ГЛАВА 1
Я стояла перед зеркалом и задумчиво водила щеткой по волосам. Новый начальник должен сегодня познакомиться с коллективом, а это, как ни крути, дело ответственное. И почему именно сегодня, когда у Янки день рождения?
Из распахнутого шкафа на меня смотрел целый ряд жакетов: от светло-пудрового до черного цветов. Костюмы были офисной униформой, которую три года назад ввел Степанов-старший, принявший компанию от ушедшего на покой и бесконечную рыбалку тестя. Вольница, которую я едва застала, кончилась внезапно, пришлось отложить в сторону джинсы и толстовки и втискиваться в юбки-карандаши, колготки в 5 ден и туфли-лодочки. За исполнением дресс-кода неукоснительно следила Инна Ермолкина, референт Степанова. Поговаривали, но доказательства тому не было, что у неё с шефом были весьма теплые отношения.
— Кира! — позвала сестра, готовящая завтрак. — Не тяни резину!
— Иду! — я оценила изящную рифму, повернулась к большому зеркалу в профиль и попыталась втянуть живот. Нет, когда-нибудь я обязательно начну худеть, только не сегодня!
Сестра моя Иринка была на 3 года старше и, пожалуй, на 20, а то и 30 кило худее. Обладая характером карьерного самосвала, она ставила цели и добивалась их, постоянно доказывая мне, что нет предела совершенству. Ее гардероб состоял из вещей, которые хотелось прижать к себе и облить горячими слезами черной зависти. Одно радовало – мы обе носили 39 размер обуви, что значительно облегчало нам, точнее, мне жизнь.
— Что это? — меня передернуло от зеленой массы, разлитой по бульонницам. — Ир, ты опять? Не буду я твою траву.
— Будешь! — Ирина Сергеевна выплыла из своей комнаты в лифчике и трусах, перематывая предплечье пищевой пленкой. — Пирожков ты на работе поешь! Кира Булкина!
— Ну хватит уже! — я обреченно плюхнулась на стул. — Кофе-то хоть можно?
— Можно! — сестра не спускала глаз с татуировки, которою набила пару дней назад. Ольдскульная ласточка в обрамлении жутких розочек мне совсем не нравилась, но мое мнение Иринку не интересовало.
Вообще-то фамилия наша звучала по-иному – Жулкины. В седьмом классе, когда вдруг я начала пухнуть и увеличиваться в размерах, мои одноклассники трансформировали её в обидную Булкину, и с тех пор это горькое для меня и веселое для окружающих слово плелось за моей персоной по пятам. И когда сестра хотела подколоть, то использовала его на всю катушку.
Разумеется, я опаздывала. Нет, у меня не было привычки подводить людей и выходила я всегда заранее, но так уж повелось, что в важные моменты жизни боги невезения обращали на меня пристальное внимание. Рвались колготки, ломалось такси, сходили с маршрута автобусы и маршрутки, оставлялись дома на комоде важные документы, кошельки и сотовые. Сегодня утром, например, я уронила на себя, уже одетую, вазу с Иркиными флоксами. Пришлось сушить блузку и юбку феном.
Естественно, я ворвалась в переговорную самой последней и услышала ехидное: «А вот и Булкина явилась!» Оказалось, что единственное свободное место осталось как раз напротив кресла генерального, что само по себе уже неприятно, а еще при этом выслушивать нотации Степанова. Эх…
Я села, положив перед собой раскрытый ежедневник.
— Для опоздавших повторю, — начальник вперил в меня колкий взгляд водянистых глаз. — Никаких поблажек в части дисциплины не будет! Мой сын продолжит ту линию, которую начал еще его дед.
Янка, сидящая через одно кресло от меня, многозначительно приподняла одну бровь. По кандидатуре нового руководителя рекламного отдела холдинга «Нордика» мы уже с хохотом прошлись и не раз. Роман Николаевич Степанов был завсегдатаем соцсетей и, судя по ним же, тусовок, попоек, дальних курортов и женских объятий, если не сказать откровеннее.
— Инна, пригласи Романа, он у меня в кабинете.
