ПРОЛОГ
Страшно болела голова. Боль пульсировала в висках и стекалась к глазам. Из-за этого картинка мигала, я никак не могла сосредоточиться на ней.
Из ряби и болезненных вспышек света появлялись то полки с товарами в супермаркете и тележка, в которую я уже успела положить солод, пачку миндальной муки и несколько пакетиков разрыхлителя для теста. То картинка сменялась на нечто сюрреалистическое — какой-то храм. Темный, с высокими стрельчатыми окнами, украшенными витражами. Только сейчас через них не проникал свет, значит, снаружи ночь.
Передо мной на небольшой возвышенности стоял лысый мужчина в красной длинной робе. Грудь незнакомца украшала богатая золотая цепь. Губы мужчины шевелились, только я не слышала ни слова. Ладонями я, вроде, чувствовала ручку тележки, а вроде левая лежала на чем-то просто ледяном.
Ко мне обратился какой-то мужчина в дубленке и очках. Он что-то хотел от меня, кажется, подойти к полкам. Но я не могла пошевелиться. Изнутри к горлу подступала тошнота от головной боли.
Тип в красном взял с подставки большую, явно золотую чашу, поднял ее над головой, посмотрел вверх, что-то эмоционально восклицая, потом подошел ко мне. В поле зрения появилась мужская рука. Чашеносец кольнул ее коротким узким кинжалом. В чашу упала какая-то бледная, розовая капля крови. Мужчина в красном посмотрел на меня. Что-то спросил. Что, я не знала, по-прежнему ничего не слышала. Видение мое дрожало и расплывалось.
Иногда его сменял покрасневший от злости человек в дубленке, он что-то орал. Потом к нему присоединился работник супермаркета.
Мужчина в красном преподнес чашу кому-то рядом со мной, а потом мне. И я четко почувствовала ее касание.
Там, где до золота дотрагивался кто-то другой, образовался иней. Моя нижняя губа прилипла к металлу, но в рот все же хлынула какая-то восхитительная на вкус жидкость.
И я поняла, что падаю. То видение, где я падаю рядом с тележкой, а двое мужчин бросаются ко мне с испуганными лицами, побледнело и исчезло. Зато храм стал ярким, четким, будто реальным. И здесь я никуда не падала, прочно стояла на ногах.
— Мэлисс Эрвил, мэлисса Айдира, отныне и навеки, волей Праматери, вы — супруги.
Теперь я слышала, что говорит красный. Боль уходила от глаз и висков. А мужчина продолжал.
— Поцелуйте супругу!
Меня довольно бесцеремонно развернули, и я утонула в самых невероятных голубых глазах, которые только могут существовать. Прекраснейший из мужчин склонился ко мне, коснулся губами моих губ... И тут я потеряла сознание. На самом интересном месте.
ГЛАВА 1. Без меня меня...
Сознание возвращалось медленно, тело было будто не мое. Первым заработал слух, и я поняла, что рядом спорят двое.
Голос одного я узнала, это был человек в красном. Второй отвечал коротко, наверное, это тот красавчик.
— Мэлисс Эрвил! Вы перестарались! Нельзя же было так с первого раза! Дали бы мэлиссе привыкнуть! Зачем так использовать силу сразу?! — горячился красный.
— Ее семья обещала мне, что она готова. Они целый год получали от меня кристаллы, заправленные моей силой. Девушка уже должна была к ней адаптироваться, — голос красавчика был холоден, как лед. Казалось, льдинки звенят в каждом звуке. — Но теперь уже ничего нельзя изменить, — в голосе появилось легкое сожаление. — Обряд проведен и мэлисса Айдира — моя супруга, — он вздохнул.
Что вообще происходит? Я почувствовала небольшой прилив сил и сумела открыть глаза. Потолок терялся во тьме, которую не могли разогнать огоньки нескольких свечей.
Почему мне все это до сих пор мерещится? Я пошевелилась, подняла руку и ущипнула себя за щеку. Боль очень даже реальная. Вторая рука была немного подвернула под спину и затекла, поэтому я ее почти не чувствовала. Еще саднила нижняя губа, которая примерзала к чаше.
