ДОСТУП К ЧТЕНИЮ ОТКРЫТ ДЛЯ ВСЕХ!!! - не важно, что стоит для одобренных - всем одобрено!!!
Всем приятного чтения!!!
Дарите добро друг другу, поддерживайте друг друга и берегите себя. Здоровья вам!!!
Сюжет описан со стороны главного героя, а потому то, какие другие и что думают, - придётся догадываться порой самим :)
(21 век)
-Тысяча семьсот двадцать пятый год... Только закончились рождественские и новогодние празднества, только начался год, но страх не отступал... Перед Зимним дворцом еле виднелись огни фонарей. Вьюга, холод... Ветер пронизывал до костей и поднимал снежную пыль так, что пути видно не было никакого. Чувство приближающихся перемен пугало... В этот день, двадцать восьмого января, не стало императора - Петра Великого...
Катя сидела в просторной уютной спальне и делала записи в блокноте. Тёмные шторы перед окном скрывали от ярких солнечных лучей, создавая атмосферу полного уединения. Лишь через небольшую щель проникал свет, которого было достаточно, чтобы видеть всё. И, расслабившись в своём любимом кресле перед будуарным столиком, Катя не заметила, как в комнату уже пришёл супруг.
Старше её на семь лет, высокий, стройный. Они были вместе уже пятнадцать лет и по-прежнему безумно любили друг друга. В его красивых карих глазах так же теплом говорила искренняя и бесконечная любовь. Он встал рядом, опустился на колено и, встретившись с ласковой улыбкой, поцеловал её ручку:
-Ты точно, как Кэтрин. Мемуары, книги, но, должен отметить и характер!
-Я не она, - засмеялась кокетливо Катя. - Это ты - потомок их всех... И Кэтрин, и Алекса, и Ванталы...
-Не важно, кто чей потомок, - подмигнул любимый. - В нашей жизни произошло что-то мистическое, что-то сверхъестественное... Будто переселение душ существует.
-Так и есть, - верила в то же Катя. - И многое говорит о том, что наши предки как-то пересекались. Даже удивительно!
-Что теперь пишешь? - поинтересовался милый, кивнув на блокнот в её руках, и она вздохнула:
-Хочу всё же записать одну историю полностью. Записки дедушки все в кучу, дат нет. Сижу, вот, разбираюсь, мысли собираю вместе и пытаюсь понять произошедшее. Начало, вот, записала. Эта история будет о...
Тут Катя достала из конца блокнота вложенный туда лист бумаги. Это был рисунок простым карандашом монеты с изображённым на ней мужским профилем,... примерно 18 века...
-Это рисунок испанской монеты, которую я нашла у дедушки с бабушкой в шкатулке в нашу последнюю поездку к ним, - говорила Катя, пока милый рассматривал рисунок. - Я срисовала монету карандашом по бумаге. Забирать не осмелилась, да и мама сказала, пусть лежит, где лежала, чтоб не потерять. Она права. Шкатулка же та прошлого века, но монета... Монета без даты, но я уверена, это золотой дублон.
-Похоже, - задумчиво сказал супруг, а Катя продолжала воодушевлённо рассказывать:
-И я поискала в интернете и нашла сходства. На монете написано, что этот джентльмен на дублоне — Филипп пятый, видишь? Король Испании. И на фотографии в интернете на такой монете была дата тысяча семьсот двадцать восьмой год. Но у дедушки в записях говорится о двадцать пятом годе. Именно когда тяжело покидает мир император Пётр Первый и на престол восходит его супруга Екатерина. Ты говорил, у тебя тоже где-то старинные монеты есть?
-Да, - так и был задумчив любимый, и Катя насторожилась, приняв рисунок обратно:
-Что такое?
-Обожди, - он поспешил выйти из комнаты, но скоро вернулся с небольшим старинным сундучком.
-Монеты там, в твоём пиратском сундуке? - не удержалась и радостно засмеялась Катя.
-А где же их ещё хранить? - поддержал смех милый.