Ермолкина с деловым видом скрылась за дверью, а мы стали слушать о том, как плохо работаем, как упала выручка, как обленились менеджеры и растеряли талант дизайнеры. На середине гневной тирады я почувствовала аромат дорогого и очень приятного мужского парфюма: в дверном проеме застыл тот самый Роман Николаевич, который отныне будет руководить нашим подразделением. Переговорная явно не была его естественной средой обитания, новому начальнику больше подошла бы палуба какого-нибудь океанского лайнера, полотняный шезлонг и коктейль с зонтиком на фоне бескрайнего синего простора. Спортивный, накачанный, высокий и чертовски привлекательный щеголь прошел за моей спиной к окну, бросив высокомерно: «Добрый день всем!»
— Садись, Роман, осваивайся, я поехал! — старший Степанов похлопал сына по плечу. — Не расслабляйтесь, я за всеми вами слежу! — добавил шеф напоследок и криво усмехнулся, забив последний гвоздь в крышку гроба нашей надежды на послабление режима.
Роман уселся в кресло, совершенно по-детски покрутился в нем из стороны в сторону, но говорить не начинал, и в переговорной повисла тягостная тишина.
— Инна, могу я у вас попросить список сотрудников? Хочу поговорить с каждым отдельно.
— Конечно, Роман Николаевич! Чрез пять минут он будет у вас на столе!
— Вы всегда так быстро реагируете на просьбы? — ухмыльнулся Степанов-младший, и Инна почему-то покраснела. Мне даже жалко ее стало.
— Да, это моя работа!
— Хорошо. Все могут быть свободны, а вас, Штирлиц, я попрошу остаться!
Стоп, это он мне что ли? Янка сделала большие глаза и подняла сжатую в кулак ладонь: держись, мол, я с тобой! Инна нагнулась к боссу:
— Кира Жулкина, руководитель проектов.
Роман кивнул и указующе махнул рукой на дверь.
— Спасибо, я сам разберусь!
Ермолкина покрылась багровыми пятнами и покинула кабинет, зло зыркнув на меня. Значит, неприятности еще не кончились. Интересно, что судьба приготовила мне на второе и на третье?
— Кира… Красивое имя, — кресло начальника скрипнуло и повернулось к окну. — И как вам?
— Что?
— Наша компания.
— Хорошо. Мне нравится тут. Здесь. В компании то есть.
— Вы всегда так сбивчиво разговариваете?
— Нет. Просто немного волнительный день.
— Почему?
Чёрт, он издевается что ли?
— Потому что у нас новый руководитель, а это всегда волнительно.
— Понятно, — кресло скрипнуло в другую сторону. — Сколько в прошлом месяце вы закрыли договоров и на какую сумму?
— Видите ли, у нас договоры рассчитаны на…
— Сколько?
— Я не делала аналитику, но если нужно, то…
— То есть вы не владеете цифрами?
Потерпи, Кира, потерпи, сейчас ему надоест, и он позовет себе нового мальчика для битья. Или девочку.
— Если вы ставите такую задачу, то мне нужно буквально двадцать минут на сбор информации и приведение ее в табличный вид. Я могу идти?
— Нет.
Я крепко сжала в кулаке ручку. Вылитый папаша, тот тоже на пустом месте любит трепать нервы людям.
— Что-то еще?
— Вы мне не нравитесь.
— В каком смысле? — горячей волной обдало лицо, и я знала, как сейчас выгляжу со стороны со своими покрасневшими щеками.
— Во всех! — Роман Николаевич встал, сунул руки в карманы и неспешно подошел ко мне. Глаза у него не как у отца, от матери, наверное, достались – коричнево-болотные. И в эту трясину меня сейчас затягивало. — Мы не можем иметь в своей компании женщину вашей комплекции.
— Что?!
— Что слышала! – новый шеф нагнулся ко мне и издевательским полушёпотом продолжил: — Самой не стрёмно к клиентам выезжать? Руководитель она! Худее не нашлось? Ты себя в зеркало-то видела?
За годы постоянных унижений я научилась молниеносно давать сдачи. Хватило пары секунд, чтобы взвесить все «за» и «против».
— Я с вами на «ты» не переходила, поэтому постарайтесь не так явно демонстрировать отсутствие воспитания. Вы можете меня уволить, но я рассчитываю на полное выполнение вами обязательств по трудовому договору и выплату причитающейся мне компенсации.
