Стоявшие рядом у стойки два субъекта приблизились ко мне вплотную.
Один из них был тучного телосложения, второй напротив – худой. Но оба одеты так, словно собрались в театр посмотреть классическую постановку. Понятное дело, что я со своим добротным, овчинным тулупчиком, лишённым двух пуговиц, никак к ним не вписывался. А что я мог сделать? Зима на дворе!
- Бонжур мосьё Веснющькин! Бьенвеню о Люксембур!- видимо поприветствовал меня тот, что был, пополней.
- Я ничего ни ферштейн,- ответил я, смешивая два языка сразу.
В сопровождении своих слов мне пришлось повертеть руками возле головы, чтоб смысл сказанного донести как можно точнее до собеседников.
- Здравствуйте, Фёдор Макарович!- худой протянул мне руку для рукопожатия,- Меня зовут Пётр Алексеевич. Я русский эмигрант и буду какое-то время вашим персональным переводчиком.
«Какой всё-таки высокоорганизованный народ эти немцы!- пронеслось в моей голове,- Это ж надо такую встречу организовать! Вероятно я для них важная птица»
- А это коллега вашего покойного дяди, мосьё Матиас Дидие,- представил переводчик мне тучного человека.
- А-а! Наверное, это тот самый лауреат, которого моему дяде обещались дать!- догадался я сразу.
Как только выяснилось, кто есть кто, работник паспортного контроля поставил штамп в моём паспорте и отпустил всех нас с миром.
Захватив не столь великий мой багаж, втроём мы покинули здание аэропорта.
Люксембург оказался никакой не Германией, а отдельным государством со столицей, тоже именовавшейся Люксембургом.
В сравнении с Москвой, город Люксембург был не так велик. Да, оно и понятно, что если этот город сделать большим, тогда не останется ни других городов, ни регионов, ни областей, а будет одна сплошная столица по всей территории.
С разных сторон, на столь крошечное государство напирали страны побольше: Франция, Бельгия и Германия. Но люксембуржцы не чувствовали себя притеснёнными, наверное из-за того, что все состояли в Евросоюзе и границы для всех были условными.
В виду отсутствия контроля на границе, народ ходил беспрепятственно из одной страны в другую и все несказанно были счастливы этой своеобразной свободе. Возможно, поэтому именно в старушке Европе я впервые столкнулся с людьми таких национальностей и рас, с которыми вовсе не думал встретиться: негры, китайцы, бразильцы и даже арабские шейхи. Не знаю, как их всех сюда занесло, но всё это называлось мульти культурой и всячески прославлялось.
По всем параметрам выходило, что я теперь тоже мульти культурный, а значит должен вести себя соответственно. Придя к такому выводу, я взял заветную тетрадь и лёгким движением руки вычеркнул слово «Хер» из написанного Сергеем Львовичем словаря.
От моего личного переводчика Петра Алексеевича, я так же узнал, что в Люксембурге живёт Грандюк с Грандюшеской и детьми, по моей теории получается Грандюшатами. Что это за титул , я так и не добился более внятного ответа. Лица они очень важные для всей страны, только это не король и не королева, потому что ничего решать им не приходится, так как министры всё за них порешали давным-давно.
- А на хрен, он нужен тогда?!- спросил я столь эмоционально, забыв перефразировать вопрос на манер мульти культурного человека.
- Он нужен как представитель страны, первое лицо Люксембурга и для высокого престижа,- пояснил Пётр Алексеевич очень серьёзно.
- Ах, вот оно что! Здесь даже лица под номерами!- я не скрывал изумления,- У нас такого нет. С этим у нас всё проще: все лица первые до тех пор, пока ты с ними впервые встретился, а потом за столом, с душевными разговорами все становятся равны. Вот такая ситуация у нас в России.
- Да, да. Помнится такое,- сказал переводчик безучастно.
И мы сменили тему разговора, вновь вернувшись ко всему, что касаемо Люксембурга.
Ещё оказалось, что в этой стране признаны три языка официальными: французский, немецкий и люксембургский. К моему большому огорчению русский в этот состав не входил.
