ГЛАВА 1. Сквозь дождь
Зря, ох, зря я поехала ночью в деревню. Надо было как всегда промолчать, перетерпеть, но у меня уже так накопилось на душе, что я психанула, просто схватила ключи от машины и убежала, даже вещи не взяла.
Как написал Булгаков: «Квартирный вопрос только испортил их». Это про мою семью. Все мы жили в большой четырехкомнатной квартире, бывшей коммуналке, постепенно перешедшей к нашей семье. Большой семье. Вместе уживались несколько поколений. Сначала это были бабушкин отец, бабушка с дедом, их две дочери и мы, младшее поколение. Потом умер прадедушка, а скоро и дед слег, а потом и ушел. Но семья все еще держалась. Хуже стало, когда моя мама нашла себе мужа за границей и уехала туда с ним, оставив меня на бабушку. Тут тетя Наташа почувствовала себя главной, а еще, как я поняла, страшно завидовала моей маме и стала срывать на мне зло, называла подкидышем, приживалкой, нахлебницей и другими обидными словами. Хотя мама присылала довольно щедрое содержание для меня. Оно позволило мне пойти учиться на платное отделение в то заведение, куда я хотела, а не куда хватило баллов.
Но мама не приезжала, постепенно связь с ней рвалась. Она стала звонить или писать только на мой День рождения, а в мои двадцать лет написала, что она сделала для меня все, что могла, а у нее еще вторая дочь есть, от нового мужа, она тоже нуждается в средствах. С этого момента мне пришлось перейти на полное самообеспечение.
Но совсем тяжело стало, когда ушла бабушка. Она перед смертью, опасаясь, чтобы меня не выкинули на улицу, оформила на нас с теткой дарственные. На меня половину своей части квартиры и на тетку. Тете Наташе это конечно же не понравилось, она считала, что мне надо ехать жить к матери. Но бабушку было не переупрямить, тем более, что все документы уже были оформлены, а пошлины и налоги уплачены. Но, кажется, этот страшный скандал бабушку и подкосил.
Я очень переживала ее уход, она была единственным моим близким человеком в этом кошмаре. А после ее ухода кошмар становился все страшнее. Тетка с мужем и дочерьми твердо решили выжить меня из дома. Не хочу даже вспоминать то, что они вытворяли. Я повесила на дверь в свою комнату замок, а, уходя, брала с собой все документы на жилье. Эта предусмотрительность меня спасла. Однажды я пришла, а замки на входной двери заменены. Поплакав и подумав, я вызвала полицию. Так с нарядом и вошла внутрь.
Можно было разменяться. Я была согласна на небольшую однокомнатную квартирку, лишь бы не видеть этих лиц, не терпеть каждый день скандалов и упреков. Но тетя Наташа не хотела. Квартира была очень хорошей, в хорошем районе, большого метража, с высокими потолками и прекрасной планировкой. Тетка называла ее — наше семейное гнездо. И меняться не хотела.
Наверное, можно было продать свою часть квартиры, но у меня как-то не хватало совести превратить семейное гнездо в коммуналку. Можно было бы снять себе жилье, но я понимала, что если съеду, то в квартиру уже больше не попаду.
В каком-то порыве я купила себе недорогой дом в деревне. Он был не в очень хорошем состоянии, но в нем можно было переночевать, натопив старую печь. Это стало моей отдушиной. Я каждые выходные старалась провести там. Даже выучилась на права и взяла в кредит машину, чтобы ездить за город.
Сейчас не были выходные, завтра на работу, придется утром как-то добираться до города, чтобы не опоздать, да и время уже позднее, я обычно не ездила ночью — боялась. Но мне так хотелось остаться одной, в тишине, спокойствии, почувствовать себя защищенной. А тут еще, когда я уже ехала по грунтовке через лес, хлынул дождь, да такой силы, что дворники еле справлялись с потоком. Останавливаться было нельзя, дорогу расквасит, тогда я тут завязну! Впрочем, я все-таки завязла, не заметила лужу. Машина влетела в нее, на лобовое стекло плеснуло грязью, меня мотнуло, а потом все. Колеса крутились, а машина не трогалась с места. Эх, будь у меня не маленькая машинка, а какой-нибудь внедорожник! Но внедорожник я бы своими силами с места не сдвинула. Что же делать, придется идти и выталкивать мою ласточку из лужи.