Они с увлечением сели вместе на полу и открыли сундучок. С таким же трепетом они скоро рассматривали монеты, сложенные в отдельную коробочку. Вдруг что-то вспомнив, муж Кати взял лежащий под его детской фотографией сложенный платок.
Аккуратно раскрыв его, и он, и Катя переглянулись и снова уставились на показавшуюся монету... Она была точь-в-точь, как та, которую Катя срисовала, когда была с визитом у родных...
-И она без даты, - подивилась Катя и стала рассматривать платок. - А он... Он что,... принадлежит этой монетке?!
-Да, монета всегда лежала в нём, - подтвердил муж и пожал плечами. - Ты знаешь, я всегда храню всё так, как было.
-Здесь вышито имя, - улыбнулась Катя, приятно удивляясь и дальше.
На платке латинскими буквами красовалась старинная вышивка с именем «Анна» и с цифрами «1725»...
-Анна... Как интересно! В записях моего дедушки тоже это имя! - кивала Катя.
-Вот видишь, всё у нас опять неслучайно, - засмеялся с ней любимый, так же поражаясь происходящему.
-Как жаль, что спросить не у кого, что это значит и что было. А ты не знаешь, откуда эта монета у вас?
-Мне бабушка при жизни рассказывала, а родители не знают ничего, не интересовались. Я помню плохо ту легенду... Назовём это легендой. Я как-то тебе рассказывал её... Про внука Ванталы.
-Да, да, припоминаю, - кивала Катя, разглядывая и монету, и платок.
-Ты можешь объединить записи дедушки и то, что знаем, - подмигнул милый с намеком.
Он смотрел с улыбкой и поддержкой. Катя улыбалась в ответ и теперь сама наполнялась уверенностью, что всё, действительно, происходит у них в жизни не случайно. Очень хотелось собрать всю информацию вместе и, по крайней мере, самим понять то, что так заинтриговало,... заставляло вживаться и желать знать истину...
Кадис, сентябрь 1724 г.
Словно в первый раз было наслаждение морским воздухом. Словно в первый раз услышан крик этих великих над природой берега чаек... Молодой человек вдыхал полной грудью воздух той свободы, которую ощущал. Жизнь казалась мирной, спокойной. Он стоял на берегу самого великого и богатого порта.
Это был Кадис. Это была Испания — край, где тепло и в природе, и глазах прохожих; где мечты тоже сбываются; где люди живут, ощущают и беду, и счастье. Кадис не раз боролся за свободу, как и любой другой край, которого захватывал то один народ, то другой, устанавливал свои порядки и заставлял жить иначе...
Вот, рыбацкие сети расставили на берегу двое рыбаков. Вот, женщина прошла мимо, гуляя здесь же, по мягкому песку берега с сыном, который только недавно приобрёл лёгкость ходьбы. Оба бедно одетые, босиком, но счастливые: нежность улыбок согревала и будто дарила ауру восторженных чувств всему и всем вокруг. А там, чуть в стороне на синеве морской глади, показался линейный корабль. Он казался чем-то царственным, но, чем ближе был к порту, тем больше становился похожим на остальные суда, уже отдыхающие здесь. Простота, дружелюбие и покой...
-Николас! - подбежал к любующемуся округой молодому человеку его друг.
Оба крепкие парни, лет двадцати. Оба темноволосые. Волосы распущенные и волнами до плеч. Оба с выразительными глазами, в которых сиял огонь юности и чистые порывы светлой души. Друзья улыбались друг другу, и Николас кивнул в сторону прибывшего корабля:
-Англичане здесь. За ними тоже можно будет поохотиться. Я слышал в трактире, у них деньжат побольше!
-Мне затея эта не очень нравится, но, - пожал плечами друг и усмехнулся. - Что поделать, раз говорят, там такие деньги есть.
-Точно, - кивнул Николас, излучая спокойствие и улыбкой, и взглядом, который блуждал вокруг, продолжая любоваться берегом и морем. - А мы шустрые, получится.
-Тише ты, - прошептал засмеявшийся друг.
Друзья понимали друг друга с полуслова...
