Всем приятного чтения!!!
Дарите добро друг другу, поддерживайте друг друга и берегите себя. Здоровья вам!!!
Нежная краса-голубка
Душу мне свою открыла.
И святая, и земная -
Всё в тебе: мир, жизнь и сила.
Помнишь, как кружили в танце?
Помнишь ревность? А любовь?
Помню на щеках румянец
От признаний, ласк даров.
Ты меня собой пленила
И не только красотой.
Ты всю жизнь мне изменила,
Сделав красочной, большой.
Без тебя, я понял сразу,
Не прожить уже ни дня.
Ты за мной — а мне то в радость,
Моя голубка, моя весна.
«Это стихотворение, даже смело заявлю — песню — я написал для своей супруги. Люблю её, как будто всех этих лет вместе и не было. Больше двадцати лет вместе... Считать не хочу даже. Мы всё ещё чувствуем друг друга молодыми, полными сил и страсти. Страсть наша с годами стала только сильнее и краше! Да, это возможно! Пусть в наш век это редкость, но она случается, и не только у нас, к счастью.
Мы и выглядим ещё ого-го! Я высокий, стройный, с до сих пор тёмными и густыми волосами до плеч. Есть немного седины, есть... Но она только началась! Да, я не скромный, и в мои пятьдесят пять я ещё ничего! Со слов даже не только супруги. Женщины ещё заглядываются. Хорошо, что я не заглядываюсь, но когда-то надо было... Для дела... Дел того рода давно нет. Обучаю молодёжь.
Готовлю новых сыщиков. Некоторые обладают талантом. Наше шведское королевство может ими гордиться. Среди них есть даже наш младший с Ионой сын... Павел... Паулус, как его зовут здесь, в Швеции; а наши русские родственники и друзья — Павлом.
Эх, наш век. Мы живём в двух веках: восемнадцатом и девятнадцатом. Сейчас на дворе уже тысяча восемьсот пятый год. Наступила весна. Вот-вот будет Пасха», – улыбался солнечному дню за окном Пётр...
Он любовался видом на озеро и лес перед своим особняком, расположенным недалеко от Стокгольма. Погрузившись в отрадные размышления, Пётр не услышал, как рядом встала супруга.
Она — чуть ниже его ростом, чуть полнее, чем была в юности, но от этого лишь очаровательнее. Иона выглядела гораздо моложе в свои сорок четыре года. Её волосы тоже уже начинали седеть, как у мужа. Седина слегка украшала серебряным цветом. Волосы её были аккуратно уложены в высокую причёску, и только два локона свисало с плеч завитыми кудрями...
– Петруша, – с ласковой улыбкой окликнула она, и Пётр с нежной улыбкой взглянул:
– Ты закончила вышивание?
– Нет, – вздохнула она с лёгкой грустью. – Все мысли о Павлуше и Машеньке. Ей вот-вот пять будет. Она уже ждёт нас у твоих родителей в замке, мы туда едем, а если Павлуша не успеет?! Жаль, он уехал по делам службы.
Она резко замолчала, увидев в руках милого блокнот. Пётр же не замедлил ответить, чтобы не смущать её или не дать повод придумать что, отчего, как обычно бывает, Иона будет полна каких подозрений или ревностью.
– Записал новые стихи для тебя, – сказал он и засмеялся, прижав свободной рукой её к себе за талию. – Довела ж ты меня до сочинительства!
– Ты мне сочинял?! – с восторгом смотрела она, словно юность не уходила.
Пётр отдал ей блокнот с записанным стихотворением, и она молча читала. Её еле видные морщинки появлялись у глаз, когда она улыбалась. Душа у Петра пела, любуясь ею такой, как будто всех прожитых лет вместе не было, а они только недавно повстречались и полюбили друг друга...
– Я не хочу стареть, – прослезилась через улыбку Иона.
– Голубка моя, – ласково засмеялся Пётр, прижав её крепко в свои объятия. – Стареем-то мы вместе! И потом, я на одиннадцать лет старше! Ты молодая да такая, что доплачешься, ещё ребёнка унесу делать!