Стоило открыть дверь, на меня хлынули потоки ледяной воды, и поставить ноги пришлось тоже в воду. Она тут же залилась в кроссовки. Лужа доходила почти до порожка машины. Сверху была вода, а в глубине — густая, вязкая грязь. Я засомневалась, что смогу вытолкать машину. Возможно мне придется здесь ночевать или бросить машину и идти до деревни пешком. Я огляделась, за пределами света фар царила сплошная чернота, да и фары не слишком-то пробивали дождливую пелену.
Машинка моя не просто застряла, она еще села брюшком на какую-то кочку и повернулась по диагонали на дороге. Я долго прыгала вокруг, толкала, крутила руль, чтобы развернуть ее. Надо было бы сходить в лес, наломать веток, подложить под колеса, но там было так темно и страшно. А еще справа от дороги располагался высокий склон, почти обрыв, как я помнила. Сейчас-то там почти ничего не было видно.
Я вымокла, замерзла, перепачкалась, а машину даже развернуть не смогла. Отдохнув немного и, перепачкав еще и салон, я решила толкнуть машину с другой стороны, может, так ее удастся хотя бы выровнять на дороге. Вылезла, обошла кругом, уперлась в правую заднюю фару, толкнула. Ноги заскользили, и я уехала вниз по склону на животе. Цеплялась руками, ногами, но только ударилась обо что-то, а дальше покатилась кубарем все быстрее и быстрее. Остановилась я, упав в какой-то ручей, чуть не захлебнулась в нем и с трудом выбралась.
Вокруг было совершенно темно, не видно было даже света от стоящей наверху машины. Наверное, ее закрывал край дорожной насыпи.
Как я ни пыталась вскарабкаться наверх, у меня ничего не получилось, было слишком скользко — я съезжала обратно. Тогда я решила идти вдоль склона, когда-нибудь он кончится и тогда удастся вернуться на дорогу, а потом дойти до машины. Она у меня нараспашку стоит, ключи в замке, да еще и заведена. Как бы не угнали.
Трясясь от холода и почти не чувствуя рук, ног и ушей, я шла и рыдала. Почему я такая невезучая?! Почему у меня ничего в жизни не происходит хорошего? Нет, оно было, наверное, но сейчас я его припомнить не могла.
Несколько раз я падала, один раз даже ударилась обо что-то головой. Склон все не кончался и не кончался. Но хотя бы дождь перестал. Уже легче стало.
Я устала так, что еле передвигала ноги. Было подозрение, что это уже не склон возле дороги, он должен быть не очень длинный, а какой-то другой, и я просто заблудилась. Хотелось упасть и не вставать, будь что будет. Все равно я никому не нужна.
Когда сквозь деревья мелькнул огонек, я решила, что мне мерещится. А потом он мелькнул еще и еще раз. Я откуда-то взяла новые силы и почти побежала к этому свету. По мере приближения светлое пятно разделилось на два — это оказались окошки в доме.
Я дошла до крыльца, и тут порыв и силы меня оставили. Чужой дом. Там кто-то есть. Как его обитатели отнесутся к грязной, как поросенок, тетке? Что скажут? Пустят ли? Что делать? А если выгонят? Над крыльцом висел небольшой кованный фонарь, освещая ступени и дверное полотно, украшенное резьбой.
Я так и стояла, не решаясь подняться по ступеням на крыльцо и постучать. И тут дверь открылась. На меня пахнуло теплом. Свет был ярче того, что давала маленькая лампа в фонаре, и я зажмурилась, ослепленная.
Сейчас раздастся крик. Сейчас меня прогонят. Но не происходило ничего. Я открыла глаза — за дверью никого не было.
ГЛАВА 2. Пустой дом
— Эй! — окликнула я и все-таки поднялась на крыльцо. — Хозяева!