...Николас и Томас выросли вместе, как братья, в с самом бедном районе Кадиса. Родителей они не знали с самого рождения. Их нашла в разное время малышами на улице и приютила одинокая пожилая женщина - Бонита. Когда мальчикам исполнилось по шесть лет, она стала больше болеть и сама нуждалась в помощи. Она не смогла больше ни ухаживать за ними, ни готовить, ни ходить на рынок, где продавала пирожки с тунцом, которые сама пекла — эмпанада.
Только у неё народ любил покупать их, поскольку те были невероятно вкусными: такими, которые отличались чем-то, заставляя желать есть именно их и побольше. Местный рыбак всегда бесплатно давал ей пойманного тунца взамен на несколько бесплатных пирожков. Так вкусно умела она готовить, а доброй душой нести свет каждому, поддержать тёплым словом и взглядом...
Мальчики росли в любви и сами дарили своей приёмной матушке любовь и радость. Когда же Бонита не могла больше вставать с постели, поскольку боли в ногах и спине были нескончаемыми, зарабатывать деньги было невозможно. Она умоляла посетившего её священника помочь, и тот пристроил мальчиков служить, как подмастерья, у сапожника Джуана.
Лавка того находилась через несколько улиц, и мальчикам приходилось идти к нему с раннего утра через площадь, где каждое утро и был рынок. Через месяц стало ещё труднее для Бониты осознать, что не может устроить детям беззаботное детство и сама вынуждена скоро покинуть дом, за который платить было уже нечем.
Хозяином её дома, как и многих других в Кадисе, был один из влиятельных господ, входивших в круг короля. Он был непреклонным и жадным. Если плательщики не платили, выгонял сразу на улицу. Так произошло и с Бонитой... В одно утро, когда мальчики ушли на службу к сапожнику, в дом вошёл посланник хозяина и кратко и строго сообщил о том, что ей пора покидать дом.
Бонита осталась одна... Полная страха, с сжатой душой, с замершим сердцем от душащей несправедливости, когда просто хочется жить, нести добро и помочь сиротам-сыновьям как-то встать на ноги, чтобы их жизнь более удачно сложилась... Она плакала, как ни пыталась себя успокоить до возвращения Николаса и Томаса.
Мальчики сразу испугались, видя убитую горем матушку. Ей пришлось с болью сказать, что теряют дом, что платить нечем и тех денег, какие даёт сапожник, не хватит. Ничего радужного в жизни не виделось больше Боните, но мальчики сразу убежали назад к сапожнику. Тот сочувствовал их беде, но больше, чем платил, сам не мог давать...
Поникшие бродили Николас и Томас по улицам и остановились на площади, где рынок продолжался, где люди суетились, закупая еду или одежду. Крики торговцев, гул речей вокруг... Увидев вдруг, как из кармана кого-то выпала монета, Николас наступил на неё. Он ещё некоторое время смотрел вокруг, застыв на месте, как и оставшийся стоять в стороне Томас.
Никто не обращал на них внимания. Мир будто был занят собой, а они стали чем-то, именно чем-то невидимым... Забытым... Смекнув тут же всё, друзья переглянулись и стали общаться взглядами. Они смотрели на важных прохожих, роющихся в своих кошельках, полных денег, полных состояния, которое они тратят на всё, без чего можно было бы обойтись...
Ловкая рука Николаса в нужный момент потянулась к стоящему рядом мужчине. Он был занят выбором товара и не задумывался о том, что уголок кошелька торчит из широкого кармана расстёгнутого сюртука... Николас в долю секунды вытащил кошелёк и спрятал его себе за пазуху, после чего не забыл нагнуться к монете, на которой стоял. Отступил... Забрал и её... Он спокойно стал смотреть вокруг, словно просто бродил, как остальные, между лавками.
Оглянувшийся вокруг Томас заметил не менее подходящего для такого же действия господина и,... и у него удалось выкрасть кошелёк...