– Угрожаешь, – засмеялась счастливая милая.
Она положила ему голову на плечо, расслабленно вздохнув. На душе стало легче и спокойнее. Выдержав паузу, Иона подумала о чём-то с улыбкой и снова взглянула в полные любви глаза мужа:
– А между прочим, в этом году есть некая магия цифр. Год тысяча восемьсот пятый. Нашей дочурке Машеньке будет пять и опять на Пасху, как она родилась. Тебе исполнилось пятьдесят пять.
– А тебе сорок четыре, – прищурился Пётр и улыбнулся. – Цифры красивые, так что год будет особенным.
Он открыл висевшие на груди на цепочке карманные часы и, кратко взглянув на время, взял любимую за руку:
– Идём, а то не успеем сделать ребёнка.
– Сейчас апрель! – смеялась Иона, скорее следуя с ним покинуть кабинет, где находились. – Он не успеет родиться в этом году!
– Надо постараться, – смеялся Пётр.
– Раньше срока не буду! Не хочу! Что-то другое будет в этом году особенное!
Они смеялись, как юные влюблённые. Они убегали скорее на верхний этаж, к спальням, где у одной из них Пётр резко остановился, взял милую на руки и, пнув дверь в их комнату, унёс туда...
Безлюдная широкая дорога... Она лежала между лесом и просторным, тянущимся будто бесконечно, к горизонту, полем. Яркое солнце пригревало, освещая путь золотистым светом. Травы только недавно стали окрашиваться в сочный зелёный цвет и блестели росами по утрам, как сегодня. Это было начало апреля 1805 года.
Молодой всадник, лет двадцати, медленно ехал верхом на черногривом коне. Роскошный чёрный фрак с нежной золотистой вышивкой по краям был глубокого цвета, чистого... Аккуратность хозяина и гордость виделась сразу, как и внешняя красота. Крепкий стан. Широкие плечи. Сильные руки... Тёмные, волнистые и густые волосы до плеч слегка развивались от лёгкого весеннего ветерка...
Сосредоточенность. Серьёзность... Глаза парня были слегка прищурены, словно настороже, хотя никого не искал и никакой опасности не видел. Абсолютный покой на душе и никаких мыслей... Свобода. Свежий воздух. Наслаждение жизнью.
Показавшиеся за лесом невысокие горы и холмы были покрыты нежным туманном. С каждым шагом ближе и ближе воздушная дымка рассеивалась. Становилось слышно, как журчит речка в низине, а чуть в стороне — шумит высокий водопад.
Остановив коня, всадник улыбнулся, любуясь блёстками воды, падающей с горных камней в реку. Белое облако скрывало их бурное слияние. Страсть вод украшала всё брызгами, искрящимися от солнечных лучей, и нежной радугой, словно нечто сказочное было здесь, и только здесь...
Это был водопад Тэннфорсен, расположенный недалеко от деревни Дувед, в чью сторону и держал путь всадник. Он проезжал здесь уже не в первый раз, но всегда останавливался любоваться видом вокруг. Что-то тянуло сюда. Что-то звало оставить всё и подарить красоте природы внимание любованием, а она... дарила в ответ невероятный подъём настроения и вдохновение. Мечталось всаднику о своём, о светлом. Лёгкая грусть промелькнула в его глазах, но сменилась на игривую улыбку.
Взгляд остановился на лишайнике дерева у реки. Такие лишайники были здесь, как и мох, практически везде: на земле и деревьях. Словно золотые и сиреневые печати... Красивые, нежные... Непотревоженные никем.
Заметив краем глаза движение у водопада, всадник насторожился. Словно застывший зверь он уставился на показавшийся прямо у камней, у воды, где та падала в реку, силуэт... Женский силуэт... Укутавшись в чёрный плащ, женщина медленно пробиралась по каменистому краю от водопада к траве. Она прятала лицо под капюшоном. Плащ был намокшим, а ей самой, казалось, было холодно, поскольку весь свой краткий путь к более сухому у водопада месту, женщина обнимала себя и дрожала.
