Глава 1
Белый потолок, белые стены, белые колпаки, белые халаты… — как много белого.… Как из белого тумана появились люди — они беззвучно шевелили губами, потом постепенно звук стал нарастать и вот я услышала:
— Вы слышите меня? Татьяна, вы слышите меня?
— Да слышу, слышу…
— Ну наконец-то! Вы можете рассказать, что с вами произошло?
Я задумалась.… И что же им рассказать — правду? Так не поверят же…
— Нет, я не помню…
— Где вы были целый месяц? Вас кто-то удерживал насильно? — это уже другой голос, более равнодушный.
— Я считаю, нужно дать ей отдохнуть. Татьяна, отдыхайте, ваш муж уже едет сюда — опять молодой и эмоциональный голос.
Я закрыла глаза. Отстаньте же от меня, оба.… Пусть думают, что я устала и сплю. Итак, я снова в нашем мире.… Как же это произошло? Что с Домкой? Олег?
Интересно, почему он кричал мне, чтобы я остановилась? Он что-то видел? Как же так?! Еще вчера я была так счастлива, а теперь… Я заснула.
— Внутренние органы не повреждены, правая нога — закрытый перелом голени. Проведена операция с установкой металлической спицы, сотрясение мозга, незначительные повреждения кожного покрова головы. В ее положении нужно быть осторожнее — эмоциональный фон крайне низок, повышенный тонус матки, есть угроза выкидыша.
— Это вы вообще о чем? — до боли знакомый голос. Да это же Сашка! Я открыла глаза.
— Э… Ну вы же муж, да?
— Ну да.
— Тогда я вас поздравляю — у вашей жены беременность три-четыре недели.
Я лежала ни жива, ни мертва. Откуда? А как же «у нас тут не беременеют»? Я открыла глаза.
— Привет, Тань.
— Привет.
Сухой поцелуй в губы.
— Ну ладно, мы пока вас оставим. Там еще лейтенант просил сообщить, когда ваша жена придет в себя. Вы уж ее сильно не утомляйте!
Молодой врач закрыл за собой дверь.
— Ну что, не хочешь рассказать, где ты была весь этот месяц? Исчезла в болоте вместе с псом, мы все обыскали и болото эхолотом прочесали — много чего нашли… Кроме вас.
— А где Домка? — перебила я его.
— Домка пока в приюте, сегодня или завтра заберу. — Сашка устало потер переносицу — Так что, где ты была?
— Саш, если я тебе расскажу — ты все равно не поверишь…
— А ты попробуй.
— Я была в параллельном мире. Там, на склоне у болота, как портал — упала отсюда, а приземлилась там.
Сашка закрыл лицо руками. Потом поднял на меня потухшие, усталые глаза.
— Ты издеваешься надо мной, так что ли? Это вот так запросто — исчезла, потом объявилась живая, но подбитая, загорелая, в безумном прикиде, да еще и беременная?
— Саш, ну я же тебе уже сказала — я действительно там была… Там тоже есть люди…
— Самый мягкий вариант из тех, что я для себя вижу — тебя спасли какие-то зеленые торчки, чем-то накачали и ты у них все это время провела. Ребенок-то не от меня, я ведь последние пару недель до отъезда сюда к тебе и не прикасался… Помнишь, не до того было — приходил выжатый, как лимон. Так что это явно не от меня.
— Ну что мне сделать, чтобы ты мне поверил?!
— Рассказать правду.
— Но это же и есть правда!
— Послушай, если не хочешь, чтобы тебя отсюда в другую больничку определили — придумай иную версию событий. Там за дверью мент сидит, лейтенантик — тоже жаждет с тобой пообщаться. Мы же все здесь тебя искали, твои фотки на каждом углу… Так что ты уж держи себя в руках, если что — говори, что ничего не помнишь. Мой тебе совет. Потому как из другой больнички просто так не выйдешь. Я пока побуду здесь, если уж ты объявилась, хотя, конечно… Ну да ладно… Все, отдыхай.
Еще один сухой поцелуй. Мне стало обидно — ну не чужие же люди, почему он так равнодушно, даже не как друг? Пусть я его и не люблю, но все равно всегда близким человеком считала…
— Саш, а ты меня любишь?