С шести лет Николас и Томас удачно воровали кошельки у прохожих на ранке каждый день: то по пути на службу к сапожнику, то - после. Всё удавалось. Удалось и за дом заплатить, а через год и за лекарства для милой своей матушки Бониты. Доктор стал приходить на дом и помогать Боните лечиться, вставать, а там она стала постепенно возвращаться к привычной жизни: печь эмпанаду и продавать.
Уверенные, что миром правят только деньги, Николас и Томас за много лет свыклись с этим ритмом жизни, менять который даже не задумывались. Ловкие, быстрые, никто так и не смог их поймать за воровством, пока в свои двадцать два не попали под случайный взор наблюдавшего за рынком молодого человека.
Высокий, статный, с военной выправкой, тот сложил за спину руки: явно ждал чего-то или кого-то. Случайно заметил он, как пока неизвестные ему Николас и Томас один за другим вытащили у занятых на рынке с выбором товаров двух господ и трёх женщин кошельки. Только хотел сделать шаг навстречу, чтобы остановить поразившую его несправедливость, резко остановился...
Николас застыл на месте, обратив внимание на слова одной молодой женщины, которая довольно громко ответила своему сыну лет трёх:
-Не получишь ты никакую сладкую булочку! Сколько можно просить?! Ты сначала научись есть нормально овощи!
-Простите, сеньора, - с теплом улыбки сразу обратился к ней Николас и, поклонившись в уважение, на её высокомерный взгляд добавил:
-Баловать ребёнка полезно. Как знать, к каким испытаниям приведёт судьба.
-Побольше любви и сладких булочек! - поддержал Томас.
Николас заплатил булочнику за корзинку сладких булочек и вручил ту обрадовавшемуся трёхлетнему сыну застывшей матери. Она сглотнула. Во взгляде теперь появилась какая-то грусть и понимание глубины тех слов, что услышала. В её прослезившихся глазах и в том, как нежно обняла прильнувшего к ней с корзинкой любимых вкусностей сына, друзья увидели всё, что хотели.
Они убегали, провожаемые и задумчивым взглядом почувствовавшего видно редкую доброту булочника, и благодарными взглядами матери и сына, и удивлённым - наблюдавшего за ними молодого господина... Тот так и не смог подойти. Что-то остановило, но... что-то всё же звало потом каждый день искать этих двух парней среди людей на рынке, хотя и приходил сюда вновь для иной цели.
Через пару дней Николас заметил его, когда возвращались от сапожника и прибыли на рынок. Переглянувшись с Томасом, он прошёл позади. Оба дождались момента, когда тот, ещё не подозревающий о слежке, вынет руку из кармана. Именно там находился всё время кошелёк после того, как купил у Бониты эмпанаду.
Взгляд этого молодого господина блуждал вокруг в поисках кого-то, а тем временем подкравшийся Николас натянул на свою голову капюшон и хотел, как уже привык, мимолётно выкрасть кошелёк, кончик которого еле виднелся из кармана.
Чуткий к тому, чего опасался, господин резко схватился за карман и оглянулся. Сорвавшийся с места Николас, потерпевший неудачу, стал убегать. Но жертва не отставала. Он гнался за ним, как и Томас, бросившийся на подмогу товарищу. Только покинули рынок и выбежали на одну из узких улочек, молодой человек достал пистоль и остановился.
Он сразу нацелился в сторону убегающего Николаса, но примчавшийся Томас отбил пистоль из рук. Прозвучавший выстрел заставил Николаса оглянуться. Он видел, как друг бьётся с неприятелем на земле, а оружие лежит в стороне. Подбежав к оружию, Николас схватил его и тут же выстрелил в стену дома рядом.
Он наставил пистоль на неприятеля, и тот застыл, как и под давлением его рук Томас, которого вот-вот бы задушил. Оба медленно поднялись, уставившись на Николаса. Тот смотрел исподлобья и молчал.
-Я давно... наблюдал за вами, - отрывисто сказал неприятель, подняв руки и показывая, что будет спокоен, но пистоль оказался ещё ближе к глазам. - Увидел, что души-то ваши светлые... Мальчишке как тому сладких булочек купили на ворованные деньги!... Договоримся?