Оглянувшись на водопад, она некоторое время стояла неподвижно. Всадник тем временем переместился скрыться за деревьями, в тени. Он слез с коня, прошёл ближе к одному из стволов и украдкой следил за женщиной дальше. Жаль, стояла она спиной, но он почему-то надеялся, что повернётся, чтобы мог получше разглядеть.
Женщина сняла капюшон и помотала головой. Тёмные волосы были мокрыми. Солнце отражалось в них. Оно покрывало серебряным блеском и их, и их хозяйку, словно она была некое неземное создание, которое явилось на грешную землю окружить хоть небольшой кусочек пространства чарующей магией чего-то доброго, манящего,... прекрасного...
Усердно потерев плечи, женщина побрела в сторону леса. Перед тем как скрыться, словно кто-то исполнял желание следившего за нею, она оглянулась...
– Ах, какая же ты всё же восхитительная, – с улыбкой стал кивать приятно удивлённый парень. – Странно, что ты здесь... Но мы вот-вот увидимся...
Он был полон удивления, но появилась глубокая грусть от предстоящей встречи. Он узнал эту женщину, молодую и прекрасную, наполнился множеством вопросов, но был уверен: все ответы скоро будут получены. Как только женский силуэт исчез в зарослях леса, парень поспешил вернуться к коню, и больше уже не останавливал его. Он не обращал внимания ни на что, пока скоро не показался у озера, недалеко от берёзового криволесья небольшой замок.
Замок стоял на равнине. Вокруг него был неглубокий ров, через который перекинут деревянный мост. Ров был аккуратным, покрыт травой и мелкими камнями. Всё здесь сделано так, чтобы создать дух средневековой эпохи. Даже ворота были мощными, с металлическими решётками и с железными засовами, а над ними — башня, откуда в Средние века на атакующих врагов выливали горячую смолу.
Вороты были открыты. Откуда-то лились звуки музыки... Это в одном из залов, окно которого было открыто, кто-то наслаждался игрой на органе. Приоткрыв окошечко на входной двери, слуга выглянул на подъезжающего всадника, и тут же стали раздаваться щелчки засовов, а дверь открылась.
– Кир! Что-то ты сегодня сонный! – воскликнул довольный всадник.
– Что вы, Павел Петрович! – испуганно выпрямился низкорослый среднего возраста богато одетый слуга. – Никак нет! Всегда настороже!
– Вижу, – засмеялся добродушно Павел и слез с коня. – Как хозяева, дома?
– Как же не дома? Да и матушка с батюшкой ваши должны приехать, – отчитался слуга.
– Видать, я их обогнал. По другой дороге едут, – оглянулся на дорогу за собой Павел. – Дома их уже не было.
– Поговаривали, не приедете вы на именины Марии Петровны, а вы такой сюрприз сделали, – провожал его довольный слуга дальше в замок. – Вам будут так рады!
С праздником, мои дорогие читатели!!! Любви и всех благ!!!
Слуга открыл высокие дубовые двери, и просторный зал предстал перед Павлом. Здесь было много света от широких и длинных окон. Золотая отделка потолка и стен отражала ещё больше света, и казалось, находишься в зале сказочного замка, где через сверкающие блёстки проникающих сюда солнечных лучей вот-вот появится какая фея.
За органом, стоящим в конце зала, где нет окон, где висели по краям картины с библейским сюжетом, играла молодая особа. Её чёрные, как смоль, волосы, сияющие, словно атласные, были красиво уложены в причёску. Светло-розовое платье придавало нежности, обтягивая талию до бёдер и показывая стройный стан. Всё было ладно в ней, а аура чувствовалась светлая.
Девушка была здесь одна. Она сидела спиной к залу, увлечённо перебирая руками по клавишам великого инструмента, и не замечала ничего вокруг. Рядом стояла ваза с ветками вербы, на которых красовались пушистые почки. Чуть подальше — клавесин и фортепиано.
Глубокий звук прекрасной мелодии эхом раздавался по залу, украшая своей магией. Он проникал до глубин души каждого, кто её слышал: и самой исполнительницы, и Павла, медленно приближающегося к ней, и слуги, который закрывал в зал двери, исчезая за ними...
