая», и расселись за столом.
Ужин, состоящий из тарелки гречки и стакана молока, хоть и был скромным, но очень вкусным. По крайней мере, это лучше, чем ходить совсем голодным. А мы давно не ели. Фастфуд в забегаловках, что изредка попадались нам на пути, пах не очень аппетитно, да и вид вид был такой – смотреть страшно, не то что в рот положить
– Можно спросить? – начал Ден. Сторож посмотрел на него исподлобья и ничего не ответил. Стив и Вин продолжали есть, так как давно привыкли к разговорчивому Дэну и его любопытству. «Любознательности» – поправил бы их Дэн, если бы умел читать мысли. – Что было раньше в этом доме? Вы ведь не всегда принимали тут гостей?
– Музей, – сторож перебил Дэна, – сначала музей располагался в этом доме, – он отодвинул пустую чашку и, видимо, пустился в воспоминания, барабаня пальцами по столу.
– Расскажите поподробнее, пожалуйста, – Дэн не мог удержаться, хотя и старался быть вежливым. Стив и Вин уже доели, пока я вяло ковырялся в тарелке, а Дэн кормил своего внутреннего демона. Только развлекать нас в планы смотрителя музея явно не входило, и тишина, образовавшаяся в столовой, начала неприятно давить.
– Сначала музей статуй располагался тут, – выйдя из оцепенения, еще раз произнес сторож. Вообще он был человеком общительным и добродушным, как потом мне удалось узнать, несмотря на все тяготы жизни. Но за последние пару лет одичал, и все больше находился в состоянии грустной задумчивости или просто хмурился. – Это был и не музей вовсе, – он прокашлялся и продолжил. – Когда-то давно я купил эту землю и построил дом, потом привёл сюда жену. Она у меня мастерица была, – тень улыбки скользнула по морщинистому лицу и скрылась в опущенных уголках губ и поникших плечах, – вязала, шила, делала кукол. Бывало, поймаю в саду сорванца какого, думаю, как проучить. Но тут она идёт, моя Айрис. Обнимет меня, поцелует. Сорванцу куклу подарит для сестрёнки, просит не ломать яблоне ветви. И ведь, правда, не ломали больше, – сторож замолчал.
– А что было потом? – Стив пнул Дэна по ноге.
– А потом узнали о моей Айрис торгаши проклятые, – смотритель музея скукожился и пальцы его вцепились в пустую кружку. – Приходили в гости часто, заказы делали. Вроде деньги шли, хорошо же. Только не нравилось мне, как смотрели они на жену. Каждую неделю приходили, и я всегда старался дома быть, а на рынок ездил в выходные: за воском для новых игрушек, ну и еще за чем-то, если жена просила, – он прервался и налил себе молока. Сделав пару глотков, продолжил:
– Жену с собой не брал, потому что далеко ехать надо было. Я в субботу утром выезжал и лишь к утру воскресения возвращался. А дома ж лучше, спокойнее. Потом случилось что-то, но Айрис молчала, к выходным становилась какого-то болезненного вида и лишь неделе вновь оживала. Приехал я однажды домой раньше, а Айрис моя в платье порванном в петлю лезет. Я её неделю выхаживал, но она всё равно убилась и на столе письмо оставила: «Кукол моих не продавай никому. Музеем дом сделай, чтоб до старости он кормил тебя. И никого не вини в моей смерти. Всем вернется по заслугам». Выполнил я её волю, дом достроил, и ходили сюда люди разные, смотрели, а потом перестали, и жить мне стало трудно. Тогда, в одну из ночей, и вернулась моя Айрис. Я из лесу пришёл домой, гляжу, стоит среди кукол, не шевелится. Взял её за руку, горячая, да неживая.
Рассказ давался сторожу с трудом, но он не переставал говорить, словно давно носил внутри эту тяжесть и сейчас хотел избавиться от нее, найдя благодарного слушателя.
– Народ снова стал ходить. Всем интересно ж посмотреть на куклу с человеческий рост. Жизнь наладилась, только люди пропадать начали. Ходили слухи, будто Айрис моя ночами ходит между домами, ищет, выбирает. Меня чуть не сожгли, помню, с куклами вместе, вот пришлось отгородиться забором высоким. Позже все успокоилось, позабылось и музей снова заработал. Но интересующихся все же поубавилось, что вновь сказалось на моем финансовом положении. Однако меня вполне устраивало то, что у меня было.
Время летело незаметно — в одной из комнат часы пробили полночь. Меня не клонило в сон, но я чувствовал себя разбитым и с удовольствием бы выпил чашечку кофе, вот только мне казалось, что он вряд ли тут найдется, да и перебивать сторожа было как-то неудобно, поэтому подперев ладонью лоб и вытянув под столом ноги, я изредка проваливался в дремоту.
– Зашел однажды ко мне человек важный, богатый и предложил сделку: если смогу слепить статую, чтоб от живой не отличить, то построит он мне настоящий музей. Прямо тут, рядом с моей избёнкой. Хех, так и сказал, избенкой, – сторож еще что-то пробурчал себе под нос, но никто из нас не расслышал его слов. – Твои, говорит, тридцать процентов будут с доходов, а как окупятся расходы на строительство, так все пятьдесят. Я старался изо всех сил. С воском работать-то я умею, да не так как Айрис. Не было души в моих куклах. Много статуй пришлось переделывать. Человек капризный был, придирчивый, но люди снова шли. И вдруг фигур начало становиться больше: прямо каждую неделю новая стояла в музее. Второе здание закончили раньше срока, дело делалось, но доход мой так и не увеличивался, обманул меня человек, а потом неожиданно исчез. Я уж думал, никогда мы с ним не увидимся, но позже статуя его в музее появилась. Стоит она вон возле входа. Теперь я и владелец, и мастер, и сторож, и экскурсовод – все на мне. Так вот и живу, то есть народ, то нет. Но я не жалуюсь, мне денег хватает.
– А та женщина, что сидела на арке ворот, это ваша жена? – глаза старика округлились, он резко вскочил и вышел. Звук шагов сменился звоном ключей в связке, где-то в коридоре скрипнула дверь.
– Дэн, может, ты сядешь? – я все сильнее раздражался. Гречка давно остыла, и я отодвинул от себя тарелку, так и не притронувшись к еде.
– Ничего не видно, эх, – Дэн прилип к дверной щели.
– Я знаю, что в твоей голове. Мы не пойдём туда, – я не узнавал сам себя, и это пугало. Но сейчас мне хотелось схватить Дэна за шкирку и посадить за стол, предварительно дав подзатыльник.
– Он возвращается, – Дэн сел на место и со скучающим видом рассматривал потолок.
– На сегодня все. Прошу вас пройти в свою комнату, – и голос добродушного несколько минут назад сторожа вновь сменился на безразличный, – экскурсии завтра в восемь, потом вы уезжаете.
– Что это с дедом? – вопрос Стива остался без ответа.
Мы вернулись в комнату, и я почувствовал себя намного спокойнее. Переодевшись, я наконец упал на кровать.
– Помните, я вам про майя рассказывал перед поездкой? Про богиню самоубийства Иштаб?
– Дэн, ложись спать уже, а?! – я отвернулся к стене и накрылся толстым одеялом. Хорошо, что Стив и Вин не спорят. Даже странно, но все же.
– Ребята, да все сходится. Кукла-то ожила! Все благодаря магии майя и Иштаб. В традициях майя, самоубийство, особенно повешение, считали благородным способом смерти, сопоставимым человеческим жертвам жертвенного обряда и убитым воинам. Иштаб дала Айрис новую жизнь, и теперь она мстит за себя и мужа.