Голоса затихли, а потом надо мной появились два лица. Лысый тип в красном и потрясающий красавчик-блондин с голубыми глазами.
— Мэлисса Айдира! Вы очнулись! — обрадовался красный.
На его лбу блестели капельки пота, хотя в храме было вовсе не жарко, скорее наоборот.
Красавчик выглядел равнодушным, на лице, будто вылепленном из снега, не дрогнул ни один мускул.
— Если вы пришли в себя, предлагаю покинуть храм.
— Мэлисса, как вы себя чувствуете? — расспрашивал красный, не обращая внимания на красавчика.
Я никак не могла сориентироваться. Что происходит? У меня бред? Я сплю? Я не сняла в супермаркете пуховик, перегрелась и теперь у меня тепловой удар? Я валяюсь где-то на полу магазина, и меня обходят стороной, думая, что пьяная. Но сон или бред, конечно, интересный. Мне никогда такая красота не снилась. Я вытянула в направлении красавчика руку, чтобы убедиться в его материальности. У красного вытянулось лицо.
На миг кончики бледных губ приподнялись в улыбке. Мою руку обхватили длинные пальцы. Такие холодные, что по телу прошла дрожь.
— Мэлисс Эрвил! Сдерживайтесь! — упрекнул красавчика красный.
— Извините, Айдира.
И чужая рука стала если не теплой, то не такой обжигающе холодной, а то у меня уже суставы ныли.
Мужчина потянул меня на себя, помогая сесть. Я пережила короткую дезориентацию в пространстве и головокружение. Зато смогла увидеть свою нижнюю часть тела и поняла, что одета не в новенький пуховик, а во что-то вроде платья из очень плотной ткани с оторочкой из дорогого меха. Кроме меха платье было украшено вышивкой и какими-то разноцветными блестящими камешками. Из-под подола торчали носки туфелек, узоры на них повторяли узоры на платье, блестели такие же камешки. Мозг отказывался это все воспринимать. Я согнула шею больше, упирая подбородок в грудь. Взгляд упал в богатое декольте. Главной его ценностью были отнюдь не разноцветные камешки.
Я выдернула руку из ладони красавчика, уставилась на нее, потом на вторую. Пальцы были длинными, ладони узкими и изящными, а ногти, хоть и без маникюра, короткие, но идеальной формы. На тонких запястьях красовались ажурные золотые браслеты. На указательном пальце левой руки было надето кольцо с продолговатым голубым камнем, такого же цвета, как глаза красавчика.
И все это: одежда, драгоценности, руки, даже богатство в декольте — было не мое!
Мужчины с тревогой смотрели на меня, даже невозмутимый красавчик нахмурился.
— Мэлисса Айдира, с вами все хорошо? — спросил он.
Это он меня так называет.
— А... Да... Нет... — что ему ответить-то? Что вообще происходит? Я почувствовала, что глаза защипало, вот-вот потекут слезы.
— Вероятно, это последствия воздействия, — выручил меня красный. — Такое бывает, если один из супругов не может сдержать силу.
Это он еще про что?
— Я думаю, мэлиссе нужен отдых. Мы отправляемся домой.
Красавчик-блондин ловко утвердил меня на ногах. Вот только стояла я на них не так ловко. Коленки подгибались, разъезжались в разные стороны, да еще и туфли были на высоких каблуках, что не добавляло мне устойчивости. Все тело казалось чужим. Судя по всему, оно и было чужим! Даже высота обзора казалась непривычной, слишком большой. А вот Эрвил был не так высок, как я подумала, мои глаза оказались на уровне его подбородка. Странно.
Не давая мне освоиться, красавчик потащил меня куда-то, не давая прийти в себя и сориентироваться. А мне это было нужно, я чуть не упала, повиснув на поддерживающей меня руке.
— Мэлисс Эрвил! Погодите! Мэлиссе Айдире нужно еще время! — красный поспешал за нами.
— Чем быстрее она окажется дома, тем лучше!
Тут меня подхватили на руки. Мир в голове крутнулся, и я чуть снова не потеряла сознание.
— Осторожнее-осторожее! — нудил красный.
