Пролог
Здравствуй, дорогой читатель!
Ты собираешься прочесть мою первую книгу. Она была написана не в самый легкий период моей жизни и работа над ней далась мне нелегко.
Прежде всего хочу заметить, что это не автобиографическое произведение, не история, основанная на реальных событиях. Поэтому если ты узнаешь в каком-либо персонаже себя или кого-нибудь из своих знакомых, или же тебе покажется, что похожая ситуация имела место в твоей жизни - с полной уверенностью считай это случайным совпадением.
Итак, эта книга скорее всего не поможет тебе отдохнуть и приятно скоротать время. Думаю, для этого тебе стоит поискать что-то более легкое и не столь окрашенное в мрачные тона. Если же у тебя философское настроение и ты не прочь поразмыслить о жизни - то, думаю, у нас с тобой выйдет душевная беседа.
Эта книга в первую очередь о человеческих взаимоотношениях, чувствах, переживаниях. О том, каким мощным и опасным оружием может быть слово. О том, как всего лишь несколько фраз, сказанных кем-то в конкретный момент в конкретной ситуации могут погубить чью-то жизнь… Или же, наоборот, спасти ее.
Ты наверное спросишь, а для чего писать вообще об этом целую книгу? И у тебя наверняка будет на этот вопрос свой ответ, свое собственное мнение. Оно может совпадать с моим, а может и нет. И каждый из нас будет прав. По-своему.
Все мы разные. У нас разные вкусы, разный уровень интеллекта, разные взгляды на жизнь. Но при этом каждый из нас уникален. Каждый наделен своими только ему свойственными качествами, талантами, недостатками. Никто и нас не лучше и не хуже, не умнее и не глупее других. Поэтому стоит задуматься перед тем, как кому-то что-то посоветовать, подсказать - а стоит ли? а просил ли человек, сидящий напротив вас, о совете? Или же ему необходимо просто выговориться, а остальное он решит сам? Стоит ли высказывать свое мнение направо и налево, если нас не спрашивают это самое мнение?
На примере главной героини я хотела бы показать насколько жестоким и несправедливым может быть общество по отношению к отдельно взятому человеку, с какой легкостью мы порой осуждаем тех, кто по каким-либо критериям отличается от нас, навешиваем ярлыки, придумываем правила…
А кто-то свыше смотрит на нас и лукаво улыбается - у Судьбы свои правила и планы.
1
Анна стояла у окна своей маленькой комнатки и рассеянным взглядом смотрела сквозь пелену дождя на гнущиеся под яростными порывами ветра деревья, на мокрые крыши гаражей и домиков внизу, на маленького котенка, прячущегося от ливня под лавочкой у подъезда. В комнате было сыро и холодно. Анна поежилась, кутаясь в плед. Она сама чувствовала себя таким же котенком — замерзшим и отчаянно одиноким.
Ослепительно-яркая вспышка молнии и оглушительный раскат грома заставили ее испуганно вздрогнуть, оторваться на миг от своих тяжелых, мрачных мыслей, но от окна она не отошла. Эта, может быть, последняя в этом году гроза как-то по-особому завораживала и манила ее, не отпуская от окна, приковывая ее взгляд к темному небу, которое то и дело прошивали иглы огненные иглы молний, к гнущимся, мечущимся с жалобным стоном во все стороны деревьям, будто молящим о пощаде, к бесконечным потокам дождя, льющимся по стеклу.
И грустная улыбка скользнула по ее лицу. Анна знала: гроза скоро закончится, стихнет ураган и ливень, успокоятся измученные деревья, и выглянет солнышко — уже не жаркое как летом, но по-осеннему мягкое и ласковое. Побегут по тротуарам люди, которых ливень разогнал по первым попавшимся на пути укрытиям, город снова превратится в муравейник в своей обычной предвечерней суете. Вернутся с работы хозяева белого с рыжими пятнышками котенка, заберут в теплую квартиру, обсушат, обогреют, обласкают.