Осторожно, тихонько остановившись у вазы с вербами, Павел достал одну из веточек и медленно прошёл встать ближе к органу. Он облокотился на него плечом. Он любовался не обращающей на него внимание девушкой, которая продолжала играть и смотреть на клавиши. Только теперь она не была задумчивой и погружённой в музыку. Она явно заметила нежданного гостя, но делала вид, что не видит. Это милое притворство вызвало у Павла улыбку.
Он кратко прикусил губу, игриво проведя вербой по клавишам рядом с пальцами девушки, и тогда пышные её ресницы взметнулись вверх, а взгляд обратился к нему. Она еле сдержала в себе эмоции: не ожидала, что прибудет, но была рада видеть... Это промелькнуло в её взгляде, но тут же скрылось.
Выдержав паузу, девушка усмехнулась. Павел молчал и будто даже не собирался ничего говорить. Он снова провёл вербой по клавишам, еле тех касаясь, и девушка кратко сыграла на органе, но теперь этот звук был похож на пение птиц.
– На этом древнем инструменте мало кто умеет так хорошо играть. Его способности звука всегда вызывали у меня восторг, хотя сам я предпочитаю игру на скрипке. А здесь да,... можно изобразить даже голоса птиц, писк или рёв зверя, колокольный звон или шум воды, – улыбался Павел, не скрывая искреннего восхищения девушкой. – Бабушка моя обожает музыку. Потому здесь её любимые инструменты.
– Она жалеет только о том, что древнейший орган стоит в Стокгольме, в музее, а у неё не такой старый. Зато она гордится тем, что этот орган доставили прямо из Италии от лучших мастеров!
– Тебе повезло учиться игре на органе именно у неё, – одобрил Павел и снова улыбнулся.
– Мне думается, ты мало знаешь свою бабушку, – засмеялась девушка. – Она меня много чему уже научила.
– Думаю, и матушка моя старается, – прищурился Павел. – Лидия, Лидия... Ты не ждала моего прибытия. Я б не отказался от чаепития... с тобой, о, Лидия!
– Опять? – резко поднялась она и поставила руки на пояс.
Её взгляд стал более серьёзным и гордым. Нотки обиды промелькнули в нём, и Лидия строго сказала:
– Ты приехал на именины сестры, Марии Петровны, как я понимаю. Ты живёшь где попало, лишь бы больше не бывать дома.
– Я на службе, – перебил её Павел. – Ты ревнуешь?
– Я ревную?! – усмехнулась поражённая Лидия. – Это с чего вдруг?! Я что, влюблена разве в тебя?! Ты кто?!
– Твой друг, Аминов, Павел Петрович, - еле сдерживал он себя, чтобы не рассмеяться, но Лидии это явно было не по душе:
– Вот в друзей и не влюбляются. Тем более в таких, кто взял и решил уехать в один прекрасный день... И не вернулся.
– Я должен был уехать. Не забывай, я прошёл сначала военную академию, я не развлекался. Время-то какое нынче? Военное! Наполеон не сегодня, завтра и сюда дойти может. Это был раз, - смотрел Павел пронзительно и поднял указательный палец вверх, при этом мотал головой, не позволяя Лидии даже пытаться вставить хоть слово своего несогласия. – Два же... Я учился у отца вместе с остальными будущими и действующими полицейскими. Мне нравится работа сыщика.
– Да не стоит, Павел Петрович, так мне всё объяснять. Я вам не жена и уж, тем более, не невеста, - широко раскрыла Лидия глаза, явно скрывая за наигранным удивлением обиду.
– Мы на вы?! Мы перейдём вдруг на вы?! – опешил он.
– Должна же быть между нами какая-то грань, – удивлялась Лидия дальше.
– Зачем?! – насторожился Павел. – Мы всегда были друзьями, росли вместе, играли. Нас даже женихом и невестой называли!
– Мы уже давно взрослые, – усмехнулась Лидия с обидой, которую не скрыла. – Мы не виделись три года. И теперь вы являетесь, будто ничего не случилось.
Дарите добро друг другу, поддерживайте друг друга и берегите себя. Здоровья вам!!!