Рассудив логично, что раз я нахожусь в стране Люксембург, то и язык нужно в первую очередь учить люксембургский, хотел попросить Петра Алексеевича написать мне словарь на данном языке. Но он разбил в дребезги мою логику, заявив, что начинать, придётся с французского, путём посещения специальных курсов.
На мой вопрос «почему французский», переводчик сказал, что в этой стране работает много французов, почти во всех структурах, и они не желают учить люксембургский, пользуясь тем, что их язык признан официальным.
- Так вот они какие!- снова я не удержался от негодования,- Французишки! Гнать их за это надо!!!
- О! Лучше не отзываться о них пренебрежительно, иначе вас обвинят в расизме и посадят в тюрьму,- предостерёг Пётр Алексеевич,- Здесь вообще лучше ни о ком не отзываться неуважительно, во избежание судебных разбирательств.
Затем он поведал мне, что в Люксембурге ко всем живым существам относятся бережно и уважительно. Так, к примеру, перекрывают проезжую часть в лесу, в период миграции лягушек с одного места на другое. А для зверей даже выстроили специальный мост над дорогой, чтоб они могли безопасно передвигаться.
- И что же? Они понимают, что по мосту надо ходить?!- спросил я.
- Конечно, понимают!
- Значит, видать здесь образованные зверушки живут.
Удивлению моему не было предела, стоило только узнать что-то новое об этой стране.
Теперь становилось ясно как день, что ко всему предстоит привыкать.
Надо заметить, что вступил в наследство я довольно быстро, без всяких проволочек. Пришёл по указанному в письме адресу, сказал, что Веснушкин Фёдор Макарович – это я и выложил на стол все документы, подтверждающие мои слова.
Матиас Дидие с Петром Алексеевичем, разумеется, сопровождали меня при этом, иначе как бы я нашёл нужную мне контору. Не знаю как у нас, в России, а здесь это называется культурно – бюро.
И вот в этом самом бюро мне всё быстро и весьма вежливо оформили, так что за какие-то несколько минут превратился я в настоящего капиталиста.
Из всего перечисленного, чем я теперь обладал, по всем параметрам выходило, что я как тот миллионер Мистер Твистер – владелец заводов, домов, пароходов. Ну, так мне показалось в тот момент.
Нотариус с тоненькими, как у таракана усиками, торжественно вручил ценные бумаги и ключ.
Не оставалось ничего, кроме как всё принять и поблагодарить.
- Спасибо уважаемый,- сказал я на русском, и добавил то, что посчитал уместным в данной ситуации на немецком,- Алес гут!
Попрощавшись тепло с нотариусом, мы покинули контору, именуемой бюро и, разместившись с комфортом в машине дядиного лауреата Матиаса, поехали в принадлежавший отныне мне по закону дом.
- Всё, прибыли!- сообщил Пётр Алексеевич, когда машина остановилась на одной из улиц.
Я выглянул в окно. Сердце моё затрепетало, предательски вызывая слёзы на глазах.
То был дворец, в сравнении с оставленным мной маленьким, полуразрушенным домишкой в Будёновке.
Передо мной предстало величественное здание в два этажа, с крышей покрытой красивыми черепушками и даже в одном месте с причудливой башенкой. Из-за множества окон создавалось впечатление, что дом тоже смотрит на меня, но приветливо и дружелюбно, словно приглашая: ’’Заходите, дорогой Фёдор Макарович и владейте мной как пожелаете. Заждались мы уже вас тут!’’
Позади дома оказалась пристроенная просторная и светлая веранда, а вокруг дома территория, так же принадлежавшая мне. И хоть на дворе по календарю стояла зима, снега, явно не доставало. Кругом зеленела трава, не смотря, что тепла совсем не ощущалось.