Всем приятного чтения!!!
Дарите добро друг другу, поддерживайте друг друга и берегите себя. Здоровья вам!!!
Сюжет описан со стороны главного героя, а потому то, какие другие и что думают, - придётся догадываться порой самим :)
Глава - Вступление
(21 век)
-Тысяча семьсот двадцать пятый год... Только закончились рождественские и новогодние празднества, только начался год, но страх не отступал... Перед Зимним дворцом еле виднелись огни фонарей. Вьюга, холод... Ветер пронизывал до костей и поднимал снежную пыль так, что пути видно не было никакого. Чувство приближающихся перемен пугало... В этот день, двадцать восьмого января, не стало императора - Петра Великого...
Катя сидела в просторной уютной спальне и делала записи в блокноте. Тёмные шторы перед окном скрывали от ярких солнечных лучей, создавая атмосферу полного уединения. Лишь через небольшую щель проникал свет, которого было достаточно, чтобы видеть всё. И, расслабившись в своём любимом кресле перед будуарным столиком, Катя не заметила, как в комнату уже пришёл супруг.
Старше её на семь лет, высокий, стройный. Они были вместе уже пятнадцать лет и по-прежнему безумно любили друг друга. В его красивых карих глазах так же теплом говорила искренняя и бесконечная любовь. Он встал рядом, опустился на колено и, встретившись с ласковой улыбкой, поцеловал её ручку:
-Ты точно, как Кэтрин. Мемуары, книги, но, должен отметить и характер!
-Я не она, - засмеялась кокетливо Катя. - Это ты - потомок их всех... И Кэтрин, и Алекса, и Ванталы...
-Не важно, кто чей потомок, - подмигнул любимый. - В нашей жизни произошло что-то мистическое, что-то сверхъестественное... Будто переселение душ существует.
-Так и есть, - верила в то же Катя. - И многое говорит о том, что наши предки как-то пересекались. Даже удивительно!
-Что теперь пишешь? - поинтересовался милый, кивнув на блокнот в её руках, и она вздохнула:
-Хочу всё же записать одну историю полностью. Записки дедушки все в кучу, дат нет. Сижу, вот, разбираюсь, мысли собираю вместе и пытаюсь понять произошедшее. Начало, вот, записала. Эта история будет о...
Тут Катя достала из конца блокнота вложенный туда лист бумаги. Это был рисунок простым карандашом монеты с изображённым на ней мужским профилем,... примерно 18 века...
-Это рисунок испанской монеты, которую я нашла у дедушки с бабушкой в шкатулке в нашу последнюю поездку к ним, - говорила Катя, пока милый рассматривал рисунок. - Я срисовала монету карандашом по бумаге. Забирать не осмелилась, да и мама сказала, пусть лежит, где лежала, чтоб не потерять. Она права. Шкатулка же та прошлого века, но монета... Монета без даты, но я уверена, это золотой дублон.
-Похоже, - задумчиво сказал супруг, а Катя продолжала воодушевлённо рассказывать:
-И я поискала в интернете и нашла сходства. На монете написано, что этот джентльмен на дублоне — Филипп пятый, видишь? Король Испании. И на фотографии в интернете на такой монете была дата тысяча семьсот двадцать восьмой год. Но у дедушки в записях говорится о двадцать пятом годе. Именно когда тяжело покидает мир император Пётр Первый и на престол восходит его супруга Екатерина. Ты говорил, у тебя тоже где-то старинные монеты есть?
-Да, - так и был задумчив любимый, и Катя насторожилась, приняв рисунок обратно:
-Что такое?
-Обожди, - он поспешил выйти из комнаты, но скоро вернулся с небольшим старинным сундучком.
-Монеты там, в твоём пиратском сундуке? - не удержалась и радостно засмеялась Катя.
-А где же их ещё хранить? - поддержал смех милый.
Они с увлечением сели вместе на полу и открыли сундучок. С таким же трепетом они скоро рассматривали монеты, сложенные в отдельную коробочку. Вдруг что-то вспомнив, муж Кати взял лежащий под его детской фотографией сложенный платок.