Глава - Вступление
Нежная краса-голубка
Душу мне свою открыла.
И святая, и земная -
Всё в тебе: мир, жизнь и сила.
Помнишь, как кружили в танце?
Помнишь ревность? А любовь?
Помню на щеках румянец
От признаний, ласк даров.
Ты меня собой пленила
И не только красотой.
Ты всю жизнь мне изменила,
Сделав красочной, большой.
Без тебя, я понял сразу,
Не прожить уже ни дня.
Ты за мной — а мне то в радость,
Моя голубка, моя весна.
«Это стихотворение, даже смело заявлю — песню — я написал для своей супруги. Люблю её, как будто всех этих лет вместе и не было. Больше двадцати лет вместе... Считать не хочу даже. Мы всё ещё чувствуем друг друга молодыми, полными сил и страсти. Страсть наша с годами стала только сильнее и краше! Да, это возможно! Пусть в наш век это редкость, но она случается, и не только у нас, к счастью.
Мы и выглядим ещё ого-го! Я высокий, стройный, с до сих пор тёмными и густыми волосами до плеч. Есть немного седины, есть... Но она только началась! Да, я не скромный, и в мои пятьдесят пять я ещё ничего! Со слов даже не только супруги. Женщины ещё заглядываются. Хорошо, что я не заглядываюсь, но когда-то надо было... Для дела... Дел того рода давно нет. Обучаю молодёжь.
Готовлю новых сыщиков. Некоторые обладают талантом. Наше шведское королевство может ими гордиться. Среди них есть даже наш младший с Ионой сын... Павел... Паулус, как его зовут здесь, в Швеции; а наши русские родственники и друзья — Павлом.
Эх, наш век. Мы живём в двух веках: восемнадцатом и девятнадцатом. Сейчас на дворе уже тысяча восемьсот пятый год. Наступила весна. Вот-вот будет Пасха», – улыбался солнечному дню за окном Пётр...
Он любовался видом на озеро и лес перед своим особняком, расположенным недалеко от Стокгольма. Погрузившись в отрадные размышления, Пётр не услышал, как рядом встала супруга.
Она — чуть ниже его ростом, чуть полнее, чем была в юности, но от этого лишь очаровательнее. Иона выглядела гораздо моложе в свои сорок четыре года. Её волосы тоже уже начинали седеть, как у мужа. Седина слегка украшала серебряным цветом. Волосы её были аккуратно уложены в высокую причёску, и только два локона свисало с плеч завитыми кудрями...
– Петруша, – с ласковой улыбкой окликнула она, и Пётр с нежной улыбкой взглянул:
– Ты закончила вышивание?
– Нет, – вздохнула она с лёгкой грустью. – Все мысли о Павлуше и Машеньке. Ей вот-вот пять будет. Она уже ждёт нас у твоих родителей в замке, мы туда едем, а если Павлуша не успеет?! Жаль, он уехал по делам службы.
Она резко замолчала, увидев в руках милого блокнот. Пётр же не замедлил ответить, чтобы не смущать её или не дать повод придумать что, отчего, как обычно бывает, Иона будет полна каких подозрений или ревностью.
– Записал новые стихи для тебя, – сказал он и засмеялся, прижав свободной рукой её к себе за талию. – Довела ж ты меня до сочинительства!
– Ты мне сочинял?! – с восторгом смотрела она, словно юность не уходила.
Пётр отдал ей блокнот с записанным стихотворением, и она молча читала. Её еле видные морщинки появлялись у глаз, когда она улыбалась. Душа у Петра пела, любуясь ею такой, как будто всех прожитых лет вместе не было, а они только недавно повстречались и полюбили друг друга...
– Я не хочу стареть, – прослезилась через улыбку Иона.
– Голубка моя, – ласково засмеялся Пётр, прижав её крепко в свои объятия. – Стареем-то мы вместе! И потом, я на одиннадцать лет старше! Ты молодая да такая, что доплачешься, ещё ребёнка унесу делать!
– Угрожаешь, – засмеялась счастливая милая.