Рядом с парадным входом, по соседству располагались ворота гаража, поднимающиеся и опускающиеся при помощи пульта управления. Внутри стояла машина в отличном состоянии, прямо как новенькая: с лакированным покрытием и сиденьями из светлой кожи. Я, такую технику, только в кино видел про комиссара Катани. Когда мафия раскинула везде свои щупальца как спрут и планомерно истребляла каждого, кто владел информацией для комиссара и хотел поговорить с ним. Фильм так и назывался «Спрут».
’’Чего проще убить самого Катани, чем столько народа губить’’- подумалось мне в то время, но видимо мафия, со мной советоваться, не спешила и лёгких путей не искала.
Вспомнив обо всём этом, в душе моей закралось подозрение, а вместе с ним и волнение: чем-то здесь мой дядька занимался помимо учёности, раз смог позволить купить себе столь дорогое авто?
- Великолепный «Кадилак»,- похвалил Пётр Алексеевич,- Вам нравится?
- Да, большой! Почти весь гараж заполнил,- высказал я своё мнение,- Даже неудобно на таком одному ездить. Разве что экскурсию на нём развозить.
В то, что у меня не имелось никаких водительских прав, я решил никого не посвящать.
Матиас Дидие находился тут же поблизости, но не произносил ни слова. В целом, стоило отметить, что он не досаждал разговорами. Просто присутствовал, не выказывая при этом интереса и лишь время от времени раскуривал очередную сигару. Мне было не понятно его постоянное присутствие.
’’Ну, не мешает и то ладно!’’- подумал я о дядином коллеге.
Оставив гараж, мы перешли непосредственно в дом. Проходя по коридорам и комнатам, глаза мои разбегались в разные стороны, будто я находился в музее, а не в доме. Повсюду слышались мои восхищённые: ’’Вот это да!’’ или ’’Ух, ты! Надо же какая диковинка!’’
Дядя мой при жизни видимо любил жить «на широкую ногу», с комфортом. Везде стояла старинная, не дешёвая и по нынешним временам мебель; красиво расставлены подсвечники и статуэтки; висели картины.
Стоило войти на кухню, как моему мнимому взору представился целый полк поварят, во главе с каким-нибудь именитым шеф поваром, жарящим постоянно, огромный бифштекс на сковороде. Велика оказалась кухня, что и говорить.
А в ванной всё было оформлено в мраморе и мозаике. Как, так, можно мыться в такой?! Я не представляю. Ведь, поскользнуться можно на такой керамике, за милую душу. Потом поминай, как звали, если простым переломом не отделаешься.
В самом центре этой красоты располагалась джакузи. Пётр Алексеевич объяснил в общих чертах как ею пользоваться, чтобы вокруг пузырилось и массировало не только спину, но и другие части тела.
После поверхностного осмотра всего дома, я ошарашенный сел в первое попавшееся кресло и обратился к Петру Алексеевичу отнестись с пониманием к моей просьбе остаться одному.
Переводчик перевёл мои слова Матиасу и вместе, вскоре они покинули пределы дома.
А я, оставшись совершенно один, почувствовал непреодолимое желание срочно отметить новоселье чем-нибудь крепким. Так сказать по нашему, по-русски! Чтоб снять напряжение.
И для этого я направился в зал, к запомнившемуся дядиному бару с коллекцией различных напитков.
- Брен-ди,- не без труда прочитал я заморскую этикетку и решительно отвернул пробку, приговаривая,- Сейчас узнаем, что там за бренди такое.
Попробовав на вкус содержимое бутылки, я пришёл к выводу, что это отъявленная гадость. Поставив алкоголь на место, закрыл дверцы бара. Пить больше не хотелось, как будто бабка от шептала.
’’Так, что ж, Фёдор Макарович! Где наша не пропадала? Осваивайся!’’- подумав так, я пошёл в ванную комнату, решив привести себя в порядок, как и подобает новоиспечённому буржуину.
И потекли мои денёчки столь не привычно.
К новому жилью пришлось приноровиться совсем не просто, как могло показаться на первый взгляд простому обывателю. С одной только уборкой мне пришлось искать особый подход.
