Глубокая, хищная настороженность.
И в этот момент Алиса с ледяной ясностью поняла: ее спасение для него — угроза. И падающий в огне «Икар» был не вестником надежды, а предвестником новой, куда более страшной бури.
Два дня. Сорок восемь часов адского ожидания, каждый миг которого вытягивал из Алисы последние силы. Холод, пробивавший даже теплые шкуры, стал фоном ее существования. Он жил в костях, дребезжал в зубах, сковывал легкие короткими, прерывистыми вздохами. Еда, которую давал Каил — жесткое вяленое мясо и те странные синие ягоды — лишь отдаляла голодную смерть, но не давала энергии. Она чувствовала, как слабеет не только она, но и крошечная жизнь внутри. Шепотом, украдкой, она говорила с ним, обещая тепло, солнце, безопасность — все, чего сейчас не было.
Каил исчез вскоре после того, как упала «звезда». Он вышел из пещеры и не вернулся. Алиса осталась одна с воем ветра и нарастающей паникой. Может, он решил бросить ее? Может, пошел на разведку к месту падения корабля и попал в беду? Мысль о том, что она останется одна в этой ледяной могиле, была страшнее любой иной угрозы.
На третий день она услышала голоса. Сначала это был далекий, искаженный ветром гул, но потом он стал четче. Человеческие голоса! Один — низкий, властный, прорезающий гул метели. Ее сердце рванулось в горло, забилось в висках болезненной, лихорадочной надеждой.
Икар…
Она попыталась вскочить, но тело не повиновалось. Головокружение окутало ее черным туманом, и она с трудом удержалась, ухватившись за шершавую стену пещеры. Ноги были ватными, каждая кость ныла от усталости и холода. Она сделала шаг к выходу, потом еще один, опираясь о стены.
И застыла на пороге, вжавшись в тень.
Снежную равнину пересекали две фигуры. Одна — высокая, в стандартной защитной экипировке исследователя. Это был Икар. Но что-то было не так. Его походка стала жестче, плечи — шире. Лицо, обрамленное капюшоном, казалось знакомым и чужим одновременно. Черты заострились, взгляд, который она помнила мягким и теплым, теперь сканировал местность с холодной, хищной расчетливостью. Даже голос, когда он что-то крикнул своему спутнику, прозвучал чуть ниже, металлическое.
Рядом с ним шел тот, кого он назвал Эттером. Гуманоид, но явно не человек. Кожа отливала матово-зеленым, как морская волна в пасмурный день. Ростом он был почти с Икара, движения плавные, почти змеиные. Его лицо, лишенное волос, с большими, полностью черными глазами, казалось, ничего не выражало, но Алису пронзил внезапный, иррациональный страх. Это не было похоже на холодную чуждость Каила. Это была иная, незнакомая опасность.
— Икар! — попыталась крикнуть Алиса, но из горла вырвался лишь хриплый, слабый шепот, который тут же унес ветер.
Они были уже близко, метров за пятьдесят. Икар заметил вход в пещеру и жестом приказал Эттеру занять позицию. Его рука легла на разрядник на поясе.
И в этот момент из-за скального выступа, словно рожденный самой бурей, вышел он.
Но это был не тот Каил, которого знала Алиса. Это было другое существо. Высокое, за два метра, с плечами, которые казались способными снести гору. Его камуфляж исчез. Тело, обнаженное по пояс, несмотря на леденящий холод, было покрыто бронзовой, словно выжженной солнцем кожей. И это тело было испещрено татуировками. Но это не были просто рисунки. Это были черные, извивающиеся, живые всполохи. Они двигались, переливаясь, как языки черного пламени, гуляя по его мощным мышцам в хаотичном, гипнотизирующем танце. Его волосы, прежде скрытые, были огненно-рыжими, и ветер развевал их, как настоящее пламя. Его лицо, прежде скрытое под маской «землянина», теперь было открыто — резкое, скуластое, с пронзительными глазами цвета полярного льда, в которых плясали отражения его живых тату.