Сашка обернулся уже у двери:
— Ты че, Тань? А, ну да, ты же у нас теперь контуженная… Отдыхай.
Позже в палату зашел молоденький лейтенантик, все выспрашивал и допытывался — где же я была? Я по Сашкиному совету изобразила полную контузию: «Ничего не помню, ничего не знаю».
Я лежала и тоскливо смотрела в окно. Голова перевязана как шлем, с фиксацией под подбородком. Это я нащупала руками, зеркала нет… Да мне сейчас и неинтересно, как я выгляжу… Жутко болела правая нога — говорят, закрытый перелом, делали операцию… Когда же все это было? Наверное, под наркозом… Как же я могла ее сломать? Когда катилась в болото? Нога загипсована от середины бедра до пальцев стопы, сразу очень захотелось ее почесать. И еще я беременна. Олежкиным ребенком… Вот ради этого стоит жить…
Глава 2
В палату заглянул молодой врач — полное добродушное лицо, очки, приветливая улыбка.
— О, вы не спите? Замечательно. Мы можем поговорить? Как вы себя чувствуете?
Я даже и не знала, что ему ответить. Что чувствую себя паршиво? Что ищу причины, чтобы жить дальше? Что я оказалась совсем не в том мире, где была так счастлива? Да ведь не поймет же. Поэтому я промолчала.
Врач подошел к кровати и присел на стул. Долго осматривал гипс на ноге, наверное, все его устроило и заговорил:
— Вы знаете, Татьяна, вы как в рубашке родились! Я не говорю о том, где вы были целый месяц, когда неожиданно исчезли при падении в овраг… Я имею в виду ваше возвращение — при падении вы сломали ногу и ушиблись головой, потом упали в болото — и все закончилось благополучно, вы живы и здоровы! Ну, почти здоровы… Вам повезло, что ваше падение наблюдал один из строителей, он быстро поднял тревогу и они всей бригадой вас вытащили. Как удачно у них на объекте и трос был, они спустили одного в петле и так вас и спасли. И все это, как водится, снимали на телефон… Собаку забрали в приют, у нас по местным каналам это целый день показывали — ваш верный пес очень сопротивлялся, не хотел от вас отходить и не подпускал к вам врачей… Пришлось его усыпить транквилизатором и сейчас он в приюте… Надеюсь, ваш муж скоро заберет его… Показывали и вас в бессознательном состоянии. Я хотел бы узнать — где вы раздобыли такую одежду? Весь этот месяц мы видели ваши портреты и по телевизору, и на улицах, в барах — везде… Вы на этих фото одеты совсем обычно, не в …э… народном стиле…
— Какая разница? Я не помню… Кстати, а где сейчас вся моя одежда?
— Когда приехал ваш муж, он просмотрел ваши вещи и не стал их забирать — сказал, что можно выкинуть…
Мне стало нестерпимо жаль этих тряпок — перед глазами возник старик, плетущий мне лапти с улыбкой — ведь он представлял, как я обрадуюсь подарку… Олеся, против моей воли натягивающая на меня свою телогрейку… Пелагея жуткими иголками без ушка шьет юбку мне по размеру… Слезы потекли рекой. Врач заметил это и засуетился.
— Ну вот, я вас расстроил. Пожалуйста, успокойтесь — дать вам воды?
Я кивнула и он протянул мне стакан. Вода, хоть и была из бутылки с минеральной питьевой водой, показалась мне отвратительной…
— А что у меня с головой?
— Сотрясение мозга, но легкой степени — гематом нет и не предвидится… Ретроградная амнезия — но обычно это ненадолго… Вы знаете, при экстренном обследовании и обработке ран на голове нам пришлось остричь вам волосы — ну ведь это тоже поправимо, правда? — казалось, он очень волновался, этот молодой врач, очень боялся меня расстроить… Как будто хотел узнать что-то еще.
Я решила спросить его напрямик:
— Скажите — я посмотрела на бейджик — Виктор Сергеевич, вам что-нибудь от меня нужно?