И только у нее, Анны, все останется без изменений, ее никто не обогреет и не обласкает. Она потянулась к чашке кофе, стоящий перед ней на широком подоконнике, но рука ее задрожала и она одернула ее, присела на подоконник, прислонившись спиной к холодному стеклу. По ее щеке поползла слеза, затем еще одна, затем еще, еще, и еще... Она плакала беззвучно, дрожа всем телом, горло ее сжал спазм и ей казалось, что сейчас она она просто задохнется от этой боли и все закончится. Закончится, как эта, наверное последняя в этом году гроза, хорошо, если бы эта гроза была бы последней и в ее жизни — бесполезной и бессмысленной, как казалось самой Анне.
За что Бог так невзлюбил ее с самого рождения, что наказал такой судьбой? За что обрек ее на эту жизнь, полную безысходности, страхов, разочарования, тоски и одиночества? За что Господь — добрый и справедливый в Библии, отец, любящий всех своих детей, - так наказал ее? Разве есть на свете такой грех, за который справедливой карой было бы одиночество?
Ей уже 35. И у нее ничего нет... Ни семьи, ни детей, ни друзей, с которыми можно встретиться, поделиться своими радостями и горестями, ни человека, которому она могла бы по-настоящему довериться, который отогрел бы ее, сказал бы, что жизнь — все-таки прекрасна и удивительна, что она, Анна, тоже в этой жизни нужна и полезна. Она поверила бы ему! Ведь все, чего она хотела — это быть нужной, быть полезной и... хоть чуточку, хоть немножечко любимой.
Но у нее не было никого и ничего. Ничего, кроме маленькой квартирки на окраине города, и ленивого рыжего кота, единственного, пожалуй, существа на свете, которое искренне и преданно любило ее.
Анна улыбнулась сквозь слезы, глядя на это пушистое чудо, сладко спящее в кресле на мягкой плюшевой подушечке. Пожалуй только оно и держало ее еще на этом свете. Только вот Анна мечтала о другом. Нет, кот, был единственным, кого она взяла бы с собой в свою вымышленную, счастливую жизнь, и Анна обожала этого царственного, самовлюбленного наглеца, но... Ей хотелось, чтобы не только кот любил ее, не только он ждал дома, когда она изредка покидала свое убежище, чтобы сходить за продуктами в ближайший супермаркет или выбросить мусор.
Он мечтала о любви. Мечтала о сильном, надежном и любящем мужчине, который бы просто обнял ее и сказал: все будет хорошо, я с тобой. О, эти слова многое бы изменили в ее жизни! Она смогла бы все, если бы в нее кто-то поверил, поддержал и дал ей крылья! Но...
Она мечтала о семье, о детях. Двое... Нет. Трое. Да, трое. Взбалмошных, смешных и шумных детишек, бегающих вокруг нее, пока она готовит обед, печет им сладости, убирает уютную квартиру, наполненную любовью и теплом. Но...
Она мечтала о работе. Как она будет заниматься любимым делом, а потом вечером будет спешить домой и придумывать на ходу, что приготовить сегодня вкусненького на ужин своим любимым солнышкам-деткам и богатырю-супругу. Но...
Ничего из этого не сбылось... И вот ей 35. Она одна. Незамужняя. Бездетная. Безработная... И каждый встречный-поперечный считает своим долгом дать ей совет, как можно устроить ее, Аннину, жизнь, как и чем ей нужно заняться, и как ей нужно себя вести.
И никто из этих родных и близких ей людей не сказал: "Да,так уж сложилась жизнь… Но это ничего! У тебя же есть я. Я готов тебя выслушать и поддержать. Подставить тебе плечо, погрустить и посмеяться с тобой вместе." Это все, что ей было нужно. Не деньги, не какая-либо другая помощь - она привыкла рассчитывать на свои собственные силы. Нужно было только, чтобы кто- просто выслушал и поддержал. Или хотя бы чтобы просто оставили в покое.