Он был воплощением дикой, первозданной мощи. И он встал между пещерой и пришельцами, словно живой щит.
— Стой, — прогремел его голос. И это был уже не похрустывающий лед, а раскат грома, звук, заставляющий содрогнуться землю.
Икар и Эттер замерли, пораженные. Рука Икара сжала разрядник так, что костяшки побелели.
— Алиса! — крикнул Икар, его голос прозвучал резко и неестественно в наступившей тишине. — Алиса, ты там? Выходи!
Она попыталась сделать шаг. Еще один. Но ноги подкосились, и она с трудом удержалась на ногах, схватившись за косяк входа. Ее выдали лишь короткий, задыхающийся стон.
Каил не обернулся. Он стоял, как скала, его живые татуировки закрутились в еще более быстром, почти агрессивном ритме.
— Она никуда не идет, — заявил Каил, и его слова повисли в воздухе, как вызов.
— Кто ты такой, чтобы диктовать условия? — парировал Икар. Его взгляд скользнул по Алисе, и в его глазах она увидела не облегчение, не любовь, а… оценку. Холодную оценку состояния актива.
— Я — Хранитель этой долины. И она под моей защитой. Вы — нарушители. Уходите.
Эттер, не говоря ни слова, медленно поднял руку. На его ладони замерцал странный прибор, похожий на сканер. Каил лишь усмехнулся, коротко и презрительно. Черные всполохи на его грусти сгустились, образуя на мгновение подобие хищной пасти.
— Ты не понимаешь, с чем связываешься, абориген,» — сказал Икар, и его голос стал опасным и тихим. — Эта женщина — моя собственность. И я ее заберу.
Собственность. Слово ударило Алису сильнее ледяного ветра. Оно прозвучало так же, как «инкубатор» из уст Антона.
— Ничто, принесенное извне, не является собственностью на Рейхусе, — ответил Каил. Его тон был окончательным. — Это Закон Льда.
Напряжение достигло пика. Казалось, еще миг — и сверкнет оружие, хлынет кровь на девственно-белый снег. Алиса, обессиленная, видела это словно в тумане. Два мира, два могущественных мужчины, сошлись в битве за нее. Один — ее прошлое, ее обещание спасения, которое теперь казалось чужим и опасным. Другой — ее настоящее, суровый и непонятный страж, чьи мотивы она не могла разгадать.
Она не могла броситься в объятия Икара. Ее тело было слишком слабым, а разум — слишком запутанным. Вся ее воля ушла на то, чтобы просто стоять.
— Икар… — снова прошептала она, и на этот раз это было не криком о помощи, а стоном полного смятения.
Он услышал. Его взгляд встретился с ее взглядом. И в его глазах она прочла не любовь и не тревогу. Она прочла ярость. Ярость от неповиновения. От того, что его «собственность» не бежит к нему.
Не говоря больше ни слова, Каил медленно, не спуская с них глаз, отступил к входу в пещеру. Его мощная спина заслонила Алису от чужаков. Он не впускал их. И он не выпускал ее.
— Это не конец, — бросил Икар, его голос был обжигающе холодным. Он развернулся и, жестом приказав Эттеру следовать, зашагал прочь, растворяясь в кружащейся снежной пелене.
Каил не двигался, пока они не исчезли из виду. Потом он обернулся. Его ледяные глаза уставились на Алису, на ее дрожащее, беспомощное тело, на лицо, мокрое от слез, которые тут же замерзали. В них не было ни гнева, ни торжества. Было нечто тяжелое и понимающее.
— Теперь ты видишь, — тихо произнес он. Его живые тату успокоились, замерли, словно черные шрамы. — Твое спасение носит маску. А мое пленение — твое единственное убежище.
Он вошел в пещеру, оставив ее на пороге. Алиса медленно сползла по стене на пол, вся, предавшись отчаянию и слабости. Она была между молотом и наковальней. И ее сердце, разорванное на части, замерзало в ледяной пустоте Рейхуса.