Аккуратно раскрыв его, и он, и Катя переглянулись и снова уставились на показавшуюся монету... Она была точь-в-точь, как та, которую Катя срисовала, когда была с визитом у родных...
-И она без даты, - подивилась Катя и стала рассматривать платок. - А он... Он что,... принадлежит этой монетке?!
-Да, монета всегда лежала в нём, - подтвердил муж и пожал плечами. - Ты знаешь, я всегда храню всё так, как было.
-Здесь вышито имя, - улыбнулась Катя, приятно удивляясь и дальше.
На платке латинскими буквами красовалась старинная вышивка с именем «Анна» и с цифрами «1725»...
-Анна... Как интересно! В записях моего дедушки тоже это имя! - кивала Катя.
-Вот видишь, всё у нас опять неслучайно, - засмеялся с ней любимый, так же поражаясь происходящему.
-Как жаль, что спросить не у кого, что это значит и что было. А ты не знаешь, откуда эта монета у вас?
-Мне бабушка при жизни рассказывала, а родители не знают ничего, не интересовались. Я помню плохо ту легенду... Назовём это легендой. Я как-то тебе рассказывал её... Про внука Ванталы.
-Да, да, припоминаю, - кивала Катя, разглядывая и монету, и платок.
-Ты можешь объединить записи дедушки и то, что знаем, - подмигнул милый с намеком.
Он смотрел с улыбкой и поддержкой. Катя улыбалась в ответ и теперь сама наполнялась уверенностью, что всё, действительно, происходит у них в жизни не случайно. Очень хотелось собрать всю информацию вместе и, по крайней мере, самим понять то, что так заинтриговало,... заставляло вживаться и желать знать истину...
Глава 1
Кадис, сентябрь 1724 г.
Словно в первый раз было наслаждение морским воздухом. Словно в первый раз услышан крик этих великих над природой берега чаек... Молодой человек вдыхал полной грудью воздух той свободы, которую ощущал. Жизнь казалась мирной, спокойной. Он стоял на берегу самого великого и богатого порта.
Это был Кадис. Это была Испания — край, где тепло и в природе, и глазах прохожих; где мечты тоже сбываются; где люди живут, ощущают и беду, и счастье. Кадис не раз боролся за свободу, как и любой другой край, которого захватывал то один народ, то другой, устанавливал свои порядки и заставлял жить иначе...
Вот, рыбацкие сети расставили на берегу двое рыбаков. Вот, женщина прошла мимо, гуляя здесь же, по мягкому песку берега с сыном, который только недавно приобрёл лёгкость ходьбы. Оба бедно одетые, босиком, но счастливые: нежность улыбок согревала и будто дарила ауру восторженных чувств всему и всем вокруг. А там, чуть в стороне на синеве морской глади, показался линейный корабль. Он казался чем-то царственным, но, чем ближе был к порту, тем больше становился похожим на остальные суда, уже отдыхающие здесь. Простота, дружелюбие и покой...
-Николас! - подбежал к любующемуся округой молодому человеку его друг.
Оба крепкие парни, лет двадцати. Оба темноволосые. Волосы распущенные и волнами до плеч. Оба с выразительными глазами, в которых сиял огонь юности и чистые порывы светлой души. Друзья улыбались друг другу, и Николас кивнул в сторону прибывшего корабля:
-Англичане здесь. За ними тоже можно будет поохотиться. Я слышал в трактире, у них деньжат побольше!
-Мне затея эта не очень нравится, но, - пожал плечами друг и усмехнулся. - Что поделать, раз говорят, там такие деньги есть.
-Точно, - кивнул Николас, излучая спокойствие и улыбкой, и взглядом, который блуждал вокруг, продолжая любоваться берегом и морем. - А мы шустрые, получится.
-Тише ты, - прошептал засмеявшийся друг.
Друзья понимали друг друга с полуслова...