Мне никто не откликнулся. Я поорала еще, потом все-таки решилась войти, уж очень манило тепло. Может, они вышли куда-то или не слышат.
Сразу за дверью оказалась небольшая уютная комнатка со стенами обшитыми тесом. Даже не смотря на то, что я безумно устала и замерзла, я не смогла не оценить резные деревянные полочки и лавки. На полках стояли какие-то банки и вазочки.
— Эй!
Я толкнула следующую дверь и оказалась в сумрачном небольшом коридоре, большую его часть занимала деревянная винтовая лестница, ведущая на второй этаж. Удивительно, что кто-то заморочился и сотворил из лестницы в деревенском доме настоящее произведение искусства. Она была сделана из какого-то темного дерева и покрыта глянцевым лаком. На такой поскользнуться — раз плюнуть. Сами ступени были гладкие, под лаком красиво переплетались природные узоры древесины. А вот столбики перил неведомый мастер щедро украсил резьбой. Я завороженно застыла на месте, прослеживая то, как цветок перетекает в птицу, та в завиток, потом в зверя, даже забыла об усталости, но чаще всего в этих узорах появлялись совы в разных позах.
Наконец опомнилась, что я все-таки в чужом доме. Впереди были еще три двери, толкнув одну, я попала в уютную кухню. То, что это кухня, я поняла по стоящим на столе стопкам кастрюлек и посуде. Ни плиты, ни холодильника я не заметила, даже печки не было. В кухне тоже никого, и я пошла искать дальше. Другая дверь привела в довольно большую комнату, судя по всему, гостиную. Здесь обстановка существенно отличалась, была как-то богаче что ли. Изящная мебель, высокие расписные вазы у стен, высокие окна, занавешенные белым тюлем, а плотные золотистые занавески были раздвинуты и подвязаны красивыми витыми шнурами с кисточками.
За третьей дверью оказался совмещенный санузел. Где народ выкопал только такую ванну на львиных лапах? А унитаз вовсе казался родственником тех ваз, роспись, по крайней мере, на нем тоже была. Бак располагался наверху. Чтобы спустить воду, нужно было дернуть за резную деревянную грушу на цепочке.
Я решила, что хозяева очень богатые люди, а старинная на вид сантехника — современная имитация. Но что-то я не помню в окрестностях деревни никаких богатых домов, да если и были, то их окружал трехметровый забор. Я совсем куда-то не туда забрела?
Из людей я так никого и не нашла. Было чисто, везде горел свет, но отчего-то дом казался нежилым. Везде идеальный порядок и никаких следов присутствия человека. Ни забытой на столе кружки, ни еды на кухне. Зато из крана в ванной текла не только холодная, но и горячая вода. Попросив вслух прощения, я воспользовалась ванной. Полотенец не было, а моя одежда промокла насквозь и пропиталась грязью. Не найдя ничего лучше и понадеявшись на снисходительность хозяев, я утащила с дивана в гостиной покрывало. Согревшись в горячей воде, я вымылась. В ванной почему-то не было ни мыла, ни шампуня, пришлось обойтись только водой. Кое-как прополоскала после мытья всю одежду, изгвазданную в грязи. Нормально отстираю дома, но хотя бы корка из земли и глины теперь на ней не застынет. Выжав и развесив одежду на вешалке, слила воду, сполоснула ванну от земли, потом закуталась в покрывало и пошла в гостиную, сохнуть. После прогревшейся от горячей воды ванной в доме казалось несколько прохладно, да еще по босым ногам тянуло сквозняком. Я плотнее запахнулась в покрывало и забралась на диван с ногами. В голове мысленно прокручивала свою речь перед хозяевами дома, когда они объявятся.
Но вечером так никто и не объявился, зато в доме будто бы стало теплее, мне уже не хотелось с головой замотаться в покрывало. Волосы быстро высохли, стали гладкими и мягкими. У меня они такими становились только после посещения салона. Наверное, тут очень хорошая вода, или установлены какие-нибудь озонаторы, минерализаторы или еще неизвестно что. Дом-то богатый.
