Было это давно. В то время я был молод и не имел семьи. Но не унывал
и имел дерзость надеяться на лучшую жизнь. Я тогда служил матросом на
небольшом судне. Старое оно было, и когда дало течь и стало медленно
тонуть, эвакуация экипажа была недолгой, словно все держали свои вещи
наготове. У меня их было немного, а денег было ещё меньше. Достигнув
берега, команда и её капитан разошлись в разные стороны. Монет на
гостиницу или постоялый двор у меня не было, поэтому я сразу начал искать
подработку. Пришлось бродить до позднего вечера, прежде чем хозяин
одного кабака сказал, что на местном маяке нужен помощник. В дневное
время на остров, где возвышался маяк, можно было попасть в корзине на
лебёдке, но ночью эта переправа была почему-то недоступна. И мне
пришлось пережить несколько неприятных минут в холодной воде,
добираясь на маяк вплавь. Мокрый и дрожащий, я выполз на каменистый
берег. Остров был совсем крошечный, не более 30-35 метров в диаметре. В
центре располагалась круглая каменная башня высотой порядка 40 метров со
стоящим рядом небольшим домиком. Наверху ярко пылал огонь, освещая всё
на две мили вокруг. В окошке домика было светло. Я постучался. Дверь
открылась практически сразу. На пороге стоял невысокий суховатый
мужчина примерно 60 лет. Его седоватые волосы торчали во все стороны, но
борода была на удивление гладко причёсана. От смотрителя пахло табаком и
жареной курицей, от чего мой желудок сразу дал о себе знать громким
урчанием.
- Кого это на ночь глядя принесло? – низким голосом недовольно
проворчал маячник. – А ты кто? Для почты вроде бы поздновато. Или
рановато…, - он задумался, глядя в потолок и почёсывая бороду. Причем это
почёсывание было настолько аккуратным, что ни в малейшей мере не
нарушило общую гармонию в состоянии бороды.
- Мне в трактире сказали, что на маяке помощь требуется.
- Это точно! Требуется! – повеселевшим голосом сказал маячник. – Да
ты заходи, ишь продрог весь. Как водичка морская, бодрит?
- Не то слово, - пробормотал я, усаживаясь у огня.
Дядька Тарас, так звали смотрителя местные, дал мне сухую одежду и
тарелку жаркого с консервированной фасолью. Очаг и еда подействовали
успокаивающе и вскоре я уснул.
Утром Тарас Игнатьич рассказал о моих обязанностях. Они были
нехитрые и не занимали много времени. Правда и оплата была невелика, но в
моей ситуации это было спасение. Служба помощником маячника
предоставляла ночлег и еду. На этом можно было существенно экономить.
Дядька Тарас был уже стар, и многое давалось ему с трудом. Подъём по
винтовой лестнице на верхнюю площадку с огнём требовал сноровки и
физических усилий, и был в общем привилегией молодых. Огонь съедал
много дров, поэтому он не горел постоянно, а строго по расписанию. Мы
зажигали его пять раз в сутки. Каждый раз приходилось его тушить, иначе
дров могло не хватить до следующей доставки.
Маяк стоял в месте, излюбленном несколькими разными течениями.
Шторма, проносившиеся здесь, порой заливали водой всё, что можно. Нашей
задачей было, во что бы то ни стало, сохранить дрова сухими. Их привозили
один раз в неделю. Места для хранения большого количества дров не было .
Получался замкнутый круг. Виртуозно выходить из положения – то, чему я
научился у Тараса Игнатьича. Как? Вот здесь начинается самое интересное.
Шли дни, недели. Я жил на маяке уже около двух месяцев. Несмотря на
уединённость, мне здесь нравилось. Тишина, покой, несколько десятков
книг, я чувствовал себя почти полностью счастливым. Но как-то раз
случилось то, чего мы боялись. Шторм, обрушившийся на берег и снесший
пару рыбацких причалов, наконец добился своего и на нашей территории.
Немногочисленные дрова, что остались у нас со времени последней доставки
были залиты водой, что называется «по уши». Да что там говорить, мы с
Тарасом Игнатьичем были насквозь мокрыми, пытаясь спасти несчастные
деревяшки. Я схватился за голову. Так всегда бывает у того, кто сталкивается
с трудностями впервые. Была безлунная ночь и без огня корабли наверняка
разобьются о скалы.