Она положила ему голову на плечо, расслабленно вздохнув. На душе стало легче и спокойнее. Выдержав паузу, Иона подумала о чём-то с улыбкой и снова взглянула в полные любви глаза мужа:
– А между прочим, в этом году есть некая магия цифр. Год тысяча восемьсот пятый. Нашей дочурке Машеньке будет пять и опять на Пасху, как она родилась. Тебе исполнилось пятьдесят пять.
– А тебе сорок четыре, – прищурился Пётр и улыбнулся. – Цифры красивые, так что год будет особенным.
Он открыл висевшие на груди на цепочке карманные часы и, кратко взглянув на время, взял любимую за руку:
– Идём, а то не успеем сделать ребёнка.
– Сейчас апрель! – смеялась Иона, скорее следуя с ним покинуть кабинет, где находились. – Он не успеет родиться в этом году!
– Надо постараться, – смеялся Пётр.
– Раньше срока не буду! Не хочу! Что-то другое будет в этом году особенное!
Они смеялись, как юные влюблённые. Они убегали скорее на верхний этаж, к спальням, где у одной из них Пётр резко остановился, взял милую на руки и, пнув дверь в их комнату, унёс туда...
Глава 1 (водопад... возвращение домой...)
Безлюдная широкая дорога... Она лежала между лесом и просторным, тянущимся будто бесконечно, к горизонту, полем. Яркое солнце пригревало, освещая путь золотистым светом. Травы только недавно стали окрашиваться в сочный зелёный цвет и блестели росами по утрам, как сегодня. Это было начало апреля 1805 года.
Молодой всадник, лет двадцати, медленно ехал верхом на черногривом коне. Роскошный чёрный фрак с нежной золотистой вышивкой по краям был глубокого цвета, чистого... Аккуратность хозяина и гордость виделась сразу, как и внешняя красота. Крепкий стан. Широкие плечи. Сильные руки... Тёмные, волнистые и густые волосы до плеч слегка развивались от лёгкого весеннего ветерка...
Сосредоточенность. Серьёзность... Глаза парня были слегка прищурены, словно настороже, хотя никого не искал и никакой опасности не видел. Абсолютный покой на душе и никаких мыслей... Свобода. Свежий воздух. Наслаждение жизнью.
Показавшиеся за лесом невысокие горы и холмы были покрыты нежным туманном. С каждым шагом ближе и ближе воздушная дымка рассеивалась. Становилось слышно, как журчит речка в низине, а чуть в стороне — шумит высокий водопад.
Остановив коня, всадник улыбнулся, любуясь блёстками воды, падающей с горных камней в реку. Белое облако скрывало их бурное слияние. Страсть вод украшала всё брызгами, искрящимися от солнечных лучей, и нежной радугой, словно нечто сказочное было здесь, и только здесь...
Это был водопад Тэннфорсен, расположенный недалеко от деревни Дувед, в чью сторону и держал путь всадник. Он проезжал здесь уже не в первый раз, но всегда останавливался любоваться видом вокруг. Что-то тянуло сюда. Что-то звало оставить всё и подарить красоте природы внимание любованием, а она... дарила в ответ невероятный подъём настроения и вдохновение. Мечталось всаднику о своём, о светлом. Лёгкая грусть промелькнула в его глазах, но сменилась на игривую улыбку.
Взгляд остановился на лишайнике дерева у реки. Такие лишайники были здесь, как и мох, практически везде: на земле и деревьях. Словно золотые и сиреневые печати... Красивые, нежные... Непотревоженные никем.
Заметив краем глаза движение у водопада, всадник насторожился. Словно застывший зверь он уставился на показавшийся прямо у камней, у воды, где та падала в реку, силуэт... Женский силуэт... Укутавшись в чёрный плащ, женщина медленно пробиралась по каменистому краю от водопада к траве. Она прятала лицо под капюшоном. Плащ был намокшим, а ей самой, казалось, было холодно, поскольку весь свой краткий путь к более сухому у водопада месту, женщина обнимала себя и дрожала.