Врач покраснел, смутился, но все же ответил:
— Вы знаете, Татьяна, я с юности увлекаюсь краеведением… И не только… Так вот, случались в наших краях непонятные, необъяснимые происшествия… И некоторые из них связаны с вашим болотом, куда вы дважды падали… Еще когда я узнал, что некая девушка скатилась в болото и бесследно исчезла — меня это очень заинтересовало. Ваш муж поднял тут всех на уши, они прочесали болото эхолотом — безрезультатно. И вот вы находитесь через месяц в этом же болоте! Честно говоря, я был потрясен! Вы знаете, это место овеяно легендами и особняк, возле которого вы упали, считается в народе проклятым местом — слухи гласят, что кто-то падал с обрыва, но до болота не докатывался, а исчезал примерно на полпути, на глазах у наблюдателей! Вы ничего не можете рассказать мне по этому поводу?
Я внимательно посмотрела в глаза Виктору Сергеевичу — действительно ли ему интересно, что со мной произошло, или это засланный казачок от лейтенанта или Сашки? Скорее первое — его глаза горели жаждой познания, он чем-то напоминал мне круглого восторженного щенка…
— Я ведь контуженная, да? Так вот, в моем контуженном мозгу я вижу вот такие картинки — я их вам опишу, а вы уж судите сами — галлюцинации ли это, фантазии или бред… Договорились?
Доктор заволновался, протер запотевшие стекла очков и сел поудобнее.
— Договорились.
— Ну, тогда слушайте…
И я рассказала ему все. В общих чертах, опуская свои мысли и чувства, но я рассказала ему абсолютно все — о людях и событиях, произошедших со мной за этот месяц, даже привела примерное содержание разговоров. Не всех, конечно…
Рассказывала я долго и обстоятельно, соблюдая хронологию и причинно-следственную связь. Временами я видела, что он мне откровенно не верит, а временами наоборот — был заинтересован и слушал очень внимательно. Выслушав меня, он непонятно хмыкнул, отрешенно бросил: «Спасибо, выздоравливайте» и вышел из палаты…
Ну вот, теперь еще один считает меня сумасшедшей… Ну и пусть, зато мне стало легче.
Глава 3
Следующие сутки ко мне никто не заходил, кроме милой медсестрички Ларисы, которая периодически подкладывала под меня судно, уговаривала поесть: «Ну для ребеночка же нужно!» и проверяла, все ли в порядке с пальцами ноги, не нарушилось ли кровообращение.
В конце следующего дня в палату зашел Сашка. От него отчетливо несло спиртным и куревом.
— Ну, приветик… Как ты?
— Привет. Хорошо. В смысле — уже лучше… Ты не знаешь, а мне вставать-то когда разрешат?
— Не знаю. Спроси у доктора. Я с ним только вчера общался, так сказать, о долгосрочной перспективе… Он, как я вижу, не очень радужно настроен… Насчет головы. Что у тебя в голове какая-то своя реальность появилась… Так что в ближайшее время побудешь здесь. Не переживай, все, что выходит за пределы полиса я оплатил на двенадцать суток вперед… Так что эта палата пока твоя…
— Ого! Это мне так долго здесь валяться?
— А че? Ты уже куда-то собралась?
Я замолчала, не зная, что и ответить… Сашка беспокойно ерзал, казалось - он хотел что-то спросить, да не решался. И он был основательно пьян. Странно, никаких чувств я к нему сейчас не испытывала. Собралась… А куда? И как? И вообще, в этом мире на все нужны деньги. Кстати…
— Саш, а мой чемоданчик — ну, на колесиках, с которым я приехала — он вообще где?
— Он здесь, в больнице. Мне сказали привезти личные вещи — я и привез… Других-то вещей у нас здесь нет… Я покопался в нем, но ничего из того, что нужно — ночные рубашки там, халат — ничего не нашел… Потом разберешься, он у врача в коморке — попросишь, когда встанешь.
Мне уже было абсолютно все равно. Сашка казался чужим, черствым и жестоким.
— А Домка как?
— Я забрал его, но он тоже какой-то неадекватный стал. Ходит как в воду опущенный, будто чувствует себя в чем-то виноватым… Ты бы знала, каких мне усилий стоило найти здесь жилье с большим псом…
— А что, никаких дач или домиков нет?