Ведь что выходило? Стоило мне начать прибирать в одной стороне дома, и пока я день за днём подходил к завершению борьбы за чистоту, как оказывалось, что там, где я начинал опять грязно. Все мои потуги и старания походили на мышиную возню.
’’Это что же получается?! Выходит я прилетел сюда, чтоб остаток жизни провести в уборке?! Может это моё призвание? А сам я, собственно для этого и был рождён?’’ - подумалось мне, когда я совсем обессилел от монотонной работы.
Впрочем, то была минутная слабость. Я мысленно встряхнул себя за шиворот и выкинул все мысли об обречённости прочь из головы. Взамен, я наградил свой дух непробиваемым щитом оптимизма.
- Врёшь! Не возьмёшь!- сказал я сам себе,- Нас, Веснушкиных Фёдоров Макарычей так просто не сломить! Я должен найти способ проживать достойно. Думай Фёдор Макарович, думай! Включай русскую смекалку... или ты теперь не русский совсем?
Сидя на полу, среди всевозможных порошков, тряпочек и губок, в обнимку с ведёрком и шваброй, я обратил пристальное внимание на двери.
И тут меня осенило!
- Эврика!!- ликованию моему не было предела,- Нашёл!
Всё было очень просто: достаточно закрыть дверь и тогда не видно, что за ней; не открываешь дверь, не входишь в комнату, следовательно, невозможно насорить. Таким образом, я сделал открытие, что имея большой дом вовсе не обязательно пользоваться всеми комнатами.
Решив столь незатейливо одну из житейских проблем, я не забыл про моих сотоварищей. Пришла пора вернуть всем долги, написать письма о моём путешествии и пребывании в государстве Люксембург. Ведь они по-прежнему думают, что это Германия. А для Кузьмы ещё и карточку предстояло где-то найти.
Первым делом я принялся за написание писем. Для этого пришлось обосноваться в бывшем когда-то дядином кабинете, вооружившись ручкой, бумагой и конвертами из рабочего стола.
Поверьте мне, я написал всё откровенно, не скупясь на слова и выражения. Всё что пережил, видел и чувствовал. Даже про мировой кризис написал, который я тут никак не мог рассмотреть. Где он, этот кризис? В чём он заключается? Я так и вывел на бумаге чёрным по белому: ’’Кризис среди местного населения не обнаружен. Народ просиживает в кафе и питается в ресторанах’’ Это заключение сделано из личных наблюдений.
Под вечер, закончив писательскую деятельность, я облегчённо вздохнул. В душе моей, наконец-то поселился покой.
Вот, не даром, в народе говорят: лучше выскажи всё, что накопилось, не держи в себе и тогда легче станет.
Поскольку люди в этой стране привыкли всё делать организованно и по плану, я позвонил Петру Алексеевичу по телефону и договорился о встрече на утро. Без него мне пришлось-бы в Банке туго - объяснять, что требуется перевести деньги.
Переводчик явился ко мне в назначенный час пунктуально.
Сначала он по моей просьбе проводил меня в книжный магазин, где я выбрал несколько почтовых открыток с особенными достопримечательностями города Люксембург. Затем мы прошли на почту и опустили письма, а так же и почтовые открытки, которые я все до одной подписал моему другу Кузьме, в специальный, почтовый ящик для отправки писем.
Когда с письмами было покончено, Пётр Алексеевич привёл меня в Банк.
- Вы вероятно хотели-бы снять наличные?- поинтересовался мой сопровождающий.
- Не совсем,- сказал я и полез в деловой портфель за заветной тетрадочкой.
Портфель я в доме нашёл и упаковал в него все документы, подумав, что с ним буду выглядеть гораздо внушительней и представительней.
- Вот! Мне надо деньги перевести, всё как в списке написано. Эти люди меня очень выручили.
Пётр Алексеевич заглянул в тетрадь и опять спросил:
- Это суммы в рублях?
- А как же?! Конечно! Конечно в рублях всё.
- Значит, вам нужно в начале обменять евро на рубли и потом только переводить. Либо рассчитать, сколько евро вам следует послать, а уж эти люди смогут обменять валюту на рубли в самой России.