Оглянувшись на водопад, она некоторое время стояла неподвижно. Всадник тем временем переместился скрыться за деревьями, в тени. Он слез с коня, прошёл ближе к одному из стволов и украдкой следил за женщиной дальше. Жаль, стояла она спиной, но он почему-то надеялся, что повернётся, чтобы мог получше разглядеть.
Женщина сняла капюшон и помотала головой. Тёмные волосы были мокрыми. Солнце отражалось в них. Оно покрывало серебряным блеском и их, и их хозяйку, словно она была некое неземное создание, которое явилось на грешную землю окружить хоть небольшой кусочек пространства чарующей магией чего-то доброго, манящего,... прекрасного...
Усердно потерев плечи, женщина побрела в сторону леса. Перед тем как скрыться, словно кто-то исполнял желание следившего за нею, она оглянулась...
– Ах, какая же ты всё же восхитительная, – с улыбкой стал кивать приятно удивлённый парень. – Странно, что ты здесь... Но мы вот-вот увидимся...
Он был полон удивления, но появилась глубокая грусть от предстоящей встречи. Он узнал эту женщину, молодую и прекрасную, наполнился множеством вопросов, но был уверен: все ответы скоро будут получены. Как только женский силуэт исчез в зарослях леса, парень поспешил вернуться к коню, и больше уже не останавливал его. Он не обращал внимания ни на что, пока скоро не показался у озера, недалеко от берёзового криволесья небольшой замок.
Замок стоял на равнине. Вокруг него был неглубокий ров, через который перекинут деревянный мост. Ров был аккуратным, покрыт травой и мелкими камнями. Всё здесь сделано так, чтобы создать дух средневековой эпохи. Даже ворота были мощными, с металлическими решётками и с железными засовами, а над ними — башня, откуда в Средние века на атакующих врагов выливали горячую смолу.
Вороты были открыты. Откуда-то лились звуки музыки... Это в одном из залов, окно которого было открыто, кто-то наслаждался игрой на органе. Приоткрыв окошечко на входной двери, слуга выглянул на подъезжающего всадника, и тут же стали раздаваться щелчки засовов, а дверь открылась.
– Кир! Что-то ты сегодня сонный! – воскликнул довольный всадник.
– Что вы, Павел Петрович! – испуганно выпрямился низкорослый среднего возраста богато одетый слуга. – Никак нет! Всегда настороже!
– Вижу, – засмеялся добродушно Павел и слез с коня. – Как хозяева, дома?
– Как же не дома? Да и матушка с батюшкой ваши должны приехать, – отчитался слуга.
– Видать, я их обогнал. По другой дороге едут, – оглянулся на дорогу за собой Павел. – Дома их уже не было.
– Поговаривали, не приедете вы на именины Марии Петровны, а вы такой сюрприз сделали, – провожал его довольный слуга дальше в замок. – Вам будут так рады!
С праздником, мои дорогие читатели!!! Любви и всех благ!!!
Глава 2 (неожиданно или нет, но... вот и встреча...)
Слуга открыл высокие дубовые двери, и просторный зал предстал перед Павлом. Здесь было много света от широких и длинных окон. Золотая отделка потолка и стен отражала ещё больше света, и казалось, находишься в зале сказочного замка, где через сверкающие блёстки проникающих сюда солнечных лучей вот-вот появится какая фея.
За органом, стоящим в конце зала, где нет окон, где висели по краям картины с библейским сюжетом, играла молодая особа. Её чёрные, как смоль, волосы, сияющие, словно атласные, были красиво уложены в причёску. Светло-розовое платье придавало нежности, обтягивая талию до бёдер и показывая стройный стан. Всё было ладно в ней, а аура чувствовалась светлая.
Девушка была здесь одна. Она сидела спиной к залу, увлечённо перебирая руками по клавишам великого инструмента, и не замечала ничего вокруг. Рядом стояла ваза с ветками вербы, на которых красовались пушистые почки. Чуть подальше — клавесин и фортепиано.
Глубокий звук прекрасной мелодии эхом раздавался по залу, украшая своей магией. Он проникал до глубин души каждого, кто её слышал: и самой исполнительницы, и Павла, медленно приближающегося к ней, и слуги, который закрывал в зал двери, исчезая за ними...