И в этот момент Алиса с ледяной ясностью поняла: ее спасение для него — угроза. И падающий в огне «Икар» был не вестником надежды, а предвестником новой, куда более страшной бури.
Глава 4
Два дня. Сорок восемь часов адского ожидания, каждый миг которого вытягивал из Алисы последние силы. Холод, пробивавший даже теплые шкуры, стал фоном ее существования. Он жил в костях, дребезжал в зубах, сковывал легкие короткими, прерывистыми вздохами. Еда, которую давал Каил — жесткое вяленое мясо и те странные синие ягоды — лишь отдаляла голодную смерть, но не давала энергии. Она чувствовала, как слабеет не только она, но и крошечная жизнь внутри. Шепотом, украдкой, она говорила с ним, обещая тепло, солнце, безопасность — все, чего сейчас не было.
Каил исчез вскоре после того, как упала «звезда». Он вышел из пещеры и не вернулся. Алиса осталась одна с воем ветра и нарастающей паникой. Может, он решил бросить ее? Может, пошел на разведку к месту падения корабля и попал в беду? Мысль о том, что она останется одна в этой ледяной могиле, была страшнее любой иной угрозы.
На третий день она услышала голоса. Сначала это был далекий, искаженный ветром гул, но потом он стал четче. Человеческие голоса! Один — низкий, властный, прорезающий гул метели. Ее сердце рванулось в горло, забилось в висках болезненной, лихорадочной надеждой.
Икар…
Она попыталась вскочить, но тело не повиновалось. Головокружение окутало ее черным туманом, и она с трудом удержалась, ухватившись за шершавую стену пещеры. Ноги были ватными, каждая кость ныла от усталости и холода. Она сделала шаг к выходу, потом еще один, опираясь о стены.
И застыла на пороге, вжавшись в тень.
Снежную равнину пересекали две фигуры. Одна — высокая, в стандартной защитной экипировке исследователя. Это был Икар. Но что-то было не так. Его походка стала жестче, плечи — шире. Лицо, обрамленное капюшоном, казалось знакомым и чужим одновременно. Черты заострились, взгляд, который она помнила мягким и теплым, теперь сканировал местность с холодной, хищной расчетливостью. Даже голос, когда он что-то крикнул своему спутнику, прозвучал чуть ниже, металлическое.
Рядом с ним шел тот, кого он назвал Эттером. Гуманоид, но явно не человек. Кожа отливала матово-зеленым, как морская волна в пасмурный день. Ростом он был почти с Икара, движения плавные, почти змеиные. Его лицо, лишенное волос, с большими, полностью черными глазами, казалось, ничего не выражало, но Алису пронзил внезапный, иррациональный страх. Это не было похоже на холодную чуждость Каила. Это была иная, незнакомая опасность.
— Икар! — попыталась крикнуть Алиса, но из горла вырвался лишь хриплый, слабый шепот, который тут же унес ветер.
Они были уже близко, метров за пятьдесят. Икар заметил вход в пещеру и жестом приказал Эттеру занять позицию. Его рука легла на разрядник на поясе.
И в этот момент из-за скального выступа, словно рожденный самой бурей, вышел он.
Но это был не тот Каил, которого знала Алиса. Это было другое существо. Высокое, за два метра, с плечами, которые казались способными снести гору. Его камуфляж исчез. Тело, обнаженное по пояс, несмотря на леденящий холод, было покрыто бронзовой, словно выжженной солнцем кожей. И это тело было испещрено татуировками. Но это не были просто рисунки. Это были черные, извивающиеся, живые всполохи. Они двигались, переливаясь, как языки черного пламени, гуляя по его мощным мышцам в хаотичном, гипнотизирующем танце. Его волосы, прежде скрытые, были огненно-рыжими, и ветер развевал их, как настоящее пламя. Его лицо, прежде скрытое под маской «землянина», теперь было открыто — резкое, скуластое, с пронзительными глазами цвета полярного льда, в которых плясали отражения его живых тату.