Меня никогда не носили на руках. Впрочем вру, носили, наверное, в детстве, но я этого не помню. А Кирилл был не любителем подобных подвигов, не стесняясь говорил, что не хочет надорваться. Несмотря на легкую дурноту от перемены положения тела, я поняла, что мне нравится. Это оказывается так приятно, когда тебя несут и будто не испытывают при этом никаких затруднений. У Эрвила даже дыхание не сбилось.
Так приятно чувствовать себя в чужих сильных руках маленькой и слабой. Я внезапно почувствовала, что у меня чаще забилось сердце. Вдруг красавчик бросил на меня острый взгляд. Я тут же опустила глаза, сделав вид, что рассматриваю его воротник. А рассмотреть там было что. Помимо тонкой полоски белого короткого меха, окаймляющей стоящий воротник, там была инсталляция из прозрачных камешков, отблескивающих радугой, на бриллианты похоже. Хотя, вроде, бриллианты сверкают только на солнце, а не при искусственном освещении. Наверное, стразы.
Сам верх наряда был сшит из какой-то белой, гладкой, переливающейся ткани. Я провела по ней рукой. Глаза у красавчика округлились. Кажется, он решил, что я глажу его грудь. Почему удивляется? Я же его жена.
Красный распахнул перед нами высокие двустворчатые двери, и в храм влетел порыв ледяного ветра, принесший мелкие кристаллы льда. Холод мгновенно добрался до всех открытых участков тела, взметнул юбку, замораживая и ноги. А Эрвил, не раздумывая, шагнул туда, в метель.
Красавчик легко сбежал по ступеням вниз. Что происходит вокруг, я не могла рассмотреть, потому что пришлось зажмуриться из-за бьющих в лицо ледяных порывов.
— Счастливой жизни вам! — прокричал вслед красный. — Скорейшего появления наследника! — и послышался хлопок закрывшихся дверей.
А муж куда-то ловко забрался и ссадил меня на что-то мягкое. Здесь было тепло и тихо. Я рискнула открыть глаза.
Мы находились в какой-то крохотной, богато украшенной дорогими тканями комнатке. Так, это не комнатка, это какой-то экипаж. Эрвил постучал специальным молотком в пластину на передней стенке. Экипаж тронулся, я слегка покачнулась. Муж снял с себя камзол, оставшись в одной рубашке, накинул мне на плечи, а после устроился рядом со мной на сиденье. Он будто и не мерзнул совсем, я же поплотнее укуталась, закрывая открытую грудь.
Я сначала не могла понять, откуда идет тепло, а потом догадалась, что красноватый шар, укрепленный на передней стенке в специальной подставке, это не только светильник, но и обогреватель.
В голове все происходящее не укладывалось, все еще не проходило ощущение, что я сплю.
Эрвил молчал. Сидел ровно, будто кол проглотил, смотрел прямо перед собой. Я украдкой на него поглядывала. Потом переводила взгляд на свои руки. На свои НОВЫЕ руки. Как это? Что случилось?
Я помнила все события того утра. Утра после страшного вечера и страшной ночи. Я тогда отпросилась пораньше. Решила сделать любимому сюрприз. При воспоминании о Кирилле у меня внутри все сжалось, а глаза защипало от подступающих слез. Он тоже обещал устроить мне сюрприз в тот вечер. Я летела домой, как на крыльях. Не знала, что придумать, чтобы порадовать любимого. Так и не успела. А вот его сюрприз удался.
Первым, что мне бросилось в глаза, были женские сапоги в прихожей. И чужое кожаное пальто на вешалке. Сбросив обувь, я, прямо не раздеваясь, отправилась искать Кирилла. Он пригласил кого-то в гости? Но сердце ныло от дурных предчувствий. И оно меня не обмануло.
Я долго смотрела на ритмичные движения парочки на моей любимой кровати. Почему-то вспомнилось, как я любовно выбирала ее, как долго расспрашивала менеджера, выпытывая все подробности о свойствах ортопедического матраса. А они сейчас на нем. Еще и белье новое постелили! То самое, что мне мама подарила! Дорогущее, с ручной вышивкой. Она рассчитывала, что это белье я постелю на первую брачную ночь с Кириллом. Она случилась, но не у меня.
Я стояла, никак не решаясь их прервать. Пока они не закончили. Тут рыжая лохматая девица меня заметила и взвизгнула.