Один из них был тучного телосложения, второй напротив – худой. Но оба одеты так, словно собрались в театр посмотреть классическую постановку. Понятное дело, что я со своим добротным, овчинным тулупчиком, лишённым двух пуговиц, никак к ним не вписывался. А что я мог сделать? Зима на дворе!
- Бонжур мосьё Веснющькин! Бьенвеню о Люксембур!- видимо поприветствовал меня тот, что был, пополней.
- Я ничего ни ферштейн,- ответил я, смешивая два языка сразу.
В сопровождении своих слов мне пришлось повертеть руками возле головы, чтоб смысл сказанного донести как можно точнее до собеседников.
- Здравствуйте, Фёдор Макарович!- худой протянул мне руку для рукопожатия,- Меня зовут Пётр Алексеевич. Я русский эмигрант и буду какое-то время вашим персональным переводчиком.
«Какой всё-таки высокоорганизованный народ эти немцы!- пронеслось в моей голове,- Это ж надо такую встречу организовать! Вероятно я для них важная птица»
- А это коллега вашего покойного дяди, мосьё Матиас Дидие,- представил переводчик мне тучного человека.
- А-а! Наверное, это тот самый лауреат, которого моему дяде обещались дать!- догадался я сразу.
Как только выяснилось, кто есть кто, работник паспортного контроля поставил штамп в моём паспорте и отпустил всех нас с миром.
Захватив не столь великий мой багаж, втроём мы покинули здание аэропорта.
Глава 5
Люксембург оказался никакой не Германией, а отдельным государством со столицей, тоже именовавшейся Люксембургом.
В сравнении с Москвой, город Люксембург был не так велик. Да, оно и понятно, что если этот город сделать большим, тогда не останется ни других городов, ни регионов, ни областей, а будет одна сплошная столица по всей территории.
С разных сторон, на столь крошечное государство напирали страны побольше: Франция, Бельгия и Германия. Но люксембуржцы не чувствовали себя притеснёнными, наверное из-за того, что все состояли в Евросоюзе и границы для всех были условными.
В виду отсутствия контроля на границе, народ ходил беспрепятственно из одной страны в другую и все несказанно были счастливы этой своеобразной свободе. Возможно, поэтому именно в старушке Европе я впервые столкнулся с людьми таких национальностей и рас, с которыми вовсе не думал встретиться: негры, китайцы, бразильцы и даже арабские шейхи. Не знаю, как их всех сюда занесло, но всё это называлось мульти культурой и всячески прославлялось.
По всем параметрам выходило, что я теперь тоже мульти культурный, а значит должен вести себя соответственно. Придя к такому выводу, я взял заветную тетрадь и лёгким движением руки вычеркнул слово «Хер» из написанного Сергеем Львовичем словаря.
От моего личного переводчика Петра Алексеевича, я так же узнал, что в Люксембурге живёт Грандюк с Грандюшеской и детьми, по моей теории получается Грандюшатами. Что это за титул , я так и не добился более внятного ответа. Лица они очень важные для всей страны, только это не король и не королева, потому что ничего решать им не приходится, так как министры всё за них порешали давным-давно.
- А на хрен, он нужен тогда?!- спросил я столь эмоционально, забыв перефразировать вопрос на манер мульти культурного человека.
- Он нужен как представитель страны, первое лицо Люксембурга и для высокого престижа,- пояснил Пётр Алексеевич очень серьёзно.
- Ах, вот оно что! Здесь даже лица под номерами!- я не скрывал изумления,- У нас такого нет. С этим у нас всё проще: все лица первые до тех пор, пока ты с ними впервые встретился, а потом за столом, с душевными разговорами все становятся равны. Вот такая ситуация у нас в России.
- Да, да. Помнится такое,- сказал переводчик безучастно.
И мы сменили тему разговора, вновь вернувшись ко всему, что касаемо Люксембурга.
Ещё оказалось, что в этой стране признаны три языка официальными: французский, немецкий и люксембургский. К моему большому огорчению русский в этот состав не входил.