Он был воплощением дикой, первозданной мощи. И он встал между пещерой и пришельцами, словно живой щит.
— Стой, — прогремел его голос. И это был уже не похрустывающий лед, а раскат грома, звук, заставляющий содрогнуться землю.
Икар и Эттер замерли, пораженные. Рука Икара сжала разрядник так, что костяшки побелели.
— Алиса! — крикнул Икар, его голос прозвучал резко и неестественно в наступившей тишине. — Алиса, ты там? Выходи!
Она попыталась сделать шаг. Еще один. Но ноги подкосились, и она с трудом удержалась на ногах, схватившись за косяк входа. Ее выдали лишь короткий, задыхающийся стон.
Каил не обернулся. Он стоял, как скала, его живые татуировки закрутились в еще более быстром, почти агрессивном ритме.
— Она никуда не идет, — заявил Каил, и его слова повисли в воздухе, как вызов.
— Кто ты такой, чтобы диктовать условия? — парировал Икар. Его взгляд скользнул по Алисе, и в его глазах она увидела не облегчение, не любовь, а… оценку. Холодную оценку состояния актива.
— Я — Хранитель этой долины. И она под моей защитой. Вы — нарушители. Уходите.
Эттер, не говоря ни слова, медленно поднял руку. На его ладони замерцал странный прибор, похожий на сканер. Каил лишь усмехнулся, коротко и презрительно. Черные всполохи на его грусти сгустились, образуя на мгновение подобие хищной пасти.
— Ты не понимаешь, с чем связываешься, абориген,» — сказал Икар, и его голос стал опасным и тихим. — Эта женщина — моя собственность. И я ее заберу.
Собственность. Слово ударило Алису сильнее ледяного ветра. Оно прозвучало так же, как «инкубатор» из уст Антона.
— Ничто, принесенное извне, не является собственностью на Рейхусе, — ответил Каил. Его тон был окончательным. — Это Закон Льда.
Напряжение достигло пика. Казалось, еще миг — и сверкнет оружие, хлынет кровь на девственно-белый снег. Алиса, обессиленная, видела это словно в тумане. Два мира, два могущественных мужчины, сошлись в битве за нее. Один — ее прошлое, ее обещание спасения, которое теперь казалось чужим и опасным. Другой — ее настоящее, суровый и непонятный страж, чьи мотивы она не могла разгадать.
Она не могла броситься в объятия Икара. Ее тело было слишком слабым, а разум — слишком запутанным. Вся ее воля ушла на то, чтобы просто стоять.
— Икар… — снова прошептала она, и на этот раз это было не криком о помощи, а стоном полного смятения.
Он услышал. Его взгляд встретился с ее взглядом. И в его глазах она прочла не любовь и не тревогу. Она прочла ярость. Ярость от неповиновения. От того, что его «собственность» не бежит к нему.
Не говоря больше ни слова, Каил медленно, не спуская с них глаз, отступил к входу в пещеру. Его мощная спина заслонила Алису от чужаков. Он не впускал их. И он не выпускал ее.
— Это не конец, — бросил Икар, его голос был обжигающе холодным. Он развернулся и, жестом приказав Эттеру следовать, зашагал прочь, растворяясь в кружащейся снежной пелене.
Каил не двигался, пока они не исчезли из виду. Потом он обернулся. Его ледяные глаза уставились на Алису, на ее дрожащее, беспомощное тело, на лицо, мокрое от слез, которые тут же замерзали. В них не было ни гнева, ни торжества. Было нечто тяжелое и понимающее.
— Теперь ты видишь, — тихо произнес он. Его живые тату успокоились, замерли, словно черные шрамы. — Твое спасение носит маску. А мое пленение — твое единственное убежище.
Он вошел в пещеру, оставив ее на пороге. Алиса медленно сползла по стене на пол, вся, предавшись отчаянию и слабости. Она была между молотом и наковальней. И ее сердце, разорванное на части, замерзало в ледяной пустоте Рейхуса.