— Кир! Что это?
— Диана! — вскинулся уже не любимый.
У меня все будто онемело внутри, я будто омертвела, не зная, что сказать и сделать. Мысли лениво ворочались в голове. Наверное, надо разозлиться, наверное, надо их побить. Девица вскочила с кровати, прикрываясь моим одеялом. Была она длиннющая, больше чем на голову выше Кирилла. А он говорил, что ему так нравится то, что я маленького роста.
— Кто это? — продолжала блажить рыжая.
— Мы же хотели пожениться, — совершенно равнодушно сказала я. — Я думала ты сегодня сделаешь мне предложение. Думала, это будет твой сюрприз.
— Я хотел сказать, что мы расстаемся.
Сердце сжало болезненным спазмом. Внутри будто образовался ледяной ком.
— Хорошо. Тогда уходи.
— Э? Это все?
Я развернулась и ушла.
— Ты куда? — кричал вслед удивленный Кирилл.
Я пошла на кухню, достала самый большой разделочный нож и вернулась в спальню.
— Диана! Зачем тебе нож?! — Кирилл судорожно одевался.
Девица завизжала.
— Убивать вас буду, — сказала я. Прозвучало это ужасающе спокойно.
Любовничков смело из моей квартиры будто метлой. А я подошла к кровати и вонзила нож в матрас. За ночь я разрезала его на мелкие кусочки и партиями вынесла на помойку. Потом слазила на антресоль, достала пилу и разделалась с кроватью. Постельное белье, одеяла и подушки постигла та же участь.
Остаток ночи я ходила по квартире и собирала все, что напоминало о Кирилле: остатки его вещей, посуду из которой он ел и пил, парфюм, гигиенические принадлежности. Собрала все это в большую клетчатую сумку и вытащила в общий холл, пусть тут пока постоит. Я была уверена, что Кирилл вернется за этими вещами.
И только когда все это было сделано, я села на кухне и разрыдалась. Не знаю сколько это длилось. Боль рвала меня на кусочки. Это так больно и обидно быть преданной! Он будто попользовался мной, а потом поменял на вещь поновее и получше. За что он так со мной? Я думала, что у нас все будет, как у людей, будет семья. Рассчитывала, что мы поженимся. К этому и шло все. Мы даже предохраняться перестали.
Сообразив, я резко перестала плакать и понеслась к аптеку. В соседнем доме была круглосуточная.
Взяв сразу пять тестов у сочувствующе глядящей на меня аптекарши, я побежала домой.
К счастью, все тесты показали отрицательный результат. Выкинув упаковки в мусорное ведро, я вновь села на тот же стул и заплакала. Внутри все будто раздирало. Это рушились мои мечты о замужестве, о семейной жизни, о детях, и ранили мою душу.
Остаток ночи я проспала на диване в гостиной. Нужно будет купить новую кровать. Куплю узкую, чтобы только одной спать. И кота заведу! Или двух! Или собаку. Овчарку! Буду ходить с ней гулять, заниматься на всяких курсах дрессировки. И никакой муж мне будет не нужен.
Проснувшись утром, я достала из шкафа большой планетарный миксер. Перемыла все запчасти от него, установила на стол туда, где он стоял раньше. До того, как мы с Кириллом стали жить вместе, я подрабатывала домашним кондитером, пекла в небольшом количестве торты и пирожные на заказ. Даже подумывала, чтобы бросить основную работу и полностью посвятить себя кондитерскому делу. Но Кирилл идею не одобрил. Он считал это не серьезным. Работа — это работа. А пироги — баловство. Сначала я старалась его порадовать разными изысками, но Кирилл сладкое не любил, так что скоро планетарный миксер переселился в шкаф на ПМЖ.
А сейчас так захотелось приготовить что-то. Что-то особенное. Но мои запасы или иссякли или были просрочены. Так что собралась и отправилась в магазин.
Сумки в холле уже не было. Или Кирилл возвращался, или кто-то из соседей прибрал.
Я доехала до ближайшего супермаркета на автобусе, а обратно с покупками хотела вернуться на такси. Но ни домой не вернулась, ни покупок не сделала.