- Что нам делать дядя Тарас?
Видимо в моём голосе было столько тревоги, что он по-отечески
потрепал меня по голове.
- Отчаянные времена, отчаянные меры сынок…
Он велел мне набрать с десяток наиболее сухих дров – как будто такие
могли быть в полностью затопленной поленнице! – связал их покрепче, взял
корзину с рыбой, которую мы недавно наловили. Похлопал себя по
карманам, как будто что-то проверяя, осмотрелся, подошёл к шкафу и взял
что-то с верхней полки.
- Сиди здесь и не выходи, чтобы ты не услышал.
И уш?л. Минут через пятнадцать я услышал тихую мелодию. «Губная
гармошка», мелькнуло у меня в голове. Мягкие переливы были слышны ещё
некоторое время, как вдруг раздался резкий громкий звук, после чего всё
стихло. Вскоре Тарас Игнатьич вернулся.
- Полный порядок, парень!
Он кинул куртку на табурет и ушёл в свою комнату. Я выбежал из дома
и взглянул наверх. На самой вершине маяка ярко пылал костёр из наших
«наиболее сухих» дров.
Сам я не стал ничего спрашивать у дядьки Тараса, а он ни словом не
обмолвился о том, как ему удалось «воскресить» огонь. Дни потекли как
раньше.
Примерно через месяц Тараса Игнатьича вызвали в морское
управление. Оно было не близко и требовало двух дней пути туда и обратно.
Собираясь в поездку, дядька Тарас давал последние наставления. Уже стоя в
дверях, он крякнул, словно что-то вспомнил.
- Вот, возьми. Вдруг пригодится.
Я взял у него из рук губную гармошку. Она была старая, с
вкраплениями красных самоцветов. Я повертел её в руках и вопросительно
посмотрел на Тараса Игнатьича.
- Ну, ты же знаешь, как играть, да? Всё я пошёл.
Через минуту я услышал звук ударов вёсел о воду и вскоре вс? стихло.
День прошёл спокойно. Весь вечер я немного волновался, но море
было спокойным и вскоре я заснул. Утром сияло солнце и большую часть дня
я бессовестно загорал. К вечеру стало холодать, подул северный ветер. Я
заперся в доме, понимая, что сегодня будет шторм. И он не заставил себя
ждать. Ветер выл изо всех щелей, хлестал дождь и море крушило всё вокруг.
Сверкнула молния, загрохотал гром и вдруг всё погасло. Я кинулся к
поленнице. Дров было мало, Тарас Игнатьич должен был привезти их
сегодня. Да и те, что остались были мокрыми. Через полчаса здесь должна
пройти грузовая баржа. Я сел и стал ждать. Буря утихала, а значит была
возможность разжечь огонь. Но как?! Всё топливо было непригодным. Я
оделся, схватил несколько дров и никулся наверх. Всего 179 ступеней. Всего.
Всё было залито водой. Разжечь огонь было невозможно. Что делать? Буря
успокоилась, но всё должно было немного просохнуть. А времени не было. Я
засунул руку в карман и вытащил губную гармошку. Надеясь, что делаю всё
правильно, я заиграл.
Если быть точным, заиграла гармошка, просто повинуясь моему
желанию. Я даже не знал до этого момента мотива мелодии. Что-то
медленное, чарующее, увлекающее. И вот музыка стихла. Вокруг стояла
тишина, лишь волны, шурша мелкой галькой, мягко накатывались на
каменистый берег. Я стоял не двигаясь и ловя хоть какие-нибудь звуки. И
они не заставили себя ждать. Хлопанье чего-то очень тяжёлого вкупе с
шумным дыханием. За моей спиной. Я замер. Послышался глухой стук,
словно что-то упало на крышу. Посыпалась черепица. Я медленно
повернулся. И тут же упёрся в что-то огромное и чешуйчатое. Отпрыгнув
назад, частично от страха, частично обжёгшись, я споткнулся и шлёпнулся на
пол. Зато теперь я в полной мере смог насладиться открывшимся мне
зрелищем. Огромная голова на длинной шее, протиснутая в окно, заняла
практически всю комнату. На меня дружелюбно – если можно так
выразиться – глядели два огромных глаза, обрамлённых словно шипами,
густыми ресницами.