Осторожно, тихонько остановившись у вазы с вербами, Павел достал одну из веточек и медленно прошёл встать ближе к органу. Он облокотился на него плечом. Он любовался не обращающей на него внимание девушкой, которая продолжала играть и смотреть на клавиши. Только теперь она не была задумчивой и погружённой в музыку. Она явно заметила нежданного гостя, но делала вид, что не видит. Это милое притворство вызвало у Павла улыбку.
Он кратко прикусил губу, игриво проведя вербой по клавишам рядом с пальцами девушки, и тогда пышные её ресницы взметнулись вверх, а взгляд обратился к нему. Она еле сдержала в себе эмоции: не ожидала, что прибудет, но была рада видеть... Это промелькнуло в её взгляде, но тут же скрылось.
Выдержав паузу, девушка усмехнулась. Павел молчал и будто даже не собирался ничего говорить. Он снова провёл вербой по клавишам, еле тех касаясь, и девушка кратко сыграла на органе, но теперь этот звук был похож на пение птиц.
– На этом древнем инструменте мало кто умеет так хорошо играть. Его способности звука всегда вызывали у меня восторг, хотя сам я предпочитаю игру на скрипке. А здесь да,... можно изобразить даже голоса птиц, писк или рёв зверя, колокольный звон или шум воды, – улыбался Павел, не скрывая искреннего восхищения девушкой. – Бабушка моя обожает музыку. Потому здесь её любимые инструменты.
– Она жалеет только о том, что древнейший орган стоит в Стокгольме, в музее, а у неё не такой старый. Зато она гордится тем, что этот орган доставили прямо из Италии от лучших мастеров!
– Тебе повезло учиться игре на органе именно у неё, – одобрил Павел и снова улыбнулся.
– Мне думается, ты мало знаешь свою бабушку, – засмеялась девушка. – Она меня много чему уже научила.
– Думаю, и матушка моя старается, – прищурился Павел. – Лидия, Лидия... Ты не ждала моего прибытия. Я б не отказался от чаепития... с тобой, о, Лидия!
– Опять? – резко поднялась она и поставила руки на пояс.
Её взгляд стал более серьёзным и гордым. Нотки обиды промелькнули в нём, и Лидия строго сказала:
– Ты приехал на именины сестры, Марии Петровны, как я понимаю. Ты живёшь где попало, лишь бы больше не бывать дома.
– Я на службе, – перебил её Павел. – Ты ревнуешь?
– Я ревную?! – усмехнулась поражённая Лидия. – Это с чего вдруг?! Я что, влюблена разве в тебя?! Ты кто?!
– Твой друг, Аминов, Павел Петрович, - еле сдерживал он себя, чтобы не рассмеяться, но Лидии это явно было не по душе:
– Вот в друзей и не влюбляются. Тем более в таких, кто взял и решил уехать в один прекрасный день... И не вернулся.
– Я должен был уехать. Не забывай, я прошёл сначала военную академию, я не развлекался. Время-то какое нынче? Военное! Наполеон не сегодня, завтра и сюда дойти может. Это был раз, - смотрел Павел пронзительно и поднял указательный палец вверх, при этом мотал головой, не позволяя Лидии даже пытаться вставить хоть слово своего несогласия. – Два же... Я учился у отца вместе с остальными будущими и действующими полицейскими. Мне нравится работа сыщика.
– Да не стоит, Павел Петрович, так мне всё объяснять. Я вам не жена и уж, тем более, не невеста, - широко раскрыла Лидия глаза, явно скрывая за наигранным удивлением обиду.
– Мы на вы?! Мы перейдём вдруг на вы?! – опешил он.
– Должна же быть между нами какая-то грань, – удивлялась Лидия дальше.
– Зачем?! – насторожился Павел. – Мы всегда были друзьями, росли вместе, играли. Нас даже женихом и невестой называли!
– Мы уже давно взрослые, – усмехнулась Лидия с обидой, которую не скрыла. – Мы не виделись три года. И теперь вы являетесь, будто ничего не случилось.