Но нет! Вместо этого она слушала и слушала длительные речи о том, какой она должна быть в их представлении. Какой она должна стать самостоятельной, как она должна устраивать свою жизнь, что ей нужно и как ей нужно этого достичь…
А с какой стати, собственно, она им что-то должна? И кому уж как не ей самой знать, что ей действительно нужно, а что нет?
Причем, чем глупее, чем необразованнее, чем ничтожнее был этот человек, тем наглее и беспардоннее он вторгался в ее жизнь.
Интересно, знали ли они, задумывались ли они, какую боль причиняют ей этими словами, советами? Анне хотелось думать, что нет. Ей хотелось верить, что люди просто не догадывались в искреннем порыве сочувствия к ней о своей бестактности и неуместности, неприемлемости своих советов. И что в словах людей не было подоплеки, насмешки, превосходства. Ей хотелось в это верить. Но только почему-то не верилось.
Что-то подсказывало ей, что отнюдь не из доброты душевной люди проявляют такой интерес, такое участие к ее судьбе, она чувствовала какую-то неискренность, какое-то злорадное любопытство людей, и это ранило ее еще сильнее.
Анна стала раздражаться и злиться, когда очередной мудрец, определенно знающий, как ей нужно поступить давал ей совет, учил как нужно смотреть на жизнь, и рассуждал, как ей было бы хорошо и как все для нее удачно сложилось, поступи она так, а не эдак. Иногда ей удавалось сдержаться. Иногда она взрывалась и ее огромный словарный запас становился довольно опасным холодным оружием, которое она как дротики метала в своего «умного» оппонента. Но итог подобных «лекций» всегда был один: Анна, оставшись одна, плакала и злилась на себя. В первом случае за то, что не смогла вовремя найти нужные слова, чтобы поставить на место очередного умного всезнайку. Анна прокручивала в голове все аргументы, которые могла бы привести, все претензии, что могла бы предъявить самому советчику, все те негативные эмоции, что могла бы вернуть ему при встрече. Но все разбивалось о стену ее застенчивости, нерешительности и боязни обидеть, сделать больно, как больно делали ей самой. А вот обидеть ее, причинить боль, унизить, поставить в неловкое положение почему-то не боялся никто. Во втором же случае Анна ругала себя за несдержанность, за то что проявила не лучшие свои качества, и в конце-концов за то, что опустилась сама до уровня обидчика — отплатила ему его же монетой.
Анна чувствовала, что она сама меняется. И эти изменения не нравились ей, она противилась им, как могла, но не справлялась. Чего-то не хватило ей, чтобы противостоять себе самой и окружающим. Но чего? Возможно, всего лишь простого человеческого понимания и искреннего участия. Возможно, всего лишь тепла и заботы, внимания к ней, но не того любопытного и злорадного внимания, с которым люди обычно стремятся влезть в чужую душу, чтобы выпытать сокровенное, а затем обсудить в своем кругу. А простого внимания, которое дало бы ей понять, что она не безразлична, что кто-то неравнодушен к ее чувствам, ее проблемам. Но как бы то ни было, она стала замкнутой, озлобленной — как казалось ей самой, но так ли это было на самом деле? - стала сторониться людей, родственников. И если бы она могла, то с удовольствием заперлась бы в своей маленькой мрачной квартирке с вечно задернутыми шторами — ее раздражал солнечный радостный свет — и выходила бы на улицу лишь за тем, чтобы купить самое необходимое, и скорее вернуться назад, в свое убежище, которое давало ей иллюзию безопасности и покоя. Что она, собственно, и сделала.
Но так было не всегда...
2
О своем детстве Анна всегда вспоминала с теплотой. Воспоминания возвращали ее в маленькую волшебную страну, принадлежащую только ей одной. И в этой стране она была принцессой. Там еще живы ее бабушка и дедушка, там лето пахнет земляникой и парным козьим молоком, там легко можно спрятаться в прохладной шелковой траве и никто тебя не найдет, там она с нетерпением ждет выходных, когда приедет мама.