- Дракон…, - тихо озвучил я свою мысль вслух. Наверно для того,
чтобы самому убедиться в реальности всего происходящего. Для верности
ущипнул себя. Получилось больно. Дракон чуть повернул голову вбок с
интересом глядя на меня. А я в свою очередь, не знал что делать. То есть,
теоретически догадался, как дядьке Тарасу удавалось зажечь огонь. Но
технические детали были пока неясны. Попросить драконы плюнуть в
сторону поленницы? Как? Это же не собака. Или…. Мимо проскакала мысль.
Я за ней. Точно вниз по лестнице. Задержавшись на секунду, я обернулся к
огнедышащей пасти и пробомотал: «Подожди, пожалуйста». И помчался
вниз.
Возле стола стояла корзина с рыбой. Схватив её, я помчался наверх.
179 ступеней. Сердце выскакивало из груди. Влетев в комнату, я чуть не
врезался в драконью голову. За что получил порцию горячего воздуха прямо
в лицо. Торопливо поставив корзину перед горячим носом, я отошёл в
сторону. Дракон принюхался, открыл свою огромную пасть и длинным
раздвоенным языком аккуратно выхватил рыбу. Корзинка при этом не
шелохнулась. Я нервно сглотнул. Дракон поднял голову и быстро приблизил
её ко мне. Я попятился назад, пока не уткнулся в стену и зажмурился. Всё,
наверно что-то сделал не так. Прощай дядька Тарас, прости за всё.
Прошла минута и я всё ещ? был жив. Открыв один глаз, я увидел
выскальзывающую из комнаты змеинную голову. Через несколько секунд
послышался свист. Дракон завис перед окном шумно втягивая воздух. В
следующее мгновение из его пасти вырвалась струя огня, заполонившая,
казалось, всё пространство. Это сопровождалось таким рёвом, что я невольно
заткнул уши. Довольно долго я чувствовал жар по всему телу.Наконец-то рёв
прекратился и размер огня уменьшился до привычного. Дрова ярко горели и
весело похрустывали, хотя ещё совсем недавно были насквозь мокрыми. Я
подбежал к окну. Дракон улетал, а я смотрел ему вслед, пока тот не скрылся
за горизонтом.
На следующий день вернулся мой начальник. Весело посвистывая, он
выгружал припасы на стол.
- Ну как? Говорят, шторм был.
Я молча вынул из кармана губную гармошку и положил её на стол
перед Тарасом Игнатьечем. Тот усмехнулся.
- Пригодилась значит…
Дядька Тарас сказал, что его работа на маяке заканчивается и через две
недели он выходит на заслуженный отдых и если я хочу остаться здесь, то
могу подать прошение. Что я и сделал.
Через положенный срок бывший уже смотритель покинул остров и я
остался один. На маяке я пробыл около года. Помощь крылатого друга мне
понадобилась ещё пару раз. А потом, в соответствии с государственным
указом, на маяке водрузили линзу Френеля, которую уже нельзя было залить
водой.
Как-то раз я залез на крышу и заиграл. Через некоторое время рядом со
мной уселся мой чешуйчатый друг. Я сказал ему, что маяки автоматизируют
и очень скоро я уеду. Не знаю, понял ли он меня, но просидел ещё пару
минут рядом. Меня никогда не покидало ощущение, что это была она, но
выяснить данный факт не представлялось возможным. Я протянул руку и
коснулся чешуи. Горячая, она переливалась металлическим блеском и
вибрировала. Дракон повернул голову и дыхнул на меня. В память об этом
«дружеском» жесте у меня остались опалённые ресницы. Потом он взмахнул
своими огромными крыльями и улетел. И больше я никогда его не видел.
Сейчас, много лет спустя, я думаю, что Тарас Игнатьич ушёл со
службы сам, не по распоряжению сверху. Он был уверен в том, что я никогда
и никому не открою тайны о нашем «вечном» огне. И он был прав. Чтобы
зажечь огонь на маяке, иногда требуется дракон. Но чтобы сохранить жизнь
этому удивительному существу, всегда нужно молчать. А в этом я был
специалистом.