Рассудив логично, что раз я нахожусь в стране Люксембург, то и язык нужно в первую очередь учить люксембургский, хотел попросить Петра Алексеевича написать мне словарь на данном языке. Но он разбил в дребезги мою логику, заявив, что начинать, придётся с французского, путём посещения специальных курсов.
На мой вопрос «почему французский», переводчик сказал, что в этой стране работает много французов, почти во всех структурах, и они не желают учить люксембургский, пользуясь тем, что их язык признан официальным.
- Так вот они какие!- снова я не удержался от негодования,- Французишки! Гнать их за это надо!!!
- О! Лучше не отзываться о них пренебрежительно, иначе вас обвинят в расизме и посадят в тюрьму,- предостерёг Пётр Алексеевич,- Здесь вообще лучше ни о ком не отзываться неуважительно, во избежание судебных разбирательств.
Затем он поведал мне, что в Люксембурге ко всем живым существам относятся бережно и уважительно. Так, к примеру, перекрывают проезжую часть в лесу, в период миграции лягушек с одного места на другое. А для зверей даже выстроили специальный мост над дорогой, чтоб они могли безопасно передвигаться.
- И что же? Они понимают, что по мосту надо ходить?!- спросил я.
- Конечно, понимают!
- Значит, видать здесь образованные зверушки живут.
Удивлению моему не было предела, стоило только узнать что-то новое об этой стране.
Теперь становилось ясно как день, что ко всему предстоит привыкать.
Глава 6
Надо заметить, что вступил в наследство я довольно быстро, без всяких проволочек. Пришёл по указанному в письме адресу, сказал, что Веснушкин Фёдор Макарович – это я и выложил на стол все документы, подтверждающие мои слова.
Матиас Дидие с Петром Алексеевичем, разумеется, сопровождали меня при этом, иначе как бы я нашёл нужную мне контору. Не знаю как у нас, в России, а здесь это называется культурно – бюро.
И вот в этом самом бюро мне всё быстро и весьма вежливо оформили, так что за какие-то несколько минут превратился я в настоящего капиталиста.
Из всего перечисленного, чем я теперь обладал, по всем параметрам выходило, что я как тот миллионер Мистер Твистер – владелец заводов, домов, пароходов. Ну, так мне показалось в тот момент.
Нотариус с тоненькими, как у таракана усиками, торжественно вручил ценные бумаги и ключ.
Не оставалось ничего, кроме как всё принять и поблагодарить.
- Спасибо уважаемый,- сказал я на русском, и добавил то, что посчитал уместным в данной ситуации на немецком,- Алес гут!
Попрощавшись тепло с нотариусом, мы покинули контору, именуемой бюро и, разместившись с комфортом в машине дядиного лауреата Матиаса, поехали в принадлежавший отныне мне по закону дом.
- Всё, прибыли!- сообщил Пётр Алексеевич, когда машина остановилась на одной из улиц.
Я выглянул в окно. Сердце моё затрепетало, предательски вызывая слёзы на глазах.
То был дворец, в сравнении с оставленным мной маленьким, полуразрушенным домишкой в Будёновке.
Передо мной предстало величественное здание в два этажа, с крышей покрытой красивыми черепушками и даже в одном месте с причудливой башенкой. Из-за множества окон создавалось впечатление, что дом тоже смотрит на меня, но приветливо и дружелюбно, словно приглашая: ’’Заходите, дорогой Фёдор Макарович и владейте мной как пожелаете. Заждались мы уже вас тут!’’
Позади дома оказалась пристроенная просторная и светлая веранда, а вокруг дома территория, так же принадлежавшая мне. И хоть на дворе по календарю стояла зима, снега, явно не доставало. Кругом зеленела трава, не смотря, что тепла совсем не ощущалось.
Рядом с парадным входом, по соседству располагались ворота гаража, поднимающиеся и опускающиеся при помощи пульта управления. Внутри стояла машина в отличном состоянии, прямо как новенькая: с лакированным покрытием и сиденьями из светлой кожи. Я, такую технику, только в кино видел про комиссара Катани. Когда мафия раскинула везде свои щупальца как спрут и планомерно истребляла каждого, кто владел информацией для комиссара и хотел поговорить с ним. Фильм так и назывался «Спрут».