— Смелая? — Роман уселся на край стола. — Не бойся, не обижу. Завтра на твое место придет человек, передашь ему дела. Ну, и, как полагается, две недели отработаешь. И я рассчитываю на полное выполнение обязательств по трудовому договору!
— Естественно! – в горле клокотали ярость и слезы, и хотелось быстрее выбежать вон, чтобы не дать этому козлу насладиться победой. — Я могу идти?
— Иди, – равнодушно бросил Степанов.
***
— Кирыч, ну ты чего? — моя близкая подруга и коллега Яна Маерс сама чуть не плакала. — Зачем ты сразу про увольнение, а? Вот ведь сволочь какая! Козлина! Это дискриминация! При чем тут твой вес?
Я размазывала по лицу слезы, машинально проверяя мизинцем, не растеклась ли по нижним векам тушь. Мы сидели в тесной кухоньке, которой почти никто не пользовался: Степанов-старший ненавидел запах еды в офисе.
— При всём, Яник, при всём! Он ведь именно этим меня упрекнул, понимаешь? Нашел, к чему придраться.
— Да уж, гад! Интересно, кого он на твое место поставит? Неужели Батыршина?
— Альберта? Нет, он не потянет.
— А кого тогда?
— Не знаю, — я вытянула из салфетницы последний белоснежный квадратик. — Всё, хватит реветь. Я хочу кофе и музыку. Уволит так уволит, кланяться в ножки я не стану! Меня вон в «Мебель-дом» зовут маркетологом. Пойду. Да, немного потеряю в зарплате, зато там спокойно и надежно.
— А как же я?
— Яник, куда я от тебя денусь? И что должно измениться в наших отношениях? В кафешки будем разные на обед бегать, вот и всё.
— Блин, я так и знала, что все пойдет косяком! Так и знала! Кир, может с папашей поговорить, а? Ну он же на тебе никогда не жаловался.
— Нет, не хочу! Передам дела и свалю из этого ада. Буду ходить в джинсах и рубашках. Давай по кофейку?
— Давай!
***
Как хорошо, что сестры нет дома! Я скинула ненавистные лодочки и на цыпочках прошла в свою комнату. Мы с Иркой жили вдвоем в трехкомнатной квартире улучшенной, как говорил папа, планировки. У каждой была своя комната, замуж пока никто из нас не собирался, хозяйство вели вместе, скидываясь в общий котел в начале месяца, и нас это устраивало более чем. Родители, жившие в загородном доме, который достроили пять лет назад, вовсю намекали на внуков, но мы с сестрой наслаждались свободой. У Иринки время от времени появлялся новый ухажер, но её стальной характер никто выдержать не мог, а она на уступки не шла.
Неожиданно зазвонил сотовый. Глянула – Альберт Батыршин. Ну началось!
— Да?!
— Кира, это правда? – восточный бархатный голос записного ловеласа лился бальзамом по моим напряженным нервам. — Тебя правда увольняют?
— Правда.
— За что?
— Не нравлюсь новому начальству.
— Можно я приеду?
— Зачем, Альберт?
— Поддержать, тебе ведь плохо?
— Плохо.
— Вот видишь!
— Не надо приезжать, я хочу принять ванну и не думать ни о чем! Спасибо тебе за поддержку, но мне нужно побыть одной.
— Кира…
— Ну что?
— Без тебя будет очень плохо, знаешь?
— Альбертик, вы привыкнете, придет новый человек, и вы привыкнете.
— Я не привыкну! Без тебя все развалится!
— Давай прекратим рассуждать о том, чего не знаем. Еще раз спасибо, я в ванну! Пока
— Пока…
Первый отметился, буду ждать звонков от остальных коллег, заодно и выясню их истинное ко мне отношение.
Две свечи на раковине, ароматическая соль в терпимо горячей воде, колонка, напевающая мне тревожащим голосом Адель. Я расслабилась и, кажется, даже задремала. Из сладостной неги меня выдернул дребезжащий звук дверного звонка. Опять Ирка ключи в забитой овощами сумке найти не может! Ну почему именно сегодня? Я накинула на мокрое голое тело кремовый шёлковый халат – подарок Янки на 8 Марта, и босиком пошлепала в коридор.