25.09.2015
и имел дерзость надеяться на лучшую жизнь. Я тогда служил матросом на
небольшом судне. Старое оно было, и когда дало течь и стало медленно
тонуть, эвакуация экипажа была недолгой, словно все держали свои вещи
наготове. У меня их было немного, а денег было ещё меньше. Достигнув
берега, команда и её капитан разошлись в разные стороны. Монет на
гостиницу или постоялый двор у меня не было, поэтому я сразу начал искать
подработку. Пришлось бродить до позднего вечера, прежде чем хозяин
одного кабака сказал, что на местном маяке нужен помощник. В дневное
время на остров, где возвышался маяк, можно было попасть в корзине на
лебёдке, но ночью эта переправа была почему-то недоступна. И мне
пришлось пережить несколько неприятных минут в холодной воде,
добираясь на маяк вплавь. Мокрый и дрожащий, я выполз на каменистый
берег. Остров был совсем крошечный, не более 30-35 метров в диаметре. В
центре располагалась круглая каменная башня высотой порядка 40 метров со
стоящим рядом небольшим домиком. Наверху ярко пылал огонь, освещая всё
на две мили вокруг. В окошке домика было светло. Я постучался. Дверь
открылась практически сразу. На пороге стоял невысокий суховатый
мужчина примерно 60 лет. Его седоватые волосы торчали во все стороны, но
борода была на удивление гладко причёсана. От смотрителя пахло табаком и
жареной курицей, от чего мой желудок сразу дал о себе знать громким
урчанием.
- Кого это на ночь глядя принесло? – низким голосом недовольно
проворчал маячник. – А ты кто? Для почты вроде бы поздновато. Или
рановато…, - он задумался, глядя в потолок и почёсывая бороду. Причем это
почёсывание было настолько аккуратным, что ни в малейшей мере не
нарушило общую гармонию в состоянии бороды.
- Мне в трактире сказали, что на маяке помощь требуется.
- Это точно! Требуется! – повеселевшим голосом сказал маячник. – Да
ты заходи, ишь продрог весь. Как водичка морская, бодрит?
- Не то слово, - пробормотал я, усаживаясь у огня.
Дядька Тарас, так звали смотрителя местные, дал мне сухую одежду и
тарелку жаркого с консервированной фасолью. Очаг и еда подействовали
успокаивающе и вскоре я уснул.
Утром Тарас Игнатьич рассказал о моих обязанностях. Они были
нехитрые и не занимали много времени. Правда и оплата была невелика, но в
моей ситуации это было спасение. Служба помощником маячника
предоставляла ночлег и еду. На этом можно было существенно экономить.
Дядька Тарас был уже стар, и многое давалось ему с трудом. Подъём по
винтовой лестнице на верхнюю площадку с огнём требовал сноровки и
физических усилий, и был в общем привилегией молодых. Огонь съедал
много дров, поэтому он не горел постоянно, а строго по расписанию. Мы
зажигали его пять раз в сутки. Каждый раз приходилось его тушить, иначе
дров могло не хватить до следующей доставки.
Маяк стоял в месте, излюбленном несколькими разными течениями.
Шторма, проносившиеся здесь, порой заливали водой всё, что можно. Нашей
задачей было, во что бы то ни стало, сохранить дрова сухими. Их привозили
один раз в неделю. Места для хранения большого количества дров не было .
Получался замкнутый круг. Виртуозно выходить из положения – то, чему я
научился у Тараса Игнатьича. Как? Вот здесь начинается самое интересное.
Шли дни, недели. Я жил на маяке уже около двух месяцев. Несмотря на
уединённость, мне здесь нравилось. Тишина, покой, несколько десятков
книг, я чувствовал себя почти полностью счастливым. Но как-то раз
случилось то, чего мы боялись. Шторм, обрушившийся на берег и снесший
пару рыбацких причалов, наконец добился своего и на нашей территории.
Немногочисленные дрова, что остались у нас со времени последней доставки
были залиты водой, что называется «по уши». Да что там говорить, мы с
Тарасом Игнатьичем были насквозь мокрыми, пытаясь спасти несчастные
деревяшки. Я схватился за голову. Так всегда бывает у того, кто сталкивается
с трудностями впервые. Была безлунная ночь и без огня корабли наверняка
разобьются о скалы.