Нервную жилку подогревало то, что я тут сижу практически голяком. В полночь, я не сразу заметила часы в темной оправе с черным циферблатом на стене, я решила проверить, что там с моей одеждой. Даже если она чуть просохла, я ее надену, одетой всяко лучше, чем голой.
Однако, к моему удивлению, одежда высохла полностью, даже джинсы. Тут что, в ванной, какая-то специальная вентиляция?
Оделась и сразу почувствовала себя уверенней. Хозяев все еще не было, и я набралась наглости, чтобы пошарить по кухне. Но там не нашлось ни крошки еды. Удивительно, дом вроде жилой, а ничего, совсем ничего, нет. На дачах всегда что-то остается. Крупы и сахар, могут увозить, чтобы не влезли мыши, но соду и соль почти всегда оставляют. Но шкафы были полностью пусты. Мне стало как-то не по себе.
Я вернулась в гостиную. Что-то заставило меня подойти к окну и отдернуть плотный тюль. Я застыла, пораженная зрелищем.
Дом стоял на холме, внизу расстилалось озеро, в котором отражалась нереально огромная, какая-то зеленоватая полная луна. Невероятная красота. Никакого дождя больше не было, небо ясное. Луна подсвечивала несколько мелких облаков. Не знаю, сколько я так простояла, не в силах отвести взгляд. А потом свет в доме медленно погас.
— Эй! — мне стало страшно.
Никто не отозвался. Я спохватилась — это же, наверное, какая-то автоматика погасила свет. Страх сразу отступил.
Я не стала закрывать окно обратно тюлем, пусть луна заглядывает в дом. Забралась на диван, укрылась все тем же покрывалом и долго смотрела на луну, прежде чем меня сморил сон.
Утром меня разбудило солнце, заглянув в это же окно. Я некоторое время лежала и прислушивалась к тому, что происходит в доме. Но ни звуков человеческой речи, ни каких-то других не раздавалось.
Я встала и еще раз прошлась по дому. Никого. Я хотела было написать записку с пояснением для хозяев, что воспользовалась гостеприимством их пустого дома, прячась от непогоды, но не нашла ни бумаги, ни ручки или хотя бы карандаша. Так что пришлось уходить просто так. Кроссовки за ночь тоже полностью просохли. Я думала, что испортятся, после того, как я плутала в них по лесу, промочила насквозь, а потом мыла. Обувь была не совсем отмытой, но совсем не деформировалась.
На улице было солнечно, небо светилось голубизной. О вчерашнем ливне напоминала только мокрая зелень. Кстати, осень уже, а тут все зеленое, ни одного желтого листочка. Наверное, микроклимат в этом месте особенный. Интересно, это из-за озера? Что-то я не помню в этих местах никакого озера.
Я огляделась. Так, вот тропинка, по которой я сюда выбрела. Надеюсь, мне удастся выйти обратно. Как там моя машинка? Или ее уже и след простыл? Ключи-то в замке зажигания остались. И документы в ней. Впору за голову схватиться.
Снедаемая беспокойством, я сначала просто ускорила шаг, а потом вообще побежала по тропинке. Выскочила из леса на небольшую поляну. Даже приостановилась. Воняло там гадко, траву и окрестные кусты покрывала мерзкая черная плесень. Я, кажется, не проходила ничего подобного. Уж запах я бы запомнила. Вступить в эту гадость не решилась, обходила по лесу. Он здесь был какой-то больной. Листья то ли в ржавчине, то ли в мучнистой росе, стволы в плесени и лишайнике. Меня передергивало от отвращения, я даже забыла на некоторое время о беспокойстве за машинку.
Обратно выход на тропинку я не нашла, брела по лесу. Не знаю, сколько времени прошло, очень хотелось есть и пить, ноги ужасно болели, я несколько раз упала, чувствительно приложившись, но ни к дороге, ни к деревне мне выйти не удавалось. В какой такой огромный лес я вчера забрела? Или я просто блуждаю кругами?
Я садилась, отдыхала, кусала кончик языка, чтобы хоть немного унять жажду, потом расплакалась от бессилия. Сгину здесь и костей не найдут. Вот тетка обрадуется. Себя было ужасно жалко. Я теперь и к тому дому не выйду.