...Николас и Томас выросли вместе, как братья, в с самом бедном районе Кадиса. Родителей они не знали с самого рождения. Их нашла в разное время малышами на улице и приютила одинокая пожилая женщина - Бонита. Когда мальчикам исполнилось по шесть лет, она стала больше болеть и сама нуждалась в помощи. Она не смогла больше ни ухаживать за ними, ни готовить, ни ходить на рынок, где продавала пирожки с тунцом, которые сама пекла — эмпанада.
Только у неё народ любил покупать их, поскольку те были невероятно вкусными: такими, которые отличались чем-то, заставляя желать есть именно их и побольше. Местный рыбак всегда бесплатно давал ей пойманного тунца взамен на несколько бесплатных пирожков. Так вкусно умела она готовить, а доброй душой нести свет каждому, поддержать тёплым словом и взглядом...
Мальчики росли в любви и сами дарили своей приёмной матушке любовь и радость. Когда же Бонита не могла больше вставать с постели, поскольку боли в ногах и спине были нескончаемыми, зарабатывать деньги было невозможно. Она умоляла посетившего её священника помочь, и тот пристроил мальчиков служить, как подмастерья, у сапожника Джуана.
Лавка того находилась через несколько улиц, и мальчикам приходилось идти к нему с раннего утра через площадь, где каждое утро и был рынок. Через месяц стало ещё труднее для Бониты осознать, что не может устроить детям беззаботное детство и сама вынуждена скоро покинуть дом, за который платить было уже нечем.
Хозяином её дома, как и многих других в Кадисе, был один из влиятельных господ, входивших в круг короля. Он был непреклонным и жадным. Если плательщики не платили, выгонял сразу на улицу. Так произошло и с Бонитой... В одно утро, когда мальчики ушли на службу к сапожнику, в дом вошёл посланник хозяина и кратко и строго сообщил о том, что ей пора покидать дом.
Бонита осталась одна... Полная страха, с сжатой душой, с замершим сердцем от душащей несправедливости, когда просто хочется жить, нести добро и помочь сиротам-сыновьям как-то встать на ноги, чтобы их жизнь более удачно сложилась... Она плакала, как ни пыталась себя успокоить до возвращения Николаса и Томаса.
Мальчики сразу испугались, видя убитую горем матушку. Ей пришлось с болью сказать, что теряют дом, что платить нечем и тех денег, какие даёт сапожник, не хватит. Ничего радужного в жизни не виделось больше Боните, но мальчики сразу убежали назад к сапожнику. Тот сочувствовал их беде, но больше, чем платил, сам не мог давать...
Поникшие бродили Николас и Томас по улицам и остановились на площади, где рынок продолжался, где люди суетились, закупая еду или одежду. Крики торговцев, гул речей вокруг... Увидев вдруг, как из кармана кого-то выпала монета, Николас наступил на неё. Он ещё некоторое время смотрел вокруг, застыв на месте, как и оставшийся стоять в стороне Томас.
Никто не обращал на них внимания. Мир будто был занят собой, а они стали чем-то, именно чем-то невидимым... Забытым... Смекнув тут же всё, друзья переглянулись и стали общаться взглядами. Они смотрели на важных прохожих, роющихся в своих кошельках, полных денег, полных состояния, которое они тратят на всё, без чего можно было бы обойтись...
Ловкая рука Николаса в нужный момент потянулась к стоящему рядом мужчине. Он был занят выбором товара и не задумывался о том, что уголок кошелька торчит из широкого кармана расстёгнутого сюртука... Николас в долю секунды вытащил кошелёк и спрятал его себе за пазуху, после чего не забыл нагнуться к монете, на которой стоял. Отступил... Забрал и её... Он спокойно стал смотреть вокруг, словно просто бродил, как остальные, между лавками.
Оглянувшийся вокруг Томас заметил не менее подходящего для такого же действия господина и,... и у него удалось выкрасть кошелёк...