- Что нам делать дядя Тарас?
Видимо в моём голосе было столько тревоги, что он по-отечески
потрепал меня по голове.
- Отчаянные времена, отчаянные меры сынок…
Он велел мне набрать с десяток наиболее сухих дров – как будто такие
могли быть в полностью затопленной поленнице! – связал их покрепче, взял
корзину с рыбой, которую мы недавно наловили. Похлопал себя по
карманам, как будто что-то проверяя, осмотрелся, подошёл к шкафу и взял
что-то с верхней полки.
- Сиди здесь и не выходи, чтобы ты не услышал.
И уш?л. Минут через пятнадцать я услышал тихую мелодию. «Губная
гармошка», мелькнуло у меня в голове. Мягкие переливы были слышны ещё
некоторое время, как вдруг раздался резкий громкий звук, после чего всё
стихло. Вскоре Тарас Игнатьич вернулся.
- Полный порядок, парень!
Он кинул куртку на табурет и ушёл в свою комнату. Я выбежал из дома
и взглянул наверх. На самой вершине маяка ярко пылал костёр из наших
«наиболее сухих» дров.
Сам я не стал ничего спрашивать у дядьки Тараса, а он ни словом не
обмолвился о том, как ему удалось «воскресить» огонь. Дни потекли как
раньше.
Примерно через месяц Тараса Игнатьича вызвали в морское
управление. Оно было не близко и требовало двух дней пути туда и обратно.
Собираясь в поездку, дядька Тарас давал последние наставления. Уже стоя в
дверях, он крякнул, словно что-то вспомнил.
- Вот, возьми. Вдруг пригодится.
Я взял у него из рук губную гармошку. Она была старая, с
вкраплениями красных самоцветов. Я повертел её в руках и вопросительно
посмотрел на Тараса Игнатьича.
- Ну, ты же знаешь, как играть, да? Всё я пошёл.
Через минуту я услышал звук ударов вёсел о воду и вскоре вс? стихло.
День прошёл спокойно. Весь вечер я немного волновался, но море
было спокойным и вскоре я заснул. Утром сияло солнце и большую часть дня
я бессовестно загорал. К вечеру стало холодать, подул северный ветер. Я
заперся в доме, понимая, что сегодня будет шторм. И он не заставил себя
ждать. Ветер выл изо всех щелей, хлестал дождь и море крушило всё вокруг.
Сверкнула молния, загрохотал гром и вдруг всё погасло. Я кинулся к
поленнице. Дров было мало, Тарас Игнатьич должен был привезти их
сегодня. Да и те, что остались были мокрыми. Через полчаса здесь должна
пройти грузовая баржа. Я сел и стал ждать. Буря утихала, а значит была
возможность разжечь огонь. Но как?! Всё топливо было непригодным. Я
оделся, схватил несколько дров и никулся наверх. Всего 179 ступеней. Всего.
Всё было залито водой. Разжечь огонь было невозможно. Что делать? Буря
успокоилась, но всё должно было немного просохнуть. А времени не было. Я
засунул руку в карман и вытащил губную гармошку. Надеясь, что делаю всё
правильно, я заиграл.
Если быть точным, заиграла гармошка, просто повинуясь моему
желанию. Я даже не знал до этого момента мотива мелодии. Что-то
медленное, чарующее, увлекающее. И вот музыка стихла. Вокруг стояла
тишина, лишь волны, шурша мелкой галькой, мягко накатывались на
каменистый берег. Я стоял не двигаясь и ловя хоть какие-нибудь звуки. И
они не заставили себя ждать. Хлопанье чего-то очень тяжёлого вкупе с
шумным дыханием. За моей спиной. Я замер. Послышался глухой стук,
словно что-то упало на крышу. Посыпалась черепица. Я медленно
повернулся. И тут же упёрся в что-то огромное и чешуйчатое. Отпрыгнув
назад, частично от страха, частично обжёгшись, я споткнулся и шлёпнулся на
пол. Зато теперь я в полной мере смог насладиться открывшимся мне
зрелищем. Огромная голова на длинной шее, протиснутая в окно, заняла
практически всю комнату. На меня дружелюбно – если можно так
выразиться – глядели два огромных глаза, обрамлённых словно шипами,
густыми ресницами.