Каждый день был особенным, наполненным приключениями, впечатлениями и эмоциями, которые доступны нам только в детстве. Только в детстве нам кажется что дни бесконечно длинны, а жизнь не закончится никогда. И ты каждый день открываешь для себя что-то новое, интересное и прекрасное. Ты узнаешь, как красив рассвет, когда солнце еще не взошло, а его первые лучи только-только коснулись облаков на горизонте, обведя их кромку золотистой каймой. Ты с удивлением и восторгом вдыхаешь воздух после первой майской грозы и чувствуешь, как в нем сливаются воедино неповторимая свежесть и ароматы цветущих яблонь. Ты учишься различать голоса птиц и твое сердце сладко замирает, стоит тебе услышать звонкую трель жаворонка, которого ты, запрокинув голову, ищешь глазами в бездонном весеннем небе, а видишь только крошечную трепещущую в вышине точку. И ты замираешь завороженно, думая о том, сколько же сил в этой маленькой пичужке чтобы взлететь и на такую высоту и при таком крошечном объеме легких заливаться песней, которая слышна даже здесь, на земле.
Счастливая пора, ценить прелесть которой начинаешь лишь тогда, когда понимаешь, что все осталось в прошлом и уже не вернется никогда… Мечты, которые обязательно сбудутся. Дружба, которая обязательно будет длиться всю жизнь. Грусть расставания с друзьями, с бабушкой и дедушкой - ведь месяц это же целая вечность… Все осталось там. В прошлом.
Затем маленькая Аня пошла в школу. И здесь начались ее первые проблемы и неудачи. Аня всегда была болезненным ребенком, легко подхватывала простуду. И однажды после перенесенного гриппа она начала терять слух.
Сначала потеря слуха была незаметна. Мама, когда дочь не сразу откликалась на зов, думала, что девочка снова увлеклась чтением или рисованием и с головой ушла в свой маленький волшебный мирок. Однако болезнь прогрессировала и Аня вдруг поняла, что не разбирает слов учительницы во время диктанта, или просто не может вести конспект во время урока - она слышала голос учителя, но слова лишь сливались в невнятный набор звуков.
Лечение позволило лишь замедлить прогрессирование потери слуха и добиться того, что в течении нескольких лет слух держался практически на одном уровне. Но это сыграло ключевую роль в жизни девочки.
Нет, она не замкнулась, не стала нелюдимой. Она закончила обычную общеобразовательную школу с вполне приличными оценками в аттестате. Поступила на журфак, который к своему удивлению и гордости окончила с отличием.
Она была общительной и доброжелательной, люди сами тянулись к ней, но ни в одной компании Анна так и почувствовала себя по-настоящему своей. Но она от этого не страдала. Тогда она еще не чувствовала себя отверженной, ненужной и одинокой. У нее была пара подруг, несменная в течение долгих лет, которым всегда можно позвонить и написать. Общения и знакомств ей хватало в универе, а свое личное время она предпочитала проводить с хорошей книгой и чашкой кофе, а не в шумной компании за перемыванием костей тех, кто туда не пришел.
Проблемы начались, когда она окрыленная успехами в учебе и похвалой преподавателей, начала поиски работы. В редакции газет и журналов, куда она обращалась, требовался человек, способный часто выезжать на место событий, в командировки, брать интервью у чиновников и известных личностей, присутствовать и вести репортажи на различного рода пресс-конференциях. Анна из-за ограниченного слуха в категорию таких людей не попадала. А сидеть дома в качестве внештатного корреспондента, писать на вольные темы или редактировать уже готовые написанные кем-то другим статьи - на это все согласны и готовы, тут свято место пусто не бывает.
В одной из местных газет главный редактор спросил, а почему бы ей не начать пользоваться слуховым аппаратом? Ведь и ей проще, и столько дверей открылись бы перед ней сразу - ведь ее статьи, которые она принесла показать ему довольно неплохие.