Глава 2
С шести лет Николас и Томас удачно воровали кошельки у прохожих на ранке каждый день: то по пути на службу к сапожнику, то - после. Всё удавалось. Удалось и за дом заплатить, а через год и за лекарства для милой своей матушки Бониты. Доктор стал приходить на дом и помогать Боните лечиться, вставать, а там она стала постепенно возвращаться к привычной жизни: печь эмпанаду и продавать.
Уверенные, что миром правят только деньги, Николас и Томас за много лет свыклись с этим ритмом жизни, менять который даже не задумывались. Ловкие, быстрые, никто так и не смог их поймать за воровством, пока в свои двадцать два не попали под случайный взор наблюдавшего за рынком молодого человека.
Высокий, статный, с военной выправкой, тот сложил за спину руки: явно ждал чего-то или кого-то. Случайно заметил он, как пока неизвестные ему Николас и Томас один за другим вытащили у занятых на рынке с выбором товаров двух господ и трёх женщин кошельки. Только хотел сделать шаг навстречу, чтобы остановить поразившую его несправедливость, резко остановился...
Николас застыл на месте, обратив внимание на слова одной молодой женщины, которая довольно громко ответила своему сыну лет трёх:
-Не получишь ты никакую сладкую булочку! Сколько можно просить?! Ты сначала научись есть нормально овощи!
-Простите, сеньора, - с теплом улыбки сразу обратился к ней Николас и, поклонившись в уважение, на её высокомерный взгляд добавил:
-Баловать ребёнка полезно. Как знать, к каким испытаниям приведёт судьба.
-Побольше любви и сладких булочек! - поддержал Томас.
Николас заплатил булочнику за корзинку сладких булочек и вручил ту обрадовавшемуся трёхлетнему сыну застывшей матери. Она сглотнула. Во взгляде теперь появилась какая-то грусть и понимание глубины тех слов, что услышала. В её прослезившихся глазах и в том, как нежно обняла прильнувшего к ней с корзинкой любимых вкусностей сына, друзья увидели всё, что хотели.
Они убегали, провожаемые и задумчивым взглядом почувствовавшего видно редкую доброту булочника, и благодарными взглядами матери и сына, и удивлённым - наблюдавшего за ними молодого господина... Тот так и не смог подойти. Что-то остановило, но... что-то всё же звало потом каждый день искать этих двух парней среди людей на рынке, хотя и приходил сюда вновь для иной цели.
Через пару дней Николас заметил его, когда возвращались от сапожника и прибыли на рынок. Переглянувшись с Томасом, он прошёл позади. Оба дождались момента, когда тот, ещё не подозревающий о слежке, вынет руку из кармана. Именно там находился всё время кошелёк после того, как купил у Бониты эмпанаду.
Взгляд этого молодого господина блуждал вокруг в поисках кого-то, а тем временем подкравшийся Николас натянул на свою голову капюшон и хотел, как уже привык, мимолётно выкрасть кошелёк, кончик которого еле виднелся из кармана.
Чуткий к тому, чего опасался, господин резко схватился за карман и оглянулся. Сорвавшийся с места Николас, потерпевший неудачу, стал убегать. Но жертва не отставала. Он гнался за ним, как и Томас, бросившийся на подмогу товарищу. Только покинули рынок и выбежали на одну из узких улочек, молодой человек достал пистоль и остановился.
Он сразу нацелился в сторону убегающего Николаса, но примчавшийся Томас отбил пистоль из рук. Прозвучавший выстрел заставил Николаса оглянуться. Он видел, как друг бьётся с неприятелем на земле, а оружие лежит в стороне. Подбежав к оружию, Николас схватил его и тут же выстрелил в стену дома рядом.
Он наставил пистоль на неприятеля, и тот застыл, как и под давлением его рук Томас, которого вот-вот бы задушил. Оба медленно поднялись, уставившись на Николаса. Тот смотрел исподлобья и молчал.
-Я давно... наблюдал за вами, - отрывисто сказал неприятель, подняв руки и показывая, что будет спокоен, но пистоль оказался ещё ближе к глазам. - Увидел, что души-то ваши светлые... Мальчишке как тому сладких булочек купили на ворованные деньги!... Договоримся?