- Дракон…, - тихо озвучил я свою мысль вслух. Наверно для того,
чтобы самому убедиться в реальности всего происходящего. Для верности
ущипнул себя. Получилось больно. Дракон чуть повернул голову вбок с
интересом глядя на меня. А я в свою очередь, не знал что делать. То есть,
теоретически догадался, как дядьке Тарасу удавалось зажечь огонь. Но
технические детали были пока неясны. Попросить драконы плюнуть в
сторону поленницы? Как? Это же не собака. Или…. Мимо проскакала мысль.
Я за ней. Точно вниз по лестнице. Задержавшись на секунду, я обернулся к
огнедышащей пасти и пробомотал: «Подожди, пожалуйста». И помчался
вниз.
Возле стола стояла корзина с рыбой. Схватив её, я помчался наверх.
179 ступеней. Сердце выскакивало из груди. Влетев в комнату, я чуть не
врезался в драконью голову. За что получил порцию горячего воздуха прямо
в лицо. Торопливо поставив корзину перед горячим носом, я отошёл в
сторону. Дракон принюхался, открыл свою огромную пасть и длинным
раздвоенным языком аккуратно выхватил рыбу. Корзинка при этом не
шелохнулась. Я нервно сглотнул. Дракон поднял голову и быстро приблизил
её ко мне. Я попятился назад, пока не уткнулся в стену и зажмурился. Всё,
наверно что-то сделал не так. Прощай дядька Тарас, прости за всё.
Прошла минута и я всё ещ? был жив. Открыв один глаз, я увидел
выскальзывающую из комнаты змеинную голову. Через несколько секунд
послышался свист. Дракон завис перед окном шумно втягивая воздух. В
следующее мгновение из его пасти вырвалась струя огня, заполонившая,
казалось, всё пространство. Это сопровождалось таким рёвом, что я невольно
заткнул уши. Довольно долго я чувствовал жар по всему телу.Наконец-то рёв
прекратился и размер огня уменьшился до привычного. Дрова ярко горели и
весело похрустывали, хотя ещё совсем недавно были насквозь мокрыми. Я
подбежал к окну. Дракон улетал, а я смотрел ему вслед, пока тот не скрылся
за горизонтом.
На следующий день вернулся мой начальник. Весело посвистывая, он
выгружал припасы на стол.
- Ну как? Говорят, шторм был.
Я молча вынул из кармана губную гармошку и положил её на стол
перед Тарасом Игнатьечем. Тот усмехнулся.
- Пригодилась значит…
Дядька Тарас сказал, что его работа на маяке заканчивается и через две
недели он выходит на заслуженный отдых и если я хочу остаться здесь, то
могу подать прошение. Что я и сделал.
Через положенный срок бывший уже смотритель покинул остров и я
остался один. На маяке я пробыл около года. Помощь крылатого друга мне
понадобилась ещё пару раз. А потом, в соответствии с государственным
указом, на маяке водрузили линзу Френеля, которую уже нельзя было залить
водой.
Как-то раз я залез на крышу и заиграл. Через некоторое время рядом со
мной уселся мой чешуйчатый друг. Я сказал ему, что маяки автоматизируют
и очень скоро я уеду. Не знаю, понял ли он меня, но просидел ещё пару
минут рядом. Меня никогда не покидало ощущение, что это была она, но
выяснить данный факт не представлялось возможным. Я протянул руку и
коснулся чешуи. Горячая, она переливалась металлическим блеском и
вибрировала. Дракон повернул голову и дыхнул на меня. В память об этом
«дружеском» жесте у меня остались опалённые ресницы. Потом он взмахнул
своими огромными крыльями и улетел. И больше я никогда его не видел.
Сейчас, много лет спустя, я думаю, что Тарас Игнатьич ушёл со
службы сам, не по распоряжению сверху. Он был уверен в том, что я никогда
и никому не открою тайны о нашем «вечном» огне. И он был прав. Чтобы
зажечь огонь на маяке, иногда требуется дракон. Но чтобы сохранить жизнь
этому удивительному существу, всегда нужно молчать. А в этом я был
специалистом.
25.09.2015