— А на хрена мне домики? Холодно уже… Из тех, что здесь есть — только дровяное отопление. Ты предлагаешь мне ходить по лесу и дрова собирать?! В итоге я снял квартиру в центре этого колхоза сорок лет без урожая — правда, с доплатой почти пятьдесят процентов. Ну да ладно, надеюсь, это ненадолго. Купил Домке корма — не ест, ходит понурый, этой ночью выл…
— Так тебя скоро и выселят… Соседи нажалуются.
— Ой, да ладно… Хозяин квартиры знал, на что шел, пусть сам со своими соседями и разбирается… А за что же я ему доплачивал?
Я промолчала. Не хотелось спорить, да и без толку. Неужели Сашка и раньше был таким хамом, а я то ли не замечала, то ли… и сама была такой же? Или это он просто от расстройства таким стал?
— Саш, а вот ты, вообще — в любовь веришь?
— Тань, ты че, а? Какая любовь? Раньше тебя это не интересовало… Что с тобой произошло — это от удара головой или ты там где-то передознулась?
Понятно. Не верит… Да и я, действительно, всего лишь месяц назад не верила…
Я закрыла глаза — пусть думает, что я устала и засыпаю. Да это так и есть.
— Ну все, пока — сухой поцелуй в щеку твердыми губами.
И что теперь делать? Как и для чего дальше жить? Ради ребенка? Растить его самой в этом мире и постоянно тосковать по тому — без денег, машин и золота, но зато с любовью, вкусной бесплатной едой и чистой природой? Ну и главное — там осталось так много дорогих мне людей… Я вспомнила слова старика: «Нравственность населения обратно пропорциональна его плотности». Как же он прав… И Домку жалко — ну а чем я сейчас могу ему помочь? Да если бы даже и ходила — ну и куда бы я его отвела?
Я сидела и молча плакала, слезы лились из закрытых глаз. Сейчас я была не прочь и умереть, все было ужасно и самое страшное — необратимо.
Раздался стук в дверь. Возле нее, глядя на меня, стоял врач Виктор Сергеевич. Странно — за окном темно, Сашку выпроваживали, когда он уходил — по-видимому, уже время отбоя… А что врачу-то нужно в такое время?
Он был явно напряжен и взволнован.
— Татьяна, добрый вечер. Вы еще не спите? Извините, что беспокою вас так поздно. Знаете, вчера днем я общался с вашим мужем… Вы уж простите, но вашему вчерашнему рассказу я не поверил, хотя и видел, с каким чувством и искренностью вы все это говорите… Я решил, что вы мне не лжете, а действительно в это верите… Такое часто случается в психиатрии… Но вот некоторые моменты меня насторожили и я решил их проверить… И вот посмотрите, что я нашел в нашем архиве — я снял текст и фото на телефон.
Он подставил свой телефон к моим глазам — там был снимок какого-то рукописного документа. Мне было очень трудно читать, да еще и после слез. Увидев, как я щурюсь, он забрал телефон обратно.
— Вам трудно читать? Ну что ж, я прочту вам сам. Итак, это запись 1784 года — в Крым прибывает граф Федор Юрьевич Радлов, с женой и двумя сыновьями — Александром и Андреем. После манифеста Екатерины Второй ему, как и многим из российской знати, выдан удел земли и двести душ «казенных крестьян», так как крепостное право в Крыму введено не было…
…Вот еще запись 1820 года — «Единственный наследник графа Андрея Юрьевича Радлова молодой Олег Андреевич пропал без вести. Злые языки утверждают, что в происшествии не обошлось и без участия графа Андрея — слуги слышали громкую ссору прямо перед исчезновением наследника. Охотники видели, как он взбежал на гору и прыгнул вниз, но посланные к подножию крестьяне никого и ничего там не нашли. Таким образом, последний отпрыск рода бесследно исчез. Граф Андрей безутешен в своем горе, ведь он еще даже не успел оправиться от потери любимой жены. Напомним — десять лет назад графиня Айоланта была найдена в болоте мертвой. Прекрасная Айоланта из прибывших на наш полуостров греков покорила сердце графа Андрея, но вместе они жили недолго — и опять же, злые языки приписывают вину за смерть жены самому графу Андрею, даже ходят слухи о супружеской измене. Но они ничем не подтверждены, так что не будем чернить имя несчастного графа, чей род теперь угаснет…»