— Ты реально достала уже! – я рывком распахнула дверь и не успела удержать крепкое матерное слово: передо мной стояла копия Романа Николаевича, только чуть младше.
— Здравствуйте! – проблеяла копия и уставилась на мою грудь.
— Вы кто?
Ну ты, Жулкина, и дура! Ясно же, что очередной Степанов-младший. Кстати, сколько там вообще детей у шефа? Как же я упустила этот вопрос!
Копия вальяжно оперлась локтем о косяк:
— Лёша.
— Лёша, ага, а я Кира, — я метнулась к шкафу-купе и сдёрнула с вешалки первое, что попалось под руку, — свой бежевый тренч. — И что дальше, Лёша?
— Я поговорить хотел, — молодой человек улыбнулся еще шире, и у меня засосало под ложечкой от ослепительного блеска его идеальных зубов. — Нехорошо получилось как-то.
— Слушайте, Лёша, я немного занята сейчас, если вы заметили. Вопрос настолько срочный, что меня нужно было вытаскивать из морской пены?
— Как Афродита…
— Что?
— Нет, не срочный, хотел извиниться за брата. Он вас вроде как уволил из-за меня. Ну, место мне освободил. Так вот: я об этом Романа не просил, это исключительно его инициатива. Извините, в общем.
Вон что, оказывается в семье Степановых хоть у кого-то есть признаки совести, удивительно!
— Извиняю, но сути дела мое прощение не меняет. А теперь я хотела бы продолжить принимать ванну, если позволите.
Гость ухмыльнулся и кивнул:
— Конечно!
— Ногу уберите! — я выразительно перевела взгляд на белый кроссовок, заступивший за порог.
Нога перенеслась назад, локоть с косяка был убран, и лицо непрошенного гостя стало серьезным.
— Я могу вам позвонить, скажем, через час?
— Зачем?
— Есть предложение.
— Хорошо! — я с силой захлопнула и заперла дверь, оглянулась на зеркало. Боже! Мокрые волосы висят сосульками, кончик носа покраснел, халат едва прикрывает… Ну почему все вот так? Когда уже кончится этот чертов понедельник?!
Через час я уже была на таком взводе, что ни чай с мятой, ни любимая книжка не помогали. Когда я поняла, что читаю одно и то же по второму кругу, отложила томик в сторону. Чёрт! У Янки же день рождения сегодня! По закону жанра Лёша Степанов позвонил именно в тот момент, когда я вскочила с дивана, чтобы начать лихорадочно собираться.
— Кира, как и обещал, звоню через час.
— Вы на машине? У вас вообще есть машина? Права?
— Ну да, а что?
— Вы забираете меня от подъезда и везете на день рождения к подруге в ресторан «Шербург», по дороге мы говорим. Все то же самое, что и планировалось, только я буду гораздо спокойнее. Как вам предложение?
— Буду через двадцать минут! – сухо сообщил Лёша и отключился.
Смотри-ка, шустрый мальчик!
ГЛАВА 2
Второй раз за один день я в раздумьях стояла перед зеркалом. Платье из плотного, но струящегося трикотажа цвета листвы куплено было под давлением Ирки, которая авторитетно заявила: «Тела не видно, одни намеки, а что тебе еще нужно? Берем!»
Не хотелось признаваться сестре, но мне нравилось декольте – не слишком откровенное, но ясно намекающее на наличие у меня аппетитной и красивой груди. Со вздохом открыла коробку и достала бежевые лодочки на шпильке. Они делали ноги длиннее и были просто удобными. Чиркнула помадой по губам, пригладила щеткой волосы. Вроде ничего.
Обещанные Лёшей двадцать минут прошли, когда я вышла из подъезда, но никаких незнакомых машин во дворе не было. Достала из сумочки смартфон и со злорадством начала искать номер такси.
— Кира! — окликнул уже узнаваемый голос, и я повернулась, потом зажмурилась и снова открыла глаза, надеясь, что увиденное просто показалось.
Лёша Степанов, сын тирана Степанова и брат ненавистного Романа Николаевича, восседал на огромном черном глянцевом байке с высокой хромированной рогаткой руля. В руке молодой человек с явным нарушением мышления держал шлем, больше похожий на яйцо Чужого.