’’Чего проще убить самого Катани, чем столько народа губить’’- подумалось мне в то время, но видимо мафия, со мной советоваться, не спешила и лёгких путей не искала.
Вспомнив обо всём этом, в душе моей закралось подозрение, а вместе с ним и волнение: чем-то здесь мой дядька занимался помимо учёности, раз смог позволить купить себе столь дорогое авто?
- Великолепный «Кадилак»,- похвалил Пётр Алексеевич,- Вам нравится?
- Да, большой! Почти весь гараж заполнил,- высказал я своё мнение,- Даже неудобно на таком одному ездить. Разве что экскурсию на нём развозить.
В то, что у меня не имелось никаких водительских прав, я решил никого не посвящать.
Матиас Дидие находился тут же поблизости, но не произносил ни слова. В целом, стоило отметить, что он не досаждал разговорами. Просто присутствовал, не выказывая при этом интереса и лишь время от времени раскуривал очередную сигару. Мне было не понятно его постоянное присутствие.
’’Ну, не мешает и то ладно!’’- подумал я о дядином коллеге.
Оставив гараж, мы перешли непосредственно в дом. Проходя по коридорам и комнатам, глаза мои разбегались в разные стороны, будто я находился в музее, а не в доме. Повсюду слышались мои восхищённые: ’’Вот это да!’’ или ’’Ух, ты! Надо же какая диковинка!’’
Дядя мой при жизни видимо любил жить «на широкую ногу», с комфортом. Везде стояла старинная, не дешёвая и по нынешним временам мебель; красиво расставлены подсвечники и статуэтки; висели картины.
Стоило войти на кухню, как моему мнимому взору представился целый полк поварят, во главе с каким-нибудь именитым шеф поваром, жарящим постоянно, огромный бифштекс на сковороде. Велика оказалась кухня, что и говорить.
А в ванной всё было оформлено в мраморе и мозаике. Как, так, можно мыться в такой?! Я не представляю. Ведь, поскользнуться можно на такой керамике, за милую душу. Потом поминай, как звали, если простым переломом не отделаешься.
В самом центре этой красоты располагалась джакузи. Пётр Алексеевич объяснил в общих чертах как ею пользоваться, чтобы вокруг пузырилось и массировало не только спину, но и другие части тела.
После поверхностного осмотра всего дома, я ошарашенный сел в первое попавшееся кресло и обратился к Петру Алексеевичу отнестись с пониманием к моей просьбе остаться одному.
Переводчик перевёл мои слова Матиасу и вместе, вскоре они покинули пределы дома.
А я, оставшись совершенно один, почувствовал непреодолимое желание срочно отметить новоселье чем-нибудь крепким. Так сказать по нашему, по-русски! Чтоб снять напряжение.
И для этого я направился в зал, к запомнившемуся дядиному бару с коллекцией различных напитков.
- Брен-ди,- не без труда прочитал я заморскую этикетку и решительно отвернул пробку, приговаривая,- Сейчас узнаем, что там за бренди такое.
Попробовав на вкус содержимое бутылки, я пришёл к выводу, что это отъявленная гадость. Поставив алкоголь на место, закрыл дверцы бара. Пить больше не хотелось, как будто бабка от шептала.
’’Так, что ж, Фёдор Макарович! Где наша не пропадала? Осваивайся!’’- подумав так, я пошёл в ванную комнату, решив привести себя в порядок, как и подобает новоиспечённому буржуину.
Глава 7
И потекли мои денёчки столь не привычно.
К новому жилью пришлось приноровиться совсем не просто, как могло показаться на первый взгляд простому обывателю. С одной только уборкой мне пришлось искать особый подход.
Ведь что выходило? Стоило мне начать прибирать в одной стороне дома, и пока я день за днём подходил к завершению борьбы за чистоту, как оказывалось, что там, где я начинал опять грязно. Все мои потуги и старания походили на мышиную возню.
’’Это что же получается?! Выходит я прилетел сюда, чтоб остаток жизни провести в уборке?! Может это моё призвание? А сам я, собственно для этого и был рождён?’’ - подумалось мне, когда я совсем обессилел от монотонной работы.
Впрочем, то была минутная слабость. Я мысленно встряхнул себя за шиворот и выкинул все мысли об обречённости прочь из головы. Взамен, я наградил свой дух непробиваемым щитом оптимизма.
- Врёшь! Не возьмёшь!- сказал я сам себе,- Нас, Веснушкиных Фёдоров Макарычей так просто не сломить! Я должен найти способ проживать достойно. Думай Фёдор Макарович, думай! Включай русскую смекалку... или ты теперь не русский совсем?
Сидя на полу, среди всевозможных порошков, тряпочек и губок, в обнимку с ведёрком и шваброй, я обратил пристальное внимание на двери.
И тут меня осенило!
- Эврика!!- ликованию моему не было предела,- Нашёл!
Всё было очень просто: достаточно закрыть дверь и тогда не видно, что за ней; не открываешь дверь, не входишь в комнату, следовательно, невозможно насорить. Таким образом, я сделал открытие, что имея большой дом вовсе не обязательно пользоваться всеми комнатами.
Решив столь незатейливо одну из житейских проблем, я не забыл про моих сотоварищей. Пришла пора вернуть всем долги, написать письма о моём путешествии и пребывании в государстве Люксембург. Ведь они по-прежнему думают, что это Германия. А для Кузьмы ещё и карточку предстояло где-то найти.
Первым делом я принялся за написание писем. Для этого пришлось обосноваться в бывшем когда-то дядином кабинете, вооружившись ручкой, бумагой и конвертами из рабочего стола.
Поверьте мне, я написал всё откровенно, не скупясь на слова и выражения. Всё что пережил, видел и чувствовал. Даже про мировой кризис написал, который я тут никак не мог рассмотреть. Где он, этот кризис? В чём он заключается? Я так и вывел на бумаге чёрным по белому: ’’Кризис среди местного населения не обнаружен. Народ просиживает в кафе и питается в ресторанах’’ Это заключение сделано из личных наблюдений.
Под вечер, закончив писательскую деятельность, я облегчённо вздохнул. В душе моей, наконец-то поселился покой.
Вот, не даром, в народе говорят: лучше выскажи всё, что накопилось, не держи в себе и тогда легче станет.
Поскольку люди в этой стране привыкли всё делать организованно и по плану, я позвонил Петру Алексеевичу по телефону и договорился о встрече на утро. Без него мне пришлось-бы в Банке туго - объяснять, что требуется перевести деньги.
Переводчик явился ко мне в назначенный час пунктуально.
Сначала он по моей просьбе проводил меня в книжный магазин, где я выбрал несколько почтовых открыток с особенными достопримечательностями города Люксембург. Затем мы прошли на почту и опустили письма, а так же и почтовые открытки, которые я все до одной подписал моему другу Кузьме, в специальный, почтовый ящик для отправки писем.
Когда с письмами было покончено, Пётр Алексеевич привёл меня в Банк.
- Вы вероятно хотели-бы снять наличные?- поинтересовался мой сопровождающий.
- Не совсем,- сказал я и полез в деловой портфель за заветной тетрадочкой.
Портфель я в доме нашёл и упаковал в него все документы, подумав, что с ним буду выглядеть гораздо внушительней и представительней.
- Вот! Мне надо деньги перевести, всё как в списке написано. Эти люди меня очень выручили.
Пётр Алексеевич заглянул в тетрадь и опять спросил:
- Это суммы в рублях?
- А как же?! Конечно! Конечно в рублях всё.
- Значит, вам нужно в начале обменять евро на рубли и потом только переводить. Либо рассчитать, сколько евро вам следует послать, а уж эти люди смогут обменять валюту на рубли в самой России.
